Глава 18
Лалиса
Сейчас
Утром я проснулась от резкой встряски огромной татуированной и бесчувственной рукой.
— Одевайся.
Я потерла слезящиеся глаза и села. Мой наемник уже был одет в свою обычную форму неумолимого черного цвета. Благодаря его мрачной, опасной внешности, создавалось впечатление, что его практичная одежда сошла с подиума. Он собрал свои вещи и теперь стоял, глядя в окно. Воспоминание о прошлой ночи нахлынуло на меня. О Боже. Когда он прикоснулся ко мне... черт бы меня побрал. Это было горячо. Это было самое возбуждающее, что я чувствовала за последние десять с лишним лет. Жалко, Лалиса.
Я избегала зрительного контакта с наемником, уверенная, что он сможет увидеть стыд на моем лице. Вместо этого огляделась в поисках своей одежды... и замерла.
В изножье кровати, стоял мой рюкзак из квартиры. Тот, в который я упаковала свои скудные ценные пожитки.
Я внимательно посмотрела на своего похитителя, изучая его резкий профиль в утреннем свете. Он взял мои вещи с собой, скрываясь от копов, даже после того, как я сбежала от него. Я не знала, как на это реагировать. Я не хотела придавать этому значения, но не могла не признать, что что-то внутри меня откликнулось.
— Я сказал, одевайся.
— Где моя вчерашняя одежда? — Я вытеснила из головы запутанные эмоции.
— На ней слишком много крови. Надень что-нибудь другое.
Я встала и расстегнула рюкзак. Все было на месте и казалось нетронутым.
— Есть одна маленькая проблема, — призналась я.
Он повернулся ко мне, сложив руки на груди.
Я достала из сумки свои незаконченные платья. На дне лежала пара плоских сандалий, слава богу, и шкатулка, но все остальное место занимали мои незавершенные дизайны — надежды и мечты, от которых я еще не совсем отказалась.
— Это все, что я могу надеть. — Я подняла тонкую полоску изумрудного атласа.
— Тогда надевай, — равнодушно произнес мой наемник.
— Оно... не закончено, — пробормотала я, с каждым словом все больше чувствуя себя идиоткой. — В свою защиту скажу: ты велел взять только самое необходимое, потому что я больше не вернусь в свою квартиру, и при этом дал мне маленький рюкзак. Мне что, нужно было оставить важные вещи ради того, чтобы уместить чистое белье и джинсы? Я не ожидала, что так сильно испачкаю одежду...
Я замолчала, потому что он полез в свою сумку и достал оттуда пару черных штанов и черную рубашку с длинными рукавами. Он бросил их мне.
— Одевайся. Мы уходим через тридцать минут.
Ладно.
Мы собирались лететь на самолете.
Ну конечно. Где-то на подкорке я знала это, но благополучно вытеснила из сознания. Моя психика просто не выдержала бы еще одного стресса.
Я ненавидела летать. За всю свою жизнь я летала всего один раз — из Неаполя в Лос-Анджелес. Тогда у меня началась паническая атака еще на этапе осознания, что я покидаю Неаполь. Это невозможно забыть. Казалось, будто я умираю. Когда самолет взмыл в небо, я почувствовала, как меня вырывают из мира, к которому я была привязана. Я осталась без якоря. Потеряна. Объективно, это был ужасный опыт.
Пожевав губу, я взяла одежду, которую дал мне наемник, и переоделась. Сердце колотилось слишком быстро, тело охватил жар. Паническая атака уже подкрадывалась где-то на задворках сознания.
Он наблюдал за тем, как я борюсь за дыхание.
— В чем дело? — рявкнул он, снова чересчур точно считывая мои эмоции.
— Ничего, — огрызнулась я в ответ. Я знала, что не стоит ждать от него ни сочувствия, ни понимания. Больше всего на свете я не хотела показывать ему еще одну слабость. Лалиса с ее убогой квартирой, наследственными долгами и паршивым отцом, который подверг ее опасности. Ах да, еще она возбуждалась от приказов и грубого обращения. Я не могла позволить себе добавить еще одну слабость к этому списку. Я бы этого не выдержала.
Я сжала руки в кулаки и заставила себя двигаться. Теперь это была моя жизнь. И она находилась татуированных, мозолистых, безразличных руках этого мужчины.
Как и следовало ожидать, одежда была мне огромной и повисла, как мешок. Я заправила чересчур длинную рубашку в свободные штаны, чтобы хоть как-то утянуть талию, надела шлепанцы и взвалила на плечо свой бесценный рюкзак.
