Глава 3
Лалиса
Сейчас
— Стой смирно или, клянусь, получишь пирсинг на сосках, — предупредила я, набивая рот булавками.
— Ха! Валяй — я всегда мечтала проколоть соски, о, и об интимном пирсинге тоже... на случай, если ты вдруг окажешься рядом с клитором. — Эрика, моя подруга, муза и вечная заноза в заднице, захихикала надо мной.
— Пас. Если я воткну булавку куда-то рядом с твоей киской, значит, с этим дизайном что-то серьезно не так. — Я вздохнула, вытащила последнюю булавку изо рта и поправила лиф с вырезом в форме сердца. Отступив назад, я критически оглядела свое творение.
Эрика повернулась к зеркалу в полный рост и театрально ахнула.
— О, Боже, я - богиня, — благоговейно пробормотала она.
— Это бесспорно, но с талией что-то не так.
Я потянулась за измерительной лентой, но она выставила ладонь, останавливая меня.
— Стой! Уже почти полночь, а ты обещала выпить со мной сегодня. Мы уходим. Я была твоим манекеном три часа. Я заслужила свой коктейль за пятнадцать баксов.
Я подняла бровь.
— Пятнадцать баксов? Если хочешь брендовую выпивку, то пойдем в «Уивер».
Эрика хмыкнула.
— Отлично, так ты угостишь меня? Там никогда не бывает симпатичных парней.
— Значит, согласно статистике, скоро туда заглянет красавчик. — Я усмехнулась и начала наводить порядок. Моя крошечная квартира едва ли подходила для пошива одежды. Единственное свободное место было между холодильником и диваном в гостиной. Зато это облегчало уборку.
Я воткнула последнюю булавку в игольницу на запястье и сняла ее. Моя квартира буквально трещала по швам из-за дополнительной работы, которую я принесла домой из ателье, так что что мне нужно было все держать в порядке и на своих местах, иначе я бы утонула в отрезах тканей и джинсах, требующих подшива. Мне следовало бы попытаться наверстать упущенное — пошивочных работ всегда хватало, — но так как были выходные, я решила посвятить вечер своему творению. Остальным займусь завтра.
Я потянулась за измерительной лентой.
— Пошли, или, если передумала, мы можем переделать весь подол...
— Я иду! — выпалила Эрика и попыталась снять платье, издав короткий вскрик.
— Осторожнее с булавками!
Через десять минут мы обе были одеты, мой дизайн висел на вешалке, болтаясь на стойке для одежды, а я боролась с замком на входной двери. Эта чертова штука вечно заедала.
— Тебе нужна новая дверь. — Эрика критически посмотрела на меня.
— Я справлюсь, просто надо немного подергать ее в нужную сторону, — сказала я, прилагая все усилия, чтобы заставить замок повернуться. Ну же, не позорь меня сейчас.
— Тебе нужно новое жилье. Ты не можешь долго оставаться здесь. Это чудо, что тебя еще не ограбили, — Эрика смотрела на лестницу так, будто здание было девятым кругом Ада. Очевидно, что она не знала о проклятом ростовщике, который каждый месяц приходил, чтобы потребовать погашения долгов моего покойного мужа, и так и должно было оставаться. Единственный, кто был в более отчаянном положении, чем я, — это Эрика, и зная ее, она бы постаралась помочь, не думая о себе.
— Честно говоря, у меня нет ничего, что можно было бы украсть, так что здесь не о чем переживать. К тому же, мой замок может быть упрямым, но он – мой, и не впускает кого попало.
Эрика сузила глаза.
— Ты сейчас говоришь о себе или о замке?
— Пошла ты. — Я усмехнулась и торжествующе повернула ключ. — Вот видишь! Проще простого, — намеренно беззаботно произнесла я.
— Как скажешь, — ответила Эрика и направилась вниз по лестнице.
Я последовала за ней, вынимая вибрирующий телефон из кармана. Это было сообщение. На итальянском.
