Пограничные Чувства

Куина подмигнула и поманила меня за собой. Я немного поколебалась, все же бросив кроткий взгляд на удаляющуюся спину Чишии. Он, кажется, был равнодушен к тому, куда меня тащат, и это меня немного успокоило. Доверяю ли я ему настолько, чтобы он не оставил меня в опасности? Наверное, да. Иначе бы я не пошла за ним на этот Пляж.

Номер Куины оказался неожиданно просторным. В моем номере было все необходимое, но тут явно было больше места, больше света, и даже какой-то неуловимый запах... чего-то домашнего, что ли. Она небрежно бросила пару подушек на пол, приглашая сесть рядом.

— Ну, рассказывай, Кэтсуми, — сказала Куина, усаживаясь напротив меня. — Как тебе тут? Все эти игры...

Мы вновь заболтали о Пляже, о Шляпнике, о странных правилах этого мира. Куина казалась непринужденной и веселой, и мне становилось все легче с ней. Постепенно разговор свернул на что-то более личное.

— А чем ты занималась... там, до всего этого? — спросила девушка, почесывая затылок.

Я немного замешкалась. Говорить о прошлой жизни казалось чем-то... далеким, нереальным. Но Куина смотрела на меня с таким искренним интересом, что я решила поделиться.

— Я работала в офисе. Ничего особенного. Но... я очень люблю читать.

Лицо Куины просветлело. — О, правда? Что любишь читать?

И тут меня прорвало. Я говорила о книгах, о том, как они всегда были для меня убежищем, возможностью прожить другую жизнь, хоть на время. Упомянула классику, современную литературу, даже немного коснулась манги, которой увлекалась в юности.

— Но, знаешь, — сказала я, немного понизив голос, — У меня есть самая любимая книга. Наверное, самая важная для меня.

— И какая же? — девушка подалась вперед, сгорая от любопытства.

— Голландский дом. Энн Пэтчетт.

Куина нахмурилась. — Никогда не слышала.

Я улыбнулась. — О, ты просто обязана ее прочитать. Энн Пэтчетт невероятный автор. У нее такой... тонкий язык, такая способность создать атмосферу. Голландский дом, это история двух братьев и сестер, Дэнни и Мэйв, и их связи с домом, который принадлежал их семье, но который они в итоге потеряли.

Я сделала паузу, собираясь с мыслями. Как описать то, что эта книга значит для меня?

— Это не просто история о доме. Это история о памяти, о прощении, о том, как прошлое формирует наше будущее. В центре — этот самый Голландский дом, символ семьи, утраты, несбывшихся надежд. Он стоит, как немой свидетель их жизни, напоминая им о том, что было и чего уже не вернуть.

— И что же, там прям таки очень грустно? — спросила Куина немного обеспокоенно.

— Не только грустно. Там есть и любовь, и надежда, и даже юмор, хотя и немного горький. Главное, там есть правда. Пэтчетт пишет о людях, которые совершают ошибки, которые борются со своими демонами, которые любят и ненавидят друг друга. Все как в жизни.

Я задумалась, вспоминая одну фразу из книги, которая врезалась мне в память навсегда.

— Там есть одна цитата... «Мы думаем, что нас преследует прошлое, но на самом деле мы преследуем его». Она отражает всю суть книги. Мы настолько зацикливаемся на прошлом, на обидах и сожалениях, что не можем двигаться вперед. Мы сами себя держим в плену.

— Вау, — только и сказала девушка, пораженная. — Звучит очень... глубоко.

— Для меня эта книга...о важности памяти, но и о необходимости отпускать прошлое. О том, что нужно прощать, не только других, но и себя. О том, что настоящая семья, это не всегда кровные узы, а люди, которые поддерживают тебя, несмотря ни на что. И, конечно, о том, что дом, это не просто место, а состояние души.

Я замолчала, немного смущенная своей эмоциональной речью. Куина молчала, внимательно на меня глядя.

— Я поняла, — сказала она наконец. — Эта книга часть тебя. Она объясняет, почему ты такая... задумчивая, что ли. Я вижу, как она на тебя повлияла.

Ее слова тронули меня до глубины души. Я почувствовала, как к глазам подступают слезы. Не от грусти, а от неожиданного понимания. Кто бы мог подумать, что в этом безумном, жестоком мире я найду человека, который поймет мою любовь к книгам, мою любовь к «Голландскому дому».

— Спасибо, Куина, — сказала я, улыбаясь. — Спасибо, что выслушала.

И в этот момент я почувствовала, что не одна. Что даже на этом Пляже есть место для дружбы, для понимания, для чего-то настоящего. И, возможно, именно это и поможет мне выжить.

Свет сквозь неплотно задернутые шторы рисовал косые полосы на полу комнаты. Пылинки танцевали в этих лучах, создавая иллюзию крошечного, но оттого не менее завораживающего фейерверка. На мгновение я залюбовалась ими, пытаясь уловить в этом хаосе хоть какой-то порядок, хоть какую-то логику. Но ее не было. Как и в моей собственной жизни, которая за последнее время превратилась в калейдоскоп безумных событий.

Куина сидела передо мной, поджав ноги под себя. На ее лице, обычно таком открытом и приветливом, сейчас застыло выражение какой-то странной задумчивости. Ее брови слегка сдвинулись к переносице, а взгляд, обычно такой прямой и пронзительный, стал рассеянным и устремленным куда-то вглубь себя. Она рассказывала о своем плане с Чишией, о краже карт, о побеге.

Но слова ее звучали как-то отстраненно. Я слушала, стараясь вникнуть, но в голове гудело от усталости и пережитого. Слишком много информации, слишком много эмоций, слишком много вопросов без ответов. Все это давило на меня. Я кивала в нужных местах, поддерживая разговор, но чувствовала, что Куина заметила мою отстраненность. Ее взгляд стал еще более внимательным и изучающим, будто она пыталась прочитать мои мысли.

Я чувствую неловкость. Не знаю, что она ищет, что хочет увидеть. Я просто Кэтсуми, офисный планктон, неожиданно оказавшийся в этом безумном месте. Я не герой, не стратег, не боец. Я просто хочу выжить.

Во взгляде девушки проскальзывает тень. Разочарование? Возможно. Она, вероятно, ожидала от меня большего, более активного участия, большего энтузиазма. Но я не могу притворяться, не могу играть роль, которая мне не по плечу. И тогда понимаю, что наша беседа зашла в тупик. Дальше дороги нет. Я должна уйти. Поэтому, собираюсь с духом и поднимаюсь на ноги. Подушки шуршат под моим весом. Чувствую ее взгляд на себе, тяжелый и оценивающий.

— Мне пора, — говорю тихо. Голос звучит глухо и неуверенно. Стараюсь смотреть прямо ей в глаза, но взгляд ускользает, останавливаясь на книжной полке.

Куина не отвечает. Она просто кивает, опуская голову. Ее лицо скрыто в тени, и я не могу понять, что она чувствует. Делаю шаг к двери, затем еще один. С каждым шагом чувствую, как напряжение нарастает. Хотелось бы поскорее уйти, скрыться в своей комнате, побыть наедине со своими мыслями. Рука тянется к дверной ручке, холодный металл обжигает кожу. Я оборачиваюсь на Куину, она все еще сидит на полу, неподвижная, как статуя. Ее взгляд прикован к полу.

— Увидимся, — произношу я, скорее для себя, чем для нее, а затем выхожу из комнаты и закрываю за собой дверь. Слышится тихий щелчок замка.

В коридоре царит полумрак. Стены давят, потолок кажется слишком низким. Иду быстрым шагом к своей комнате, не смотря по сторонам. Не хочу никого видеть, ни с кем разговаривать. По дороге я попыталась проанализировать произошедшее. Что именно смутило Куину? Что она увидела во мне? И почему меня это так сильно задело? Ответов не было. Лишь смутное чувство тревоги и тяжелое предчувствие чего-то неминуемого.

Мой номер встретил меня привычным полумраком. Я закрыла дверь, прислонившись к ней всем телом и сползла на пол, обхватив колени руками. Нужно было успокоиться. Нужно было все обдумать. Но в голове творился хаос. Просидев пару минут, я поднялась и подошла к окну. За ним простиралась темная, безбрежная ночь. Огни Пляжа казались маленькими, хрупкими искорками в этом океане тьмы. Я смотрела на них и думала о Макото. О его словах, о его улыбке. О том, как он ушел на игру, полный надежды и решимости. Где он сейчас? Жив ли? Или стал еще одной жертвой этого жестокого мира?

Я повернулась от окна и оглядела свой номер. Здесь было так пусто. Так одиноко. Затем, легла на кровать, натянув на себя одеяло и закрыла глаза, пытаясь заснуть. Но сон не приходил. Перед глазами стоял взгляд Куины. Ее сомнение. Что она от меня хотела? Что ей было нужно? Я не знала. Но чувствовала, что это как-то связано с их планом. С кражей карт. С побегом. И я боялась. Боялась узнать правду. Боялась оказаться втянутой во все это. Боялась потерять все, что у меня осталось.

