Пограничные Чувства

Я стояла посреди этого безжизненного бутика, идиотски ухмыляясь, как школьница, влюбленная в старшеклассника. Чишия. Он сказал, что я красивая. Не было той привычной ледяной отстраненности в его голосе, ни намека на скуку, лишь... что-то похожее на искренность. Или мне просто очень хотелось так думать? Неужели он действительно что-то чувствует? Что-то, помимо презрения или, в лучшем случае, снисходительной жалости.

Вздохнув, сняла с себя платье. Оно было невероятным — струящаяся ткань, идеально подчеркивающая фигуру. Я, наверное, могла бы носить его каждый день, если бы... если бы не этот проклятый Пограничье, если бы у меня была нормальная жизнь, если бы он...

Хватит. Хватит мечтать. Время утекает сквозь пальцы, как песок. Игры становятся все более жестокими, и думать о романтике слишком много — непозволительная роскошь.

Я аккуратно натянула платье обратно на манекен, прощаясь с несбыточной мечтой. Оделась, а после вышла из бутика, и тут же мое внимание привлекло движение в конце коридора. Фигура в белой толстовке... Чишия. Он заворачивал за угол. Закатив глаза, я невольно улыбнулась.

«Ну что за ребенок? Смутился, что сделал комплимент, и сбежал?»

Собравшись с духом, побежала за ним. Сердце колотилось в груди, как пойманная птица. Дыхание сбилось, но я не сдавалась. Мне нужно его догнать. Мне нужно понять...

Наконец, я выскочила из-за угла и увидела парня, неспешно идущего вдаль по коридору.

— Чишия! — выдохнула, пытаясь восстановить дыхание.

Он не остановился, но заметила, как слегка напряглись его плечи. Этого было достаточно. Я обогнала его и, выровняв шаг, пошла рядом. Тот бросил на меня мимолетный взгляд, и мне показалось, что в уголках его губ мелькнула слабая, почти незаметная улыбка. Или ухмылка? Чертов Чишия, никогда не знаешь наверняка.

Мы шли молча. Тишина не давила, а скорее, успокаивала. Было... комфортно. По крайней мере, мне казалось, что комфортно. Возможно, просто выдавала желаемое за действительное. Но сейчас, в этот миг, мне хотелось верить, что между нами есть что-то большее, чем просто вынужденный контакт перед лицом смерти.

Долго ли мы шли так — не знаю. Время потеряло свой смысл. Но в какой-то момент я просто не выдержала. Мне нужно знать.

— Ты... ты сказал, что Куина заставила тебя позаботиться обо мне, когда... когда я.... сделала то, что сделала, — начала, стараясь говорить спокойно, хотя внутри все дрожало. — Но ты ведь мог отказаться. Мог просто уйти. Почему ты этого не сделал?

Чишия остановился, повернувшись ко мне лицом. Смотрел долго, пристально, по всей видимости желая разглядеть что-то глубоко внутри меня.

— Ты действительно думаешь, что Куина может кого-то заставить? — спросил он, в его голосе отчетливо прозвучал сарказм. — Она просто... попросила. А я решил, что это будет забавно.

«Забавно? Он считает мою попытку самоубийства забавной?»

Я хмыкнула, стараясь скрыть разочарование. Ну, чего ждала? Что признается, что втайне любит меня? Глупо. Очень глупо. Заправив прядь волос за ухо, сменила тему.

— Не знаешь, кто одолжил Куине одежду для меня? — спросила я, хотя прекрасно знала ответ. Видела его взгляд, когда он разглядывал меня в той одежде. И все еще чувствовала на себе его запах.

Парень пожал плечами, отводя взгляд.

— Не имею ни малейшего представления, — ответил он, и в его голосе снова проскользнул сарказм. — Наверное, феи Пограничья ночью прилетают и оставляют подарки для несчастных девушек.

Я улыбнулась, несмотря на все. Его сарказм просто защита, стена от мира. И, возможно, от меня.

— Феи, говоришь? — переспросила, иронично приподняв бровь. — Ну, спасибо им большое. Особенно за шокер. Очень мило с их стороны.

Чишия ничего не ответил, просто отвернулся и снова зашагал вперед. Я пошла следом, как тень, цепляясь взглядом за его макушку. Торговый центр казался лабиринтом, где каждый поворот мог привести к ловушке или тупику. Поэтому старалась запоминать ориентиры.

Еще заметила, что Чишия ничего для себя не выбрал. Ни футболки, ни штанов, даже носков. Ему действительно все равно? Он будто отбывает повинность, просто существует от одной игры до другой. Остановившись, я глубоко вдохнула и решительно подошла к нему. Осмелившись, коснулась его руки. Сначала кончиками пальцев, потом сжала ладонь. Кожа у него прохладная и гладкая, как мрамор. Он вздрогнул, как от удара током. Не поднимая глаз, нахмурился и резким движением вырвал свою руку из моей.

«Не трогай меня» — читалось в каждом движении, в каждой морщинке на его лбу. Кажется, он все еще не терпит касания лишний раз, не считая острой необходимости. Обида кольнула, но я быстро ее подавила. Я бы удивилась, если бы он позволил. Наверное.

Легко цокнув языком, попыталась скрыть смущение и придать ситуации непринужденности.

— Пойдем, я помогу выбрать тебе что-нибудь. — это прозвучало глупо, навязчиво.

Чишия, не останавливаясь, сунул руки в карманы штанов и, продолжая свой путь, равнодушно бросил:

— Мне не нужна твоя помощь.

Но я не отступила. Мне нужно что-то сделать. Зашла в первый попавшийся бутик. Снова яркие витрины, манекены в вызывающих нарядах, ряды вешалок с одеждой всех цветов и размеров. Отделы женской и мужской одежды, куча кроссовок, ботинок и прочей обуви, даже отдел с принадлежностями для пляжного отдыха. Слишком много всего.

Я направилась именно в отдел для пляжного отдыха, где были развешаны купальные костюмы, словно яркие бабочки, стояли шлепки всех цветов радуги, возвышались пирамиды мячей, и пестрели полки с кремами и солнцезащитными лосьонами. Как и ожидалось, парень лениво плелся следом, держась на расстоянии.

И стала осматриваться, потирая подбородок. Стоило бы себе тоже взять новый купальник. Те, что я нашла на Пляже, совсем износились. Или были изуродованы Нираги.

В поле зрения попали пляжные шляпы. Широкополые, соломенные, с яркими лентами и без. Я взяла одну, самую нелепую, с искусственными цветами и огромными полями. Подошла к Чишии и, не спрашивая разрешения, просто надела ему на голову. Шляпа закрыла его лицо почти полностью. Я отступила на шаг, рассматривая забавную картину. Контраст поразительный: холодные, бесстрастные глаза и эта дурацкая шляпа. Уголки моих губ дернулись вверх.

Чишия тяжело вздохнул, и в его выражении мелькнуло раздражение.

— Сними это.

Я проигнорировала его слова, продолжая рассматривать и любуясь реакцией. Мне нравится выводить его из равновесия, видеть, как непроницаемая маска дает трещину. Но, он лишь тяжело вздохнул, упрямо снял шляпу и водрузил ее обратно на полку. В глазах читалось легкое негодование, словно я доставляла ему неудобства своим существованием.

Повернувшись, я стала рыться в вешалках с одеждой, отчаянно надеясь найти что-то, что могло бы привлечь его внимание. Что ему вообще могло понравиться? Этот парень загадка, завернутая в ребус и запертая в стальном сейфе. Чишия всегда носит свою неизменную белую толстовку, словно она его броня, защита от мира.

А он же просто бродил по магазину, его движения какие-то отстраненные, без цели. Он не предлагал помощь, не проявлял интереса. Я чувствовала себя так, будто пытаюсь сдвинуть гору одной лишь силой мысли. В конце концов, просто схватила первую более-менее приличную футболку — темно-синюю, с каким-то абстрактным принтом. Она выглядела простой и стильной, не слишком броской, но и не скучной.

— Померь. — сказала, протягивая ему футболку. Мой голос слегка дрожал, я боялась его реакции.

Парень бросил на меня быстрый, изучающий взгляд.

— Зачем? — спросил он с той же легкой долей раздражения.

Я пожала плечами, стараясь выглядеть беззаботно.

— Просто иди и померь. Мне интересно, как она на тебе будет смотреться.

Тот тяжело вздохнул — снова. Казалось, высасываю из него жизненные силы каждой своей просьбой. Но, к моему удивлению, он взял футболку и направился в примерочную кабинку. Время тянулось томительно медленно. Я нервно переминалась с ноги на ногу, рассматривая витрину магазина. Что вообще пытаюсь доказать? Зачем мне так важно, что он наденет? Наверное, это просто желание хоть как-то прикоснуться к его миру, оставить в нем свой след.

