Пограничные Чувства

Утро началось, как и все последние: освежающий душ — необходимость, чтобы смыть липкий пот отчаяния и бессонницы. Легкий завтрак — вялый банан и горсть орехов, украденных с общей кухни. Этот ритуал стал моей личной рутиной, попыткой удержать остатки нормальности в этом мире.

В комнате меня ждала недочитанная книга. Нашла ее несколько дней назад в столовой, забытую кем-то на столе. «Алхимик» Пауло Коэльо. История о пастухе, отправившемся на поиски сокровищ, чтобы понять свое истинное предназначение.

Меня привлекло красочное описание мира, контрастирующее с серостью «Пограничья». Может, потому что, как и Сантьяго, я тоже искала свое сокровище здесь, в этом аду. Читала о важности следовать за своими мечтами, о знаках, которые посылает вселенная. Иронично, учитывая, что вселенная, в которой я оказалась, посылала мне только карточные масти и смертельные ловушки.

Но даже «Алхимик» не мог скрасить реальность. Надоело сидеть в четырех стенах, слушая тишину, нарушаемую лишь отдаленными взрывами. На Пляже днем обычно тихо. Большинство либо отсыпались после ночных игр, либо готовились к следующим. Адреналин и страх изматывали.

Я спустилась вниз и вышла к бассейну. Прохладная плитка приятно обожгла ступни. Присев на край, я опустила ноги в воду. Она была довольно чистой, странный контраст с грязью и кровью, которые вижу почти каждый день. И закрыла глаза, пытаясь отвлечься от тягучих мыслей.

— ...Я тоже слышала... — приглушенно донесся женский голос со стороны.

Конечно, подслушивать не собиралась. Но обрывок фразы зацепился за мой слух, как крючок.

— ...Нираги взбешен...

Я похолодела. Нираги. Его имя звучало как приговор. Воспоминания о той кошмарной ночи вспыхнули перед глазами: страх, отчаянное сопротивление, вкус крови на губах. Я ему врезала тогда, вырвалась. Но знаю, что он не простит, так просто не отступит.

— ...Представляешь, кто-то подменил его патроны на холостые. На игре вчера чуть не погиб. — продолжала другая девушка.

Морозец пробежал по коже, но на этот раз от другого. Кто-то осмелился. Кто-то подставил Нираги под удар. В уголке души затеплилось злорадное удовлетворение. Он получил по заслугам. Жаль только, что не сдох.

Я сидела, позволяя ветру трепать мои волосы. Мысли кружились в голове, пытаясь ухватиться за скользкие обрывки информации. Кто это мог сделать? На Пляже у Нираги врагов хватает. Смелый поступок. Безумный, но справедливый.

Повернув голову, я случайно взглянула на окна отеля. И замерла. В одном из них, на верхнем этаже, стоял он. Чишия. Его светлые волосы немного растрепаны, взгляд — сосредоточенный. Он смотрел на меня. Сердце пропустило удар. Что он там делает? Следит? Наваждение какое-то. Встретившись со мной взглядом, он словно очнулся. Секунду колебался, а потом резко отвернулся и скрылся в глубине комнаты.

Я усмехнулась, но дрожь всё равно пронзила меня. После того поцелуя, после его реакции, знаю — смотреть ему в глаза будет пыткой. Но не сдамся. Та надежда, которую Чишия когда-то заронил во мне, отказывалась умирать окончательно. Я должна узнать правду, понять, что он чувствует на самом деле.

Вскочив на ноги, уверенно направилась в здание, к его номеру. И на этот раз не стала церемониться со стуком. Просто толкнула дверь и вошла.

Пусто.

В комнате никого нет. Неужели Чишия действительно избегает меня? Разочарование кольнуло где-то внутри. Я потерла уставшие глаза, махнула рукой и вышла из номера. Делать нечего. Поэтому решила пойти в столовую, и, может найти что-то получше вялого банана с орехами.

По дороге туда, в моем поле зрения вдруг появился Чишия. И не один. Рядом с ним стоял Арису. Они что-то оживленно обсуждали, а затем вместе куда-то направились.

«Когда эти двое успели сблизиться?» Мне показалось это странным. Любопытство взяло верх, и я машинально двинулась за ними.

— Кэтсуми! Привет! Ты не голодна случайно?

Внезапный голос Куины и ее рука, схватившая меня за предплечье, прервали все планы. Она даже не стала ждать ответа, просто потащила меня в столовую.

— Да перестань, Куина! Я вообще-то занята. — попыталась я вырваться, но ее хватка была на удивление крепкой.

— Занята чем? Ты же вроде ничего не делала. И вообще, тебе нужно поесть. Посмотри на себя, ты стала совсем бледная. — девушка говорила с заботой в голосе, но я видела, как ее глаза лукаво поблескивали. Она знает о моих чувствах к Чишии и, видимо, таким образом пытается меня отвлечь. Наверное.

Пришлось сдаться. С Куиной спорить бесполезно. К тому же, есть действительно захотелось.

***

Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая небо в оттенки багрянца и золота. Вторая половина дня тянулась мучительно долго. Я проглотила половину «Алхимика» Коэльо, пытаясь абстрагироваться от происходящего, но каждая строчка казалась искаженной, наполненной каким-то зловещим подтекстом.

Даже смогла самостоятельно перебинтовать запястье. Воспоминания о том, как Чишия обрабатывал мою рану, были пугающе четкими. Его холодные, но уверенные руки, его взгляд, не выражавший ничего, кроме сосредоточенности. Старалась повторить все в точности, но пальцы дрожали, и бинт лег криво.

Вечер сгущался, и я знала, что скоро начнутся игры. Безусловно, могла бы остаться в своей комнате, задернуть шторы и просто попытаться уснуть, забыться в кошмарах, которые стали моей новой реальностью. Но какая-то невидимая нить тянула меня вниз, в вестибюль, где собирались игроки.

Толпа гудела, как потревоженный улей. Люди толкались, выхватывая со стола листки с именами и номерами машин. Я прислонилась к стене, чтобы остаться незамеченной. Увидела Усаги, пробиравшуюся сквозь плотную массу тел. Она искала Арису, и вскоре он появился, немного растерянный, но, кажется, готовый к новой игре. Они быстро скрылись за дверью, ведущей на улицу.

И тут появился он. Чишия. Его движения были такими же плавными и грациозными, как у хищника. Он взял свой листок и направился к выходу. Сердце пропустило удар. Он участвует в сегодняшней игре. Теперь холод пробежал по позвоночнику. Он ранен, пусть и не смертельно, но играть ему сейчас чертовски опасно.

Не раздумывая, я схватила со стола листок со своим именем. Номер машины написан четким шрифтом. И сжав бумагу в кулаке, бросилась за ним, молясь всем богам, в которых я, наверное, уже перестала верить, чтобы наши номера совпали. Ему нужна моя помощь. Не позволю ему погибнуть. Если мы будем в одной команде, смогу его защитить. Хоть на одного потенциального соперника у него станет меньше.

Выбежав на улицу, осмотрелась. Машины стояли в ряд, тускло поблескивая в свете фонарей. Парня нигде не было видно. Я лихорадочно искала глазами номер, указанный на моем листке.

«Машина №9»

Вскоре машина нашлась. Номер красовался на ржавом боку, как издевка. Мое сердце, такое глупое, подпрыгнуло от волнения. Я потянула на себя дверцу, сглотнула комок в горле и забралась внутрь.

Чишия. Он действительно здесь. Плечи напряглись, когда захлопнула за собой дверь. Скрестив руки на груди, я постаралась казаться спокойной, невозмутимой, но взгляд предательски метнулся к нему. Он даже не удостоил меня взглядом. Смотрел прямо перед собой, сквозь грязное лобовое стекло. Но я видела. Видела, как напряглась его челюсть, как нахмурились брови. Он недоволен. Настолько, что ли? Или дело в чем-то другом?

Машина тронулась, и я заставила себя отвести взгляд. Хватит думать о нем, хватит пялиться. Нужно сосредоточиться. Я оглядела остальных. Впереди сидели двое. За рулем — парень, молодой совсем, с голой шеей, на которой вытатуирована огромная, зловещая черепушка. Рядом с ним, на пассажирском сиденье, дымил сигаретой мужчина средних лет. Едкий запах табака ударил в нос. Я поморщилась. Кажется, только сейчас заметила этот противный запах. Стараясь не вдыхать, накрыла нос рукой. Придется дышать ртом.

Чишия, кажется, заметил мою гримасу. Краешком глаза уловила, как на его губах мелькнула едва заметная усмешка. Дернул же его черт! Я показательно цокнула и слегка толкнула его в плечо. Он же лениво повернул голову, смотря на меня с выгнутой бровью. Захотелось выбить из него всю эту надменность. Но вместо этого решила немного позабавиться и показала язык. Тот закатил глаза и отвернулся к окну. Как же это по-детски, но это немного подняло настроение.

