Глава 21
Лалиса
Тогда
— Я тебе не верю, — сказала я, глядя на сочувственное лицо отца. Он сидел за своим столом и только что сообщил мне неслыханную новость – Чонгук уехал из города.
Отец пожал плечами.
— Amore, я бы не стал лгать об этом.
— Он бы так не поступил. Он хотел на мне жениться... — мой голос затих. Он собирался меня спасти.
— Тогда где же он?
— Ты что-то с ним сделал, — обвинила я, вскочив так резко, что у меня закружилась голова.
— Нет, amore, я бы не посмел. Ты выбрала его — я бы это принял. Помог бы ему найти достойную работу, проследил, чтобы он обеспечил тебе и, дай Бог, вашим детям хорошую жизнь. Я бы никогда не причинил тебе вреда.
Лицо отца было мрачным. Я не могла смотреть на него.
Я взяла телефон и набрала номер местного полицейского участка. Раздалось несколько гудков, прежде чем в трубке раздался голос.
— Здравствуйте, я звоню узнать, не привозили ли к вам молодого человека. Чонгук Чон?
— Сейчас проверю... Нет, никого с таким именем. У нас сегодня вообще тихо.
Я повесила трубку, не попрощавшись.
— То, что он не в местной тюрьме, не означает, что ты ему ничего не сделал.
— Лалиса, пожалуйста, сохраняй спокойствие. У меня есть предположение о том, что произошло... и даже кое-какие доказательства... если ты доверишь мне показать их тебе?
Я вздрогнула, когда он попытался дотронуться до меня, и сложила руки на груди.
— Покажи. Я не доверяю тебе, но хочу их увидеть.
Отец кивнул и придвинул к себе ноутбук.
— Я попросил Чонгук забрать ту посылку, которую ты искала утром. Каким-то образом она оказалась в доме Де Санктисов. Помощник Сальваторе прислал мне вот это.
Заиграло видео с камеры наблюдения. На нем Чонгук зашел на кухню дома Де Санктисов и подошел к посылке и сумке, стоящих на полу. Он поднял и то, и другое и ушел.
— Что было в сумке? — спросила я, чувствуя головокружение.
— Почти сто тысяч евро, — тихо сказал отец. — Последний раз его видели, когда он покидал дом с сумкой. Посылка была брошена неподалеку от дома Де Санктисов.
Я так долго смотрела на отца, что слезы обожгли мне глаза.
— Что ты хочешь сказать?
— Он взял деньги, amore, и сбежал. Он был всего лишь проходимцем, охотником за легкой наживой. Связывать себя узами брака в двадцать лет не входило в его планы. Он ушел.
Я покачала головой.
— Он бы не ушел. Он бы не бросил меня. Он бы не бросил меня просто так, — повторила я, прижимая руку к груди. Сердце билось слишком сильно.
Лицо отца было воплощением жалости. Я не могла смотреть на него.
— Тогда где же он? Что могло удержать его от тебя?
Я не знаю.
Но я собиралась это выяснить.
Месяц спустя я была на грани изнеможения, но не сдавалась, хотя скудная информация, которую я смогла найти, указывала на то, что теория моего отца верна.
Сегодня я встречалась с водителем такси, которого выследил нанятый мной частный детектив.
Я слушала его, ощущая, как по телу ползет оцепенение.
— Я подвез молодого человека на вокзал. Он сказал, что собирается кое-кого найти... девушку. Сказал, что получил здесь то, что ему было нужно, и выглядел так, будто ему не терпелось уехать.
Девушку? Его сестру или кого-то еще? В груди похолодело.
— У него была с собой сумка, кожаная. Он сжимал ее так, будто внутри были королевские драгоценности. Правда, оставил хорошие чаевые... Он поспешил на вокзал, а я продолжил свой день.
Водитель внимательно осмотрел меня с ног до головы.
— С вами все в порядке, синьорина Манобан?
— Вы уверены, что он приехал из поместья Де Санктисов? Он ведь не называл своего имени, верно?
Я хваталась за соломинку, но не могла остановиться. Пока нет.
— Нет, имени он не назвал, но у него был неапольский акцент.
Все еще лишь косвенное доказательство. Это ничего не значило. Нельзя было с уверенностью сказать, что это был Чонгук.
— Единственное, что я еще запомнил, – это его глаза, — продолжил водитель.
Холод впился когтями в мое сердце.
— Они были зеленые, неповторимые... светлые и странные.
В этот момент мое сердце окончательно замерзло.
Каждую ночь в течение месяца я садилась у окна и светила фонариком в сторону сарая. Приди ко мне. Приди ко мне. Пожалуйста. Приди ко мне.
Никто не приходил. Чонгук ушел. Он взял деньги и сбежал. Он действительно сбежал. И если бы он когда-нибудь вернулся, то, судя по всему, Сальваторе Де Санктис убил бы его за кражу. Чонгук, что ты наделал?
— Перестань плакать, — пробормотал Томмазо, проводя руками по моим волосам, рассыпавшимся по подушке. В последнее время я либо искала Чонгука, либо плакала, а иногда и то и другое одновременно. Я никогда не чувствовала себя такой измотанной.