Я вырвала себя из затмения еще до того, как оно началась. Первый шаг к восстановлению — это распознавание мыслительных шаблонов, которые предшествуют эмоциональному падению. Затем нужно постараться остановить себя от погружения в него. Лучше всего мне удавалось это, когда я могла сосредоточиться на ком-то другом.
Я задержалась на лестнице и прочитала сообщение. Было немного стыдно признаться, что мой родной язык стал забываться. Я прожила в Америке четырнадцать лет.
По моим конечностям пробежал озноб, а рука, держащая телефон, онемела. Мне не нужно было освежать в памяти итальянский, чтобы понять сообщение.
"Миссис Конти, я адвокат, представляющий интересы Вашего отца. Мне нужно срочно поговорить с Вами. Пожалуйста, свяжитесь со мной при первой же возможности. Я жду звонка."
Когда твое сердце разбито на миллион кусочков, первое, что нужно сделать, чтобы продолжить жить — это не думать о прошлом. Провести черту и избегать всего, что с ним связано. Вытеснить все воспоминания. Именно поэтому я не видела отца и не разговаривала с ним уже больше десяти лет. Он слишком сильно напоминал мне о худшем дне в моей жизни. Поначалу я отправляла ему новости о своих буднях, полностью фальшивые, красивые, радужные фото... чтобы он не волновался. Со временем и это прекратилось. Боль была слишком сильной.
Для отца моя жизнь была тщательно подобранной лентой счастливых фотографий и веселых мемов. Многие осуждают социальные сети за создание нереалистичных ожиданий, но порой именно это я ценила в них больше всего.
Почему я должна обнажать свою душу, делясь каждым мучительным разочарованием и стрессом в своем никчемном существовании с любопытными посторонними? Я не должна. Я могла спрятаться за идеальными снимками и праздничными открытками с беспечными подписями. Иногда единственное, что держало меня на плаву, было то, что никто не знал, как низко я пала. Даже спустя столько времени у меня все еще оставалась гордость. Больше мне нечем было похвастаться, так что я решила, что стоит быть благодарной и за это.
Почему адвокат связался со мной по поводу отца? Он умер?
— Что с тобой? С тех пор, как мы ушли от тебя, ты хандришь, как будто потеряла питомца. Взбодрись, мать твою! — потребовала Эрика.
Я моргнула. Мои мысли были очень далеко от дешевого бара, в котором мы сидели.
В своей голове я была за тысячи миль отсюда, в маленьком городе, с видом на другое море, юная и наивная... и не подозревающая, что вскоре моя жизнь разлетится на куски.
— Извини, я неважно себя чувствую. Думаю, мне стоит уйти. Похоже, я тут лишняя. — Я кивнула в сторону парня-хипстера за баром, который не сводил глаз с Эрики.
— Тебе необязательно уходить, — пробормотала она, посылая улыбку в сторону красавчика.
— Обязательно... Развлекайся. — Я выдавила улыбку, и, схватив куртку, быстро ушла. В Лос-Анджелесе редко бывало настолько холодно, чтобы надевать что-то теплее.
Я брела домой по тихим улицам, поглощенная воспоминаниями.
Сообщение крутилась в голове, не давая покоя. В Италию было слишком рано звонить из-за разницы во времени. Оставалось только ждать. Мне предстояла бессонная ночь, поскольку я точно не смогу уснуть, пока не поговорю с кем-то.
Я вернулась домой и стала возиться с замком. Он снова заедал.
— Просто откройся, fanculo (блядь)! — прохрипела я, слезы давили на веки.
Я дергала за дверь, пытаясь повернуть ключ в разные стороны, пока он не погнулся. Прислонившись к стене, я осела на пол и положила голову на колени, пока слезы неконтролируемо текли по щекам.
Почему все всегда дается так сложно?