Мир вокруг плыл в тумане усталости. Не знаю, как так вышло, но я провалилась в сон прямо в машине. Чья-то легкая тряска за плечо выдернула меня из забытья. Открыв глаза, увидела Чишию. Он смотрел на меня с каким-то... нечитаемым выражением. Убедившись, что я проснулась, он просто вышел из машины, не произнеся ни слова. Я поморгала, прогоняя остатки сна, и вылезла следом.

Передо нами возвышалось огромное здание. Что-то среднее между тюрьмой и бункером. Холодный серый бетон давил своей массивностью. Меня пробрал озноб, и я обняла себя за плечи. Волнение нарастает, но я готова на все, чтобы помочь ему. Чишия стал для меня кем-то большим; чем-то, за что стоит побороться. Пусть он меня и отверг; пусть, между нами, все сложно и непонятно, но чувствую связь, тонкую, зато ощутимую.

И тут произошло то, чего я совсем не ожидала. Чишия подошел ко мне. Я затаила дыхание, гадая, что скажет. Он открыл рот, собираясь что-то произнести, но тут же передумал. Просто развернулся и пошел к зданию, не дождавшись меня. Кажется, он что-то сказал остальным двоим, но я не расслышала. В полном замешательстве поплелась за ними, неосознанно кусая губы. Кожа в этих местах уже была раздражена, покрыта мелкими ранками. Нервное состояние давило, как неподъемный груз.

Дверь открылась с противным скрипом, и я, подавляя волнение, шагнула внутрь. Меня обдало спертым воздухом и запахом сырости. В тусклом свете разглядела еще четверых, собравшихся в центре комнаты. Пожилая женщина, вся какая-то поникшая, с печатью усталости на лице. Совсем юная девушка, лет шестнадцати, наверное. И близнецы — мальчишки, не старше восемнадцати, с одинаковыми, настороженными взглядами. Итого — восемь.

На столе лежал десяток идентичных телефонов. Я взяла один, на экране сразу же высветилась надпись:

«ИДЕТ РАСПОЗНАВАНИЕ ЛИЦА»

Пришлось задержаться, пока телефон не отсканировал меня.

Отойдя в сторонку, я скрестила руки на груди, стараясь казаться уверенной и спокойной. Окинула быстрым, оценивающим взглядом потенциальных соперников. Усталая женщина и подростки — легкая добыча. Главное, чтобы игра не оказалась пиковой, не на силу. Пики — это смерть для стариков.

Чишия, как ни странно, встал рядом, но даже не взглянул в мою сторону. Смотрел куда-то в сторону, как будто мы не знакомы. Я попыталась не показывать, как это задевает. Может, это его стратегия? Играет в отстраненность, чтобы не выдать союзников.

Пожилая женщина, явно новичок в Пограничье, беспокойно металась из угла в угол, цепляясь к каждому с вопросами.

Что здесь происходит? Куда мы попали? Что будет дальше?

Мне стало ее искренне жаль. Она не понимала даже десятой доли того ужаса, что нас ждал. Старикам в этом мире не выжить.

Подойдя к Чишии, она попыталась заговорить с ним, но тот, как обычно, отгородился стеной молчания. Тогда она обратилась ко мне.

— Простите, милая, — сказала она, запинаясь. — Я Аямэ. Вы не знаете, что здесь происходит?

Я закусила губу.

— Я сама не очень понимаю, Аямэ. Но, судя по всему, здесь нужно играть в игры. И эти игры не на жизнь, а на смерть.

Ее лицо посерело. Она, кажется, только сейчас осознала весь масштаб трагедии.

Не успела я придумать что-то утешительное, как дверь снова скрипнула, впуская еще двоих. Высокий, широкоплечий мужчина с коротко стриженными волосами и девушка, хрупкая и бледная, с уверенным взглядом. Теперь нас десять. Каждый взял в руки телефон, и через мгновение тишину разорвал тот механический голос, бездушный и беспристрастный, объявляющий правила нашей пытки:

«РЕГИСТРАЦИЯ ЗАКРЫТА»

«ИГРА: БУНКЕР ДОВЕРИЯ»

«СЛОЖНОСТЬ: ДЕВЯТКА ЧЕРВИ»

В груди похолодело. Черви. Игра на чувствах, на предательстве, на выживание любой ценой.

«КОЛИЧЕСТВО ИГРОКОВ: ДЕСЯТЬ»

«ВАША ЦЕЛЬ: ВЫЖИТЬ В ТЕЧЕНИИ ПЯТИ РАУНДОВ»

Пять раундов ада. Пять раз столкнуться лицом к лицу со смертью, с предательством, с собственной слабостью.

«ЗАДАЧА: УКРЫТЬСЯ В СПАСИТЕЛЬНЫХ КАПСУЛАХ ДО ТОГО, КАК ЯДОВИТЫЙ ГАЗ ЗАПОЛНИТ ПОМЕЩЕНИЕ»

Капсулы. Единственный шанс на спасение. Укрытие, которое в этой игре станет и проклятием.

«В ЦЕНТРЕ БУНКЕРА РАСПОЛОЖЕНЫ КАПСУЛЫ. В КАЖДОЙ КАПСУЛЕ МОЖЕТ УКРЫТЬСЯ ТОЛЬКО ОДИН ЧЕЛОВЕК»

Одиночество в самый страшный момент. Никто не поможет, никто не разделит страх. Только ты и твоя воля к жизни.

«КАЖДЫЕ ДЕСЯТЬ МИНУТ КАПСУЛЫ ОТКРЫВАЮТСЯ. У ВАС ЕСТЬ ВСЕГО ОДНА МИНУТА, ЧТОБЫ ПРИНЯТЬ РЕШЕНИЕ И ЗАНЯТЬ СВОЕ МЕСТО»

Минута. 60 секунд, чтобы взвесить все «за» и «против», чтобы решить, кому довериться, кого предать.

«ПОСЛЕ ЗАКРЫТИЯ КАПСУЛ, В ТЕЧЕНИИ СЕМИ МИНУТ ПОМЕЩЕНИЕ ЗАПОЛНЯЕТСЯ СМЕРТЕЛЬНЫМ ГАЗОМ. СЛЕДУЮЩИЕ ТРИ МИНУТЫ ГАЗ ВЫВЕТРИВАЕТСЯ, И КАПСУЛЫ СНОВА ОТКРЫВАЮТСЯ»

Ждать смерти, задыхаясь в страхе. А потом — короткая передышка, чтобы снова броситься в эту гонку.

«С КАЖДЫМ РАУНДОМ КОЛИЧЕСТВО ДОСТУПНЫХ КАПСУЛ УМЕНЬШАЕТСЯ НА ОДНУ»

Вот оно. Ключевое правило. Один за другим мы будем выбывать из игры. Один за другим будем погибать.

Голос затих, оставив нас в оглушительной тишине. Все молчали, переваривая полученную информацию. Я чувствовала, как напряжение нарастает с каждой секундой. Каждый из нас был зверем, загнанным в угол, готовым на все ради выживания.

Затем голос снова заговорил, бесцветно объявив: «ИГРА НАЧИНАЕТСЯ»

Я потерла переносицу, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. Девятка черви... эта игра будет испытывать нас на прочность, заставлять делать выбор, который будет преследовать нас до конца жизни — если, конечно, мы выживем.

Инстинктивно я повернулась в сторону, где стоял Чишия. Хотела увидеть в его глазах хоть что-то... хоть намек на то, что он чувствует то же самое, что и я. Но его там не было. Он уже ушел в соседнюю комнату, в ту самую комнату, где и будет разворачиваться эта смертельная драма.

Я последовала за ним. Комната представляла собой просторное помещение с серыми бетонными стенами. В центре, словно надгробные плиты, стояли десять металлических капсул. На каждой капсуле есть небольшая панель с кнопкой и дисплеем, показывающим обратный отсчет времени.

В воздухе висело напряжение, но, к моему удивлению, игроки, отбросив страх, затеяли странную перекличку. Меня это удивило. Зачем так открываться? Но возможно, это какая-то тактика, проверка на вшивость, способ почувствовать силу противника.

— Меня зовут Рюдзи, — басил парень с татуировкой черепа на шее, демонстративно поправляя свою кожаную куртку. Его взгляд скользил по каждому из нас, оценивая, взвешивая. — Рад познакомиться. Или, может, уже не рад, кто знает.

Мужчина с сигаретой, затянувшись, выпустил струйку дыма.

— Ёсио. — коротко бросил он, не отрывая взгляда от капсул. Его спокойствие казалось почти нереальным в этой ситуации.

Та пожилая женщина, Аямэ, кивнула в знак приветствия. Ее глаза, несмотря на возраст, были острыми и внимательными.

— Аямэ, — произнесла она тихо, но на удивление твердо. — Будем надеяться, что фортуна будет к нам благосклонна.

Близнецы, стоящие рядом, будто отражения друг друга, представились почти хором.

— Кенджи.

— И Кейта.

Худенькая девушка-подросток, бледная, как полотно, прошептала:

— Юми.