***

Солнце только-только пробилось сквозь неплотные шторы, окрашивая комнату в нежный рассвет. Я проснулась с ощущением разбитости, словно меня молотили всю ночь. Сон, если это можно было так назвать, представлял собой хаотичный вихрь обрывков воспоминаний, перемешанных с бредовыми картинами. В них были лица незнакомых людей, кровь, обломки зданий, чьи-то крики и бесконечный бег.

Мне нужно было встать. Во-первых, живот требовал еды. А во-вторых... нужно найти Макото. Я не знала, выжил ли он после игры, но чувство долга — или, скорее, любопытство — не давало мне покоя. Хоть по-прежнему и не могла понять, какой он человек, и можно ли ему доверять.

С трудом поднявшись с постели, я поплелась в ванную. Отражение в зеркале не порадовало: уставшее лицо, темные круги под глазами, растрепанные волосы. Я открыла кран и плеснула в лицо холодной водой. Стало немного легче. По крайней мере, это помогло прийти в себя.

Закончив умываться, я вышла из номера. Коридор показался мне привычно тихим. Лишь откуда-то издалека доносились приглушенные голоса. Я огляделась по сторонам, стараясь не привлекать к себе внимания.

Здесь, на Пляже, каждая встреча могла оказаться опасной. Несколько девушек прошли мимо, громко смеясь и оживленно болтая. Они выглядели беззаботными, как будто находились на обычном курорте. Меня покоробила их беспечность. Неужели они не понимают, что здесь происходит? Или просто стараются не думать об этом?

Я завернула за угол и замерла. В конце коридора, опираясь на стену, стоял Нираги. Он выглядел еще более мрачным и отталкивающим, чем в последнюю нашу встречу. Его злой, пронизывающий взгляд скользил по коридору. Во мне мгновенно проснулись отвращение и страх. Не хотелось иметь с ним ничего общего.

Не раздумывая, я прижалась спиной к стене, стараясь слиться с ней и, задержав дыхание — ждала, надеясь, что он меня не заметит. Я чувствовала себя загнанной в угол мышью, на которую охотится хищник.

Время тянулось мучительно медленно. Каждый шорох казался оглушительным. Я боялась даже моргнуть, чтобы не привлечь его внимание. Мне оставалось только стоять и ждать, когда он уйдет. Я смотрела на него краем глаза, стараясь оценить намерения. Нираги казался напряженным и взвинченным. Его руки были сжаты в кулаки, а на лице застыла злобная гримаса. Казалось, он готов в любую секунду сорваться на кого-нибудь.

«Только бы он ушел. Только бы он меня не заметил»

Наконец, после, казалось, целой вечности, парень оторвался от стены и медленно пошел в противоположную от меня сторону. Я продолжала стоять, прижавшись к стене, пока его фигура не исчезла за поворотом. Только тогда смогла позволить себе выдохнуть. Меня пробрала дрожь.

«Нужно быть осторожнее»

Я отлепилась от стены и медленно пошла дальше по коридору. Ноги несли меня прочь от этого места, прочь от Нираги, прочь от всего, что здесь происходило. Я должна найти Макото. И, возможно, Куину. Ее спокойствие и уверенность вселяли надежду. Мне нужно было понять, что происходит, и как из всего этого выбраться.

Двери столовой скрипнули, пропуская меня внутрь. Здесь было тихо, почти безлюдно. Лишь в дальнем углу парочка, поглощенная друг другом, не замечала ничего вокруг. Их уединение казалось почти неприличным в этом странном месте, где сама жизнь висела на волоске.

Осторожно, чтобы не привлекать лишнего внимания, я начала обыскивать кухонные шкафы. Большая часть полок зияла пустотой, только кое-где валялись объедки и крошки, пригодные разве что для крыс. Наконец, удача мне улыбнулась — в самом дальнем углу обнаружила початую пачку печенья, на вид еще вполне съедобного, и одинокое, но на удивление свежее яблоко. Словно сорванное только вчера, а не пролежавшее здесь неизвестно сколько времени.

Удовлетворенно вздохнув, я устроилась за одним из длинных, обшарпанных столов и откусила большой кусок от яблока, ощущая, как сок наполняет рот приятной сладостью. После вчерашнего голодного дня, это казалось настоящим пиршеством.

Жуя, погрузилась в собственные мысли. Мама... Ее уставшие глаза, но всегда полные любви. Брат... Его вечные подколы, неуклюжие попытки защитить меня и заразительный смех. Где они сейчас? Живы ли? Испытывают ли такой же животный страх, как и я? Память о них сейчас — единственное, что не давало мне окончательно сломаться. Надеюсь, они не попали сюда... в этот адский мир игр.

Я так увлеклась своими мыслями, что не заметила, как напротив меня кто-то сел. Подняла взгляд и увидела его. Чишия. Бледное лицо, обрамленное светлыми волосами, казалось еще более невозмутимым, чем обычно. Он молча наблюдал, его глубокие, пронзительные глаза сканировали меня, пытаясь разгадать, что творится у меня в голове. От этого взгляда становится не по себе. Кажется, он видит меня насквозь.

Я выгнула бровь, стараясь скрыть внезапный прилив неловкости.
— Что, решил составить мне компанию? Или пришел проверить, не отравлюсь ли я?

Уголки его губ едва заметно дрогнули, намекая на саркастическую усмешку.
— Боюсь, твой пессимизм слишком примитивен. Я просто наблюдал за тем, как ты перевариваешь свои экзистенциальные терзания. Довольно занятное зрелище, должен заметить. Особенно с яблоком в руке. Прямо библейская драма в миниатюре.

Я закатила глаза.
— Очень смешно. Тебе бы комедии писать, а не в играх выживать.

В ответ лишь тишина и я отворачиваюсь, принимаясь за печенье. Оно оказалось сухим и рассыпчатым, но все равно лучше, чем ничего. Захотелось закричать, выплеснуть весь накопившийся страх и отчаяние, но вместо этого просто молча жевала печенье, стараясь не смотреть на Чишию. Он видел меня насквозь, понимал мои слабости и страхи. И, похоже, получал от этого какое-то извращенное удовольствие.

Над столовой повисло молчание, густое и напряженное. Лишь тихий шепот влюбленной парочки нарушал его, создавая странный контраст с нашей угрюмой беседой. Чишия продолжал молча наблюдать за мной, не произнося ни слова. Хотелось встать и уйти, но тело словно приросло к стулу.

В конце концов, я не выдержала и снова посмотрела на него.
— Чего тебе надо, Чишия? Зачем ты здесь?

Он пожал плечами.
— Просто коротаю время. В этом месте не так много развлечений, как ты, наверное, уже заметила. — Его глаза скользнули по моей руке, сжимающей остатки печенья. — К тому же, мне интересно, как долго ты продержишься в этом хаосе, оставаясь такой... наивной.

— Наивной? — с вызовом повторила я. — Я не наивная. Просто... пытаюсь не терять человечность.

— Человечность? — в его голосе прозвучала издевка. — В Пограничье? Это роскошь, которую ты не можешь себе позволить. Здесь выживает сильнейший, а не тот, кто пытается сохранить остатки морали.

— Возможно, ты и прав, — тихо ответила я, чувствуя, как надежда медленно угасает внутри. — Но я не хочу становиться такой, как ты. Бесчувственной и расчетливой.

Чишия не ответил. Он просто смотрел на меня своими холодными, бесстрастными глазами. В этот момент я увидела в нем не только гениального, хладнокровного игрока, способного просчитать ходы соперника на несколько шагов вперед, а человека, который давно потерял что-то важное. Возможно, веру в людей. Возможно, надежду на будущее. Что-то такое, что я еще пыталась сохранить внутри себя, несмотря на весь этот безумный кошмар Пограничья.

И это понимание почему-то заставило посмотреть на Чишию под другим углом. Подумалось, что он, скорее всего, гораздо более чувствительный, чем кажется, просто тщательно скрывает это за маской цинизма и безразличия. А может, ему просто наплевать на всех и вся? Эта мысль кольнула неприятно, но я тут же попыталась ее отогнать. Не хотелось верить, что все настолько безнадежно.

Я попыталась просканировать его взглядом, выискивая в лице хоть какую-то подсказку. Хотелось понять, что скрывается за этой непроницаемой маской. Хотела увидеть хоть искру человечности. Видимо, мое пристальное внимание ему не понравилось. Взгляд парня стал тяжелым, и я заметила, как слегка напряглись мышцы на его скулах. И вдруг, совершенно неожиданно, он резко наклонился ко мне через стол.

Сердце пропустило удар. Лица наши оказались в нескольких сантиметрах друг от друга, так близко, что почувствовала его дыхание на своей коже. В этот момент внутри меня поднялась какая-то странная волна. Удивительно, но страха перед ним не было. Скорее, необъяснимый интерес. Желание разгадать его. Желание узнать, что он задумал. Что ему было нужно?