Наконец, занавеска примерочной отодвинулась, и Чишия вышел. Мое дыхание перехватило. Футболка сидела на нем идеально. Темно-синий цвет выгодно подчеркивал бледную кожу и делал его глаза еще более выразительными. Улыбка сама собой расплылась на моем лице. С одной стороны, от того, что он все-таки послушал меня, с другой — от того, что футболка действительно делала его еще привлекательнее. Это маленькая победа, крошечный лучик света в этой кромешной тьме.

— Ну и? — спросил парень, нарушив тишину. Его голос по-прежнему ровный, не выражающий никаких эмоций.

Я закусила губу, сдерживая бурный восторг.

— Неплохо. — пробормотала, стараясь казаться равнодушной.

А он не сказал ни слова. Не было ни похвалы, ни критики, только эта непроницаемая маска. Он взял свою белую толстовку, которая лежала на небольшом кресле, и надел ее поверх футболки. Моя улыбка немного поблекла.

— Ладно. — сказал Чишия, подводя черту. Затем развернулся и направился к выходу из магазина.

Мое сердце немного сжалось. Он опять отдалился, снова заперся в своей скорлупе. Но я не сдамся. Знаю, что под этой броней скрывается что-то большее, что-то, к чему отчаянно пытаюсь достучаться.

Я пошла за ним, стараясь не отставать. Радовалась даже этой маленькой победе. Он надел футболку, которую я выбрала. Это значит, что хоть немного повлияла на него, что могу быть для него чем-то большим, чем просто обузой. Лед тронулся — может быть, всего на миллиметр, но это только начало.

Мы бродили бесцельно, петляя между бутиками и ресторанами, словно потерялись в пространстве и времени. Понимала, что пора возвращаться на Пляж, но вцепилась в эту ускользающую возможность побыть рядом с Чишией. Даже молчание рядом с ним казалось мне ценнее, чем вся болтовня мира. Он не торопил меня, не настаивал на возвращении. Его молчание было другим — не отстраненным, а скорее погруженным в собственные мысли. Неужели ошиблась, приняв его короткие разговоры за оттепель?

Я собралась с духом. Сейчас или никогда.

— Чишия, — тихо начала я, привлекая внимание. — Почему ты... передумал насчет меня и плана?

Он замер, словно споткнулся о невидимое препятствие. Его лицо, всегда такое невозмутимое, на мгновение отразило тень задумчивости, даже, осмелюсь предположить, растерянности. Я затаила дыхание, ожидая ответа. Что он скажет? Откроет ли мне хоть крошечную часть своей души?

Парень уже открыл рот, чтобы ответить, но слова так и не сорвались с его губ.

— Эй! — раздался звонкий голос Куины, разрушивший хрупкую атмосферу.

Она подлетела к нам, как ураган, и, не давая опомниться, схватила нас обоих за воротники. Я ахнула от неожиданности, но сопротивляться не стала. Хикари выглядела серьезной, на ее лице застыла тревога. Она потащила нас за собой, лавируя между манекенами и витринами, пока мы не оказались за углом одного из бутиков. Прижав палец к губам, она жестом заставила нас замолчать. Я ничего не понимала. Что происходит? Почему Куина такая взволнованная?

Прижавшись спиной к стене, попыталась отдышаться. Сердце заколотилось в груди. Рядом стоял Чишия, его лицо, как всегда, оставалось загадкой. Он смотрел в противоположную сторону, явно прислушиваясь.

Из за угла, откуда мы только пришли, показались несколько мужчин. В руках у них оружие — внушительные винтовки, которые сверкали сталью в тусклом свете. Они шли не спеша, осматриваясь по сторонам, выискивали добычу.

Я похолодела. Кто эти люди? Откуда они взялись? Что им нужно?

Они что-то говорили между собой, их голоса, приглушенные расстоянием, доносились до нас обрывками фраз. Я не могла разобрать слов, но тон их голосов был угрожающим. Они пинали мусорные баки, заглядывали в магазины, размахивали оружием.

По телу пробежала дрожь. Холодная волна страха окутала меня. Я чувствовала себя маленькой и беззащитной, как загнанный в угол зверек. Один из мужчин остановился возле ближайшей витрины и с силой ударил по ней прикладом винтовки. Стекло с треском разлетелось на мелкие осколки.

— Где они, черт возьми? — прорычал он, его голос был полон ярости.

Я не знала, кого они ищут, но ясно понимала — нам нужно бежать.

Куина, все еще прижимая палец к губам, жестом показала нам следовать за ней. Она двигалась быстро и бесшумно, как тень. Мы старались не отставать, прижимаясь к стенам и прячась за колоннами. Я украдкой взглянула на Чишию. Его лицо оставалось невозмутимым, но заметила, как напряжены его плечи. Он сканировал пространство вокруг себя, оценивая ситуацию.

Вдруг, хруст стекла эхом прокатился по торговому центру, казавшимся сейчас громадным и пугающе тихим. Я закусила губу до крови, молясь всем известным и неизвестным богам, чтобы эти звери нас не услышали. В ушах звенело, и я перестала дышать, ожидая неминуемого. Тишина длилась, казалось, целую вечность.

А потом раздался грохот выстрелов.

Пули с визгом пронзали воздух, кроша стекло витрины бутика, за которым мы прятались. Видела, как осколки разлетаются во все стороны, как град, и понимала, что нас обнаружили. Они знали, где мы, и не собирались церемониться. Зачем? Что мы им сделали?

— Бежим! — крикнула Куина, ее голос прозвучал надрывно и отчаянно.

Мы рванули вперед, пригнувшись к полу, инстинкт самосохранения затмил всё. Боль, страх, разбитое сердце — все отошло на второй план. В голове пульсировала одна мысль: бежать, бежать, бежать. За спиной слышались крики и топот преследователей. Они настигали нас.

Впереди показался выход из торгового центра. Увидела свет и на мгновение почувствовала призрачную надежду. Куина выскочила первой, ее фигура мелькнула в проеме двери. Я последовала за ней, не раздумывая, стараясь не споткнуться о валявшиеся на полу обломки витрин и перевернутую мебель.

Яркий свет ударил в глаза, и я зажмурилась на мгновение, прежде чем выскочить из душного, пропитанного страхом торгового центра на свежий воздух. Вечер только начинался, небо окрасилось в нежные оттенки оранжевого и розового, но эта красота не трогала меня. Я слишком поглощена ужасом и инстинктом самосохранения.

За мной выскочил Чишия. Но вместо того, чтобы, как и мы, ринуться вперед, он прижался к стене здания. Его тело дернулось, послышался приглушенный стон.

Стрельба прекратилась. В одно мгновение все стихло, и звенящая тишина обрушилась на нас, давя и пугая своей внезапностью. Я замерла, боясь даже дышать, прислушиваясь к каждому шороху, ожидая, что сейчас снова раздадутся выстрелы.

Но их не было.

Воздух словно сгустился, и только тогда я осознала, что мы выжили. Мы вырвались из этого кошмара. Но эта мысль не принесла облегчения. Что-то не так.

Я обернулась к Чишии. Он все еще стоял, прижавшись к стене, его лицо искажено... болью? Поняла почему тогда, когда мой взгляд опустился чуть ниже. На его белой толстовке, в районе плеча, расползалось темное, зловещее пятно. Кровь.

Мой рот непроизвольно приоткрылся в беззвучном крике.

— Чишия... — прошептала я, и этот шепот прозвучал в тишине, как раскат грома. — Ты ранен.

Подбежала к нему, совершенно забыв о страхе, о только что пережитом кошмаре. В голове билась только одна мысль: он ранен. Он истекает кровью.

— Ты ранен! Тебя подстрелили! — тараторила я, хватая его за руку.

Он оторвался от стены и взглянул на меня своим обычным, непроницаемым взглядом. В глазах его по-прежнему не было страха, не было боли. Только холодное, отрешенное спокойствие.

— А я то и не заметил. — ответил Чишия, в его голосе прозвучал сарказм. Он всегда так говорил. Прятал свои чувства за маской цинизма и безразличия. Но я видела. Видела, как побледнело его лицо, как дергается уголок губ от боли.

Куина, которая до этого стояла, прислушиваясь к звукам из торгового центра, обернулась к нам. В ее глазах мелькнула тревога.

— Там никого нет, — сказала она, вздохнув. Затем потерла переносицу, пытаясь унять головную боль. — Нужно уходить отсюда. Возвращаемся на Пляж.

Куина права. Здесь оставаться нельзя. Мы слишком уязвимы.

— Давай помогу. — обратилась я к Чишии, снова хватая его за руку. Попыталась дотронуться до его раны, посмотреть, что там, но он резко перехватил мою руку.

— Не трогай. — отрезал он, в его голосе прозвучала резкость.

Я поджала губы, кивая. Понимаю, ему больно. Очень больно. Но он никогда не позволит себе показать это. Остается непроницаемым, как всегда. Куина подошла к нам и встала рядом с парнем.

— Помоги мне дотащить его. — сказала она, глядя на меня своими пронзительными глазами.

Я кивнула. Не раздумывая. Готова на все, чтобы помочь ему. Мы обе подхватили Чишию под руки. Он оперся на нас, стараясь не переносить вес тела на раненое плечо. Его лицо исказилось от боли, но он молчал, сжав зубы.