Высокий, широкоплечий мужчина с короткой стрижкой, скрестив руки на груди, заявил:

— Такао. Будем играть честно.

Я почувствовала, что мне тоже нужно влиться в этот странный ритуал. Глубоко вздохнув, пробилась сквозь образовавшийся круг.

— Кэтсуми, — произнесла я, очень стараясь, чтобы голос звучал ровно и уверенно. — Рада... познакомиться.

Рюдзи окинул меня оценивающим взглядом.

— Кэтсуми, значит? Что ж, посмотрим, на что ты способна, красавица.

Его тон был насмешливым, но я решила не обращать внимания. Такао кивнул мне, словно одобряя мое решение.

— Хорошо, что мы знаем имена друг друга, — сказал он. — Это может пригодиться.

Ёсио оторвал взгляд от спасительных капсул и уставился на единственную девушку, которая так и не назвала своего имени. Ее темные волосы обрамляли бледное, почти болезненное лицо, но в этих темных глазах горел странный, холодный... огонь. Она казалась хрупкой, но в то же время в ней чувствовалась стальная уверенность.

Он выпустил клуб дыма и неспешно подошел к ней.

— Что скажешь? Не хочешь представиться? Все мы тут в одной лодке, и эта лодка уверенно идет ко дну.

Девушка вскинула брови, и в ее взгляде мелькнуло раздражение.

— И что это изменит? — ее голос был тихим, но четким, с оттенком презрения.

— Может, ничего. А может, я просто хочу знать, с кем делю этот маленький персональный ад. Да и вежливость никто не отменял. — Ёсио говорил спокойно, но в его словах чувствовалась скрытая угроза.

Она вздохнула, закатила глаза и выдавила:

— Рейна. Меня зовут Рейна. Доволен? — в ее тоне сквозила неприязнь, но тем не менее она уступила давлению.

Рюдзи, этот татуированный маньяк, не упустил возможности создать еще больше напряжения. Он оглядел нас безумным взглядом и остановился на Чишии.

— А что насчет тебя, невежа? Мы все назвали свои имена, кроме тебя. Или ты слишком крут для этого? — его голос был нарочито грубым, с вызовом.

Чишия, как всегда, сохранял невозмутимое выражение лица. Он проигнорировал провокацию Рюдзи, будто тот был надоедливой мухой. Его глаза изучали капсулы, казалось, он решал сложную шахматную партию.

Рюдзи, естественно, взбесился от такого игнора. Он сделал шаг к Чишии, а его татуировки, будто заплясали в полумраке бункера.

— Я с тобой разговариваю, ублюдок! Ты что, глухой? — его голос сорвался на крик, и я увидела, как напряглись мышцы на его шее.

Я знала, что должна вмешаться. Не то чтобы была уверена в своих силах против Рюдзи, но наблюдать, как Чишия просто терпит нападки этого идиота, было выше моих сил. Я сделала шаг вперед, встав между ними.

— Оставь его в покое, Рюдзи, — мой голос дрогнул, но постаралась говорить как можно увереннее. — Ему не обязательно представляться, если он этого не хочет. Займись лучше тем, как выжить в этой игре.

Татуированный посмотрел на меня злобно, но все же отступил.

— Ну ладно, куколка. Защищаешь своего друга? Что ж, каждому свое. Но помни, в этом дерьме никому нельзя доверять, — он ухмыльнулся, облизнув губы. — Хотя, может, тебе можно. Ты выглядишь аппетитно, может найдем укромную кабинку для нас двоих?

От его слов меня передернуло. Я почувствовала, как поднимается волна отвращения. Как же ненавижу таких типов. Чишия, стоявший позади, слегка коснулся моей руки пальцами. Это было едва заметное прикосновение, но оно заставило меня вздрогнуть. Я обернулась и увидела, что он не отрывает взгляда от Рюдзи.

— Забавно, как быстро некоторые люди забывают о своей смертности. — тихо произнес Чишия, но его слова прозвучали как лед.

Напряжение в воздухе можно было резать ножом. Рюдзи, видимо, почувствовав, что перегнул палку, отступил. Он бросил на нас обоих презрительный взгляд и отошел к одной из капсул.

В этот момент раздался пронзительный звук сирены. Красные огни начали мигать. Таймер запустился, и стальные утробы капсул распахнулись. Первый раунд, легко сказать. Успокаивало одно — все десять капсул рабочие, в этом раунде гарантировано выживание. И все же, страх уже начал оплетать сознание.

Вокруг царила нервная суета. Игроки, как выброшенные на берег рыбы, глотали воздух, осматривались, переговаривались. Рюдзи, все еще дымящийся злостью после словесной перепалки с Чишией, сжал кулаки, буравя взглядом светлую макушку. Ёсио, не выпуская сигарету изо рта, закашлялся, сплевывая на пол. Аямэ крестилась, что-то шепча себе под нос. Близнецы Кенджи и Кейта жались друг к другу, переглядываясь испуганными глазами. Юми, подросток, казалась потерянной и совершенно не понимала, куда попала. Такао, молчаливый гигант, осматривал капсулы, словно прикидывая, какую из них занять. Рейна, уверенная девица, достала зеркальце и принялась поправлять макияж, демонстративно игнорируя всеобщее напряжение.

Я стояла неподвижно, наблюдая за происходящим, пытаясь совладать со своим волнением. Поймала взгляд Чишии. Он стоял неподвижно, его волосы тускло поблескивали в полумраке. А в глазах не было ни страха, ни азарта, лишь привычная отрешенность. Он казался наблюдателем, сторонним зрителем в этом спектакле.

Губы непроизвольно сжались в тонкую линию. Я хотела что-то сказать, подтолкнуть его, заставить действовать. Но слова застряли в горле. Лишь выдавила из себя тихое:

— Я... я после тебя.

Глупо. Ненужно. Парень медленно перевел взгляд на меня, и уголки его губ едва заметно дернулись вверх. В этом мимолетном движении я увидела что-то похожее на иронию, может быть, даже жалость. А может, это лишь мое воображение, разыгравшееся на фоне всеобщего напряжения.

Затем он закатил глаза, этот жест был полон показного равнодушия. И лениво поплелся к одной из капсул, расположенных недалеко от меня, и, не глядя, скрылся внутри.

Сделав глубокий вдох, решительно направилась к капсуле, расположенной рядом с Чишией. Она оказалась свободной. Я забралась внутрь, спиной почувствовав холод металла. Прозвучал резкий сигнал, и капсулы захлопнулись. Автоматика сработала мгновенно, запирая нас в этих стальных гробах. Я услышала приглушенный щелчок механизмов, и почувствовала легкий толчок. Капсула плотно прилегла к стене, герметично изолируя от внешнего мира.

Вентиляция заработала, и в лицо подул слабый поток холодного воздуха. Я замерла, наблюдая, как по периметру помещения начали расползаться клубы зеленоватого дыма. Газ. Смерть.

Потом повернула голову. Там, в своей капсуле, лежал Чишия, сомкнув веки. Казалось, он уснул. Или, скорее, медитировал. Зная его, я бы не удивилась ничему. Он всегда такой отстраненный, загадочный, и наблюдает за происходящим со стороны, не позволяя себе вовлечься. Даже сейчас, в этой смертельной игре, сохраняет невозмутимость, хладнокровие, которые меня одновременно восхищают и раздражают.

Я видела его нечетко, сквозь пелену дыма. Сначала это был просто силуэт, потом — размытое белое пятно в зеленоватой дымке. Но даже так чувствовала его присутствие, его взгляд, пусть и закрытые глаза.

Мне вдруг вновь стало интересно, какая у него была жизнь до Пограничья. О чем он мечтал? Были ли у него друзья? Родные? Любил ли он кого-нибудь? Что случилось, что сделало его таким, каким я его знаю сейчас — холодным, расчетливым, лишенным эмоций? Я хочу знать. Хочу понять. Хочу хоть на мгновение проникнуть в его душу, увидеть мир его глазами, почувствовать то, что чувствует он. Но он неприступен, как крепость, окруженная высокими стенами и глубоким рвом. Я пытаюсь пробиться к нему, но все мои попытки разбиваются о его равнодушие.

Я вспомнила тот поцелуй. Мой поцелуй, непрошенный и, наверное, глупый. Он не ответил. Просто сидел, не двигаясь, не проявляя никаких эмоций. Я почувствовала себя дурой, выставившей напоказ свои чувства, которые оказались ему безразличны.

Но, несмотря на это, что-то между нами есть. Чувствую это, знаю это. Какая-то невидимая связь, которая не дает покоя. Может, это просто моя фантазия, желание увидеть в нем то, чего там нет. Но не могу от этого избавиться.