В комнате, казалось, замерло время. Слышала только стук собственного сердца, оглушительно бьющегося в груди. Взгляд Чишии скользнул по моим глазам, задержался на мгновение, а потом опустился ниже, на губы. Я почувствовала, как щеки покрылись предательским румянцем. Попыталась скрыть смущение, отводя взгляд, но безуспешно. Его взгляд пригвоздил меня к месту.

В этот момент, когда казалось, что вот-вот произойдет что-то... что-то, чего я даже не могла себе представить, он усмехнулся. Легкая, едва заметная усмешка тронула уголки его губ. После, Чишия отстранился. Резко, словно очнулся от наваждения. Встал с места, не сказав ни слова, и, не глядя на меня, направился к выходу из столовой.

Я следила за ним, пока он не исчез за дверью. Только тогда смогла вздохнуть полной грудью. Руки слегка дрожали. Я не понимала, что только что произошло. Что это было? Попытка запугать? Провокация? Или... что-то большее?

Ощущение от его близости все еще витало в воздухе, как легкий аромат духов. Чувство смущения медленно уступало место растерянности и... любопытству. Хотелось понять, что заставило его так внезапно приблизиться, а потом так же внезапно отстраниться.

Я продолжала сидеть за столом, глядя на недоеденное яблоко. В голове крутились обрывки мыслей, пытаясь сложиться в единую картину. Он специально играл со мной?

«Какую цель он преследует?»

Но поняла одно: теперь Чишия стал для меня не просто союзником, игроком, с которым нужно сотрудничать ради выживания. Он стал загадкой, ключом к которой мне отчаянно хотелось подобрать. Он как будто бросил мне вызов, и я, как ни странно, была готова его принять.

Я поднялась со стула, решительно настроенная. Необходимо было найти его и поговорить. Узнать, что ему было нужно. И, возможно, узнать его самого. Выйдя из столовой, направилась в сторону его комнаты. Знала, что Чишия часто проводит там время, возможно, обдумывая стратегии и планируя следующие игры. Надежда на то, что он будет там, грела душу.

Конечно, я все еще держала в голове, что он опасный человек, непредсказуемый и хладнокровный. Но этот короткий момент близости, этот странный обмен взглядами, заставил меня поверить, что под маской расчетливого игрока скрывается нечто большее. Что-то такое, что стоит попытаться отыскать.

Помню обрывочно, как Куина называла номер комнаты Чишии. Кажется, третья дверь налево от лестницы, а потом... или направо? Лабиринт коридоров Пляжа с его однообразными дверями сводит с ума. Приходится полагаться на интуицию, шестое чувство, которое обострилось здесь, в Пограничье.

Заворачиваю за очередной угол и врезаюсь во что-то твердое. Вскрикиваю от неожиданности. Поднимаю взгляд и вижу Макото.

— Прости, пожалуйста, — выпаливаю я. Он выглядит... странно. Устало? Разбито? Не так, как обычно.

— Кэтсуми? — в его голосе сквозит удивление. — Все в порядке?

— Да... Просто... задумалась, — Пытаюсь собраться с мыслями. Чишия, его комната... Стоп. — Как прошла игра?

Лицо Макото становится мрачным. Взгляд отводит в сторону.

— Все... нормально, — говорит он, но по его интонации понятно, что врет. — Обычная игра. Ничего особенного.

Не верю ни единому слову. Я вижу по напряжению в его плечах, по дрогнувшим губам. Что-то произошло. Что-то плохое.

— Не нужно врать, — говорю мягко. — Я же вижу.

Он вздыхает, опуская плечи. — Лучше не спрашивай.

Внутри поднимается волна сочувствия. Мы работали вместе, знали друг друга. Здесь, в этом безумном мире, любая связь — это ценность.

— Если хочешь рассказать... — начинаю, но Макото берет мою руку. Его пальцы касаются моей ладони, гладят ее большим пальцем. Неприятное ощущение. Слишком навязчиво, липко. Хочется отдернуть руку, но любопытство берет верх. Что он хочет сказать?

— Кэтсуми, я так рад, что встретил тебя, — говорит мужчина, глядя мне прямо в глаза. В его взгляде что-то отчаянное. — Я хотел сказать... Здесь небезопасно. Этот Пляж...сумасшедший дом. Эти игры...они нас сломают. Нужно уйти. Вместе.

Я застыла, не ожидав такого поворота. Уйти? После всего, что произошло? После встречи с Чишией, с Куиной, после понимания, что внутри меня есть нечто большее, чем просто испуганная офисная крыса?

— Ты хочешь сказать... бросить все? — спрашиваю, быстро моргая.

— Да. Бросить. Забыть. Вернуться в нормальный мир, пока еще не поздно. У нас есть шанс. Вместе мы справимся. Я помогу тебе, ты поможешь мне.

Он сжимает мою руку. Его взгляд полон надежды, почти мольбы. И на мгновение я колеблюсь. Вспоминаю свою жизнь до Пограничья. Серые будни, бессмысленные отчеты, давящая пустота. И сейчас, здесь, несмотря на страх и опасность, я чувствую себя... живой.

— Я... — начинаю, но меня прерывают.

Громкий щелчок взвода затвора эхом разносится по коридору. Макото вздрагивает и отдергивает руку, словно обжегшись. Я повернулась и увидела Нираги. Он стоит в нескольких метрах от нас, прислонившись спиной к стене. На плече красуется автомат. Дуло направлено прямо на нас. В его глазах — привычная смесь злобы и скуки.

— Что за нежности тут у нас? — тянет он, ухмыляясь. — Совсем забыли, где находитесь?

Макото отступает назад, как загнанный в угол зверь.

— Нираги... это не то, что ты думаешь. — бормочет он.

— А что я должен думать? — Нираги делает шаг вперед. Автомат не двигается. — Что ты пытаешься сбежать? Увести с собой чужую игрушку?

Понимаю, что происходит, Нираги видит во мне собственность. Или, скорее, собственность Шляпника. Любая попытка уйти с Пляжа без разрешения — это предательство. А предательство здесь карается жестоко. Смертью.

— Я просто разговаривала с ним, — говорю, стараясь сохранять спокойствие. — Мы коллеги. Ничего больше.

Нираги сканирует меня взглядом с ног до головы. В его глазах нет ни капли доверия.

— Разговаривала? — повторяет он, приподнимая бровь. — И, о чем же вы так мило беседовали? О погоде в Токио? Или о том, как свалить отсюда, пока задницу не надрали?

— Мы просто... — начинаю снова, но Нираги перебивает меня.

— Заткнись, — рычит он. Его взгляд снова направлен на Макото. — А ты... Ты что здесь забыл? Думал, я не узнаю?

Макото стоит, как парализованный. Он не может выдавить из себя ни слова.

— Ты же знаешь правила, — говорит Нираги, делая еще один шаг вперед. — Попытка покинуть территорию Пляжа без разрешения... это нарушение. А нарушение правил... влечет за собой последствия.

Вижу, как в глазах Макото загорается отчаяние. Он понимает, что его ждет.

— Пожалуйста, Нираги... Я просто хотел... — начинает мужчина, но Нираги обрывает его коротким, презрительным смехом.

— Хотел? Что ты хотел? Сбежать? Предать Шляпника? Думал, тебе сойдет это с рук? — тот поднимает автомат. Дуло направлено прямо в лицо Макото. Внутри меня все сжимается от ужаса.

— Нираги, стой! — кричу я. — Не надо!

Он поворачивает голову в мою сторону. В его глазах забава. — Это не твое дело. Отойди. Отойди, я сказал!

Его крик заставляет меня вздрогнуть. Отступаю назад, не в силах смотреть на то, что сейчас произойдет. Макото закрывает глаза, а в коридоре повисает тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Нираги и моим собственным. Не могу больше этого выносить. Открываю глаза и вижу...

Нираги опустил автомат. Он смотрит на Макото с каким-то странным выражением. Словно видит в нем что-то, чего не видела я.

— Убирайся, — говорит он. Его голос хриплый. — Убирайся отсюда и больше не попадайся мне на глаза. Ты понял?

Макото кивает, не в силах произнести ни слова. Он разворачивается и убегает, будто спасается от смерти. Нираги смотрит ему вслед, пока тот не исчезает за поворотом. Затем поворачивается ко мне.

— Не стоит водиться с такими, — говорит он. В его голосе больше нет злости, только усталость. — Они слабые. Они тянут тебя вниз.

Внутри меня поднимается злость. Злость на Нираги, на Макото, на Пляж, на весь этот безумный мир.

— А ты сильный? — спрашиваю я. — Ты думаешь, что сильный?

Парень усмехается. — Я сильнее, чем ты думаешь. И я позабочусь о том, чтобы ты это знала.

Он подходит ближе. Я чувствую запах пороха и чего-то еще, неуловимого, дикого. — Подумай о том, что я сказал, — шепчет он мне на ухо. — Не трать свое время на слабаков. Тебе нужны сильные союзники. Такие, как я.