Я успела вернуться домой до того, как хлынули слезы, а теперь они никак не останавливались.
— Лиса. Прекрати, — прошептал Томмазо несчастным голосом. — Тебе нужно принять душ. Давай, вставай.
— Не хочу.
— Нет, я не приму отказа. От тебя воняет, — сказал он и резко сдернул с меня одеяло.
— Я не могу, — всхлипнула я.
Томмазо стащил меня с постели, потеряв терпение.
Я подползла к окну и схватила фонарик. Я светила им на сарай, пока слезы стекали по моему лицу.
— Лалиса, остановись. Его там нет. Он давно ушел и не вернется. Он бросил тебя, милая. Он ушел.
Я бешено затрясла головой. То прежнее чувство, будто сердце вырвется из груди, вернулось с десятикратной силой.
Внезапно я не смогла дышать. Перед глазами заплясали пятна, а воздух в легких обжег.
Я увидела, как Томмазо тянется ко мне, и мир потемнел.
Спустя несколько часов я сидела на смотровой кушетке, опустошенная. Слез не осталось. Я выплакала их все. Я смотрела, как солнце опускается за горизонт. Отец приходил, но ушел, так и не дождавшись от меня ни слова. Доктор уже осмотрел меня.
У Вас была паническая атака. Серьезная. Потеря сознания позволила Вам снова дышать... можно сказать, повезло. Сработал защитный механизм организма.
Дверь открылась, и вошел Томмазо, захлопнув ее за собой.
— Вот, я принес тебе это. — Он достал из пакета бутылку красного вина и потряс ею. — В такие моменты, как сейчас, просто необходимо напиться.
Я сглотнула — в горле пересохло и саднило — и потянулась за стаканом с водой.
Томмазо сел рядом.
— Как ты себя чувствуешь?
— Как будто я только что потеряла все, что имело значение, — пробормотала я. — Как будто я больше не хочу находиться здесь.
— В больнице?
— В этом мире, — призналась я со вздохом.
Томмазо крепко сжал мою руку.
— Не смей, блядь, так говорить. Ты моя лучшая подруга. Да, это дерьмово и ужасно, но у тебя впереди целая жизнь. Это не должно стать тем, что сломает тебя.
— Я не смогу оправиться после этого. Я знаю, что не смогу. Прости.
— К черту твои извинения! Просто соберись. Да, поплачь, переживи это, но потом двигайся дальше.
— Я не знаю, где Чонгук... — начала я.
Томмазо фыркнул, его терпение иссякло.
— Мне все равно! Его здесь нет... его нет, когда он тебе нужен. Думаешь, он умер? Твой отец приказал от него избавиться? — спросил он с резкостью в голосе.
Я покачала головой.
— Нет, я так не думаю. Может, мой отец и не самый лучший человек на свете, но он все же прокурор...
— Хорошо, тогда где он? Ты обзвонила все тюрьмы и колонии, каждую больницу, которая находится поблизости. Где он?
У меня не было ответа.
Томмазо открутил пробку с дешевого вина и сделал большой глоток, выглядя разъяренным и несчастным.
— Он должен быть здесь. Даже если бы это стоило ему всего, он обязан был найти способ. Он сбежал, Лалиса. Взял деньги и сбежал. К черту его.
Я сердито посмотрела на Томмазо.
— Прекрати.
— Нет, не собираюсь. К черту этого парня. Неважно, случилось что-то или нет... но он должен быть здесь. Прошел уже месяц.
— Замолчи. Просто замолчи. Не заставляй меня ненавидеть его.
— Ты должна ненавидеть его. Он испортил тебе жизнь и разбил сердце. Возненавидь его, Лалиса, и двигайся дальше. Ты должна жить... ты должна жить. — Он притянул меня к себе. — Моя дорогая, милая подруга... ты должна жить. И если для этого нужно его возненавидеть — тогда ненавидь.
— Как я могу продолжать жить? В доме, где мы были вместе? — Рыдание застряло у меня в горле. Значит, во мне все же остались слезы?
— Нет, не здесь. К черту дом. К черту твоего отца и Кастель-Амаро. — Томмазо устремил на меня решительный взгляд. — Я знаю, что это не Нью-Йорк и не Парсонс, но в Калифорнии тоже отличная школа дизайна.
— И?
— И... моя стажировка начинается через несколько недель. Поехали со мной. Будешь жить на родине своей матери... забудь все, что было здесь. Поехали со мной в Америку. Родители хотят свести меня с какой-то девушкой — дочерью их друзей, хотят, чтобы я женился. Но я не могу, Лалиса, просто не могу. Поехали со мной вместо нее.
— Что? Я не могу уехать с тобой. Мой отец никогда не позволит мне и...
— Он позволит, если мы поженимся. Выходи за меня замуж, Лалиса. Согласись стать моей законной подружкой, фальшивой женой, сделай моих родителей счастливыми, и давай уедем отсюда нахрен, вместе.