Минуты тянулись как вечность, пока ядовитый газ полностью не рассеялся. В груди кололо, губы пересохли, и единственным желанием было вдохнуть полной грудью. Когда капсулы, шипя, отворились, я осторожно вылезла, стараясь не делать резких движений. Комната, залитая тусклым светом, выглядела жутко. Остальные тоже выбирались из своих убежищ, кто-то с облегченным вздохом, кто-то с напряженным молчанием. Мое внимание сразу привлекла одна из капсул — та, в которой пряталась маленькая Юми. Она бешено пищала, а на экране высветилась красная надпись:

«ОШИБКА»

Юми замерла внутри, ее глаза расширились от ужаса, но из горла не вырвалось ни звука. Мне стало не по себе. Запахло бедой.

Такао, широкоплечий громила, громко хмыкнул, словно это была удачная шутка.

— Ну что, ребятки, в следующий раз будет жарче. — пробасил он, и я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Он стал расхаживать по комнате, осматривая все вокруг. Остальные, прямо как загипнотизированные, последовали его примеру. В этом месте каждый жест, каждое слово могло стать решающим.

Мое внимание было приковано к Юми. Я хотела что-то сказать, подбодрить ее, но какие слова могли утешить в такой ситуации? Ноги сами повели меня вперед, но в последний момент я остановилась. Знала, что любое движение, любое слово будет воспринято с напряжением. Сейчас же ей нужно пространство, чтобы справиться со своим страхом.

И тогда я заметила Чишию. Он стоял немного в стороне, как всегда, отстраненный и наблюдательный. Его волосы выделялись на фоне тусклого серого света. Он не обращал внимания на всеобщее напряжение. Взгляд холодный, проницательный и изучающий. Выглядел так, будто давно знает все ответы, и эта игра его совершенно не трогает.

Я сделала несколько нерешительных шагов в его сторону. Каждый шаг отдавался гулким эхом в моей голове, заглушая все остальные звуки. Я должна что-то сказать, что-то сделать, чтобы прорваться сквозь его ледяную броню.

— Чишия. — тихо позвала я.

Он медленно повернулся, взгляд скользнул по моему лицу. В нем, как всегда, было сложно что-либо прочесть, но мне показалось, что на мгновение увидела там... что-то другое. Что-то, кроме привычного льда. Слабую тень интереса? Или, может быть, даже... сожаления? В прочем, я моргнула, и все исчезло.

— Кэтсуми. — произнес он, его голос прозвучал сухо и бесцветно.

Я сглотнула, стараясь совладать с дрожью в голосе:

— Нам нужно поговорить.

Парень усмехнулся, но это была не искренняя усмешка, а скорее гримаса.

— О чем же? О том, как ты безрассудно бросаешься в омут с головой? О том, как твои чувства мешают тебе выживать?

Его слова были точны, как удар ножом. Но я не отступила.

— О нас.

Он резко отвернулся и начал ходить вдоль стены, внимательно рассматривая каждую трещину, каждый шов. Кажется, искал выход, любую лазейку, которая позволила бы ему сбежать не только из этой игры, но и от меня.

— Между нами нет ничего. Ты сама должна это понимать. Не трать время на глупости.

— Это не глупости! Я... — я замолчала, не решаясь произнести вслух то, что чувствовала.

Чишия остановился, не оборачиваясь. — Ты что? — голос был полон сарказма.

Я сделала глубокий вдох. — Я хочу понять тебя. Хочу знать, что ты чувствуешь.

— Ты правда думаешь, что чувства имеют какое-то значение в этом месте? — он рассмеялся, коротко и надменно.

Его слова ранили, но я продолжала настаивать.

— Имеют. Для меня имеют.

Чишия резко развернулся, его глаза вспыхнули.

— Ты такая наивная. Всё ещё думаешь, что твои чувства что-то значат для меня?

Его жестокость заставила меня отшатнуться. Видела, как он продолжил ходить по комнате, как будто что-то ищет, а не слушает меня.

— Зачем ты это делаешь? — спросила я, повысив голос. — Зачем ты притворяешься, что меня не существует?

Он вновь остановился, но на этот раз повернулся ко мне.

— Потому что ты отвлекаешь. Ты мешаешь мне сосредоточиться.

— Сосредоточиться на чем? На том, как выжить? На том, как обмануть всех и выйти из этой игры победителем? — я сделала шаг вперед, внимательно вглядываясь в каждую черту парня.

— Именно. — ответил он, не отводя взгляда.

Не выдержав, я подошла к Чишии и схватила его за руку. Кожа была холодной и гладкой. Почувствовала, как по телу пробегает легкий разряд.

— Посмотри на меня, — сказала я, стараясь вложить в слова всю свою искренность намерений — Пожалуйста. Просто посмотри на меня.

Но, тот лишь резко отдернул руку, словно прикоснулся к чему-то горячему.

— Не трогай меня. — прошипел он.

«Что только что произошло? Почему он снова так резко отреагировал?»

Я смотрела на него, не понимая, что происходит. Чишия стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на меня с презрением.

— Ты ничего не понимаешь, — сказал он. — Ты слишком наивна и эмоциональна.

— Почему...почему ты всегда говоришь вещи, которые меня ранят? — прошептала я, вкладывая в этот вопрос всю свою боль, всю свою надежду на то, что он сможет смягчиться.

Парень молчал. Долго молчал. Секунды тянулись бесконечно, как часы. Видела, как меняется выражение его лица, как борется с чем-то внутри себя. На его лице промелькнула тень... Может, сомнения? Может, сожаления? Прошла почти минута. Минута мучительного ожидания.

— Потому что это правда, — отчеканил он каждое слово, словно выбивал их на камне. — И чем раньше ты это поймешь, тем лучше для тебя.

С этими словами он развернулся и ушел. А я осталась стоять, оглушенная, пока реальность снова не врезалась в меня противным писком сирены. Сигнал! Капсулы скоро откроются. Инстинкт самосохранения, заглушив боль, погнал меня вперед. Все ринулись к капсулам, как голодные звери к куску мяса. Толкотня, крики, животный страх в глазах каждого. Я увидела Рюдзи, оттолкнувшего в сторону Рейну, брюнетку, и нырнувшего в капсулу. Ёсио, с сигаретой, зажатой между пожелтевшими зубами, который пытался помочь Аямэ, пожилой женщине, но был слишком медлителен.

Затем заметила Юми. Маленькая девочка металась между капсулами, пытаясь найти свободное место. Она слишком мала, чтобы протиснуться сквозь толпу взрослых, слишком слаба, чтобы бороться за свою жизнь.

Внезапно, Такао, остановился рядом с одной из капсул. Секунду колебался, а потом отступил назад, пропуская Юми вперед. Девочка благодарно посмотрела на него и попыталась забраться внутрь. Но тут Рейна, эта стерва с ледяным взглядом, подскочила к капсуле и грубо оттолкнула Юми. Девочка упала на пол, ударившись головой. Рейна, не обращая на нее внимания, залезла в капсулу, нажала кнопку и захлопнулась внутри.

Юми в панике поднялась на ноги и снова побежала к другим капсулам, но все они были уже заняты. Она металась по залу, крича и плача, умоляя о помощи. Я не могла смотреть на это. Это слишком жестоко, слишком бесчеловечно. Почувствовала, как волна ярости захлестывает меня. Как можно быть такими зверями? Где их сострадание? Где их человечность?

Но я ничего не могла сделать. Я была бессильна. Все, что могла — это стоять и смотреть, как умирает ребенок. Зажмурила глаза, заткнула уши, пытаясь не видеть, не слышать. Но крики Юми преследовали меня, как ночные кошмары. Чувствовала, как в груди разгорается огонь ненависти — к Рейне, к Рюдзи, к близнецам, ко всем этим людям, готовым убивать друг друга ради выживания.

А потом пошел газ. Я почувствовала, как вместе с Юми умирает частичка меня самой. Частичка моей надежды, моей веры в человечество.

Не знаю, сколько времени прошло, пока газ не рассеялся. Просто стояла, прижавшись спиной внутри капсулы, дрожа от страха и отвращения. Я не хотела никого видеть, никого слышать. Просто хотела, чтобы все это закончилось.

Спустя, кажется, вечность, я вывалилась из капсулы, как выброшенная на берег рыба, жадно глотая воздух. Металл под руками был холодным и предательски скользким от конденсата. Ноги дрожали, отказываясь держать вес тела. Огляделась. Газ уже рассеялся, но оставил после себя горьковатый привкус на языке и ощущение тошноты в горле.

Юми. Взгляд лихорадочно скользнул по помещению, ища знакомую фигурку. Ее не было у капсул. Сердце болезненно сжалось, предчувствуя самое худшее. Инстинктивно попятилась, пока спиной не ощутила холод стены. И тут увидела ее. Она лежала у противоположной стены, скрючившись в неестественной позе. Маленькое тельце, казалось, стало еще меньше, сжалось в комок. Тишина. Абсолютная, звенящая тишина. Ее больше не было. Маленькой Юми, с наивными глазами и робкой улыбкой, больше не было. Она так хотела жить.

Оцепенение сковало все тело. Я не могла отвести взгляд. Не могла поверить. Все произошло так быстро. Только что она была рядом, боялась, мечтала... а теперь... теперь это просто тело. Пустая оболочка.