Мы двинулись в сторону Пляжа. Медленно, тяжело. Каждый шаг давался с трудом. Я чувствовала, как напрягаются мои мышцы, как пот стекает по спине. Но не обращала на это внимания. Смотрела только на Чишию, желая поддержать его, чтобы ему было хоть чуточку, хоть на каплю легче.

Всю дорогу он молчал, не жаловался. Только иногда, когда мы натыкались на неровности дороги, издавал тихие, сдавленные стоны. Небо темнело стремительно, солнце уже почти скрылось за горизонтом. Удивительно, сколько времени мы провели в этом чёртовом торговом центре.

Пробираться сквозь плотную толпу обезумевших игроков было непросто. Все эти лица давили на меня, вызывая желание бежать. Но понимала, что сейчас не время думать о себе. Сейчас главное — помочь Чишии.

Наконец, мы добрались до его номера. Просторная комнатка, обставленная минималистично. И посадили его на кровать. Он сел, выпрямив спину, словно и не был ранен.

Куина, скрестив руки на груди, вопросительно взглянула на меня, будто спрашивая:

«Нужна моя помощь или ты справишься сама?»

Я закусила губу, нервно переминаясь с ноги на ногу. И посмотрела на Чишию, ища в его взгляде хоть какой-то намек. И увидела. Он мельком взглянул на Куину, а она едва заметно кивнула. Какой-то тайный, скрытый диалог, который я не понимала, но который меня напрягал. Это еще одно доказательство моей ненужности, моей незначительности в его жизни.

— Я пойду, наверное, — сказала Куина, не дожидаясь моего ответа, — Если что, зовите. — и вышла из комнаты, оставив нас наедине.

Я почувствовала себя неуютно. Мы остались одни, в этой душной комнате, с раной, которая кровоточила, и с невысказанными словами, которые давили нас обоих. Но, я должна ему помочь, чтобы отдать ему обратно, пусть символически, этот долг. Поэтому, сделала шаг вперед, намереваясь рассмотреть рану на его плече, но он отдернулся.

— Не трогай, — прошептал Чишия, даже скорее выдохнул. — Ты тоже можешь идти. Я сам справлюсь.

Он снова отталкивал меня, не давал приблизиться. Я уже готова была принять это, смириться с тем, что никогда не буду ему нужна, но что-то внутри сопротивлялось.

— Чишия, пожалуйста, — взмолилась я. — Я просто хочу помочь. Ты ведь мне помогал не раз. Перевязывал мои раны, когда я была в отчаянии... позволь мне отплатить тебе тем же.

Он молчал, глядя в пол. Видела, как его челюсть напряжена, как он борется с собой. Минута тянулась невыносимо долго. Но вскоре вздохнул и кивнул в сторону небольшого шкафа, стоявшего в углу комнаты.

— Там есть аптечка, наверху. Принесешь ее сюда. И будешь делать то, что скажу. Иначе заработаю заражение.

Я кивнула, чувствуя, как внутри вспыхивает знакомая слабая надежда. Он не прогнал меня, позволил помочь. Это уже что-то. Шкаф оказался выше, чем я думала. Мне пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до верхней полки и нащупать небольшую металлическую коробку. Аптечка. Я принесла ее Чишии и поставила на кровать рядом с ним.

— Садись, — сказал он, не глядя на меня. — И открой ее.

Я послушно села рядом и открыла аптечку. Внутри лежали несколько бинтов, вата, йод, перекись водорода, антисептик и какая-то мазь. Почти все, что нужно для оказания первой помощи.

Парень, будто не замечая моего присутствия, стянул толстовку и небрежно бросил ее на тумбочку. Затем принялся за футболку. Я тут же вспыхнула, как спичка, и быстро отвернулась, уставившись в стену.

— Собираешься с закрытыми глазами помогать? — его голос прозвучал сухо и немного насмешливо.

Нервно облизнув пересохшие губы, медленно повернулась обратно. Он уже сидел, обнажив плечо. Рана выглядела жутковато. Кровь успела немного подсохнуть. Хорошо, что не глубокая, просто задело. Иначе бы точно запаниковала.

— Сначала нужно обработать рану перекисью, — спокойно сказал Чишия, нарушая гнетущую тишину. — Промой тщательно, чтобы убрать всю грязь.

Я кивнула и взяла ватный диск, щедро смочив перекисью водорода. И поднесла к ране, стараясь не смотреть ему в глаза. Он же слегка поморщился, когда прохладная ватка коснулась кожи.

— Не жалей, — хрипло произнес он. — Нужно все хорошо продезинфицировать.

Тогда сильнее нажала на диск, очищая рану от сгустков крови. Его тело совсем рядом. Чувствовала тепло, исходящее от него, видела, как напрягаются мышцы плеча под моими пальцами. Запах лекарств, парфюма и еще чего-то, присущего только ему, заполнил мои легкие. Это пекло мне грудь. Все было таким... интимным.

— Теперь йод, — продолжил диктовать Чишия, как будто я была медсестрой, выполняющей его распоряжения.

Я снова смочила ватный диск, на этот раз йодом, и осторожно, но тщательно обработала края раны. Он молчал, лишь слегка хмурил брови. Чувствовала его взгляд на себе, но боялась поднять глаза. Боялась увидеть в них то же равнодушие, ту же отстраненность.

— Бинт. — коротко бросил парень, когда я закончила.

Пока разматывала бинт, мои руки предательски дрожали. Понимаю, что делаю все слишком медленно и неуклюже. Но ничего не могу с собой поделать.

— Держи крепче, — проговорил Чишия, когда я начала перебинтовывать его плечо. — Не нужно слишком туго, но и не слабо.

Старалась следовать его инструкциям, но мысли путались. Близость с ним сбивала с толку, лишала способности сосредоточиться. Я чувствовала его ровное дыхание на своей щеке, видела боковым зрением, что он смотрит на меня. Нет, мне точно не кажется. Он действительно смотрит. И этот взгляд... он другой. В нем нет той холодности и отчужденности, что были недавно.

— Нужно зафиксировать конец бинта. — напомнил Шунтаро, когда почти закончила.

Я закрепила бинт специальной застежкой, стараясь не касаться его кожи. Закончив, быстро отпрянула, чувствуя, как кровь все еще приливает к щекам. Возможно сглупила, позволив себе приблизиться. А надеялась то на что? Что он вдруг проявит хоть каплю сочувствия?

Чишия вдруг нарушил очередную повисшую тишину. Уголок его губ дрогнул в едва заметной усмешке.

— Неплохо справилась, — произнес он саркастически, его голос как всегда ровный и выверенный. — Но к более серьезным ранам я бы тебя не подпустил.

Опять пытается меня оттолкнуть. Что ж, играть по его правилам больше не собираюсь. Собрав остатки самообладания, гордо вскинула подбородок.

— Очень жаль, — ответила я с той же долей сарказма, что и он. — Я была уверена, что мои навыки превзойдут все твои ожидания.

Развернувшись, поспешила в ванную, чувствуя, как слезы подступают к горлу. Не позволю ему увидеть мою слабость. Захлопнув за собой дверь, я прислонилась к ней спиной, пытаясь унять дрожь.

Холодная вода обожгла кожу, помогая хоть немного прийти в себя. Этот засранец. Он творит с моим телом и сознанием что-то невообразимое. От одного его взгляда по коже бегут мурашки, сердце бешено колотится. Это же надо быть такой дурой, чтобы влюбиться в человека, который, несмотря на редкие моменты внезапного сближения, в любой момент может воткнуть нож в спину. Я знаю, что он что-то скрывает, что у него есть свой план, в котором мне отведена роль марионетки. И, несмотря на это, готова пойти за ним. Он отталкивает меня, игнорирует признания, но готова бороться за хоть какую-то его каплю внимания. Идиотка.

Я замотала головой, отгоняя навязчивые мысли. Пора перестать быть наивной дурочкой и начать думать головой. Иначе эта игра меня уничтожит.

Вытерев лицо полотенцем, вернулась в комнату. Чишия уже лежал на спине, его глаза закрыты. Словно спит. Хотя сомневаюсь, что он вообще умеет расслабляться.

— Можешь идти. — внезапно произнес тот, не открывая глаз.

Я и не надеялась на благодарность. Хмыкнув, направилась к двери. Уже в коридоре, случайно, довольно громко, захлопнула за собой дверь. Так получилось. Ну и пусть. И поплелась в свою комнату, чувствуя себя выжатой как лимон. Упала на кровать лицом в подушку, пытаясь заглушить ноющую боль в груди. Вспомнила, что завтра игра. Игра, от которой зависит, смогу ли прожить еще один день в этом проклятом мире. Моя виза истекает.

Надо поспать. Нужно собраться с силами. Но как уснуть, когда в голове крутятся его глаза, его саркастичная улыбка, его холодные и отстраненные слова? Как уснуть, зная, что завтра, возможно, я умру? Как уснуть, когда сердце разрывается от неразделенной любви?

