Глава 17
Чонгук
Тогда
Бывают моменты в жизни настолько масштабные, что они определяют весь дальнейший путь. Я приехал в Кастель-Амаро бродягой. Не имея ни связей, ни цели. У меня не было родителей, за моей сестрой присматривали более способные родственники, чем я, а я... Я голодал и едва мог позаботиться о себе.
Потом я встретил ее.
Mia ragione (мой смысл).
Смысл моего существования.
Мою деревенскую мышку.
Рядом с ней я чувствовал себя сильнее, чем когда-либо. Я был уверен в своем пути. У меня была цель. Моя жизнь обрела смысл.
Пришло время предоставить Альфредо Манобан шанс дать свое благословение.
Я постучал в дверь его кабинета и стал ждать. Он не спешил приглашать меня войти.
Когда я наконец вошел, то закрыл за собой дверь. Послеполуденное солнце пробивалось сквозь толстые ставни, оставляя комнату в полумраке.
— Чон? В чем дело? — спросил он, раздраженно поднимая взгляд от своего стола.
— Нам нужно поговорить о чем-то важном, сэр.
Я разжал руки и глубоко вздохнул.
— О чем? У меня нет целого дня. Ты хочешь, чтобы тебя освободили от долга? — Альфредо оценивающе посмотрел на меня.
Я покачал головой.
— Нет, сэр. Это не имеет отношения к работе. Я хочу поговорить о Лисе.
Теперь он откинулся назад, уделяя мне все свое внимание.
— Что с Лисой? — спросил он.
— Нет смысла приукрашивать то, что я собираюсь сказать Вам, поэтому скажу прямо. Я люблю ее, и она любит меня. Я хочу на ней жениться. Я уже сделал ей предложение, и она сказала «да».
После моих слов воцарилась тишина, такая густая, что я мог бы подавиться ею.
— Это шутка? — спросил Альфредо.
— Нет, сэр. Это не шутка. Я люблю Вашу дочь, и мы собираемся провести остаток жизни вместе.
Альфредо надолго замолчал. Затем медленно поднялся на ноги и обошел стол.
Он изучающе посмотрел на меня.
— Не могу понять, ты действительно серьезен или просто считаешь это какой-то шуткой?
— Я абсолютно серьезен. Она согласилась стать моей женой.
Альфредо вздрогнул, его лицо побледнело.
— Я понимаю Ваш шок. Знаю, что я не тот мужчина, которого Вы представляли рядом со своей дочерью, но я тот, кого она выбрала для себя. И я знаю, что у меня не так много денег... но я клянусь, что найду способ дать ей ту жизнь, которую она заслуживает.
Альфредо отвернулся от меня, его пальцы вцепились в край стола.
— Она любит тебя? — спросил он наконец хриплым голосом.
— Да, — подтвердил я.
Его взгляд был прикован к фотографии на стене, где он и Лалиса ели мороженое. Она была на несколько лет младше, чем сейчас.
— Лалиса всегда поступала так, как хотела. Она всегда бунтовала против моих правил и планов для нее... Вижу, что даже сейчас она знает, чего хочет, и не боится отстаивать свое. — Он повернулся ко мне. — Так что же ты собираешься сделать, чтобы быть достойным ее?
Я моргнул. Все шло совсем не так, как я ожидал. Я думал, что он, по крайней мере, ударит меня.
— Все, что потребуется, — мой ответ последовал незамедлительно.
— Все, что потребуется, — повторил он. — Кажется, я помню точно такое же обещание, когда дал тебе работу вместо того, чтобы отправить в тюрьму.
— Я прошу прощения за то, что действовал за Вашей спиной, сэр, но не стану извиняться за то, что люблю Вашу дочь. Я не могу, — тихо сказал я.
Он склонил голову набок.
— Значит, у тебя есть свой кодекс, да? Никогда бы не подумал. Мальчишка, который пытался украсть, был пойман и получил мягкий приговор... только для того, чтобы соблазнить дочь человека, который его спас.
— Я не ставил перед собой цель соблазнить ее. Мы полюбили друг друга.
Альфредо тяжело вздохнул.
— Полагаю, я должен быть благодарен за то, что ты хочешь жениться на ней. В наши дни слишком много мужчин отказываются брать на себя ответственность... им не нужна жена в твоем возрасте.
Это казалось невысокой планкой, но я не собирался говорить ничего, что могло бы отговорить его от согласия.