Остальные выбрались из своих металлических укрытий. Их лица были бледными, испуганными. Они тоже увидели Юми. Застыли, как статуи, не зная, что сказать, что делать. На лицах читалось смешение чувств: ужас, облегчение, вина. Все, кроме Рейны, она лишь надменно поджала губы.

Первым пришел в себя Ёсио. Он медленно подошел к телу девочки, опустился на корточки. Его лицо было искажено болью. Он что-то прошептал, склонившись над ней. Слова были неразличимы, но в них явно звучало сожаление. Чувство вины пропитало его душу.

Затем он поднялся, его движения были медленными и осторожными. Мужчина бережно поднял Юми на руки и отнес ее в угол, подальше от капсул. Положил на пол, прикрыл лицо ее же курткой. Как будто это могло облегчить ее участь.

Играть в присутствии трупа... это мерзко. Невыносимо. Это добавляло еще больше давления, еще больше страха. Каждый вздох казался преступлением, каждое движение — кощунством. Я провожала Ёсио взглядом, пока он не вернулся к остальным. Его лицо теперь стало каменным, взгляд — отстраненным. Он пытался скрыть свои эмоции, но я видела боль в его глазах. Я чувствовала ее.

Тяжело выдохнула, пытаясь унять дрожь. Все это слишком. Слишком жестоко. Слишком нереально.

— Было очевидно, что она погибнет.

Голос прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула. Чишия стоял за мной, его тон был ровным и бесстрастным, как всегда. Он смотрел на тело Юми, но в его взгляде не было ни капли сочувствия. Лишь холодный расчет.

Я резко повернулась к нему, кинула пронзительный взгляд. Ненависть, гнев, отчаяние — все смешалось в одном порыве. Как он мог быть таким бесчувственным? Как мог говорить такое?

— Ты... — слова застряли в горле, не находя выхода.

В ответ Чишия лишь тихо усмехнулся. Усмешка вышла холодной, циничной, которая заставила во мне все похолодеть. Он развернулся и пошел вглубь комнаты, продолжив осматривать стены, ощупывать пол. Как будто здесь есть что-то, чего не видели остальные.

Каждый ощущал тяжесть произошедшего, но каждый справлялся с этим по-своему. Ёсио нервно курил, выпуская кольца дыма в воздух. Близнецы шептались между собой, их лица были бледными и испуганными. Аямэ сидела на полу, поджав под себя ноги, и молча смотрела в одну точку. Такао стоял в стороне, скрестив руки на груди, его взгляд был мрачным и задумчивым. Рейна, как всегда, держалась отстраненно, с презрением глядя на остальных.

Вдруг кто-то грубо схватил меня за руку. Я вздрогнула и обернулась. Рюдзи. Его татуировка черепа на шее, казалось, ухмылялась, как и он сам.

— Ну что, красотка, совсем расклеилась? — его голос был пропитан мерзостью. Попыталась вырвать руку, но он сжал ее еще сильнее.

— Отпусти меня. — прошипела я.

— Да ладно тебе, не будь такой букой. Жизнь коротка, особенно здесь. Может, хоть немного повеселимся? — парень противно захихикал и попытался притянуть меня к себе.

Я почувствовала, как закипает кровь. Его прикосновение было отвратительным. Он вызывал у меня только одно желание — стереть эту улыбку с лица.

— Не смей ко мне прикасаться! — я выдернула руку с такой силой, что его пальцы соскользнули.

— Ой, какая дерзкая, — Рюдзи оскалился. — А я думал, ты тут самая тихая. Может, стоит тебя перевоспитать?

Он сделал шаг ко мне, и я инстинктивно отшатнулась назад, но он успел схватить меня за подбородок.

— Такая красивая... жаль, что скоро умрешь. Но, знаешь, я бы не отказался провести с тобой последние минуты.

Я почувствовала, как к горлу подступает рвота. Его слова были как пощечина. Я собрала всю свою волю в кулак и плюнула ему в лицо.

Он опешил на мгновение, а потом его выражение исказилось от ярости.

— Ах ты, сучка!

Мужская рука замахнулась для удара, и я зажмурилась, ожидая боли. Но она не последовала. Я открыла глаза и увидела, как Рюдзи стоит, вытаращив глаза, а его рука застыла в воздухе. Ее держал Чишия.

— Не думаю, что это хороший способ проводить время. — его голос прозвучал ровно и спокойно, но в нем чувствовалась сталь.

Рюдзи попытался вырваться, но Чишия держал его мертвой хваткой.

— Что ты себе позволяешь, ублюдок?! — прорычал татуированный.

— Неужели ты готов ударить девушку? — Чишия слегка приподнял бровь. — Это не по-мужски. По-моему, ты опускаешься слишком низко.

— Да пошел ты... — прошипел Рюдзи, сплюнул на пол и оттолкнул Чишию. — Не лезь не в свое дело, умник.

Этот татуированный отморозок плюнул ругательство и отступил, его злобный взгляд все еще прожигал меня.

— Спасибо, Чишия... — эти два слова застряли комком в горле, и я с трудом выдавила их из себя. В ответ он лишь спрятал руки в карманы своей неизменной толстовки и, не глядя на меня, направился к дальним колоннам.

Я проводила его взглядом, полным смятения и нежности. Нежности, которую он, казалось, упорно игнорировал. За ним, словно тень, последовала Рейна. Значит, они... вместе? У них какой-то план? Союз?

Эта мысль пронзила меня холодом. Рейна, эта уверенная в себе стерва, явно не промах, и ее союз с Чишией казался мне опасным. Опасным не только в плане игры, но и для меня лично.

Оттолкнувшись от стены, я начала осматриваться. Близнецы, Кенджи и Кейта, тыкали пальцами в каждого участника и что-то шептали друг другу, их лица были напряжены. Определенно, они тоже строили свою стратегию.

Неподалеку стоял Такао, огромный, широкоплечий мужчина, и о чем-то тихо беседовал с Аямэ, пожилой женщиной с добрым лицом. Вот уж кого не ожидаешь увидеть в роли союзников — громилу и бабушку. Но в этом мире ничему нельзя удивляться. А сострадание, казалось, последнее, что здесь можно ожидать.

Я потерла лицо руками, пытаясь унять дрожь. Какое-то время просто всматривалась в лица окружающих, в их напряженные взгляды, в их молчаливую борьбу за выживание. Это было отвратительно. Жизнь здесь превратилась в отвратительный фарс.

Но стоило мне поднять взгляд, как я увидела их. Из-за колонны, за которой они скрылись, вышли Чишия и Рейна. Их лица были невозмутимы, никаких намеков на сговор или коварный план. Но я чувствовала, что это лишь маска. Маска безразличия, которую они оба носили мастерски.

Именно в этот момент раздался противный, режущий уши сигнал. Время пришло. Третий раунд смертельной игры начинался.

Сердце бешено заколотилось, кровь прилила к лицу. Нужно решить. Нужно действовать. Я окинула взглядом оставшиеся капсулы — их было на одну меньше, чем в прошлый раз. Восемь против девяти игроков. Математика была безжалостна. Чишия бросил на меня мимолетный взгляд, в котором я не смогла ничего прочесть, и направился к одной из капсул. Рейна последовала за ним. Их уверенные движения говорили мне о том, что у них все спланировано. Они знали, что делать.

Я почувствовала укол ревности. Ревности к Рейне, которая, казалось, завладела вниманием Чишии. Ревности к их уверенности и хладнокровию. Ревности к их... связи?

Рюдзи ухмыльнулся и двинулся к другой капсуле, расталкивая всех на своем пути. Близнецы, все еще что-то шепча, направились к двум соседним капсулам. Такао помогал Аямэ, медленно подвигаясь к одной из них. Ёсио, с неизменной сигаретой во рту, наблюдал за происходящим с циничной усмешкой.

А я... Я просто стояла, как вкопанная, не в силах сделать ни шагу. Паника сковала меня, парализовала волю. Куда бежать? Что делать? Мой разум был забит страхом, и я не могла принять ни одного рационального решения.

И вдруг, я почувствовала чью-то руку на своей. Это был Такао, смотрящий на меня с решимостью.

— Беги. — прохрипел он, подталкивая меня вперед, к свободной капсуле рядом с той, к которой он ранее вел Аямэ.

Я попыталась возразить, сказать, что он должен спастись сам, что я не могу... Но он прервал меня, крикнув, что времени нет. Его голос был твердым, полным непоколебимой уверенности.

Мужчина затолкал меня в капсулу, убедившись, что я внутри.

— Все хорошо, — сказал он, глядя на меня сквозь стекло. — Будь здесь.

Хотелось что-то сказать, умолять его спастись, но он перебил меня, нажал на кнопку. Капсула закрылась, отрезая меня от внешнего мира. Я не могла поверить, что это происходит. Я была в безопасности, но ценой жизни другого человека.

Сквозь стекло видела, как Такао отошел от капсул, прислонился спиной к стене. Он смотрел на меня с мягкой улыбкой. Это была не улыбка смирения, а улыбка принятия. Он принял свою судьбу, принял свою смерть.