Я перевернулась на спину, уставившись в потолок. Завтра игра. А что, если это будет моя последняя игра? Что, если больше никогда не увижу Куину? Что, если больше никогда не увижу Чишию? От одной этой мысли по телу пробежала дрожь. Нет. Я должна выжить. Должна пройти эту игру. Должна увидеть их снова.

***

Утро выдалось паршивым. Каждый мускул ныл, протестуя против моего существования. Проснулась в скрюченной позе, словно кошка, свернувшаяся клубком на холодном полу. Конечности затекли так, что при каждом движении простреливало иголками. Встала с кровати, чувствуя себя развалиной, которой пора на свалку.

В душе надеялась смыть с себя остатки кошмаров и физической разбитости. Под струями горячей воды хоть немного отпустило, но ненадолго. Намыливая волосы, я поскользнулась на мокром кафеле. Сердце ухнуло в пятки, мир перевернулся, и я грохнулась на пол, ударившись копчиком. Боль пронзила позвоночник, искры посыпались из глаз.

— Отлично, просто великолепно. — пробормотала, поднимаясь на ноги. На теле появилась новая ссадина, которая ныла в унисон с остальными.

Уже с раздражением достала из шкафа купальник. Сегодня игра. Риск, адреналин, возможно, еще один шанс выжить. Натянула верхнюю часть, и тут же лямка предательски хрустнула и оторвалась.

— Да что сегодня вообще происходит?! — вскрикнула я, швырнув купальник на пол. Пришлось выковыривать его обратно, завязывая лямку в нелепый узел, который, казалось, вот-вот развяжется. Поверх натянула толстовку, чтобы хоть как-то скрыть этот позор.

В голове крутилась вереница дурных предчувствий. Все эти мелкие неурядицы — как будто Вселенная изо всех сил намекала на что-то ужасное, что ждет меня сегодня. Но я отгоняла эти мысли. Нельзя поддаваться панике, нужно сохранять хотя бы видимость спокойствия

Потом поднялась на крышу. Отсюда открывался вид, который раньше казался мне захватывающим, но теперь вызывал лишь тоску. Лабиринты небоскребов, пустые улицы, безмолвные здания — все это напоминало декорации к какой-то жуткой постановке, в которой мы, игроки, были марионетками.

Свесив ноги с края крыши, я смотрела вдаль, пытаясь отвлечься. В руке стаканчик с вишневым соком — единственное, что хоть немного поднимало настроение в этом аду. Чишия куда-то исчез. Как обычно. Куина тоже растворилась в толпе. Оставили меня одну на растерзание своим мыслям, спасибо.

Внезапно за спиной раздался знакомый голос.

— А, вот ты где прячешься.

Я вздрогнула, не ожидая никого увидеть. Но не повернулась. Узнала, кто это. Макото. Мой коллега, мой случайный попутчик в этом безумном мире.

Он сел рядом, оперевшись руками о крышу позади себя.

— Все в порядке? — спросил он с какой-то напускной заботой.

Я молча кивнула, не поднимая глаз. Врать ему не хотелось, но и вываливать душу тоже не было никакого желания. Он положил ладонь на мое плечо, легонько сжав его. Этот жест должен был быть ободряющим, но меня лишь передёрнуло от этого прикосновения.

— Знаешь, ты можешь выговориться, если хочешь. Я выслушаю.

Затем бросил короткий взгляд на бинты, которыми было перевязано мое запястье.

— Я слышал... про твою попытку.

Я усмехнулась, криво и безрадостно.

— Да уж, местные сплетники работают оперативнее новостного агентства, — он ждал ответа, ждал, что хоть что-то скажу. Поэтому подтвердила, коротко и сухо. — Было дело.

Нависла тишина. Макото молчал, обдумывая что-то. Я чувствовала его взгляд на себе, изучающий и немного сочувствующий. Мне не нужна его жалость.

— Почему? — наконец спросил он тихо.

Я вздохнула, прикрыв глаза. Почему? Этот вопрос задавала себе уже сотни раз.

— Все сложно, Макото. Ты все равно не поймешь.

— Попробуй объяснить. Я хотя бы попытаюсь. — настаивал тот.

— Дело не только в этом месте, — начала я, глядя на серые горизонты. — Здесь просто все обострилось. Все мои... проблемы. Неуверенность, одиночество, ощущение бессмысленности. Все это копилось годами, а потом просто взорвалось.

— Но ведь у тебя есть друзья, — возразил Макото. — Как их там... вроде, Куина, Чишия? Ну и... я.

— Друзья? Куина... да, она мне как сестра. Но Чишия... он просто загадка, которую я так и не смогла разгадать. А ты... ты хороший человек, Макото, но ты не можешь заменить то, чего мне не хватает. — потерев переносицу, кинула на него усталый взгляд.

— И чего же тебе не хватает?

Я посмотрела ему прямо в глаза.

— Веры. В себя, в людей, в то, что все это имеет хоть какой-то смысл.

Макото отпустил мое плечо и отвернулся, глядя вдаль.

— Здесь сложно во что-то верить, — признался он. — Но это не значит, что веры нет совсем.

Я задумчиво посмотрела на город, утопающий в слабых огнях. Может быть, он и прав. Может быть, где-то там, за пределами Пляжа, за пределами игр и смертей, все еще есть место для веры. Но...

— Может быть, — ответила тихо, не отрывая взгляда от горизонта. — Но, честно, я ее не вижу. Вижу только смерть, предательство и отчаяние. Они пропитались, стали частью меня.

— Не все такие, — произнес Макото тихо, и мне показалось, что в его голосе прозвучало что-то... надежда? Намек? На себя?

Я криво усмехнулась. — Возможно. Но я устала искать тех, кто не такие. Каждый раз обжигаюсь. Каждый раз верю, а потом... — но не договорила. Не хотела говорить о Чишии. Не перед Макото.

Нависла тишина. Допив сок, смяла стаканчик и бросила его в ближайшую урну. Мужчина делал вид, что смотрит вдаль, но точно чувствовала его взгляд на себе. Он не был навязчивым или оценивающим. Скорее... задумчивым. Влюбленным? Возможно. Уже не знаю, как отличить искренность от маски, привязанность от простой жалости.

Нарушив тишину, я произнесла: — Сегодня игра.

Макото напрягся. Увидела, как дернулось его плечо. — Пойдешь? — спросил он, в голосе послышалось беспокойство.

Я пожала плечами. — А у меня есть выбор? Если не пойду, меня прострелит лазером. Такая себе перспектива.

— Будь осторожна, Кэтсуми. — он понимающе кивнул.

— Постараюсь. — ответила, хотя и не слишком верила в это. Осторожность здесь не всегда спасала. Иногда требовалась удача. Иногда хладнокровный расчет. Иногда готовность предать.

Я встала, собираясь уходить. Нужно хоть немного отдохнуть перед игрой. Собраться с мыслями, если это вообще возможно.

— Кэтсуми. — окликнул меня Макото. Я остановилась, но не обернулась. — Если хочешь поговорить... обращайся ко мне.

Слова его грели, как слабый луч солнца в холодный день. Мне приятно, что кто-то хочет понять меня, поддержать. Но... сомневаюсь. Сомневаюсь в его искренности. Сомневаюсь в его намерениях. Сомневаюсь в себе. Я уже довольно долго живу в мире обмана и предательства, чтобы верить в чистую, бескорыстную помощь.

— Спасибо. — сказала я, тихо, почти шепотом. И не дожидаясь ответа, просто пошла дальше.

Вышла с крыши, спустилась по лестнице, стараясь не думать ни о чем. О Макото, о Чишии, об игре, которая ждет меня сегодня. Просто шаг за шагом, вниз, в гудящий улей Пляжа.

День пролетел, как сквозь пальцы песок, оставив лишь усталость и слабое ощущение тревоги. Я не успела ни толком поесть, ни даже подумать о произошедшем. Слишком много суеты, слишком много напряжения, слишком много... Чишии.

В вестибюле было шумно, как в муравейнике. Азарт и страх смешались в густой, удушающей атмосфере. В руках зажат клочок бумаги, словно смертный приговор. «Кэтсуми, машина №4». Цифра врезалась в память, как клеймо. Ариса и Усаги маячили вдали, их лица выражали привычную смесь решимости и тревоги. Они тоже едут играть. Сглотнув ком в горле, я заставила себя отвести взгляд. Не было сил искать Куину, не говоря уже о Чишии. Мысль о нем одновременно обжигала и леденила. Просто выйти. Просто выполнить. Просто выжить.

Машина нашлась быстро. Четвертая в ряду, невзрачная и пыльная. Внутри уже сидели трое. Молодой парень, все лицо которого было щедро усыпано веснушками, словно кто-то решил поиграть в созвездия на его коже. Девушка с вызывающим макияжем, на лице — боевая раскраска, возможно скрывающая страх. Но больше всего удивило то, что за рулем сидел пожилой мужчина. Его лицо, испещренное морщинами, выражало странное спокойствие, будто он видел уже все, что может предложить этот мир. Обычно за руль сажали самых сильных, самых уверенных. А этот... Этот выглядел уставшим. Плевать.