Моя работа оплачивалась достаточно хорошо, но жить одной в городе было дорого. Будучи тридцатилетней вдовой, я не хотела делить квартиру с соседями, так что оказалась здесь — в месте, где даже не закрывается дверь, а я слишком боюсь позвонить домовладельцу, чтобы сообщить об этом.
Я не могла вернуться в Италию; я бы предпочла умереть здесь, в своей маленькой квартире в одиночестве, чем заново пережить все, что я там пережила. Не говоря уже о парализующем страхе перед полетами, который я обнаружила, когда покидала родную страну. Так что я застряла. Жизнь остановилась, и ее уже не перезапустить.
К тому времени, когда колени моих джинсов промокли насквозь, а щеки горели от слез, раздался тихий вздох. Я подняла голову и увидела Старого Альберта, стоящего в дверях напротив меня.
— Опять замок? — Его голос был результатом привычки курить на протяжении последних семьдесят лет. Он звучал как Смотритель Гробниц, но при этом был самым здоровым девяностолетним стариком, которого я когда-либо встречала.
Я кивнула.
Он, шаркая, вышел из своей квартиры с отверткой в руке.
— Не из-за чего так плакать, — спокойно заметил он, поворачивая замок.
Я наблюдала за его работой. Его старые морщинистые руки напоминали сухие ветки. Прилив благодарности грозил захлестнуть меня.
— Я плачу не из-за двери... Просто мне жаль, что ты не мой отец, — пробормотала я.
Старый Альберт усмехнулся.
— Отец? Скорее дед.
— Без разницы. Все равно семья. — Я опустила взгляд на свои руки. — Я бы променяла собственную не задумываясь.
— Семья — это не только кровь. Ты вольна выбирать ее сама, если захочешь, — добродушно сказал Старый Альберт и распахнул дверь. — Ну вот. Готово.
Я встала и импульсивно обняла его.
Он похлопал меня по спине.
— Иди, отдохни. Утром всё будет казаться проще, поверь тому, кто прожил на свете чуть подольше тебя.
Я кивнула и улыбнулась ему. Он вернулся в свою квартиру, а я подождала, пока за ним закроется дверь, и проскользнула к себе. В крошечное, убогое жилище с незакрывающейся дверью, без кондиционера и с домовладельцем, который любил лично приходить за арендной платой и напоминать, что я могу платить по сниженной ставке, если позволю ему смотреть, как я принимаю душ раз в неделю. Он предлагал не бесплатную аренду, а лишь маленькую скидку. Что за очаровашка.
Положив ключи, я поймала свое отражение в зеркале в прихожей.
На меня смотрели темные глаза. Эрика была права. Я неважно выглядела. У меня был затравленный взгляд, но это имело свое объяснение.
Я всегда носила в себе тень прошлого. В девятнадцать лет взрыв разрушил мою жизнь, и его отголоски до сих пор сотрясали меня.
Мне никогда не избавиться от них.
Медальон блеснул в темноте, я вытащила его из-под волос и зажала красивую серебряную подвеску между пальцами, проводя большим по гладкой поверхности. Внутри медальона лежала идеально сохранившаяся веточка гелиотропа.
Это был мой алтарь прошлому. Дань уважения всему, что я потеряла.
Резкий стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Я подпрыгнула и уронила медальон. Затем обернулась. Темные тени прорезали свет в нижней части двери.
— Лалиса? Ты дома? Впусти меня!
Бах, бах, бах.
Господи. Только не снова. Уже конец месяца?
Я попятилась от двери, вся грусть и беспокойство за отца исчезли. На смену им пришел реальный страх перед настоящим. Джексон Ховелл был местным отморозком и ростовщиком. Том, мой любимый покойный муж, в конце жизни накопил много долгов по медицинским расходам, и теперь, когда пыль улеглась, я понимала, что он занимал деньги у сомнительных людей, чтобы погасить их.
Раздался резкий металлический щелчок, и дверь распахнулась. Я быстро развернулась и рванула через квартиру, но рука вцепилась в мои волосы и безжалостно потянула меня назад.