Появился газ. Густой, ядовито-зеленый туман начал заполнять помещение, пожирая все на своем пути. Я видела, как Рюдзи, близняшки, Ёсио забились в своих капсулах. А Такао... Он просто стоял, не двигаясь, глядя на меня.

Газ окутал его, заставив закашляться. Он осел на пол, все еще смотря в мою сторону. Его глаза... В них не было страха, только... понимание.

Я закричала, попыталась открыть капсулу, вырваться наружу, но все было тщетно. Я была в ловушке, вынуждена наблюдать за его смертью.

Он скончался... как герой. Пожертвовал собой ради меня, ради незнакомки, которую встретил совсем недавно. Умер, оставив меня в живых, с тяжелым бременем вины и благодарности.

Десять минут. Капсула распахнулась. Опустошение накрыло меня с головой. Я вылезла, ноги подкашивались, и, шатаясь, побрела к Такао. Он лежал неподвижно, большой и сильный, но теперь безжизненный. Его лицо выражало спокойствие, словно он просто заснул после тяжелой работы. Пальцы мои задрожали, когда я коснулась его холодной руки. Закрыла ему глаза, пытаясь сохранить в памяти свет, который в них был.

Поднялась на ноги, и взгляд мой скользнул по остальным. Аямэ, бедная женщина, увидев мертвого Такао, прикрыла рот ладонью, слезы потекли по ее морщинистому лицу. Близнецы Кенджи и Кейта стояли, прижавшись друг к другу, в их глазах плескался страх. Рейна, как всегда, сохраняла непроницаемое выражение лица, но даже в ее позе чувствовалась напряженность.

И тут раздался смех. Грубый, злой, режущий слух смех Рюдзи. Он подошел к телу Такао, схватил его за ноги и потащил, как мешок с мусором, к телу Юми.

— Струсил, болван! — кричал он, продолжая хохотать.

Ярость вспыхнула во мне. Как он мог так поступить? Такао пожертвовал собой ради нас, ради Аямэ, ради меня! Он отдал свою жизнь, а этот мерзавец смеется над ним! Хотела кинуться на Рюдзи, ударить его, заставить замолчать, но ноги словно приросли к полу. Не смогла.

Отвернувшись, я опустилась на пол, прислонившись спиной к холодной стене. И закрыла глаза, пытаясь отгородиться от всего этого кошмара. От запаха смерти, от безумного смеха Рюдзи, от страха, который сковывал меня изнутри. Просто ждала следующего раунда. Молилась, чтобы он скорее наступил и закончился.

Сквозь шум в ушах пробивались обрывки разговоров. Рейна что-то говорила близнецам, Рюдзи не унимался в своих издевках. Меня это не волновало. Все это было неважно. Главное, Чишия жив. Я открыла глаза и посмотрела на потолок. Он был высоким и серым, как и все в этом проклятом месте. Интересно, где сейчас Куина? Жива ли она? Я скучаю по ее силе, по оптимизму, по ее теплому взгляду.

Я не знала, сколько времени провела, сидя на этом чертовом полу. Все тело ныло от напряжения и скопившейся усталости. Боль в голове саднила после всего пережитого горя. Такао... Он был хорошим человеком, слишком хорошим для этого проклятого места. Его жертва продолжала давить на меня тяжким грузом вины.

Звук сирены прорезал тишину, отрезвляя меня. Четвертый раунд! Инстинкт самосохранения, заглушая боль и горе, заставил меня вскочить на ноги. Все вокруг будто сорвались с цепи. Игроки, с безумным блеском в глазах, ринулись к оставшимся капсулам. Я тоже побежала.

Но... этот ублюдок! Рюдзи! Он, видимо, решил, что ему недостаточно крови на руках. Эта татуированная обезьяна неоднократно пыталась ко мне подкатить, каждый раз получая отказ. Видимо, теперь решил отомстить. Он выставил ногу, и я, не успев среагировать, рухнула на пол.

Резкая боль пронзила колено. Я ахнула, пытаясь подняться. Рюдзи, стоя надо мной, расхохотался. Его смех был мерзким и каким-то животным. Он показал мне средний палец и, довольный собой, скрылся за одной из капсул.

Злость вскипела внутри, перекрывая физическую боль. Вот же мразь! Я, стиснув зубы, встала, опираясь на здоровую ногу. Время! Время уходит! Сквозь пелену ярости я окинула взглядом помещение. Мое сердце на мгновение замерло, когда увидела Чишию. Он был в порядке, уже внутри капсулы. Камень упал с души. Но, мне нужно и самой выбраться отсюда.

Хромая, превозмогая боль, я доковыляла до крайней капсулы. Она была свободна. Наверное, Рюдзи решил, что со мной покончено. Я завалилась внутрь, успев нажать кнопку за мгновение до того, как дверь захлопнулась. Внутри было тесно и душно. Я прислонилась спиной к холодному металлу, пытаясь отдышаться. Сердце колотилось в бешеном ритме.

Только когда смогла немного прийти в себя, рискнула взглянуть наружу. То, что я увидела, заставило меня замереть. Близнецы! Кенджи и Кейта стояли перед последней капсулой, отчаянно крича друг на друга. Их лица были искажены страхом и отчаянием.

Я знала, что они очень близки. Они всегда были вместе, поддерживали друг друга. Видеть, как они сейчас готовы убить друг друга за шанс на жизнь, было невыносимо. Внезапно Кейта замахнулся и ударил брата в нос. Кенджи пошатнулся и упал, держась за лицо. Кейта, не теряя ни секунды, бросился к капсуле и залез внутрь.

Кенджи, окровавленный, поднялся на ноги. Он смотрел на капсулу, в которой сидел его брат, с каким-то странным, пустым выражением. На его лице не было ни злости, ни обиды, только... смирение?

Время вышло. Все капсулы закрылись. Раздался противный жужжащий звук, и в помещение начал поступать газ.

Кенджи просто стоял и смотрел на него. Он не пытался спрятаться, не кричал, не звал на помощь. Он просто стоял и ждал. А я закрыла глаза, не в силах больше смотреть. Это слишком. Слишком жестоко. Слишком несправедливо.

Слабый толчок в плечо вернул меня в реальность. Я сонно заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд. Передо мной стояла Аямэ, ее морщинистое лицо склонилось надо мной с какой-то тревогой.

— Милая, вставай. — прошептала она, ее голос дрожал от страха и, возможно, усталости.

— Спасибо. — слова благодарности прозвучали шепотом, почти неслышно.

Я выбралась из одной из спасительных капсул, чувствуя, как ноют мышцы от напряжения и неподвижности. Аямэ поклонилась, почтительно и печально, затем отошла в сторону. Она беспокойно поглаживала себя по голове, и я заметила, как сильно у нее дрожат руки.

Вокруг царила гнетущая тишина, прерываемая только тихим шипением вентиляции. С каждым раундом это место становилось все более жутким. Семь человек. Осталось всего семь из тех десяти, что вошли сюда полтора часа назад. Юми, Такао, Кенджи... Их больше нет. Последний раунд. Последнее прощание.

Мне нужно найти Чишию. Он стоял, облокотившись о стену, немного поодаль от остальных. Его взгляд был направлен куда-то в пустоту, кажется, он видел что-то, недоступное остальным. С трудом подавив порыв броситься к нему, я просто подошла и встала рядом.

Чишия бросил на меня привычный, оценивающий взгляд.

— Зачем ты здесь? — спросил он, не отводя глаз. — Твоя виза действительна до завтра.

Я усмехнулась, горько и бесцельно.

— Ради тебя. — прошептала, но тут же пожалела об этом. Звучало жалко и глупо. Его брови сошлись на переносице, а во взгляде промелькнула какая-то тень, но я не успела ее разглядеть, так как он снова отвернулся и уставился в стену.

Мы стояли в тишине, каждый погруженный в свои мысли. Время тянулось мучительно медленно. Я смотрела на его профиль, на тонкие черты лица, и думала о том, что он чувствует, о чем думает. Но его мысли для меня закрыты, как книга с запечатанными страницами.

Внезапно, словно споткнувшись о какую-то невидимую преграду внутри себя, я решила снова рассказать о себе. Ни с того ни с сего. Просто, потому что мне вдруг захотелось, чтобы Чишия узнал меня чуть лучше. Чтобы он увидел, что за маской трусихи и слабачки скрывается...что-то еще.

— Знаешь, в детстве я мечтала стать космонавтом. Я обожала смотреть на звезды и представляла, как исследую новые планеты. Помню, что проводила часы, сооружая ракеты из картона и одеял, воображая себя героиней межгалактических приключений. Однажды, я даже попыталась взлететь с крыши сарая, используя зонтик в качестве парашюта. Закончилось это не очень удачно... ссадины и синяки заживали долго, но моя мечта от этого не стала меньше.

Я немного помолчала, наблюдая за его реакцией. Он слушал внимательно, его взгляд был сосредоточен на мне. Это подстегнуло меня продолжать.