Скрестив руки на груди, я откинулась на спинку сиденья, закрывая глаза. Пыталась абстрагироваться от всего, что происходило. Пыталась заглушить пульсирующую боль в запястье — физическое воплощение душевной раны.

Машина тронулась. Рывок, еще один, и вот мы уже несемся по улицам Пограничья, удаляясь от Пляжа. Пейзаж за окном — размытый, нечеткий, как воспоминание. Страха не было. Странное оцепенение. Не так давно я сама искала смерти, разве могла меня теперь напугать еще одна игра? Кто знает, что нас ждет впереди. Может быть, смерть. Может быть, шанс. Может быть, ничего.

Дорога казалась бесконечной. Я молчала, погруженная в собственные мысли. Парень с веснушками нервно теребил край своей рубашки, девушка то и дело поправляла макияж в зеркальце, и только пожилой мужчина, водитель, сохранял невозмутимость.

Образ Чишии внезапно возник перед глазами, словно живой. Его холодный, отстраненный взгляд, его острый ум, его... нежность? Снова вижу тот миг, когда он перевязал мои порезы, молча, без единого слова упрека. Тогда я чувствовала... что-то. Что-то, что он усиленно пытался скрыть. Что-то, что заставляло меня надеяться. Но надежда — опасная вещь. Она может ослепить, заставить поверить в невозможное, а после — обрушиться на голову, погребая под обломками разочарования.

Я открыла глаза, уставившись в окно. Машина приближалась к игровой арене. Огромное заброшенное здание, окруженное колючей проволокой. Атмосфера напряженности ощущалась почти физически. Инстинктивно засунула руки в карманы своей толстовки. В левом, как всегда, лежит шокер. Тот самый, что дал Чишия. Не знаю, зачем его взяла. Наверное, чтобы хоть как-то чувствовать его присутствие рядом. Или просто, чтобы чувствовать себя хоть немного защищенной.

— Приехали. — пробасил пожилой мужчина за рулем. Он выключил двигатель, и звук мотора сменился звенящей тишиной.

Этот парень с созвездием веснушек на лице, девушка с вызывающим макияжем, пожилой водитель и я — молча двинулись к высоким воротам. За ними виднелось мрачное здание, испускающее тусклый свет. Ощущение, словно мы вступаем в пасть чудовища.

Внутри все оказалось на удивление обыденно. Пустая комната, в центре которой стоял стол. На столе лежали четыре телефона. Мы подошли ближе, и как по команде, каждый взял по одному. Экран ожил, и знакомая надпись «ПОДОЖДИТЕ ПОЖАЛУЙСТА, ИДЕТ РАСПОЗНАВАНИЕ ЛИЦА» все же заставила сердце забиться чаще. Черт, страх, старый знакомый, поселился где-то глубоко внутри.

Минута тянулась мучительно медленно. Тишина давила на уши, казалось, можно было услышать, как стучит сердце каждого из нас. Наконец, раздался знакомый механический голос:

«РЕГИСТРАЦИЯ ЗАКРЫТА»

«КОЛИЧЕСТВО УЧАСТНИКОВ — ЧЕТЫРЕ»

В комнате погас свет, и на стене напротив загорелся экран.

«ИГРА — ДВОЙНАЯ СПИРАЛЬ»

«СЛОЖНОСТЬ — 2 БУБЕН»

Цифры и буквы поплыли перед глазами. Меня бросило в пот. Двойка по бубнам... Это значит, что нужно будет что-то решать, думать, использовать логику.

«ЦЕЛЬ: ИГРОКИ ДОЛЖНЫ РАЗДЕЛИТЬСЯ НА ДВЕ КОМАНДЫ И СОБРАТЬ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ ХИМИЧЕСКИХ ЭЛЕМЕНТОВ, ЧТОБЫ СИНТЕЗИРОВАТЬ АНТИДОТ. А ТАКЖЕ ДОЛЖНЫ ПРОЙТИ В ОТВЕДЕННЫЕ СЕКЦИИ»

«ЗАДАЧА КОМАНД: ОПРЕДЕЛИТЬ ТРИ НЕДОСТАЮЩИХ ЭЛЕМЕНТА, ЧТОБЫ СОБРАТЬ ПОЛНУЮ ФОРМУЛУ»

«УЧАСТНИКИ ДОЛЖНЫ НАЙТИ КОЛБЫ С НУЖНЫМИ ЭЛЕМЕНТАМИ И ПРИНЕСТИ ИХ К СИНТЕЗИРУЮЩЕМУ АППАРАТУ В ЦЕНТРЕ СВОЕЙ СЕКЦИИ»

«ЕСЛИ ВРЕМЯ ИСТЕКАЕТ, ИЛИ КОМАНДА ВВОДИТ НЕВЕРНУЮ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ ТРИЖДЫ, ВСЕ УЧАСТНИКИ УМРУТ»

«ВРЕМЯ: 60 МИНУТ»

Умрем. Это слово прозвучало как приговор. Оно эхом отозвалось в моей голове, заставив почувствовать ледяной ужас. Я сглотнула, пытаясь справиться с накатывающей паникой. «Двойная спираль», «химические элементы», «антидот»... Все это звучало как издевательство. Я никогда не была сильна в химии.

Девушка с кричащим макияжем — густо накрашенные красные губы, слишком яркие тени — уже вовсю улыбалась парню с веснушками. Она что-то щебетала ему, касаясь его руки. Он, казалось, смущенно переминался с ноги на ногу, но не отстранялся. Ясно. Стратегия «очаровать и манипулировать».

Скрестив руки на груди, наблюдала за этой сценкой. Кажется, мне предстоит играть с пожилым мужчиной. Меня это нисколько не расстраивало. В конце концов, в этой гребаной игре выживает тот, кто умеет приспосабливаться. Я собиралась подойти к нему, просто чтобы обозначить, что мы в одной лодке, но не успела и слова вымолвить, как он заговорил сам.

— Кажется, нам предстоит работать вместе, юная леди. — произнес он спокойно, с легкой улыбкой. Выглядел абсолютно невозмутимым, словно находился не в смертельной игре, а на научной конференции. Его седые волосы аккуратно зачесаны назад, а серые глаза внимательно изучали меня.

— Похоже на то. — вымолвила я, стараясь не выдать своего волнения.

— Меня зовут Сакамото. — представился тот, протягивая мне руку. Уверена, его рукопожатие крепкое и уверенное.

— Кэтсуми. — ответила с полуулыбкой, пожимая его руку в ответ.

Затем, по сигналу, мы все прошли в свои секции. Наша представляла собой уменьшенную копию центральной лаборатории, но, несомненно, со своими особенностями. Большие окна, забранные решеткой, пропускали тусклый, серый свет, который лишь подчеркивал мрачность обстановки. Шкафы с реактивами, столы, заваленные непонятными приборами, и везде — колбы, колбы, колбы.

Сакамото скрестил руки за спиной и медленно прошелся по лаборатории, внимательно осматривая каждый уголок. Он двигался плавно и размеренно, будто знал здесь каждый предмет.

Его спокойствие начало передаваться и мне. Я наблюдала за ним с любопытством. Он казался слишком уж спокойным. В этом месте, где каждая секунда могла стать последней, он сохранял невозмутимость.

Заметив мой взгляд, мужчина слегка улыбнулся.

— Не удивляйтесь, Кэтсуми. Я биохимик. Доктор химических наук. — пояснил он.

Я почувствовала, как внутри меня вспыхнула надежда. Доктор химических наук! Какая же удача оказаться с ним в одной команде. Это могло переломить ход игры в нашу пользу.

— Это... это здорово, — пробормотала я, стараясь скрыть свое облегчение. — Значит, вы разбираетесь во всем этом?

— Разумеется, — ответил Сакамото с уверенностью в голосе. — Химия: моя страсть. Теперь нам нужно выяснить, что именно от нас требуется.

Он подошел к столу, на котором лежала схема с формулой. Я последовала за ним.

— Итак, — начал мужчина, надевая очки. — Нам нужно синтезировать антидот. Формула не полная, не хватает трех элементов. Нужно найти колбы с этими элементами и принести их к синтезирующему аппарату.

Он указал на аппарат, стоявший в центре лаборатории. Выглядел сложным и устрашающим, с множеством трубок и датчиков.

— У нас шестьдесят минут. — напомнила я, глядя на таймер, установленный на стене. Цифры неумолимо отсчитывали время. Тик-так, тик-так. Каждая секунда приближала нас либо к победе, либо к смерти.

— Шестьдесят минут, — повторил Сакамото. — Достаточно, если мы будем действовать рационально. Кэтсуми, нам нужно распределить обязанности. Я хорошо разбираюсь в теории, но мне нужна ваша помощь в поиске колб. Вы быстрая и ловкая, я заметил.

Я кивнула. Он прав. Я могу быть полезной.

— Хорошо. Вы изучаете формулу, а я ищу колбы, — сказала я. — Но что, если найду не тот элемент?