Ховелл был невысоким парнем, но сильным и злобным. Его золотые зубы блеснули в свете окна, когда он наклонился надо мной. Он повалил меня на пол, и я почувствовала, как кожа головы пылает от боли. Я сразу поняла, что он вырвал приличный кусок волос.
— Смотри-ка, ты все-таки дома. Когда ты не отвечаешь на мои звонки, тупая сука, я начинаю сомневаться в нашей договоренности.
— Извини. Я была занята работой, пыталась собрать деньги, — сказала я ему так безэмоционально, как только могла. Черт, мне приходилось бороться со всеми своими инстинктами, чтобы унижаться перед таким, как он, но у меня не оставалось выбора. У меня не было ни власти, ни влияния, и я была на мели.
— Ты должна была сказать мне это громко и ясно... чтобы мы могли придумать альтернативу, — прорычал Джексон, выкручивая мои волосы так сильно, что по лбу потекла кровь.
— У меня есть деньги, — выдохнула я, похлопывая его по руке, пытаясь убедить отпустить меня.
— Правда? — Он изучающе посмотрел на меня, а затем усмехнулся.
Его улыбка была такой скользкой и хитрой, что я содрогнулась.
— Надо было сразу сказать. Я предпочитаю не калечить платежеспособных клиентов.
Он еще секунду удерживал меня за волосы, давая понять, кто здесь главный, а потом отпустил. Я упала на бок, тяжело дыша.
— Неси, — бросил Джексон.
Он выдвинул стул из-за кухонного стола и развалился на нем, наблюдая за моими метаниями. Слезы чистого разочарования и гнева подступили к глазам, но я подавила их.
К черту этого парня. Я не позволю ему видеть, как я плачу.
Я подошла к швейному манекену, засунула руку в его пустое нутро и достала конверт, который тщательно набивала весь месяц. Затем протянула Джексону.
Он взял его и начал считать.
Я скрестила руки на груди, прислонилась к кухонной стойке и наблюдала, мысленно считая вместе с ним.
— Ну вот. Все на месте. — Джексон усмехнулся и оглядел меня с ног до головы. — Должен сказать, я немного разочарован этим.
— Значит, всё? Ты можешь уходить. Увидимся в следующем месяце, верно? — Я старалась сохранять твердость в голосе. Он не должен был видеть, как сильно напугал меня.
Джексон изучал меня.
— Знаешь, ты можешь расплатиться быстрее, если увеличишь платежи. А так... ты гасишь только проценты.
Я сглотнула.
— Это все, что я могу себе позволить на данный момент.
Джексон улыбнулся.
— Тогда, полагаю, увидимся в следующем месяце и еще через месяц... и так пока мы оба будем живы, bella.
Я напряглась, услышав прозвище. Джексон был связан с мелкими мафиози в нашем районе. Я мало что о них знала, кроме того, что с тех пор как Томмазо умер, они превратили мою жизнь в настоящий кошмар.
После того, как Джексон ушел с напускной важностью, бросив похотливый взгляд напоследок, и пообещав вернуться в следующем месяце, я заперла бесполезную дверь и опустилась на пол.
Черт. Что же мне делать? Джексон не был финансовым гением, но и не нужно быть им, чтобы понять, что я не гашу долг Тома достаточно быстро. Я уже обращалась в полицию, но они ничем не помогли. Оставалось либо расплачиваться, либо бежать. Мысль о том, чтобы оставить все, что я так усердно строила в Лос-Анджелесе, заставляла меня чувствовать, что вся работа здесь была пустой тратой времени. Конечно, это было немного, но та маленькая жизнь, которую я собрала по кусочкам из разбитых осколков своей мечты, была для меня важной. Это было всё, на что я могла опереться.
Я крепко сжала медальон между пальцами и закрыла глаза. Ну, это и мои воспоминания. Я тщательно берегла драгоценные моменты из прошлого, чтобы они не были потеряны навсегда.
Оставшись наедине в темноте, я дала волю слезам.