Наемник безучастно ждал у двери, и мы вышли, не обменявшись ни словом. Полчаса спустя мы уже садились в частный самолет. Он был гораздо меньше обычного. Мое сердце заколотилось еще сильнее, лицо покрылось испариной. Воздух с трудом проходил в легкие.
— Иди. — Наемник подтолкнул меня сзади, когда я замешкалась у подножия трапа. Чувствуя себя так, словно иду на электрический стул, я медленно поднялась по ступеням.
В каком-то смысле так оно и было. Отец пожертвовал моей безопасностью ради собственной жизни и комфорта. Меня везли к одному из самых беспощадных боссов на Восточном побережье. То, что мы с Ренато были знакомы с детства, ничего не значило. Для него это был просто бизнес. Незакрытый вопрос. Вот к чему сводилась моя жизнь. Чья-то неудобная проблема.
Самолет был роскошным: мягкие кожаные сиденья, блестящие панели из орехового дерева, и даже аромат спа-салона в воздухе. Но я почти ничего не воспринимала. Жар в груди нарастал, словно вулкан, запертый в бутылке.
— Садись, — приказал наемник, снова слегка толкнув меня в плечо. Он силой усадил меня в одиночное кресло в передней части самолета.
— Разве я не сижу с тобой? — с отчаянием спросила я. Слова дались с трудом. Почему я вообще хотела сидеть рядом с ним, я и сама не понимала, разве что было бы проще отвлекаться на ненависть к нему, чем на сам полет.
Он не ответил.
— Я не могу сидеть одна! — крикнула я ему в спину.
Он даже не колебался, бросая меня. Просто ушел. Этот пугающий ублюдок, который, похоже, вообще не спал и не ел. Этот монстр, который одновременно украл мою жизнь и спас ее, тот, кто угрожал мне оружием, но при этом таскал мою коробку с памятными вещами по всему городу, скрываясь от копов, вместо того чтобы просто выбросить ее.
Двигатель самолета взревел под нами, его гул пробился сквозь остатки разума и сломал мое терпение.
Коробка с салфетками сама оказалась у меня в руке. Я швырнула ее в спину удаляющегося наемника. В тот момент я чувствовала такую усталость. Усталость от того, что меня таскают повсюду, от того, что угрожают и пытаются убить. Я больше не могла терпеть ни секунды.
Металлическая коробка для салфеток отскочила от спины наемника. Впервые в жизни я хорошо прицелилась.
Он остановился. Стюардесса, которая стояла рядом, прикрыла рот, сдерживая драматичный вздох.
— Я сказала, что не могу сидеть одна, — заявила я, мой голос безумно дрожал. Горячее чувство в груди рвалось наружу. Его невозможно было сдержать.
— Взлетайте как можно скорее, — приказал он стюардессе.
Та поспешила скрыться из виду. Медленно, ох как медленно, мой наемник обернулся.
Позади нас раздался звук закрывающейся тяжелой двери. Я проглотила чувство подступающей тошноты. О Боже, вот оно. Мы заперты в этом металлическом ящике. Я не могла дышать.
Наемник приблизился ко мне, исполненный смертельной грации и угрозы. Я больше не могла сдерживать страх. Мое дыхание становилось все труднее. Я стояла на стуле, с петлей на шее, и она становилась все туже.
— Что с тобой? — Он встал передо мной и тыльной стороной ладони коснулся моего лба. — Ты вспотела.
Из моих измученных легких вырвался неохотный смешок.
— Да, терять рассудок — не самое красивое зрелище, кто бы мог подумать?
— Что терять? — повторил он, когда самолет тронулся с места.
Из меня вырвался слабый крик, которым я не гордилась, но стыдиться перед этим мужчиной было некогда. Слишком сложно было удерживать остатки разума.
— Лалиса! Я с тобой разговариваю, — потребовал наемник.
— Мне все равно! — выпалила я, теряя контроль. Страх сжимал мое горло. — Я не могу этого сделать! Я вообще ничего не могу! Просто убей меня, — с трудом выдохнула я.
Внезапно эта идея показалась мне такой логичной. Я положила дрожащие руки ему на грудь, крепко схватила за футболку и прижалась к нему. Затем посмотрела в его темные глаза.
— Просто убей. Сделай это быстро. Так будет легче для нас обоих. Пожалуйста, прекрати тянуть. Просто сделай это. Я хочу, чтобы ты это сделал, — взмолилась я, облизывая пересохшие губы. Казалось, что кожа вот-вот начнет слезать с меня.
Самолет начал выруливать, набирая скорость. Мы закачались вместе.
— Возьми себя в руки, — приказал наемник, когда я начала хрипеть.