— Тогда мы попробуем еще раз, — ответил он. — Но у нас есть только три попытки. После третьей ошибки мы умрем.

Его слова прозвучали как холодный душ. Три попытки. Три возможности на ошибку. Давление усилилось. Сакамото снова углубился в изучение схемы. Я огляделась. Колбы были повсюду. На полках, в шкафах, на столах. Все они промаркированы непонятными символами и цифрами. С чего начать?

Решила начать с систематического осмотра. Открыла первый шкаф. Внутри — ряды колб с разноцветными жидкостями. Я начала читать этикетки, пытаясь сопоставить их с формулой, которую изучал мужчина. Ничего.

Следом, перешла ко второму шкафу. Та же картина. Колбы, колбы, колбы. Символы, цифры. Голова начала кружиться от обилия информации.

— Что-нибудь нашла? — спросил Сакамото, не отрываясь от схемы.

— Пока ничего, — ответила я, не показывая своего разочарования. — Но продолжаю искать.

Время шло. Таймер продолжал отсчитывать секунды. Тик-так, тик-так. Я чувствовала, как к горлу подступает паника. Поэтому начала действовать более хаотично, хватая колбы подряд и рассматривая этикетки. Ничего, ничего, ничего.

— Кэтсуми, спокойно, — услышала голос мужчины. — Не торопись. Нам нужна точность, а не скорость.

Он прав. Паника — плохой советчик. Нужно успокоиться и сосредоточиться. Я глубоко вдохнула и выдохнула, стараясь взять себя в руки. Затем вернулась к первому шкафу и начала изучать этикетки более внимательно.

Вдруг мой взгляд зацепился за одну из колб. Символ на этикетке показался мне знакомым. Я снова взглянула на схему, которую изучал Сакамото. Да! Это один из недостающих элементов!

— Кажется, я что-то нашла! — воскликнула, показывая колбу напарнику.

Он посмотрел на колбу, потом сразу на схему. Его глаза расширились.

— Да! Это он! Калий! — сказал тот с облегчением. — Отлично, Кэтсуми! Один элемент есть. Осталось два.

Я почувствовала прилив энергии. Первая победа! Это придало мне сил.

— Хорошо, пока продолжу поиски, — протараторила я. — А вы смотрите, какой элемент нам нужен следующим.

Я снова принялась осматривать полки и шкафы, на этот раз с большей уверенностью. Знаю, что мы можем это сделать. Но время продолжало идти. Тик-так, тик-так. На таймере оставалось уже меньше двадцать минут.

Вскоре, нашла еще несколько колб с разными элементами, но ни один из них не подходил. Отчаяние снова начало подкрадываться ко мне.

— Ничего, Кэтсуми, — послышался со стороны голос Сакамото. — Мы не сдаемся. У нас еще есть время.

Он снова прав. Нельзя сдаваться. Нужно продолжать искать. Я остановилась, чтобы перевести дух. Посмотрела на все эти колбы, на этикетки, на символы. Вдруг меня осенило.

— Сакамото, а что, если символы на этикетках... это не просто случайный набор знаков? Может быть, они как-то связаны с самими элементами? — спросила я.

Мужчина на мгновение задумался.

— Возможно, — сказал он. — Это стоит проверить. Дай мне любую колбу.

Я протянула ему ближайшую колбу, а он внимательно изучил символ на этикетке.

— Хм... Этот символ напоминает мне... — тот нахмурился, пытаясь вспомнить. — Да! Точно! Это похоже на изображение атома серы.

Сера! Это второй недостающий элемент!

— Гений! Сакамото-сан, вы просто гений! — воскликнула я, не в силах сдержать восторг.

Мы стояли возле сложной схемы, исписанной непонятными символами и формулами, и Сакамото-сан с легкостью объяснил мне логику построения последовательности. Его глаза светились азартом ученого, нашедшего ключ к сложной загадке. Он коротко улыбнулся, его лицо, изрезанное морщинами, на мгновение посветлело. Я улыбнулась в ответ, чувствуя тепло благодарности к этому незнакомому человеку, ставшему внезапно моим союзником в борьбе за жизнь.

— Спасибо, Кэтсуми-сан. Но времени у нас осталось совсем немного. Нужно найти третий элемент. Давайте не терять ни секунды. — сказал он, возвращаясь к изучению схемы.

Я кивнула и, стараясь не думать о том, как стремительно утекают драгоценные минуты, снова принялась обыскивать помещение. Комната завалена химическим оборудованием, все это казалось беспорядочным нагромождением, но понимаю, что где-то здесь спрятана жизненно важная колба.

Вдруг в соседней секции раздался оглушительный крик. Он полон боли и отчаяния. Мое сердце подскочило к горлу. Что там происходит? Кто-то не справился? Кто-то умер? Я замерла, прислушиваясь.

Крики становились все громче, приближаясь к нашей секции. Звучали какие-то неразборчивые вопли, будто кто-то боролся за свою жизнь. У меня похолодело внутри. Что-то надвигалось на нас.

И вдруг, раздался оглушительный треск. Я вздрогнула и отшатнулась от стола. В стене, отделяющей нашу секцию от соседней, появилось огромное отверстие. Стекло лопнуло, разлетаясь на мелкие осколки.

В образовавшемся проеме показалась голова. То был парень с веснушками, с которым я приехала на эту игру. Его лицо искажено злобой и отчаянием. В руке он держал окровавленный осколок стекла.

Он вылез из проема и, не говоря ни слова, бросился на Сакамото-сана.

— Отдай колбы, старый хрыч! Они мои! — взревел тот, набрасываясь на пожилого мужчину.

Сакамото-сан отшатнулся, испуганно вскинув руки. Я мгновенно среагировала. Нельзя допустить, чтобы этот безумец отобрал у нас колбы. Они наша единственная надежда на спасение.
— Оставь его в покое! — закричала я, бросаясь наперерез парню с веснушками.

Попыталась оттолкнуть его, но он отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. Он был в состоянии аффекта, его глаза горели безумием. Затем схватил мужчину за грудки и попытался вырвать из его рук колбы.

— Отдай! Отдай, я сказал! — вопил он, тряся бедного пожилого мужчину.

Сакамото-сан с трудом удерживал колбы, его лицо покраснело от напряжения. Понимала, что долго он не продержится. Парень с веснушками значительно сильнее его.

Я бросилась на нападавшего, пытаясь выбить из его рук осколок стекла. Он огрызнулся и хотел ударить меня. Увернулась, но задел меня по руке. Вспыхнула острая боль, но не обратила на нее внимания. Завязалась отчаянная борьба.

Парень с веснушками пытался отобрать у Сакамото-сана колбы, я мешала ему, а сам Сакамото-сан старался удержать драгоценные элементы. Мы катались по полу, сбивая с полок пробирки и мензурки.

Время утекало неумолимо. Бросила взгляд на таймер. Оставалось меньше десяти минут. Если так продолжится, мы все умрем. И мы, и команда из соседней секции.

— Сакамото-сан, бегите! Я его задержу! — крикнула я, отвлекая внимание парня с веснушками на себя.

Пожилой мужчина не стал терять времени на споры. Он, шатаясь, поднялся на ноги и, крепко сжимая колбы, попытался отбежать в сторону. Но парень с веснушками не собирался так просто сдаваться. Он оттолкнул меня и бросился в погоню за спасением.

— Куда же ты, старый хрен? Я тебя сейчас догоню! — завопил он, настигая мужчину.

Я понимала, что Сакамото-сан не сможет убежать от него. Он слишком стар и слаб. Нужно было что-то делать. В отчаянии схватила со стола тяжелую мензурку и бросила ее в парня. Она попала ему в голову, от чего тот зашатался и упал на пол. А я бросилась к дальнему концу лаборатории. Адреналин бурлил в венах, заставляя ноги бежать быстрее, глаза — выхватывать детали. Нужно найти последний элемент, иначе все наши усилия окажутся напрасны.

В помещении теперь царил хаос, словно здесь недавно прошел ураган. Перевернутые столы, разбитые колбы, запах химреактивов, щекочущий ноздри. Я судорожно оглядывалась, перебирая взглядом каждую полку, каждый шкафчик. Время утекало сквозь пальцы, а в голове пульсировала одна мысль: «Не успеем! Не успеем!»

За одним из перевернутых столов заметила клочок бумаги, выглядывающий из-под осколков стекла. Это сложенная в несколько раз записка. Замерев на секунду, ощутила прилив надежды, смешанной с опасением. Вдруг это ловушка? Но времени на раздумья нет.

Я схватила записку и развернула ее дрожащими руками. На пожелтевшем листке нацарапаны какие-то символы и цифры. Сначала я не поняла ничего, но потом, вглядевшись, узнала сокращенные обозначения химических элементов и странную последовательность чисел. Что-то подсказывало мне, что это координаты. Координаты места, где спрятана недостающая колба.