— Однако что меня действительно беспокоит, так это неуважение. Если ты любишь женщину, ты должен уважать ее отца.
— Я уважаю Вас, procuratore.
— Почему бы тебе не доказать это на деле? Мне не нужен зять, который не будет работать на благо моей семьи... Я должен доверять тебе.
— Я сделаю все, что угодно, — ответил я, не раздумывая.
— Я уже слышал это раньше. — Манобан встал. — Я подумаю, что ты можешь сделать, чтобы доказать свою ценность. Лисы не понравится, если мы будем враждовать, так что давай попробуем поладить. — Альфредо посмотрел на меня. — У меня никогда не было сына. Я всегда надеялся, что тот, кого выберет Лалиса, станет им для меня...
— Я бы тоже этого хотел, procuratore.
Он медленно кивнул.
— Дай мне подумать обо всем. Возвращайся к работе, а я свяжусь с тобой, когда придумаю, как нам стать ближе... укрепить доверие.
Я направился к двери. Ладони вспотели, и мне нужно было выпить около галлона воды, но я справился и уходил невредимым. Это было больше, чем я когда-либо надеялся.
— О, и Чон? — позвал Альфредо.
Я остановился на пороге.
— Пришла ткань для Лисы, и кто-то по ошибке забрал ее. Сообщи моей дочери, пусть съездит за ней. Боюсь, наша небольшая встреча выбила меня из графика.
— Я сам схожу, прокурор, — сказал я, закрыл дверь и пошел по коридору с таким чувством, будто только что пережил расстрел.
Я решил забрать посылку Лисы, прежде чем вернуться к работе. Мне нужно было заставить Альфредо полюбить меня. Не для себя. Мне было наплевать, что этот человек думает обо мне, но Лалиса переживала из-за его мнения, а значит, переживал и я. Я сказал ей, что позабочусь обо всем, и собирался сдержать свое слово.
Я прошел через весь город, насвистывая и чувствуя легкость в каждом шаге. Заглянув на почту, я узнал, что доставку по ошибке отправили в дом семьи Де Санктис. Дорога до их поместья занимала добрых пять миль, и ни одна машина не ехала в мою сторону, так что пришлось идти пешком. День стоял теплый, а на душе было светло. Я собирался жениться на Лалисе. Одна только эта мысль наполняла меня восторгом каждый раз, когда я думал о ней. Женщина, которую я люблю больше жизни, станет моей женой.
Для уличной крысы из Неаполя все-таки существовал счастливый конец. Кто бы мог подумать?
Я добрался до поместья и вошел через боковой вход, поскольку привык использовать его для передачи сообщений между домами. Я работал на Альфредо Манобан почти полгода и успел узнать больше о семье, которая проводила каждое лето в Кастель-Амаро. Сальваторе Де Санктис был мафиозным королем. Ренато, наследник, жил в Америке и время от времени приезжал сюда, чтобы поработать под началом дяди.
Я направился через сад к кухне.
Вся территория была оснащена системой безопасности: от охранников в черных костюмах, патрулирующих сады, до камер видеонаблюдения, установленных на каждой стене.
К этому моменту охрана уже знала меня в лицо, и меня пропустили без вопросов. Когда я переступил порог кухни, она оказалась пустой, что было редкостью.
— Вещи сеньориты Манобан у холодильника, — крикнул мне один из сотрудников, проходя мимо комнаты. — И прихвати сумку тоже, это от мистера Де Санктиса для прокурора Манобан. Мне меньше беготни будет.
Я без труда нашел сумку и посылку. Мне уже не раз приходилось переносить посылки между двумя домами. Я никогда не заглядывал внутрь, поскольку не хотел ввязываться в дела Де Санктисов. Я был всего лишь посыльным.
Я взял коробку и кожаную сумку и направился к двери.
Пробравшись через сады, я вышел на дорогу. Она была пыльной, а холмы вокруг нас выцвели на солнце и пожелтели. Вдалеке виднелась сверкающая синева Средиземного моря. Может быть, я возьму Лису на пляж. Если я буду усердно работать и докажу свою ценность Альфредо, возможно, мне удастся найти нормальную работу в городе и вернуть сестру. Мы могли бы все вместе жить в небольшом доме с видом на море.
Я был на полпути к городу, когда появились синие огни.