Я действительно не могла дышать. Может, мне и не нужно было, чтобы он убивал меня; я могла сделать это сама.
В одно мгновение я теряла сознание, хватая воздух, которого не было, а в следующее — оказалась в его руках.
Он нес меня через весь самолет. В глазах потемнело по краям. Я могла видеть татуированную кожу на его шее, где узор исчезал под подбородком, идеально очерчивающим нижнюю часть его лица... Это было не самое худшее зрелище перед смертью.
Издалека раздался щелчок открывающейся двери, и вдруг я упала. Приземление на что-то мягкое выбило из моего тела остатки дыхания. В спальню проникал свет из дверного проема, но наемник захлопнул дверь, окутав нас темнотой, если не считать маленькой прикроватной лампы. Я лежала на кровати, парализованная паникой. Легкие сжимались, так как не могли получить достаточно воздуха.
Наемник оседлал меня на кровати, уперев колени в мои бедра. Его грубые руки обхватили мое лицо.
— Дыши, Лалиса! Успокойся, мать твою.
Я замотала головой, и перед глазами заплясали белые пятна. Я уходила на дно. Тонула. Я цеплялась за его руки, пытаясь за что-то ухватиться, но не могла. Просто не могла.
— Merda (дерьмо). Я предупреждал тебя, чтобы ты больше не испытывала меня, иначе я перекину тебя через колено и выпорю так, что ты не сможешь сидеть неделю. Может быть, это именно то, что тебе сейчас нужно. — Его рычание, казалось, доносилось издалека.
Затем он перевернул меня на спину, вдавив лицом в кровать, удерживая своим тяжелым весом мои бедра.
Его рука сильно шлепнула меня по ягодице.
Ой.
Он повторил удар с другой стороны.
Черт. Действительно больно. Я втянула воздух.
— Это привлекло твое внимание? — пробормотал он и снова шлепнул меня.
Ощущение от этого удара пронзило меня насквозь. Боль была адской, и, к тому же, это было неловко. Быть обездвиженной и получать порку. Это было унизительно... Внутри меня вспыхнула злость, затмившая панику.
— Урод! — возмущенно прохрипела я.
Он мрачно усмехнулся.
— О, смотрите, кто снова может говорить. Полагаю, это означает, что мое лечение работает.
Наверное, я была самой большой идиоткой в мире, потому что могла поклясться, что услышала в его голосе нотку облегчения. Затем его пальцы сомкнулись на поясе моих слишком больших штанов и потянули их вниз.
— Эй! — зашипела я, тепло ударило в мое и без того разгоряченное лицо.
Он помолчал секунду.
— Отсутствие трусиков – твой выбор.
— Нет, не мой. Ты даже не предложил мне их, придурок! — выпалила я, с каждым словом дышать становилось легче.
Еще один резкий шлепок обжег мою ягодицу, и острая боль пронзила меня. Удар по голой коже ощущался совсем иначе.
— Если ты думаешь, что это спасет твою задницу от меня, то ошибаешься.
— Боже, я хочу убить тебя, — процедила я сквозь зубы.
Он шлепнул по другой ягодице, и все внутри меня сжалось. Я чувствовала себя абсолютно беспомощной. Мои руки были зажаты подо мной, я лежала лицом вниз, а он полностью контролировал мое тело. Я не могла ничего сделать, чтобы остановить его. Я не могла сопротивляться. Даже попытаться не могла. Чувство полного бессилия нарастало, в то время как наемник снова шлепнул меня с другой стороны, его пальцы были в опасной близости от моей расщелины.
— Это чувство полностью взаимно, миссис Конти, — пробормотал он. — А теперь дыши.
Я судорожно вдохнула воздух в сведенные судорогой легкие, и от прилива кислорода у меня закружилась голова. Вау, в этот раз я зашла слишком далеко. До потери сознания оставались считанные секунды.
Глаза налились слезами. Соленые капли обожгли чувствительные щеки и капнули на покрывало.
Его рука шлепнула меня по заднице, и волна смущения прокатилась по мне. Стыд, унижение — все перемешалось внутри.
— Вот так, вдохни снова, глубже. Дай мне почувствовать это, — инструктировал мой наемник. Он положил ладонь мне на спину. — Подними мою руку своим дыханием. Наполни легкие до отказа, — приказал он.
Я поймала себя на том, что подчиняюсь, хотя всем своим существом стремилась бросить вызов этому мужчине. Напряжение начало покидать меня.
— Хорошая девочка. Это моя хорошая девочка... дыши и успокойся, мать твою. Здесь, со мной, ты в безопасности. Ты никуда не денешься. Даже сам Бог не сможет забрать тебя с этого самолета или от меня. Ты ничего не можешь изменить... все, что тебе нужно — это принять это.