Сверяясь с планом лаборатории, висящем на стене, определила место. Это небольшая ниша, расположенная за старым холодильником у самой стены. Задыхаясь от волнения, я бросилась туда. Холодильник огромный и тяжелый, но я, подгоняемая страхом и надеждой, с трудом отодвинула его от стены. За ним обнаружилась еще одна ниша, пыльная и заброшенная. Запустив руку внутрь, нащупала что-то холодное и гладкое. Колба!

Сердце подпрыгнуло от радости. Я вытащила ее и поднесла к свету. На этикетке четко написано: «Фосфор — P». Вот она! Третья колба! Формула почти собрана.

Но расслабляться рано. Стоит помнить о времени и о веснушчатом, который может очнуться в любой момент. Крепко сжав колбу в руке, побежала обратно к Сакамото, где он колдовал над аппаратом для синтеза.

— Нашла! Фосфор! — крикнула я, подбегая к нему.

Он посмотрел на меня усталым, но радостным взглядом. Потом взял колбу и кивнул.

— Отлично. Теперь у нас есть все элементы. Осталось только правильно их соединить.

Биохимик ловко вставил колбу с фосфором в аппарат, но вдруг его лицо исказилось.

— Черт. Кажется, мы ошиблись. Этот порядок не подходит!

На экране аппарата появилось сообщение:

«ОШИБКА! НЕВЕРНАЯ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ»

Мое сердце рухнуло вниз. Неужели все было зря? Внезапно сзади раздался хриплый голос:

— Ну что, милашка, не получилось?

Я обернулась и увидела веснушчатого. Он стоял, шатаясь, но с торжествующей улыбкой на лице. В руках у него мензурка, которой собирался меня ударить. Страх парализовал на мгновение. Я знала, что он сильнее, и в честном бою у меня нет шансов. Но сдаваться не собиралась.

Вдруг, вспомнила о шокере, который лежал в кармане моей толстовки. Совсем забыла о нем в суматохе. Это мой шанс. Быстрым движением я достала шокер и, не целясь, нажала на кнопку. Раздался треск, и парень замер, как громом пораженный. Он выронил мензурку и рухнул на пол, корчась в судорогах.

Я отбросила шокер и, не теряя ни секунды, вернулась к Сакамото.

— У нас еще есть время! Попробуйте другую последовательность! — закричала я.

Доктор химнаук, придя в себя, снова принялся за работу. Он быстро менял местами колбы, сверяясь с какой-то таблицей, которую нашел в одной из записей. Время таяло, как лед на солнце. На экране таймера мелькали цифры, отсчитывающие последние минуты.

— Вот! Кажется, получилось! — воскликнул Сакамото, вставляя последнюю колбу в аппарат.

Он затаил дыхание и нажал на кнопку «СТАРТ». Аппарат загудел, засверкали лампочки, и на экране появилось сообщение: «ФОРМУЛА ПРИНЯТА. ИДЕТ СИНТЕЗ АНТИДОТА»

Мы оба замерли, в ожидании. Пять долгих минут тянулись, как вечность. Я смотрела на экран, не отрывая глаз, и молилась про себя. Оставались считанные секунды. 5... 4... 3... 2... 1...

На экране появилось долгожданное сообщение: «АНТИДОТ ГОТОВ»

Я и Сакамото переглянулись. В его глазах увидела отражение своего собственного облегчения и восторга. Мы выдохнули одновременно, освобождаясь от огромного груза. Внезапно в лаборатории раздался громкий голос:

«ИГРА ПРОЙДЕНА. ПОЗДРАВЛЯЮ!»

Мы выжили. Мы справились с этой безумной игрой. Но какой ценой? И что ждет нас впереди? Эти вопросы снова заполнили мою голову, но сейчас я просто хотела насладиться моментом победы. Моментом, когда еще можно дышать. Моментом, когда еще можно надеяться.

Красный луч вспыхнул, рассекая воздух с сухим, электрическим треском. Он прошил потолок, и в ту же секунду голова парня с веснушками дернулась, разлетаясь багряным фейерверком. Я вскрикнула, отшатнувшись, руки непроизвольно взметнулись к лицу, пытаясь заслониться от ужаса. Запах крови и паленого мяса ударил в нос, вызывая тошноту. Ноги подкосились, и я оперлась о холодную стену, чтобы устоять.

И тут же, второй луч, такой же безжалостный и быстрый, пронзил тишину. Голова девушки с ярким макияжем, свернувшейся в комок в дальнем углу их секции, откинулась назад. Безжизненное тело рухнуло на пол, оставив на бетонной поверхности кровавый след.

Зрение окончательно померкло. Я зажмурилась, вцепившись пальцами в стену. Этот ужас, эта бессмысленная жестокость... она преследовала меня повсюду в этом проклятом месте. В голове закружились обрывки воспоминаний: окровавленные тела на улицах Токио, искаженные болью лица игроков, отчаянные крики в лабиринтах игр. И теперь... это.

Я открыла глаза. Картинка стала четче, но реальность от этого не стала менее ужасной. Кровь. Везде кровь. Она брызгами покрывала стены, пол, колбы с химическими элементами, которые мы только что с таким трудом добыли. Она превратила триумф в кошмар. Почувствовала, как к горлу подступает рвота. Стиснув зубы, сделала глубокий вдох. Не могу позволить себе сломаться. Не сейчас.

Коллекция моих кошмаров пополнилась. Я знала, что лица этих двоих — парня с веснушками и девушки с ярким макияжем — будут преследовать меня в ночных кошмарах. Они придут ко мне во сне, обвиняя в своей смерти. И, возможно, они будут правы.

Я вырубила его шокером. Да, он был одержим желанием заполучить колбы, он был готов на все ради победы. Но я могла поступить иначе. Могла попытаться убедить его, договориться. Возможно, если бы мы действовали сообща, мы бы все выжили. Но уже поздно. Он был слишком поглощен отчаянием, слишком слеп, чтобы услышать голос разума. И девушка... она ведь просто сидела в углу, испуганная и беспомощная. Она не представляла угрозы. Она просто хотела выжить. И я... я ничего не сделала, чтобы ей помочь. Была слишком занята спасением собственной шкуры.

Чувство вины сдавило грудь, не давая дышать. Здесь, в Пограничье, выживание всегда требовало компромиссов, жертв. Но каждая жертва оставляла на душе незаживающий шрам. Я посмотрела на Сакамото. Он стоял, опустив голову, словно окаменев. В его глазах читалась усталость и разочарование. Видел слишком много смерти, слишком много бессмысленной жестокости.

Мужчина медленно поднял руку и снял свои очки в тонкой оправе. Бережно сложив их и сунув в карман пиджака, посмотрел на меня. В его взгляде нет осуждения, только грусть.

— Кэтсуми, — тихо произнес он. — Было приятно с вами познакомиться.

Он не винил меня, но и не пытался утешить. Просто констатировал факт: мы встретились в аду, и наши пути ненадолго пересеклись. После, развернулся и направился к выходу.

— Буду ждать вас в машине, — бросил тот через плечо, прежде чем исчезнуть в коридоре.

Я осталась одна. В тишине, нарушаемой только тихим писком электронного оборудования. Одна среди крови и смерти. Собрав остатки воли в кулак, выпрямилась. Нужно двигаться дальше. Сакамото ждет меня. И, возможно, где-то там, меня ждет Чишия. Мысль о нем промелькнула в голове, прямо как луч света в кромешной тьме.

Сделав глубокий вдох, двинулась к выходу. Ноги дрожали, но шла. Шла, несмотря ни на что.

Коридор был пуст. Холодный, безликий. Он поглощал меня, растворяя в своей беспросветности. Я шла, не зная, что меня ждет впереди. Не зная, выживу ли. Но шла. Потому что в этом месте, в этом проклятом Пограничье, единственное, что у меня оставалось — это надежда. Надежда на то, что еще увижу Чишию и Куину. Надежда на то, что однажды все это закончится.

Я вышла на стоянку. Сакамото стоял возле машины, опираясь на капот. Он смотрел вдаль, будто пытаясь разглядеть что-то за горизонтом. Но повернулся, услышав мои шаги.

— Готовы? — спросил он, без намека на прежнюю теплоту в голосе.

Я молча кивнула. Не хотела говорить. Не хотела вспоминать то, что только что произошло. Мы сели в машину. Биохимик завел двигатель, и мы тронулись с места. Ехали в тишине, каждый погруженный в свои мысли. Город, разрушенный и опустевший, проплывал мимо. Он чем-то похож на меня: сломанный, но не сломленный. Живущий вопреки всему.

Когда я вылезла из машины, оглушительный ритм музыки, выплеснувшийся на меня, уже не вызывал прежнего отторжения. Столько видела, столько пережила, что громкая музыка казалась всего лишь фоном. Старик кивнул мне на прощание, его глаза, уставшие, но наполненные странной благодарностью, задержались на мне мгновение. Я лишь молча проводила его взглядом, пока он не растворился в этой пестрой, кричащей толпе.