Отступаю назад, не в силах выдержать его близость. — Я сама решу, кто мне нужен.

Нираги усмехается. — Конечно, решишь. — Он разворачивается и уходит, оставляя меня одну в коридоре.

Стою, как громом пораженная. Что только что произошло? Нет, сейчас точно не до Чишии. То, что произошло с Макото, его предложение и последующая сцена с Нираги... все это требует осмысления, тишины и спокойствия. Нужно бежать. Подальше от этих стен, от пристальных взглядов, от нависшей угрозы.

Быстрыми шагами добираюсь до своей комнаты и захлопываю дверь, надеясь отгородиться от всего кошмара, что обрушился на меня. Я тяжело дышу, прислоняясь спиной к холодной поверхности двери. Ноги дрожат, а сердце колотится в груди как птица в клетке.

Сил нет. Просто падаю на кровать, не раздеваясь. Лицо утыкается в жесткую подушку. Я закрыла глаза, пытаясь остановить поток мыслей, но они лишь множатся, накладываются друг на друга, образуя хаотичный клубок неопределенности. Усталость берет свое, и я проваливаюсь в беспокойный сон, где кошмары переплетаются с обрывками реальности.

***

Два дня прошли в полузабытьи. Атмосфера вокруг оставалась неизменно напряженной, но, кажется, что меня это касается меньше. Или, скорее, я старалась отгородиться от всего происходящего. Живу как во сне. Эти дни оказались на удивление спокойными. В хаосе Пляжа образовался небольшой островок тишины, которым я старалась пользоваться в полной мере. Я находила утешение в компании Куины. Её прямота и открытость, так контрастируют с двуличностью и скрытностью большинства обитателей Пляжа.

Мы часто болтали о прошлой жизни. Она рассказывала о своем отце, о боевых искусствах, о непростом пути к принятию себя. Я же делилась воспоминаниями о работе. О бесконечных отчетах, о бессмысленных совещаниях, о мечтах, которые так и не успела осуществить. Куина — словно глоток свежего воздуха в этом душном месте. У нее можно найти поддержку и понимание. Однажды я даже ночевала в ее комнате. Сон тогда оказался спокойным и безмятежным впервые за долгое время.

С Чишией дела не продвигаются. После того случая в столовой, избегаю его. Боюсь его холодного взгляда, его расчетливости. Он, в свою очередь, тоже не проявляет инициативы. Не пытается поговорить, объяснить. Словно ничего и не произошло.

Но иногда, краем глаза, замечаю, что Чишия наблюдает за мной. Его взгляд скользит по моей фигуре, задерживается на лице. Но стоит мне встретиться с ним глазами, он тут же отворачивается, возвращая на лицо маску безразличия. Что это? Просто любопытство? Или за этой маской скрывается что-то большее?

Вчера вечером мы сидели в комнате у Чишии. Я, Куина и он. Обсуждали план по краже карт и побегу с Пляжа. Чишия предложил мне присоединиться, его слова звучали убедительно, но что-то внутри меня сопротивлялось. Будто чувствовался какой-то подвох. В его плане слишком много неизвестности. Слишком много рисков. И я не уверена, что могу доверять ему. Его мотивы остаются для меня загадкой, поэтому не дала однозначного ответа. Сказала, что мне нужно время, чтобы обдумать предложение. Чишии это не понравилось, но он не настаивал.

Ушла я тогда из его комнаты с тяжелым грузом на сердце. Чувствую себя загнанной в угол. С одной стороны — желание вырваться из этого ада, с другой — страх перед неизвестностью.

Сейчас же я сижу на краю крыши здания. Ноги свешиваются вниз. Под ногами — бурлящая жизнь Пляжа. Суета, крики, музыка, смех. Все это до сих пор кажется таким далеким и нереальным. Я вдохнула полной грудью свежий воздух, пока ветер играет с моими волосами и треплет купальник. Он будто пытается унести меня прочь отсюда, в другое место, где нет игр на выживание, нет страха и отчаяния.

Рядом никого нет. Никому нет дела до меня. Никто не приходит сюда. Это место — мой личный уголок, где можно побыть наедине с собой, со своими мыслями. Я смотрю вниз, на людей, снующих по двору. Они о чем-то кричат, спорят, смеются. Кажется, что они живут обычной жизнью, не подозревая о том, что их ждет впереди.

Поднимаясь с края крыши, я приняла решение, что присоединюсь к плану Чишии. Но буду держать ухо востро. И если почувствую, что он пытается меня обмануть, тут же сменю курс. Надо выжить. Во что бы то ни стало.

Направляюсь к выходу с крыши. Впереди — неизвестность. Но я больше не боюсь.

***

Я стояла в просторном вестибюле, гудящем как растревоженный улей. Люди сновали туда-сюда, поглощенные одним и тем же: отчаянным поиском своих имен на крошечных клочках бумаги, лежащих на столе. У каждого в глазах читалось одно и то же — смесь страха, надежды и какой-то животной решимости. Виза, эта проклятая виза, неумолимо истекала, подгоняя всех к необходимости рисковать жизнью ради продления своего пребывания в этом безумном мире.

Раньше, до Пляжа, до всех этих игр на выживание, одна мысль о подобном повергла бы меня в состояние панического ужаса. Я бы забилась в самый темный угол, дрожа от страха и мечтая, чтобы кошмар поскорее закончился. Но теперь... Теперь во мне было что-то иное. Не бесстрашие, нет, отнюдь. Скорее, какая-то ледяная решимость, закаленная страхом и отчаянием. Я приняла реальность Пограничья, смирилась с необходимостью бороться за каждый прожитый день.

Я не торопилась протискиваться сквозь толпу. Намеренно. Старалась оттянуть момент, когда мое имя всплывет перед глазами, приговор, напечатанный на обрывке бумаги. Знала, что рано или поздно это произойдет. Просто хотела насладиться последними минутами относительного спокойствия, затеряться в безликой массе.

Я наблюдала за людьми. Вот женщина, вцепившаяся в рукав мужчины, ее лицо искажено гримасой отчаяния. Вот группа парней, с напускной бравадой обсуждающих предстоящую игру, хотя в их голосах сквозила неуверенность. Каждый из нас был одинок в своей борьбе, но в то же время мы были связаны общей судьбой, заперты в этой ловушке.

Толпа постепенно редела. Люди забирали свои бумажки и расходились, кто куда. Пришло и мое время. Я сделала глубокий вдох, стараясь успокоить учащенное сердцебиение, и двинулась к столу с записками. Теснилась между двумя дюжинами незнакомцев, пытаясь рассмотреть хоть что-то.

Буквально чувствовала, как чужие локти и плечи толкают меня в спину, но сейчас меня волновало лишь одно — найти свое имя. Проскользила взглядом по клочкам бумаги. Имена, имена, имена... Мимолетные вспышки надежды сменялись разочарованием.

Наконец, в самом углу, увидела знакомые буквы. Кэтсуми. Рядом — номер автомобиля. Я сглотнула комок в горле и потянулась к записке. Пальцы дрожали. Взяв клочок бумаги, я отступила в сторону, подальше от толпы, чтобы рассмотреть его получше. Номер автомобиля — 7. Что это за игра? Какого типа? Сложность? Все это оставалось загадкой, известной лишь организаторам Пограничья.

Пока я рассматривала записку, почувствовала легкое прикосновение к плечу. Обернулась. Куина. Ее лицо, обычно такое спокойное и уверенное, сейчас было слегка напряженным.

— Идем. — проговорила она тихо, кивнув в сторону выхода из вестибюля. Я проследовала за ней, молча.

Мы остановились в небольшом закутке, подальше от любопытных глаз. Куина смотрела на меня с какой-то грустной теплотой.

— У меня другой номер, — сказала она, протягивая мне свою записку. — Восьмой. Мы в разных группах.

Внутри все похолодело. Не то чтобы я рассчитывала на ее защиту, но мысль о том, что мне придется проходить игру в одиночку, пугала. Хотела возразить что-то, сказать, что нам нужно поменяться, просить ее пойти со мной, но не смогла произнести ни слова. Куина приложила палец к моим губам, заставляя замолчать.

— Так даже лучше, — продолжила она, глядя мне прямо в глаза. — Если бы один из нас погиб на глазах у другого... Это было бы слишком больно. Я бы не хотела потерять кого-то, кто стал мне близок. Например...тебя.

Ее слова тронули меня до глубины души. Я и сама не хотела бы видеть, как Куина умирает.

— Я тоже не хотела бы тебя потерять, — прошептала я, чувствуя, как к глазам подступают слезы.

Она обняла меня крепко, как сестру. В ее объятиях было тепло и безопасно. Я закрыла глаза, стараясь запомнить это ощущение. Возможно, это был последний раз, когда я чувствовала себя так спокойно.

— Будь осторожна, Кэтсуми, — проговорила Куина, отстраняясь от меня. — Не рискуй без необходимости. И помни: выживание, это самое главное.