— А еще, я ужасно боялась клоунов. До дрожи в коленках. Однажды, на ярмарке родители уговорили меня подойти к клоуну, который раздавал воздушные шарики. Он протянул мне шар в виде собачки, а потом внезапно начал издавать громкие звуки из дудки. Я завизжала и убежала, сбив с ног тележку с попкорном. Мне было стыдно перед родителями, но страх перед клоунами после этого только усилился. До сих пор, если вижу клоуна, стараюсь обойти его стороной за километр. — я улыбнулась, вспоминая этот нелепый случай.

— И еще... — я замялась, стараясь подобрать слова. — я просто обожаю лакричные конфеты. Да, знаю, это странно. Все их ненавидят, а я готова есть килограммами. Особенно те, которые соленые. Это просто нечто! — я знала, что мои истории звучат глупо и нелепо, особенно в такой ситуации. Но мне нужно что-то сказать, что-то, что показало бы Чишии, кто я есть на самом деле. Хотела, чтобы он увидел меня, настоящую Кэтсуми, со всеми странностями и причудами.

— А, и еще кое-что, — я немного смутилась, но решила довести начатое до конца. — Я умею имитировать звуки животных. Могу изобразить мяуканье кошки, лай собаки, даже хрюканье свиньи. Однажды я разыграла своих соседей, имитируя петуха по утрам. Они долго не могли понять, откуда берется этот крик, ведь ни у кого в округе не было курятника. Они почти вызвали полицию, чтобы найти «шумного нарушителя спокойствия». Мне было очень смешно, но потом стало немного стыдно, когда я узнала, что из-за моего «петуха» одна старушка заработала себе несколько бессонных ночей. Я даже ходила к ней извиняться, но она долго дулась на меня.

Я продолжала рассказывать, вспоминая разные смешные и нелепые случаи из своей жизни. О том, как однажды перепутала соль с сахаром и испортила целую кастрюлю борща. О том, как пыталась научиться кататься на скейтборде и постоянно падала, разбивая коленки в кровь. О том, как однажды заблудилась в лесу и провела там целую ночь, напуганная до смерти. Рассказывая, чувствовала, как напряжение постепенно отступает. Слова вытекали из меня, словно вода из переполненного сосуда.

Но когда я замолчала, ощутила, как краска заливает мои щеки. Я рассказала ему о своих детских мечтах, о своих страхах, о своих глупых розыгрышах. Открылась ему так, как никогда не открывалась никому другому.

— Ты странная. — сказал Чишия наконец, и на его лице показалась едва уловимая улыбка.

Я рассмеялась. Да, странная. Но, возможно, именно эта странность и привлекла его внимание. Время летело незаметно, пока я вываливала на Чишию все, что накопилось в моей душе.

Но вдруг — сигнал. Пронзительный, режущий звук, который вернул меня в жестокий мир. Капсулы открылись. Инстинктивно я оглянулась, и сердце бешено заколотилось в груди. Все капсулы, кроме одной, были уже заняты. Рюдзи, Ёсио, Аямэ, Кейта, оставшийся без брата, и Рейна с ее холодной уверенностью — все уже сидели в своих спасительных убежищах.

Я отложила все свои тревоги на потом, задвинула страх смерти куда-то в самый дальний угол сознания. Нужно хоть немного побыть здесь и сейчас, с ним. Монотонный гул сирены, оповещающей о начале последнего раунда, растворился в приливе адреналина и странной, даже безумной, решимости.

— А еще, знаешь, у меня есть родинка в форме полумесяца на левой лопатке, — выпалила я, стараясь говорить как можно непринужденнее, словно мы обсуждали погоду, а не стояли на пороге неминуемой смерти. — Она видна только когда поднимаю руку, так что никто, кроме меня, ее толком и не видел.

Чишия приподнял бровь, глядя на меня с каким-то странным, изучающим выражением. Он явно не понимал, почему я, в такой момент, вдруг ударилась в откровения о своих родинках. Но я не останавливалась, продолжая, как заведенная.

— Я всегда мечтала увидеть северное сияние, — прошептала, глядя ему в глаза. — Читала о нем в книгах и видела фотографии, но всегда хотела увидеть его своими глазами. Хотела почувствовать этот мистический свет, эту невероятную красоту...

Я старалась больше не смотреть в карие глаза, концентрируясь на точке у него за спиной. Но внутренне, каждая клетка моего существа вопила от страха. Сирена выла все громче, отсчитывая секунды перед закрытием капсул.

Незаметно, пока тараторила, я стала продвигаться вперед, почти касаясь Чишии. Не давая опомниться, легонько подталкивала его назад, в сторону единственной оставшейся капсулы.

Он, казалось, не сразу понял, что происходит. Его взгляд был прикован к моему лицу, полному, как мне казалось, безумного блеска.

— Что ты делаешь? — спросил парень, его голос был тихим, почти неслышным на фоне воющих сирен.

Я проигнорировала его вопрос, продолжая говорить, продолжая толкать его.

— Еще помню, как однажды я решила сбежать из дома. Мне было лет десять, наверное. Я собрала в рюкзак все самое необходимое: любимую плюшевую панду, бутерброд с колбасой и компас. И отправилась на поиски приключений. Планировала дойти до моря, построить там хижину и жить, как Робинзон Крузо. Но хватило меня только на два квартала. Я заблудилась в каком-то парке, испугалась до смерти и расплакалась. Меня нашла какая-то бабушка и отвела домой. Мама потом долго смеялась над моей «экспедицией».

Чишия отступил еще на шаг, теперь его спина чувствовала холодный металл капсулы. Видела, как его глаза сузились, как он, наконец, понял, что я задумала.

— Кэтсуми... — начал он, но я не дала ему договорить.

— И у меня есть привычка грызть ногти, когда нервничаю. Вот, смотри, — я даже показала ему свои обгрызенные ногти, стараясь выглядеть как можно более беззаботно. — Это ужасно, знаю, но ничего не могу с собой поделать.

Я была уже вплотную к нему, почти касаясь его губ. Он уперся спиной в капсулу, загнанный в угол.

— И самое последнее, — прошептала, глядя ему прямо в глаза. — Я... я думаю, что ты очень, очень интересный человек, Чишия. И мне жаль, что у нас больше нет времени, чтобы узнать друг друга... лучше.

Он хотел что-то сказать, возразить, возможно, даже оттолкнуть меня. Но не дала ему шанса. Я крепко обняла его, прижавшись всем телом. Мне хотелось запомнить этот момент, запомнить его запах, его тепло.

— Я люблю тебя. — прошептала ему на ухо. Слова вырвались сами собой, будто их долго держали взаперти.

Почувствовала, как Чишия напрягся. Он замер, окаменел. Я не знала, что он чувствует, что думает. Но мне было все равно. Я должна это сделать. Отстранившись, посмотрела ему в глаза, пытаясь запечатлеть каждую черточку его лица, каждый оттенок взгляда. И изо всех сил, что у меня были, толкнула его в капсулу.

Не теряя ни секунды, нажала на кнопку. Механизм сработал мгновенно, и капсула захлопнулась, запирая парня внутри. Я отступила на шаг назад, чувствуя, как ноги стали ватными. На губах застыла улыбка, натянутая, но искренняя. Я спасла его.

Зрение начало затуманиваться. Слезы подступили к глазам, застилая видимость. Но я все еще видела его. Видела сквозь прозрачную стенку капсулы. Он что-то говорил, видела по губам. Он хмурился, казалось, что-то выговаривал мне, пытался отговорить. Но я продолжала улыбаться. Просто улыбалась, показывая, что все правильно, что сделала верный выбор.

Прозвучал сигнал. Время вышло. Запуск ядовитого газа. Я сделала пару шагов назад, стараясь держаться подальше от капсулы. Ноги подкашивались, в горле першило. Я закашлялась, судорожно хватая воздух.

Рухнула на пол, не в силах больше стоять. Смотрела на капсулу, где был Чишия, и улыбалась. Я умирала. Но умирала счастливой. Я отдаю свою жизнь ради него. Ради человека, которого люблю до... замирания сердца в предчувствии вечности. До звезд, рассыпающихся искрами в глазах при одном лишь упоминании его имени. До глубин души, где сплетаются наши судьбы в неразрывный узел. До безумия, прекрасного и всепоглощающего, что затмевает собой страх и сомнения. До последнего вздоха, который прошепчет его имя, как самую священную молитву. Моя жизнь — лишь эхо его существования, и я с радостью отпускаю это эхо, чтобы он продолжал звучать в этом мире, ярче и сильнее, чем когда-либо прежде.

Чувствовала, как газ обжигает легкие, как разъедает слизистую. Это было похоже на то, как будто кто-то насильно вливает в меня расплавленный свинец. Боль была всепоглощающей, пульсирующей, каждая попытка вдохнуть лишь усиливала ее. Вот, значит, что испытывали Юми, Такао, Кенджи... предсмертную агонию, отчаянное желание жить, которое угасает с каждой секундой.