Пыль от дороги осела на моих шлепках, а в груди уже зарождалась знакомая, ноющая тревога. Тревога за тех, кто остался. За тех, кого не сумела спасти. Я толкнула двери и вошла внутрь. Здесь, в полумраке коридоров, музыка звучала приглушенно, не так давила на барабанные перепонки. Я шла, механически переставляя ноги, зная, куда иду.

Мне нужен он. Чишия.

Хоть и не понимала, зачем. После всего, что между нами было... после всего, что не было, мне не стоило искать его. Его холодность, его отстраненность ранили острее любого ножа. Но я не могла с собой совладать. Мне просто нужно его увидеть. Убедиться, что он в порядке. Увидеть его глаза, в которых, знаю, скрывается что-то большее, чем просто интеллектуальное превосходство.

Поднявшись на нужный этаж, замерла, прислушиваясь. Коридор пуст. Слава Богам, нигде не маячил Нираги со своей ухмылкой и вечной угрозой в глазах. Я медленно двинулась вдоль стены, касаясь ее кончиками пальцев, пока не оказалась перед знакомым номером.

Стояла, как парализованная, глядя на эту ничем не примечательную дверь. Что скажу? Что почувствую, увидев его? Будет ли он рад мне? Или пронзит взглядом, как тогда, на первой игре? Меня бросило в жар от одной только мысли об этом.

Собравшись с духом, постучала. Один раз. Второй. Тишина. Сердце упало куда-то в пятки. Он ушел? Или, может быть...

Я не стала ждать. Пересилив сомнения, просто открыла дверь и вошла внутрь. В комнате полутемно, занавески плотно задернуты. На кровати, закинув руки за голову, лежал Чишия. Он не двигался, не отрывал взгляда от потолка. В его ушах — знакомые белые провода наушников. Вот почему не слышал стука.

Заметив меня, он не вздрогнул, не удивился. Просто перевел взгляд с потолка на меня. В его глазах нет ни удивления, ни радости, ни... ничего. Только привычная холодная отстраненность.

Я молча подошла к кровати и села на самый край, стараясь не занимать много места. Мои руки нервно перебирали складки толстовки. Чувствовала себя неловко, глупо. Как будто вторглась в его личное пространство. Но, как ни странно, он не прогонял меня. Протянув руку, осторожно вытащила один наушник из его уха. Тот даже не шелохнулся, только слегка приподнял бровь, наблюдая за мной. Затем вставила наушник себе в ухо.

Спокойная, мелодичная музыка заполнила мое сознание. Что-то электронное, умиротворяющее. Именно то, что он и слушал бы. Я и не сомневалась. Мы сидели так, молча, глядя друг на друга. Минута? Пять? Время потеряло всякий смысл. Вокруг существовала только эта тихая мелодия и наши взгляды, встретившиеся в полумраке комнаты.

Я смотрела на Чишию. На его бледную кожу, на острые скулы, на припухлые губы, которые... так отчаянно хотела поцеловать. На его светлые ресницы, обрамляющие его удивительные, пронзительные глаза. Я видела в них столько всего: ум, холод, цинизм, но еще там нашлось место тоске. И одиночеству. Такому же, какое терзало и меня.

Он тоже смотрел на меня. Чувствовала его взгляд на себе, прожигающий насквозь. Я не отводила глаз, не боялась. Хотела, чтоб он видел меня настоящую. Уставшую, израненную, но все еще живую. И, может быть, немного... влюбленную.

Не знаю, что на меня нашло, но я медленно поднялась с кровати. Проводные наушники накладывали свои ограничения, и Чишия, слегка нахмурившись, поднялся следом, не понимая моих намерений. В его взгляде промелькнуло что-то похожее на раздражение — наверное, он не любил, когда его выдергивали из состояния покоя.

Я переминалась с ноги на ногу, чувствуя, как щеки заливаются предательским румянцем. Глупо, безумно глупо, чего я вообще хочу? Но желание — это была сила, с которой не могла справиться. Чишия скрестил руки на груди, внимательно наблюдая за мной, словно изучая экспонат под микроскопом.

Сделав шаг навстречу, я положила одну руку на его здоровое плечо, стараясь быть максимально осторожной. Второй рукой взяла его ладонь, ощущая легкий озноб от прикосновения холодной кожи. Он явно был в замешательстве. В его глазах читался немой вопрос.

Я слабо улыбнулась и слегка надавила назад, призывая парня сделать шаг в ответ. Это был безумный порыв, глупая идея, но мне вдруг отчаянно захотелось... станцевать. С ним. Здесь. Сейчас. Посреди этого хаоса и отчаяния. К моему удивлению, он поддался. Позволил мне вести. Мы закачались в легком танце, почти незаметно двигаясь в такт мелодии. Наши взгляды не прерывались. Это было что-то умиротворяющее, даже интимное в какой-то степени. Мы погрузились в унисон, словно два одиноких корабля, нашедших друг друга в штормовом море.

Чувствовала, как его тело напряжено, но постепенно он расслаблялся, отдаваясь этой нелепой сиюминутной прихоти. Мы танцевали молча, обмениваясь лишь взглядами, полными невысказанных чувств. Я закрыла глаза, позволяя музыке и его присутствию заполнить меня целиком.

Когда мелодия закончилась, я открыла глаза и увидела, что Чишия смотрит на меня с каким-то новым, непривычным выражением. В его взгляде больше не было той отстраненности и холодности, что раньше. Там была... заинтересованность? Или мне снова показалось?

Я отпустила его руку и отступила назад, теперь чувствуя себя неловко. Что это вообще было? Зачем я это сделала?

— Зачем? — спросил он тихо, будто прочитав мои мысли. Его голос низкий и хриплый, но в нем прозвучала какая-то странная мягкость.

Я пожала плечами, не зная, что ответить. Как могла объяснить ему этот внезапный порыв? Как могла рассказать ему о той отчаянной потребности почувствовать хоть что-то хорошее в этом проклятом месте?

— Просто... захотелось. — пробормотала я, опуская глаза.

Чишия молчал, продолжая смотреть на меня. Чувствовала, как его взгляд прожигает меня насквозь.

— И тебе стало легче? — спросил он, после долгой паузы.

— Немного. — призналась я.

Он кивнул, словно понимая. Он понимал? Как вообще возможно, что он умеет понимать?

— Хорошо. — сказал парень, а после снова лег на кровать, закрывая глаза.

Я осталась стоять на месте, не зная, что делать. Он просто отпустил ситуацию? Просто позволил мне побыть рядом, даже если это было глупо и бессмысленно?

Во мне проснулась какая-то отчаянная смелость, до этого момента тщательно подавляемая. Ненавижу эту неопределенность, эту игру в кошки-мышки, которую мы даже и не начинали. Я подошла к кровати и аккуратно потянула парня за толстовку, разворачивая к себе.

Он нахмурился. Возможно, я прервала его важные размышления. Затем, лениво приподнялся на локте, собираясь, уверена, съязвить что-нибудь острое и колкое. Видела, как слова уже формируются на его губах, но не дала шанса. Собрала всю свою волю в кулак, я схватила его за шиворот и, наклонившись, коснулась его губ своими.

Чишия был неподвижен. Каждая секунда казалась вечностью. Я хотела почувствовать. Понять. Увидеть хоть малейший намек на то, что он чувствует ко мне. Если он сейчас ответит... эта мысль пронзила меня как электрический разряд. Это будет невероятно. Нереально. Счастливее не была бы никогда.

Но он не ответил. Просто сидел, как статуя, под моим поцелуем. Я чувствовала его холодную кожу, твердость его губ, и отчетливо осознавала, что ничего не происходит.

Нет искры, нет ответа, нет ничего. Пустота.

А потом отстранился. Просто взял и оттолкнул меня от себя. Не грубо, но решительно. Я увидела в его глазах напряжение, даже, возможно, легкое раздражение.

Щеки горели. Слова застряли в горле, не находя выхода. Я не знала, что сказать. Что вообще можно сказать в такой ситуации? Извини, что я в тебя влюбилась? Спасибо, что разбил мне сердце?

Я поджала губы, стараясь сдержать дрожь. Ничего не говоря, просто развернулась и вышла из комнаты.

Идиотка. Какая же идиотка. Как вообще могла подумать, что у меня есть хоть какой-то шанс? Как теперь смотреть ему в глаза? Черт, да все было ясно с самого начала. Чишия хладнокровный, расчетливый, отстраненный. Он помогает мне в играх только потому, что я нужна ему как потенциальный информатор, потому что я полезна. И все. Никаких чувств. Никакой симпатии.

Закрыв за собой дверь, прислонилась к ней спиной, чувствуя, как она холодит кожу. Плакать не хотелось. Просто горела от стыда. Ругала себя за глупость, за наивность, за то, что позволила себе надеяться.

Я несколько раз хлопнула себя по щекам, пытаясь привести себя в чувство. Надо взять себя в руки. Надо забыть. Надо сделать вид, что ничего не было. Я подняла голову и направилась к себе в комнату. Завтра будет новый день. Новые игры. Новые смерти. Наверное, в этом мире нет места для чувств. Только... выживание.