— Я буду, — пообещала я, вытирая слезы. — Ты тоже будь осторожна.

Мы помолчали немного, глядя друг на друга. В ее глазах я видела отражение собственного отчаяния. Но там же была и надежда. Надежда на то, что мы обе выживем, что снова встретимся на Пляже и будем вместе планировать свой следующий ход.

— Удачи. — сказала Куина напоследок и развернулась, чтобы уйти.

— Удачи. — ответила я ей в спину.

И вот я снова одна. С клочком бумаги в руке, с номером 7, с неизбежностью впереди. Снова посмотрела на номер. Что меня ждет? Какой тип игры? Какая сложность?

В тот момент мой взгляд зацепился за силуэт, стоящий в тени колонны. Чишия. Он наблюдал за нами. Его лицо, как всегда, было непроницаемым. Не знаю, как долго он там стоял и что видел. Выгибаю бровь, стараясь передать взглядом недоумение и вопрос, застывший на губах.

«Чего ты ждешь? Почему просто стоишь там, у колонны, как бесстрастный наблюдатель в театре абсурда?»

Но Чишия лишь усмехается уголком губ, этот жест я так хорошо изучила за последние дни. В нем нет ни теплоты, ни намека на объяснение. Лишь легкое превосходство.

Он разворачивается и направляется к выходу, не говоря ни слова. Будто и не было никакого зрительного контакта, никакой невысказанной потребности в ответе. Это уже вошло в привычку. Чишия — сплошная загадка, лабиринт из недомолвок и полунамеков. Все же, попытаться понять его — обрекать себя на разочарование.

Глубокий вдох. Воздух кажется густым и тяжелым, пропитанный ожиданием неминуемой опасности. Ежусь, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. Бок пронзает острая, колющая боль.

Та самая рана, полученная в игре в Догонялки. Заживает медленно, напоминая о хрупкости жизни здесь. В тот момент отчаяния и страха, Чишия оказался рядом. Его помощь была неожиданной, но... своевременной. Снова мысленно благодарю его, хоть он никогда об этом не узнает.

Машины разъезжаются, разнося игроков по разным уголкам. Начинаю искать машину с номером 7. В голове стучит лишь одна мысль: выжить. Нахожу транспорт довольно быстро, припаркованный чуть в стороне от основных рядов. Подходя ближе, сердце начинает биться чаще. Я открыла заднюю дверь и села на сиденье. Салон прокурен, пахнет дешевым кофе и каким-то неуловимым запахом страха. Но не это бросается в глаза в первую очередь.

Внутри уже сидят четверо. Впереди — крупный, широкоплечий мужчина, с короткой стрижкой и жестким взглядом. Он выглядит уверенным в себе и опасным. Рядом с ним — хилый парень в очках, суетливо озирающийся по сторонам. Он явно нервничает, его руки дрожат на руле. На заднем сиденье — девушка с длинными темными волосами, сосредоточенно смотрящая в окно. Она не обращает на меня никакого внимания.

И... Чишия. Он сидит в углу, откинувшись на спинку сиденья, скрестив руки на груди. Его взгляд устремлен куда-то вдаль, сквозь стекло. Он спокоен, даже расслаблен. Словно все это — обыденность, скучная рутина.

«Вот оно что»

Вот почему он так себя странно вел. Знал, что мы попадем в одну группу. Знал, что наши пути пересекутся. Хитрый лис, просчитывающий каждый свой шаг. Внутри поднимается волна раздражения. Он манипулирует, играет со мной, как с пешкой в шахматной партии. Ненавижу, когда меня пытаются использовать.

Я цокнула языком, отворачиваюсь к окну. Пытаюсь скрыть гнев, закипающий внутри. Вид за окном расплывается, мысли путаются. Машина трогается с места. Парень в очках резко давит на газ, и нас вжимает в сиденья. Мы едем. Куда? В неизвестность.

Напряжение в салоне можно резать ножом. Каждый молчит, погруженный в собственные мысли. Чувствую взгляды, изучающие меня. Мужчина оценивает, девушка игнорирует, парень в очках боится. И только Чишия... он просто наблюдает.

Проезжаем мимо Пляжа. Здание становится все меньше и меньше, пока не исчезает совсем. Что ждет нас там, впереди? Я сжала кулаки, готовясь к худшему. Независимо от того, что будет, выживу. Ради себя. Ради семьи.

Мы едем долго. Пейзаж за окном меняется: промышленные зоны сменяются заброшенными парками, а затем и вовсе — густым лесом. Солнце давно село, выглядит довольно красиво. Но эта красота обманчива, скрывающая под собой смертельную опасность.

Наконец, машина останавливается. Парень в очках резко повернулся, скрипнув сиденьем.

— Приехали. — коротко бросил он, нарушая гнетущую тишину, которая давила на уши последние минут сорок. Внутри все сжалось в тугой комок. Игра вот-вот начнется, а я даже толком не успела осознать, что нахожусь здесь.

Чишия, привыкший к молчанию, лишь на мгновение встретился со мной взглядом. В его глазах мелькнуло что-то сложное, нечитаемое. Быстро отвернувшись, он открыл дверь и вышел из машины. Его движения оставались плавными, выверенными, как всегда. Остальные последовали его примеру. Я вылезла последней, ощущая, как холодный воздух обжигает кожу. Купальник явно не подходил для таких погодных условий. Задрожала, пытаясь согреться.

Передо мной возвышалось огромное, полуразрушенное здание. Отдаленно напоминало старую фабрику или заброшенный госпиталь. Обвалившаяся штукатурка, зияющие глазницы окон, ржавые металлические конструкции. Ветер гулял между стенами, завывая зловещую мелодию. Этот звук проникал под кожу. Он вызывал бессознательный ужас.

Крепкий мужчина, стоящий рядом, потер ладони, словно предвкушая что-то приятное. Его ухмылка, полная самоуверенности, показалась мне пугающей.

— Ну что, пошли внутрь, погреемся? — произнес он с нотками безумия в голосе и, не дожидаясь ответа, направился к зданию, откуда виднелся тусклый свет. Как мотылек на пламя. Идти к опасности.

Свет, казалось, исходил из небольшого окна на первом этаже. Его мерцание создавало причудливые тени на покореженных стенах, добавляя и без того мрачной картине еще больше жути. Мой взгляд невольно скользнул к Чишии. Он стоял чуть поодаль, облако пара вырывалось из его рта. А взгляд, обычно отстраненный и холодный, был устремлен на меня.

На мгновение сердце дрогнуло. Неужели, все же, я что-то значу для него? Этот взгляд был сложносочиненным, как и он сам. В нем читалась... заинтересованность? Или всего лишь научный интерес к объекту? Черт его знает. Он поймал мой взгляд и тут же отвернулся, как будто его застали за чем-то неприличным.

Внутри все трепетало. Знала — он здесь. Мы в одной игре. Вместе. Это... успокаивало? Определенно, рядом с ним я чувствовала себя немного увереннее. Его интеллект, его способность просчитывать все на несколько шагов вперед — это было оружием. Остальные уже двигались к зданию, их силуэты постепенно растворялись в полумраке. Надо было идти. Промедление опасно.

Я сделала глубокий вдох, стараясь унять дрожь.

«Соберись, Кэтсуми. В Пограничье нет места слабости. Надо выжить. Ради семьи. Ради Куины. Ради себя»

Медленно, стараясь не отставать от остальных, я побрела к зданию. Шаг за шагом. Каждый звук отдавался эхом в голове. Хруст гравия под ногами, завывание ветра, тихий шепот моих собственных мыслей — все сливалось в какофонию, которая давила на сознание.

Вход в здание представлял собой зияющую дыру в стене. Груда обломков и ощущение полной безнадежности. Запах сырости и гнили ударил в нос. Захотелось задержать дыхание, чтобы избежать этого отвратительного запаха смерти. Войдя внутрь, я старалась не споткнуться о валяющиеся под ногами обломки. Темнота сгущалась вокруг, поглощая остатки света. Глаза постепенно привыкали к мраку, выхватывая из него отдельные детали: обвалившиеся потолки, искореженные перила лестниц, следы копоти на стенах.

Крепкий мужчина уже скрылся из виду. Парень в очках, девушка с длинными волосами и Чишия шли чуть впереди. Нужно постараться не потерять их из виду. Проходит томительная минута, каждая секунда которой казалась вечностью. В тишине слышен только сбившийся ритм моего дыхания. И тут, словно по щелчку пальцев, тьма отступает, уступая место холодному, немигающему свету.

Передо мной предстает унылое зрелище: огромное, абсолютно пустое помещение. Стены исписаны граффити — бессмысленные символы и обрывки фраз, отголоски прошлой жизни этого места. В центре — грубый, сколоченный из досок стол, а на нем — пять старых, потрепанных телефонов. Просто телефоны. Ничего больше. Сцена настолько обыденна, что на секунду закрадывается мысль об ошибке.