Тело содрогалось в конвульсиях. Кашель разрывал горло, и на холодный кафель полетели алые капли крови. Я уже смирилась. Все кончено. Я сделала то, что должна была. Спасла его. Теперь можно и отдохнуть. Хотелось просто лечь на спину, закрыть глаза и перестать чувствовать эту адскую боль.

Именно в этот момент, когда разум уже почти покинул меня, взгляд зацепился за нечто странное. Что-то, чего не было раньше. Что-то, что не могло быть здесь. В самом углу комнаты, там, где стена плавно переходила в пол, зияла узкая щель. Не просто трещина — маленькая дверца, словно вырезанная в стене. Она была приоткрыта, и в ее глубине виднелась какая-то тусклая тень.

Я точно помнила, что этой дверцы не было, когда капсулы были открыты. Я изучила каждый сантиметр этой проклятой комнаты в поисках хоть какой-то лазейки, хоть какой-то возможности спастись. Но ее там не было. Значит, она открывается только тогда, когда капсулы закрыты, в этот проклятый период одноминутного раунда с газом.

В голове промелькнула безумная мысль. Может, это бред? Может, это игра моего умирающего разума? Но я не могла не попытаться. Любая, даже самая призрачная надежда, казалась сейчас бесценной.

Встать было невероятно трудно. Но я заставила себя. Ноги дрожали, как осенние листья на ветру. Голова кружилась, мир вокруг расплывался, превращаясь в хаотичную мешанину красок. Я кашляла, захлебываясь кровью, но ползла вперед, цепляясь за стены, как утопающий за соломинку.

Каким-то чудом, почти потеряв сознание, я добралась до этой странной дверцы. Заглянула внутрь. И увидела... противогазы. Десять штук, аккуратно сложенных на полке. Простые, старые, но сейчас казавшиеся сокровищем. Думать было сложно, почти невозможно. Разум отказывался работать. Но инстинкт самосохранения взял верх. Я схватила один из противогазов. Руки не слушались, пальцы немели, но я кое-как сумела нацепить его на голову.

Уплотнитель плотно прилегал к лицу, закрывая рот и нос. Я затянула ремни, зафиксировав противогаз на голове. И сделала первый вдох.

Это было невероятно. Чистый, свежий воздух. Как глоток ледяной воды в раскаленной пустыне. Легкие наполнились живительной прохладой, обжигающая боль начала отступать. Кашель постепенно стихал. Голова прояснялась.

Когда я немного пришла в себя, то снова взглянула на полки. Там лежали еще девять противогазов. Десять штук. Десять. Мысль пронзила мой мозг. В этой игре мог выжить каждый! Десять противогазов на десять человек. Все эти смерти... Такао, Юми, Кенджи... Они были бесмысленны. Если бы кто-то знал об этой дверце. Если бы я знала раньше...

Я сползла по стене, прижав колени к груди. Руки дрожали, сердце колотилось, как бешенное. Как же ненавижу червовые игры. Они выворачивают наизнанку, заставляют принимать невозможные решения, лишают человечности.

Не знаю, сколько времени прошло. Казалось, целая вечность. Слышала, как шипит газ, ощущала его остатки в воздухе, чувствовала, как он медленно рассеивается.

Но наконец, раздался сигнал. Звук, который должен был означать спасение, теперь отдавал горечью. Я подняла голову и увидела, как открываются капсулы. Оттуда выходили игроки. Их лица были бледными и измученными, но живыми.

Первой меня увидела Аямэ. Она подбежала ко мне, ее взгляд был полон недоумения и ужаса.

— Кэтсуми? Но... как? — прошептала она.

Я ничего не отвела. Просто указала на полку с противогазами. Понимание медленно проясняло ее взгляд. Ужас сменился надеждой, а затем гневом.

— Там были... противогазы? Все это время? — ее голос дрожал.

Слова застряли в горле. Голова кружилась, тело не слушалось. Все вокруг поплыло. Я почувствовала, как Аямэ трясет меня за плечи, как кричит что-то, но ее голос звучал издалека.

Затем все померкло. Я провалилась в темноту, в беспамятство.

***

Пробуждение наступило резко. Неприятная тряска, вибрация каждой косточкой, вырвала меня из забытья. Веки отяжелели, потребовалось немало усилий, чтобы разомкнуть их.

Первое, что я почувствовала — резкий, обволакивающий запах табака. Я лежала на чем-то жестком, обитом дерматином, подпрыгивая в такт ямам и ухабам. Увидела салон старой машины, прокуренный до последней щели. Впереди, за рулем, сидел Ёсио, попыхивая сигаретой, а рядом с ним Рюдзи, что-то увлеченно рассказывающий, активно жестикулируя.

И Чишия. Он сидел рядом со мной, его плечо касалось моего. Сердце замерло на мгновение, а затем бешено заколотилось. Он держал мою руку. Держал мою руку! Я оцепенела.

Последние воспоминания врезались в память обжигающим осколком: ядовитый газ, последние секунды жизни, отчаянный жест — впихнуть Чишию в спасительную капсулу, чтобы он выжил. Я выжила тоже. Чудо.

Но то, что мы возвращались на Пляж, было очевидно. А то, что Чишия... прикоснулся ко мне... Это за гранью моего понимания.

Он почувствовал, что я проснулась. Его взгляд скользнул по моему лицу, и он тут же отдернул руку, отвернувшись к окну. Но, все же, не поворачиваясь ко мне, произнес, чуть хрипло:

— Как ты?

В его голосе звучала какая-то... забота? Или мне просто показалось?

Я попыталась размять затекшую шею, чувствуя, как хрустят позвонки.

— Жива. — прохрипела в ответ, удивляясь тому, как слабо звучал мой голос.

Собравшись с духом, я аккуратно положила голову на плечо Чишии, закрыв глаза. На удивление, он не отстранился, не оттолкнул меня. Конечно, почувствовала, как его тело напряглось, стало каменным, но он стерпел. Позволил мне остаться.

И я мгновенно провалилась в сон. Глубокий, черный, без снов и фантазий. Просто пустота. Мне нужно было именно это. Мне нужно набраться сил, чтобы разобраться со всем этим хаосом.

Я вновь открыла глаза, но не от толчков машины, не от кочек, а от ощущения, что меня кто-то поднял на руки. Странно. Очень странно. Подняла голову, разлепив слипшиеся ресницы, и увидела его. Чишия.

Невозмутимое лицо, взгляд устремлен вперед. Он нес меня. Я окончательно проснулась, но почему-то решила притвориться спящей. Сердце забилось чаще. Почему он просто не разбудил меня? Зачем эти нежности? Или мне это все кажется?

Чишия шел долго, уверенно, и вскоре, судя по обстановке, занес меня в мой номер. Аккуратно, как хрустальную вазу, опустил на кровать. Матрас мягко просел под моим весом. Я почувствовала, как он замер надо мной. Не знаю, сколько он так стоял, просто смотрел. Я не видела его лица, не могла прочитать эмоции, но что-то подсказывало мне, что там, скорее всего, как и всегда, отстраненность. Он не проявлял никаких эмоций, ничего.

Затем развернулся. Уйдет? Сейчас? Во мне поднялась волна протеста. Нет, не хочу его отпускать. Не сейчас. Не после всего, что произошло. Я резко схватила его за запястье, практически не размыкая глаз. Чувствовала, как его рука напряглась под моей ладонью. Он остановился, не оборачиваясь. Секунда, другая... медленно, очень медленно повернулся.

Парень вопросительно выгнул бровь. Ни слова. Только этот немой вопрос. В этот момент я чувствовала себя такой беспомощной, такой уязвимой.

— Прошу... останься. — прошептала я, наверное, больше глазами, чем губами. Молила его взглядом. Всю свою надежду, всю свою потребность в нем вложила в этот тихий шепот.

Чишия тяжело вздохнул. Я почувствовала этот вздох кожей. Вздох, полный сомнений, колебаний, возможно, даже раздражения. Но он вздохнул. И этого было достаточно. Я подвинулась, освобождая место на кровати. Он стоял, как окаменевший, все еще держа в руке мою руку. Я слегка потянула его на себя. И он лег рядом.

Невероятно. Просто невероятно. Он послушался. Он остался.

Не упуская этого невероятного шанса, я придвинулась ближе и положила голову ему на грудь. Сердце заколотилось так сильно, что, казалось, он должен был это услышать.

Парень напрягся, почувствовала это всем телом. На мгновение мне стало страшно, что он сейчас оттолкнет меня, выскочит из номера и исчезнет, как мираж. Но... он расслабился. Медленно, осторожно, но расслабился.

И коснулся моих волос.

Я замерла, затаив дыхание. Это... это было так хорошо. Так тепло. Так... правильно. Чишия гладил мои волосы. Легко, нежно. Словно боялся разбудить. Я закрыла глаза, наслаждаясь каждым мгновением. Это, вероятнее всего, просто сон. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Но тогда... это самый лучший сон за последнее время.