Под нами раздался громкий звук. Колеса складывались? Я вздрогнула, и опять почувствовала, как грудь будто сдавило.
Он снова шлепнул меня, но на этот раз удар был другим. Более мягким. Его пальцы задержались на коже, и их легкая ласка была неприлично горячей, будто он мог обжечь меня одним лишь прикосновением. Мой разум яростно сопротивлялся жару, разливающемуся по крови. Его рука была чертовски близко к киске, и, помоги мне Бог, это возбуждало. Я ничего не могла с собой поделать. Все дело было в позе, в беспомощности, в уверенных и властных движениях, словно он точно знал, как прикасаться ко мне. Словно он знал мое тело лучше, чем я сама.
— Я принимаю тот факт, что ты мудак, — пробормотала я в подушку, слезы все еще капали. Я не плакала по-настоящему, это просто выходил стресс. Но, черт возьми, как же это было приятно. Было приятно бороться изо всех сил, плакать, сопротивляться, а потом просто отпустить всё.
Рука скользнула по моей заднице, теперь уже не шлепая, а просто ощущая кожу.
— Думаю, тебе нужно принять гораздо большее, если ты хочешь спасти свою драгоценную задницу. Она и так уже идеально розовая.... Отпечаток моей руки на твоей попке очень идет тебе, синьора Конти.
— Перестань меня так называть! — запротестовала я.
Его палец прочертил длинную линию вдоль одной ягодицы, а затем он шлепнул по ней, и та затряслась.
— Почему? Неприятно вспоминать своего покойного мужа, когда ты лежишь лицом вниз и задницей вверх на коленях у другого мужчины? Это мешает твоим нежным воспоминаниям о его прикосновениях?
Я непроизвольно фыркнула.
— Мой муж никогда не прикасался к моей заднице.
Рука наемника остановилась, прерывая сладкую пытку.
— Правда? — задумчиво протянул он. Я ахнула от резкого щипка. — Не лги мне.
— Я не лгу! — выдавила я сквозь зубы.
Его рука очертила круг на месте, которое он ущипнул, смешивая удовольствие с болью. Почему-то стало еще приятнее, как будто щипок пробудил мои нервные окончания и обострил их чувствительность.
— Я не верю, что твой любящий муж пренебрег тем, что доставляет тебе такое очевидное наслаждение.
— Наслаждение? — пискнула я, чувствуя себя разоблаченной. Как он понял, что мне приятно? Я попыталась сесть, не в силах вынести мысль о том, что он знает, как его прикосновения, применяемые в качестве наказания, возбуждают меня.
— Да, cara. Наслаждение... — прорычал он, а затем послал шок по моему организму, когда его пальцы раздвинули мои ягодицы, обнажив самые интимные места.
— Какого черта? — начала я, но слова застряли в горле.
Его палец скользнул по моей попке вниз и провел по киске.
— Думаешь, я не знаю, какая ты мокрая? — спросил он тихим опасным голосом.
Прежде чем я успела остановить его, он взял мои волосы в другую руку, откидывая голову назад, и поднес влажный палец к моим губам.
Он проник внутрь, и я почувствовала свой вкус на его коже. Мускусный и отчаянный.
— Я чувствую твой запах, Лалиса.
Эти слова вызвали во мне чувство глубокого унижения и еще что-то — такое жгучее и неправильное, что я не понимала, как с этим бороться.
Затем его руки спустились вниз по моему телу, и он снова раздвинул ягодицы.
— Так что прости меня, если я не верю, что твой муж лишал тебя того, что тебе так явно нравится...
Он провел пальцем по узкой дырочке, и я вздрогнула. Это было слишком приятно. Внутри разлилось тепло, я чувствовала себя опустошенной. Паника прошла, мышцы расслабились, и спасения не было. Ни от этого мужчины, ни от судьбы, которую он мне уготовил.
— Я предупреждал тебя, чтобы ты не лгала мне, — продолжил наемник. — Я угрожал сделать твою задницу красной, но понятия не имел, насколько это будет плохое наказание, раз уж тебе это доставляет удовольствие. Мне придется придумать что-нибудь еще... если ты продолжишь лгать мне.
Я покраснела, по телу разлился жар. Я чувствовала себя маяком на холме — ярко горящим, без возможности спрятаться, сигнализирующим о надвигающейся угрозе... призывающим бежать... но было уже слишком поздно.
У меня здесь не было власти. Я не контролировала ничего. Спасения не было.
Оставалась только капитуляция.