Машины сarabinieri (представители итальянской полиции) мчались навстречу мне по дороге. Я отошел в сторону и подождал, пока они проедут. Кожаная сумка, перекинутая через плечо, внезапно показалась тяжелой, как надгробная плита. Я был параноиком. Я видел, как полиция из кожи вон лезла ради печально известной мафиозной семьи. Здесь никто не стал бы заводить дело против Манобан или Де Санктисов. Они были богами.
Машины подъехали ближе. Пот выступил на шее, и внезапно ужасное предчувствие ударило меня в живот. Они направляются ко мне?
Машины остановились прямо передо мной, гравий и пыль взлетели в воздух.
Полицейские открыли двери, черный металл их пистолетов сверкнул на солнце.
— Руки вверх! — раздались крики со всех сторон.
— Я просто оказываю услугу procuratore! — крикнул я, чувствуя, как в сердце поселяется уверенность, что мне конец.
— Руки вверх! Или я выстрелю, парень, клянусь, я выстрелю.
Начальник полиции смотрел на меня с диким блеском в глазах, и я сразу понял, что он говорит правду. Он выстрелит. Я сам вляпался в это дерьмо, и если я хотел выбраться из него, мне нужно было сделать то, что они сказали.
Я бросил сумку и посылку и поднял руки вверх. Полицейские окружили меня.
— Хорошо, хорошо! Вот, я подчиняюсь, — крикнул я, когда от острой боли в затылке глаза заволокло тьмой.
Мир исчез.
Через неопределенное время я очнулся от легкого покачивания. Фургон, несущийся по камням? Я сел и застонал, голова раскалывалась от боли. Где я?
В какой бы машине я ни находился, внутри было темно. На языке запеклась старая кровь. Я раскачивался взад-вперед, чувствуя головокружение.
Не успел я толком сориентироваться, как фургон остановился, и двери распахнулись. Мужчины в униформе схватили меня за руки, вытолкнули наружу, и потащили через металлические ворота мимо поста охраны. Жужжание открывающихся бронированных дверей эхом отдалось у меня в голове.
Куда, черт возьми, меня ведут?
Темнота затрудняла видимость, но постепенно, пока меня волокли по длинному, стерильному коридору, до меня дошло.
Тюрьма. Это была тюрьма.
Меня втолкнули в комнату с металлическим столом и пристегнули наручниками к одной из его ножек, так что мне ничего не оставалось, как опуститься рядом с ним на колени.
У меня не было времени осмыслить происходящее. Охранники ушли, и в комнату вошел мужчина.
Альфредо Манобан.
— Ну-ну, Чон, похоже, тебе нужен адвокат, или мне вызвать для тебя общественного защитника?
Я уставился на него.
— О чем Вы говорите?
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
— Я только взял Ваши вещи... Я перенес их в соответствии с Вашими инструкциями! — крикнул я.
Он усмехнулся.
— Ты действительно думаешь, что ты здесь из-за наркотиков и денег в сумке? Ты здесь потому, что не послушал меня. Я сказал тебе держаться подальше от моей дочери. Ты этого не сделал. Теперь ты столкнешься с последствиями.
Я покачал головой.
— Вы не можете так поступить со мной. Я не сделал ничего плохого.
— О, но ты сделал. Ты посягнул на то, что принадлежит мне.... мою дочь. Тебе повезло, что ты остался жив. И, честно говоря, только потому, что я хочу видеть, как ты сгниешь здесь.... Я хочу видеть, как это сломает тебя.
— Вы не можете этого сделать, — оцепенело произнес я, понимая, что эти слова были ложью.
Такой, как Манобан, в подобном месте мог делать все, что ему заблагорассудится. Охрана была бы у него в кармане, да и полицейские тоже... судьи, вся прогнившая система. Они могли заставить человека исчезнуть, не убивая его.
— Разумеется, могу.
— Лалиса этого не примет. Она попытается найти меня.
— Не беспокойся о Лисе. Я позабочусь о своей дочери. А ты наслаждайся жизнью, которую выбрал.
Он встал и кивнул на двустороннее стекло.
В комнату ввалились охранники.
Манобан надел пиджак.
— Побейте его, только достаточно сильно.... мочи с кровью должно хватить на сегодня. Повторите завтра и послезавтра.
— Sì, Signore Procuratore, — быстро сказал старший охранник и подошел ко мне, когда Манобан направился к выходу.
— Наслаждайся адом, который ты сам себе создал, Чон.