«Может, мы не туда приехали? Может, это какая-то глупая шутка?»

Но едва эта мысль успевает оформиться, как парень в очках, словно загипнотизированный, шагает к столу. Остальные следуют за ним, привязанные невидимой нитью. Я иду последней, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Беру один из телефонов. Он тяжелый, угловатый. Экран выцвел, на корпусе — царапины и сколы.

Включаю. Экран оживает, высвечивая надпись:

«ПОДОЖДИТЕ, ИДЕТ РАСПОЗНАВАНИЕ ЛИЦА»

Камера смотрит прямо на меня, бесстрастно сканируя лицо. Ощущение, будто меня просвечивают насквозь, раздевая до самой души. Неприятно. Отшатываюсь назад, но Чишия, стоящий рядом, едва заметно качает головой, давая понять, что сопротивляться бессмысленно.

Проходит несколько долгих секунд, прежде чем слышится уже знакомый голос:

«КОЛИЧЕСТВО ИГРОКОВ — ПЯТЬ»

«РЕГИСТРАЦИЯ ЗАКРЫТА»
«СЛОЖНОСТЬ — ШЕСТЕРКА ЧЕРВЕЙ»

«ПОЖАЛУЙСТА, ПРОЙДИТЕ В СЛЕДУЮЩУЮ КОМНАТУ»

Слова повисают в воздухе, как приговор. Смотрим друг на друга. В глазах читается недоумение, страх и немой вопрос: что дальше? Парень в очках выглядит испуганным, но решительным. Он первым делает шаг в сторону противоположной стены. За ним двигаются остальные. Я иду следом, чувствуя, как нарастает тревога. Что ждет нас за этой дверью? Еще одна бессмысленная головоломка? Смертельная ловушка?

Следующая комната оказывается еще более зловещей, чем первая. Стены здесь не просто голые и исписанные граффити. Они выгнуты, создавая ощущение замкнутого пространства. В стенах расположены круглые отверстия, закрытые прочными решетками. Внутри этих отверстий — непроглядная тьма. Представить, что может скрываться в этих темных глазницах, страшно.

Когда мы все заходим в комнату, за нашими спинами с грохотом захлопывается дверь. Звук запирающегося замка эхом разносится по помещению, стирая последние надежды на то, что это просто дурной сон. Мы заперты. Пути назад нет.

Девушка с длинными волосами тихо всхлипывает, прикрывая рот ладонью. Парень в очках нервно перебирает пальцами прядь волос. Сильный мужчина хмурится, сжимая кулаки. Его взгляд мечется по стенам, он пытается найти в них хоть какую-то подсказку.

Чишия стоит рядом, невозмутимый, кажется, происходящее его совершенно не касается. Глаза холодные, как лед. Но по едва заметному движению губ понимаю, что он так же напряжен, как и все мы. Он просто лучше умеет это скрывать. Интересно, что сейчас у него в голове? Просчитывает варианты? Ищет слабости в системе? Или просто ждет, когда начнется игра, чтобы использовать нас в своих целях? Не знаю. И, наверное, никогда не узнаю.

Куина. Как бы она поступила в такой ситуации? Наверняка не стала бы паниковать. Она бы собралась и начала искать подсказки. Стараюсь взять с нее пример, унять дрожь в руках и сосредоточиться. Я вдыхаю глубоко, наполняя легкие воздухом. Нужно выжить. Ради себя. Ради Куины. Даже, возможно, ради Чишии. Смотрю на него. Его взгляд встречается с моим. На мгновение в нем проскальзывает что-то, похожее на... понимание? Но тут же это исчезает, и он снова отворачивается, словно ничего и не было.

Внезапный гулкий голос, прорезавший тишину, заставил вздрогнуть:

«ИГРА — ВЗРЫВНАЯ ЛОВУШКА»

Само название обдало ледяным ужасом. Взгляд метнулся по лицам остальных. В глазах парня в очках плескалась неприкрытая паника, сильный мужчина, казалось, собрался, готовый к действию. Девушка с длинными волосами нервно кусала губы, а Чишия... Чишия оставался непроницаемым.

«В КОМНАТЕ СПРЯТАНЫ НЕСКОЛЬКО КЛЮЧЕЙ, КОТОРЫЕ ОТКРЫВАЮТ ЗАМКИ НА РЕШЕТКАХ. КЛЮЧИ МОГУТ БЫТЬ СПРЯТАНЫ В РАЗЛИЧНЫХ МЕСТАХ»

Голос стих, оставив нас наедине с надвигающейся смертью. Без паники. Нужно сосредоточиться. Я инстинктивно провела рукой по волосам, зачесывая их назад. Глубокий вдох, выдох. Подняв голову, мой взгляд тут же зацепился за странные объекты.

Под самым потолком, на разной высоте, висели прозрачные банки, подвешенные на тонких цепях. Свет едва проникал сквозь мутное стекло, но все же различимо было, что внутри что-то находится. Какая-то жидкость, а в ней... странные предметы.

— Что это? — вопрос вырвался непроизвольно. Тишина, как будто никто не услышал. Или не хотел слышать. Все были слишком поглощены собственным страхом, собственной борьбой.

«ЗА ЭТИМИ РЕШЕТКАМИ ПЯТЬ ПОМЕЩЕНИЙ, И ОНИ ДАРУЮТ БЕЗОПАСНОСТЬ. НО ЛИШЬ ЧЕТЫРЕ КЛЮЧА ПОДХОДЯТ К ЗАМКАМ»

«ВРЕМЯ — 15 МИНУТ»

«ПО ИСТЕЧЕНИЮ ВРЕМЕНИ КОМНАТА ВЗОРВЕТСЯ»

«ИГРА НАЧИНАЕТСЯ»

На экранах телефонов заплясали цифры. Обратный отсчет начался. Пятнадцать минут. Пятнадцать минут, чтобы найти четыре ключа и выжить. Шестерка Червей... Игра на чувствах, предательство, выбор. И все это под аккомпанемент тикающей бомбы.

Парень в очках, кажется, вот-вот потеряет сознание. Бессвязное бормотание перерастает в панический крик. Он съежился в углу, обхватив голову руками. Истерика. Предсказуемо. Девушка с длинными волосами, судя по всему, не привыкла к подобным ситуациям. Резким движением она отвешивает парню звонкую пощечину. Звук бьет по ушам.

Жестоко? Возможно.

Эффективно? Безусловно.

Парень вздрагивает, затихает, и в глазах появляется подобие осознанности. Теперь он хотя бы двигается, оглядывается, хоть и заметно, что паника еще не отпустила его полностью.

Я замечаю Чишию. Он стоит, облокотившись на стену, и наблюдает за происходящим с каким-то отстраненным любопытством. На лице ни тени страха, ни намека на панику. Только холодный расчет.

Сталкиваюсь с его взглядом. — Нашел что-нибудь? — выпаливаю вопрос, сохраняя спокойствие. Не хочу, чтобы от меня исходила паника.

Уголки его губ приподнимаются в едва заметной усмешке. — С чего бы мне тебе помогать? — отвечает он, не отрывая взгляда.

Усмехаюсь в ответ, его слова меня ни капли не задели. — Полегче, чувак, — говорю, легонько тыкая его пальцем в плечо. — Мы все в одной лодке. Или предпочитаешь взлететь на воздух в одиночку?

Он поднимает бровь, явно удивленный моей реакцией. Ожидал истерики? Злобы? Мольбы о помощи? Что же, разочарую его.

— В одной лодке с крысами? — парирует он, не меняя выражения лица. — Сомнительное удовольствие.

— Крысы тоже выживают, — отвечаю, пожимая плечами. — Иногда даже дольше, чем те, кто считает себя выше их.

Я отвернулась от него и начала осматривать комнату. Время утекает сквозь пальцы. Остается меньше тринадцати минут. Комната кажется пустой на первый взгляд. Голые стены, бетонный пол, тусклый свет, несколько предметов мебели. Но взгляд выхватывает детали: пыль на подоконнике, неровности в кладке, странный рисунок на стене, похожий на царапину.

Подхожу к подоконнику. Провожу пальцем по пыли. Ничего. Осматриваю раму окна. Тщательно, сантиметр за сантиметром. Ничего. Перехожу к стене. Рисунок кажется бессмысленным набором линий. Но что, если это ключ? Вдруг, замечаю сильного мужчину. Он яростно пытается отодвинуть шкаф, стоящий в углу. Мышцы напряжены, пот стекает по лицу. Безрезультатно. Шкаф не поддается.

Девушка с длинными волосами ощупывает стены, словно ищет потайную дверь. Парень в очках копошится под стенами, заглядывая во все щели. Каждый ищет свой путь к спасению. Каждый надеется найти ключ.

Пристально рассматриваю потолок. Просто белая, ровная поверхность. Или нет? Приглядываюсь внимательнее. Замечаю едва заметное углубление в одном месте. Там что-то спрятано? Встаю на цыпочки, пытаюсь дотянуться, но не получается. Нужно что-то, чтобы подставить под ноги. Оглядываюсь по сторонам. Стул. Подтаскиваю его к нужному месту и залезаю на него. Тянусь к углублению. Пальцы нащупывают что-то твердое. Ключ. Вытаскиваю его.