— Я не лгу, — выдавила я, не совсем понимая, почему меня вообще волнует его мнение. Может, дело было в принципе. Или я просто не хотела, чтобы ублюдок снова победил.
— Что ж, в таком случае ты не оставляешь мне другого выбора, кроме как наказать тебя за ложь. Не забывай, ты сама навлекла на себя это, — пробормотал он.
Жар прошел сквозь меня, смешанный с искрой страха.
— Постарайся не получать от этого слишком много удовольствия... в конце концов, это наказание.
Его мягкий насмешливый тон вызвал во мне уже знакомый стыд. Притворяться было бессмысленно. Он знал, что всё это заводит меня. Знал, как мое тело тянется к его грубым прикосновениям, даже когда разум сопротивляется.
Влажный кончик пальца прошелся от моей киски к заднице и обвел узкую дырочку. Я сильно сжалась, пытаясь отсрочить неизбежное, но когда он вдавил палец внутрь, сопротивлению пришел конец.
Я вскрикнула, дернувшись к нему.
— Шшш, синьора Конти. Прими наказание достойно, и я награжу тебя после.
— Пошел ты, — выплюнула я.
Нервы зажглись от удовольствия и боли — завораживающее сочетание, — когда он ввел палец глубже. Ягодицы все еще горели, киска была чертовски мокрой и отчаянно нуждалась в его прикосновениях, а попка крепко сжимала его палец.
— Нет. Пошла ты, Лиса. Пошла ты, твоя идеальная узкая дырочка, и твоя чертовски великолепная розовая попка.
От его глубокого голоса мои глаза закрылись, а по телу пробежала дрожь.
— У тебя здесь нет власти. Нет права голоса... Я главный. Так что лучше расслабься и отпусти себя.
Его палец мягко трахал мою задницу, и постепенно боль отступила, а тугое кольцо мышц растянулось настолько, чтобы принять его. Это было невероятно приятно. Неправильно, запретно, чертовски странно... и так чертовски хорошо.
Я почувствовала ту секунду, когда мой разум решил последовать его уверенному приказу. Момент, когда стрессы и заботы последней недели — и четырнадцати лет — свалились с моих плеч, и я отпустила себя.
Капитуляция оказалась слаще, чем я могла себе представить. Я растаяла под ним, превратившись в бескостную массу. В мире не осталось ничего, кроме его веса и ощущения пальца, проникающего в мою попку и посылающего удовольствие по спирали.
Он убрал палец, оставив внутри только кончик, и я толкнулась в него, снова загоняя его глубже.
Это стало моим концом. Я проиграла битву, и он знал это.
Другой рукой наемник обхватил мою задницу, снова раздвигая ягодицы, ни на секунду не прекращая свое вторжение.
Он смотрел, как его палец трахает мою попку. Я застонала, мысль об этом почему-то была такой же горячей, как и сам акт.
— Скажи мне правду... ты позволяла мужчине, за которого вышла замуж, прикасаться к тебе вот так? — спросил он.
Я покачала головой, потерявшись в ощущениях.
— Нет. Никогда. Только тебе, — выдохнула я. Могла ли я кончить вот так? Могла. Я поняла это через секунду. Ко мне так долго не прикасался никто, что я собиралась кончить сильнее, чем когда-либо прежде. И мой наемник собирался это увидеть. Стыд грозил всплыть на поверхность, но тут же рассеялся. В капитуляции не было места стыду.
— Я почти верю тебе, — пробормотал он, скользя большим пальцем по киске, и проталкивая его внутрь.
Я ахнула, выгнув спину, когда он начал трахать мою задницу и киску одновременно.
Его ритм был опьяняющим; где бы я ни нуждалась в нем, его прикосновения были рядом. Я не могла контролировать, куда он двигался, насколько быстро и как сильно, и это сводило меня с ума. Я поднялась к краю так быстро, что было бы неловко, если бы в этом идеальном моменте нашлось место для подобной эмоции.
Я почувствовала приближение кульминации. Было ли очевидно, как давно ко мне не прикасались? Мог ли он понять? Я навалилась на его руку и стала тереться клитором о его ноги.
— Кончай для меня, Лалиса. Кончай с моими пальцами в твоей пизде и заднице. — Он звучал натянуто до предела, так, будто его пытали. Его голос опустился почти до шепота. — Кончай для меня и знай, что теперь эта задница моя, и только моя.
Я уже не могла понять, действительно ли он произнес эти слова. Они были слишком тихими, а я потерялась в удовольствии, которое накатывало все сильнее, поднимаясь все выше и выше, пока я больше не могла этого выносить.
Мир взорвался вокруг меня, и я кончила.