Он оказался странным. Ржавчина въелась в металл, на обратной стороне форма маленького квадрата. Необычная форма намекала, что замки не поддаются стандартным ключам. Я слезла со стула, оглядываясь. В царящей суматохе никто не заметил моей находки. Семь минут. Осталось найти еще три ключа.

Я заметила парня в очках, наконец обратившего внимание на банки, подвешенные к потолку цепями. Интуиция подсказывала, что в них спрятаны еще ключи. Он поставил стул, пытаясь разбить стекло голыми руками. Безуспешно. Внезапно, словно разъяренный зверь, к нему подбежал тот сильный мужчина. Взмах битой — оглушительный удар по голове. Парень рухнул на пол, из рассеченной кожи потекла кровь.

Все отпрянули в испуге. Сильный мужчина обвел комнату взглядом, полный безумия.

— Выживает сильнейший! — прорычал он, и с новой силой принялся разбивать битой банки. Стекло разлеталось во все стороны, град осколков обрушился на нас. Я инстинктивно закрыла лицо руками, пытаясь защититься от летящих обломков. На пол посыпались ржавые ключи. Один — пустой, другой — с кругом.

Парень в очках, окровавленный и разъяренный, вскочил на ноги. Ярость придала ему сил. Он набросился на сильного мужчину. Схватка началась: рычание, удары, хруст костей. Я не могла отвести взгляд. Жестокость происходящего парализовала. В голове билась только одна мысль: нужно выжить.

Сквозь шум борьбы я услышала тихий стон. Девушка с длинными волосами лежала на полу, прикрывая голову руками. Наверное, осколки стекла задели ее. Времени оставалось все меньше. Шесть минут.

Я очнулась от оцепенения. Нужно действовать. Осторожно обошла дерущихся, стараясь не наступить на осколки, но пол хрустел под ногами, предупреждая о каждом моем шаге. Я подбежала к ближайшей разбитой банке. Ключ с кругом валялся рядом. Я схватила его, ощущая холод металла в ладони.

Взгляд упал на Чишию. Он стоял в стороне, наблюдая за происходящим с отстраненным видом. Я хотела крикнуть ему, позвать на помощь, но слова застряли в горле. Знаю, он сам за себя. Поэтому, решила следовать его примеру. Отстраниться и думать. Нужно заставить себя думать.

Осмотрев комнату вновь, увидела пять решеток, за которыми, по словам игры, даруется безопасность. Четыре ключа. Лишь четыре. Значит, кто-то останется снаружи. Мысль об этом леденила кровь.

Я подбежала к первой решетке. Замок выглядел ржавым и ненадежным, но форма точно соответствовала квадрату на моем ключе. Вставив ключ и повернув, услышала, как замок щелкнул. Решетка с грохотом отворилась. Победа?

Пока я возилась с замком, борьба между мужчинами не стихала. Они катались по полу, обмениваясь ударами. Сильный мужчина, казалось, терял силы. Кровь заливала его лицо, он хрипел, тяжело дыша. Парень в очках, наоборот, подпитывался яростью.

«ОСТАЛОСЬ ПЯТЬ МИНУТ»

Я попыталась привлечь внимание девушки с длинными волосами. — Эй! У меня есть ключ! Иди сюда! — крикнула, стараясь перекричать шум борьбы. Она подняла голову, увидела открытую решетку и, хромая, направилась ко мне.

Взгляд девушки выражал искреннюю благодарность, смешанную с ужасом пережитого, когда теперь в руках она крепко сжимала круглый ключ, словно это был билет в жизнь. Та ели слышно прошептала «Спасибо», и, не теряя ни секунды, бросилась к одной из решеток. Замок щелкнул, и она скрылась за стальными прутьями, оставляя меня наедине с нарастающим чувством паники.

Сильный мужчина лежал на полу в луже собственной крови, его дыхание было прерывистым и хриплым. Но даже в предсмертной агонии в глазах его горел животный инстинкт самосохранения. Увидев открытую решетку, он собрал последние силы. Рывком оттолкнул от себя парня в очках, который пытался его остановить, и, шатаясь, направился к спасительному проходу.

— Нет! — крикнула я, бросаясь вперед. Понимание того, что это мое спасение, что каждое свободное убежище — это шанс выжить, придало мне отчаянную решимость. Но он был сильнее. В одно мгновение он схватил меня, повалил на пол, и его кулаки обрушились на мой живот.

Резкая боль пронзила, выбивая воздух из легких. Перед глазами поплыли черные точки. Он бил снова и снова, безжалостно, с животной яростью, будто во мне видел причину всех своих злоключений. Хотел выжить, понимаю, но почему ценой моей жизни? Казалось, ребра трещат под его ударами.

Отчаянно пытаюсь оттолкнуть его, но силы покидают меня с каждой секундой. Его вес придавил меня к холодному полу, не давая даже вздохнуть полной грудью. Продолжаю попытки закрыться руками, но бесполезно. Не вижу, как кровь брызжет из разбитой губы, чувствую лишь соленый привкус во рту.

«ОСТАЛОСЬ ДВЕ МИНУТЫ»

Время. Проклятое время, которое неумолимо тает, отсчитывая секунды до неминуемой смерти. Электрический разряд пронзил воздух, и мужчина закричал от боли. Я открыла глаза и увидела Чишию.

В руке он держал шокер, от которого еще исходил легкий дымок. Лицо его оставалось непроницаемым, как всегда. Несколько секунд смотрела на него, пытаясь понять, что чувствую. Благодарность? Облегчение? Злость за то, что он допустил такую ситуацию? Все смешалось в один ком.

Он протянул руку. Я неуверенно посмотрела на нее. Его бледная, тонкая рука, такая контрастная на фоне грязного пола. В ней не было ничего, что говорило бы о заботе, но и ничего, кроме нее, у меня сейчас не было. Я схватилась за него. Пальцы были холодными, почти ледяными. Он безмолвно помог мне подняться. Боль в животе была невыносимой, каждый вдох отдавался острой болью.

— У тебя есть ключ? — тихо спросила, стараясь говорить ровно.

Он молча кивнул, доставая из кармана ключ в форме ромба. Его движения были спокойными и уверенными, как будто мы обсуждали прогноз погоды, а не стояли на пороге неминуемой смерти.

Пока мы разбирались с умирающим мужчиной и моей неудачной попыткой героизма, парень в очках тоже не терял времени. Судя по его ликующему выражению лица, он нашел свой спасительный билет. В руках он держал ключ в форме звезды, и со скоростью света бросился к одной из решеток, с победным кличем захлопывая ее за собой.

Взгляд вновь скользит по лицу Чишии. Равнодушное, как всегда, но сейчас... Вижу ли я там тень беспокойства? Или это просто игра света? Сердце бьется чаще, в ушах отдает глухим стуком. Не понимаю, почему его поступок так сильно влияет на меня. Спас. Просто спас. Но почему именно он?

Мускулы на лице подергиваются, пытаюсь скрыть смущение. Не время для глупостей. Кругом смерть, а в голове роятся мысли о... нем.

— Иди, — слышу его тихий, почти безразличный голос. — Быстрее в свое отверстие.

Слова отрезвляют, как ледяной душ. Киваю, не в силах выдавить из себя ни слова благодарности, ни даже простого «да». Ноги подкашиваются, тело ломит от боли после удара.

С трудом передвигаю ноги к спасительному лазу. Он оборачивается и, не дожидаясь, пока я доберусь до места, исчезает в другом отверстии. Словно зачарованная, смотрю вслед. Секунда, и его уже нет. Лишь пустота и гнетущее осознание, что осталась одна.

Инстинкт самосохранения берет верх. Превозмогая боль, впрыгиваю в предназначенное мне убежище и захлопываю за собой решетку. Замок щелкает, фиксируя меня в этой железной клетке. Холод металла обжигает кожу.

Сквозь прутья вижу, как оклемавшийся силач поднимается на ноги. Безумный взгляд мечется по сторонам. Он осознает: игра еще не окончена. Адреналин бурлит в венах, превращая его в машину разрушения.

— Впустите меня! — ревет он, хватаясь за одну из решеток. — Впустите!

«ОСТАЛОСЬ ДВАДЦАТЬ СЕКУНД»

Силач бросается от одной решетки к другой, пытаясь открыть замок, сломать прутья. Его отчаяние заразительно. Чувствую, как внутри зарождается паника.

— Впустите! — вопит он, дергая мою решетку. — Я не хочу умирать!

Лицо искажено гримасой ужаса. В глазах плещется безумный страх. Он готов на все, лишь бы спасти свою шкуру.

«ОСТАЛОСЬ ПЯТНАДЦАТЬ СЕКУНД»

Каждая секунда тянется бесконечно долго. Руки дрожат, дыхание сбивается. Прижимаюсь спиной к холодной стене, пытаясь уменьшиться, стать невидимой.

«ОСТАЛОСЬ ДЕСЯТЬ СЕКУНД»

Силач бьется о решетки, как зверь в клетке. Его крики становятся все более иступленными.

«ОСТАЛОСЬ ПЯТЬ СЕКУНД»

Закрываю глаза, затыкаю уши. Не хочу видеть, не хочу слышать. Хочу, чтобы это закончилось.

«ОСТАЛОСЬ ТРИ... ДВЕ... ОДНА...»

Оглушительный взрыв. Все вокруг содрогается. Вспышка нестерпимого света пронзает веки, даже сквозь закрытые глаза. Ударная волна бросает меня на стену. Железо скрежещет, деформируясь под мощью взрыва. Затем, тишина. Оглушительная, звенящая тишина, которая давит на барабанные перепонки.

Медленно открываю глаза. Вокруг — хаос. Обломки стен, искореженный металл, клубы дыма и пыли. Воздух пропитан запахом гари и смерти. Жива. Невероятно, но жива. Осторожно ощупываю себя. Болит все тело, но, кажется, ничего не сломано. Несколько ссадин и ушибов — это цена моей жизни. Решетка моей клетки покорежена, но выдержала взрыв. Она спасла мне жизнь.

Я с трудом вылезла и поднялась на ноги. Голова кружится, в глазах двоится. Пытаюсь сориентироваться в этом кошмаре. Кашель рвал горло, заставляя согнуться пополам. Вкус железа на губах был отвратителен, но сейчас даже это не имело значения. Жива. Это все, что вертелось в голове, пока дрожащими руками опиралась о шершавую стену.

Дым едким туманом заполнял легкие, щипал глаза, превращая и без того размытую картину в хаотичное нагромождение теней.

Постепенно зрение прояснилось. Комната, в которой мы только что играли в эту безумную игру, представляла собой жуткое зрелище. Но самое ужасное ждало в центре комнаты. Там, посреди багровой лужи, лежали останки того мужчины. Вернее, то, что от него осталось.

Органы, вывалившиеся наружу, окровавленные куски ткани, некогда бывшие одеждой, разметанные кишки — от увиденного к горлу подступила тошнота. Инстинктивно отшатнулась, стараясь не смотреть на эту мерзость.

Другие тоже выбирались из своих укрытий. Девушка с длинными волосами, пошатываясь, озиралась вокруг, ее лицо выражало смесь ужаса и облегчения. Она заметила останки мужчины и тихо произнесла, скорее самой себе, чем кому-то еще:

— Он был негодяем, конечно, но все равно жаль... что так погиб.

В ее словах звучало какое-то странное примирение с произошедшим. Возможно, это был механизм защиты, попытка заглушить чувство вины или страха. В этом месте смерть стала обыденностью, и даже после пережитого ужаса мы пытались найти оправдания этому безумию.

Чишия, как всегда, казался невозмутимым. Он медленно выпрямился, стряхивая пыль со своей белой толстовки, и взглянул на девушку с едва заметной полуулыбкой.

— Если бы не он, погиб бы кто-то другой. Может быть, ты. — Его взгляд задержался на мне, и в глубине его глаз промелькнуло что-то, что я не могла разгадать. Благодарность? Удовлетворение? Или просто констатация факта?

Его слова отрезвили. Действительно, если бы не он, этот мужчина мог бы забрать с собой в могилу кого-то из нас. Возможно, меня. И тогда я бы сейчас лежала там, в этой луже крови, и никто бы не оплакивал мою глупую гибель.

Внезапно внимание привлек хриплый кашель. Парень в очках, с трудом поднявшись на ноги, оперся о стену. Кровь стекала по подбородку, окрашивая его рубашку в багровый цвет. Он закашлялся снова, и на пол упала целая лужа алой жидкости. Видно, взрывом его тоже задело, хоть и не так сильно, как того несчастного.

«ИГРА ПРОЙДЕНА. ПОЗДРАВЛЯЮ»

Голос звучал безэмоционально, будто мы были не живыми людьми, пережившими смертельную игру, а просто цифрами в какой-то жестокой статистике. Поздравление звучало издевательски, как насмешка над теми, кто выжил, и над теми, кто погиб. Но в тот момент признаться, слова имели магическую силу. Игра пройдена. Жива.

Ноги подкосились, и я рухнула на пол. Сил стоять не было. В голове — пустота. Сознание отказывалось воспринимать реальность. Я только что видела еще одну смерть. Совсем рядом. И это изменило меня навсегда. Усталость свинцовой тяжестью давила на плечи, заставляя с трудом поднимать голову. Парень в очках, выплюнув кровь на пол, скрылся из виду, оставив после себя лишь звенящую тишину. Игра закончилась.

С трудом приподнимаюсь, опираясь на стену. Тело ноет от ушибов, полученных во время схватки. Ярость, сжигавшая меня тогда, сейчас уступила место ледяному отчаянию. Память вновь и вновь прокручивает сцену его смерти — вопль, взрыв, искореженный металл. Мы выжили, а он — нет. Случайность? Или закономерность?

Чишия протягивает руку. В его взгляде, как всегда, сложно прочесть что-то определенное. Безразличие? Или... участие? Отгоняю эту мысль. Чишия не способен на сочувствие. Но его помощь сейчас — единственная опора. Я без колебаний принимаю протянутую руку, его прикосновение, как ни странно, приносит облегчение.

— Спасибо, — шепчу, делая шаг вперед. Ноги подкашиваются. Голова кружится. Предел.

В следующий миг ощущаю, как его рука обхватывает мою талию, а другая — ложится на плечо. Его жесткое тело становится моей временной опорой. Но я не возражаю, даже благодарна.

Под его руководством неуверенно двигаюсь к выходу. Девушка с длинными волосами уже ушла. Правильно. Незачем задерживаться в этом проклятом месте. Иду вперед, а в голове — тишина. Только перед глазами стоит картина мертвого силача.

И тут меня словно пронзает молнией. Останавливаюсь, впиваясь взглядом в отверстие, из которого мы выбрались. Шестерка червей. Взрывная ловушка. Спасение — в комнатах за решеткой. Четыре ключа на пятерых. Истинный смысл этой игры обрушивается на меня с оглушительной ясностью. Не четыре ключа, а размер отверстий! Они могли вместить двоих! Силач мог выжить!

— Чишия, — хриплю, голос срывается. — Чишия, мы... могла быть возможность...

Я поворачиваюсь к нему лицом, в глазах плещется ужас. Кажется, или он все знал? В его взгляде вижу что-то, похожее на... раздражение? Но тут же это чувство исчезает, сменяясь привычным спокойствием.

— Слишком поздно, — констатирует он, глядя на меня сверху вниз. — Игра окончена. Он мертв. Ничего не изменить.

Но как же так? Мы могли его спасти. Не осознали, не догадались, не захотели? Горечь и отвращение к себе разъедают изнутри. Не могу поверить, что все произошло так, как произошло.

— Но почему? Почему никто не подумал?! — выкрикиваю, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

— Потому что выживание, это личный выбор, — отрезает Чишия, не проявляя ни малейшего сочувствия. — В этом мире каждый сам за себя. Игры учат этому.

Его слова — словно пощечина. Жестокая, но правдивая. В Пограничье нет места для жалости, для сострадания. Только холодный расчет и инстинкт самосохранения.

Я сглатываю ком в горле, стараясь унять дрожь. Он прав. Нужно смириться. Нужно жить дальше. Но как? Как забыть о взгляде полного надежды силача, о его предсмертном крике?

Снова смотрю в отверстие, как завороженная. Там — смерть. Там — наша ошибка. Там — моя вина.

— Идем, — твердо говорит Чишия, беря меня под руку. — Нам пора.

Я сопротивляюсь. Не могу уйти. Не могу просто так оставить это место, это мертвое тело, эту непростительную ошибку.

— Не могу, — шепчу, пока слезы катятся по моим щекам, падая на пол. — Я не могу просто так уйти.

Чишия молчит, глядя на меня с невозмутимым видом. Кажется, он ждет, пока я сама приму решение. Собрав всю волю в кулак, вытираю слезы и делаю глубокий вдох. Нужно взять себя в руки. Нужно выжить. Ради себя, ради тех, кто мне дорог.

— Хорошо, — говорю, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Пойдем.

Я позволяю ему вести себя к машине. Иду, словно во сне, не чувствуя земли под ногами. В голове — лишь одна мысль:

«Я должна стать сильнее»

«Я должна выжить. И я не позволю больше никому погибнуть по моей вине»

В машине Чишия молчит, не пытаясь завязать разговор. И я молчу. О чем тут говорить? Слова сейчас бессмысленны. Смотрю в окно, наблюдая, как проплывают мимо мрачные пейзажи. Этот мир жесток, безжалостен и не прощает ошибок. И я должна научиться жить в нем.