рассвет.
Вечер в городской больнице ознаменовался тяжёлой тягучей атмосферой: тусклый мерцающий свет из ламп отражался в блеске приборов, наполняя коридоры холодом, а острая горечь спирта раздражала обоняние. За стенами одной из палат, скрытой от шума и суеты, лежала рыжая девушка. Рядом с ней, со взглядом, аккуратно балансировавшим на грани деликатного интереса и профессиональной строгости, сидела Надежда. Она не спешила, терпеливо пытаясь выведать хоть крупицу истины о вчерашней истерике девушки. Её вслушивались в каждую деталь, надеясь, что молчание не станет стеной непроницаемой, но девушка выдерживала тишину, словно истинный партизан — ни звука, ни намёка, ни признака признаний. Поняв, что продолжать допрос бессмысленно, Надежда поднялась, тихо оставив палату.
Коридор был пустым и холодным, в свете ламп казался бездонным, как зеркало души человека, который измотан и загнан в угол. У коридорной стены сидел Ваня — усталый, задумчивый, перекладывающий в руках пейджер. Он едва повернул голову, когда Надежда подошла, но в его глазах читалась та же тревога, что и у неё. Вместе они направились на другой этаж больницы — туда, где тишина и отдалённость от шумных палат обещали более спокойный разговор.
Палата была небольшой, с синевато-белыми стенами и тусклым светом, падающим с потолка. Сквозь стеклянную перегородку, скрывающую больничную койку с завязанной перевязью на руке, Надежда увидела его: Стива Живого. Он удобно устроился, читая книгу, одна нога была закинута на другую, создавая видимость спокойствия и уверенности.
— Я внимательно тебя слушаю, — сухо произнесла Надежда, её голос был ровным, спокойным, но в нём ощущалась суть заложенной агрессии, которой она владела мастерски.
Живой поднял взгляд, и его выражение несло в себе усталую боль и обиду одновременно.
— Надежда Семенновна, — начал он с хрипотцой, голос его звучал сдавленно, но искренне,— я лишь хотел, чтобы всё было по справедливости! Это же не в какие рамки не лезет, если вы своих же проверяете! Вы считаете нас возможными убийцами? Нас! Нас, с которыми вы проработали большую часть жизни!
— Всё по справедливости. Всем было сказано сдать мазки - все сдают. Или ты особенный? — Ответил Ваня, его голос был хладнокровным, безусловным.
Живой лишь раздражённо махнул рукой и опустился обратно в книгу.
Надежда с Ваней вышли из больницы в ночной холод. На пейджер внезапно пришло сообщение с координатами. Их взгляды встретились — мгновение молчания, и оба понимали: от этого звонка зависел очередной поворот событий.
Приехав на место, они обнаружили безжизненное тело рыжей девушки в одном из фонтанов города — голую и совсем молодую, лет 19, может чуть больше. Эксперты тщательно осматривали фонтан, в котором лежало тело. На дне нашли серебряную цепочку с крестиком, зажатую в пальцах девушки. — На предплечье, словно вырезанное ножом, горел символ: буква «А».
— Боже, когда это всё закончится? — Надежда, взяв голову в руки, тихо закашлялась, сдвинув брови в истеричной улыбке, казалось, мир вокруг обрушивается по атомам.
— Я сейчас, — тихо сказал Ваня, не обращая внимания на её слова, и рванулся в близлежащее здание.
Прошло минут пять, никакой весточки. Надежда, охваченная паникой, последовала за ним, выкрикивая его имя.
Пройдя узкие коридоры, она наткнулась на страшную картину: Ваня лежал на полу с перерезанным горлом, но дышал, хотя с трудом. Офицер вызвал скорую, и Ваню оперативно увезли в больницу.
***
В подвале у Насти уже появилась кровоточащая рана на шее, глубокий порез на щеке и рана на руке – следы отчаянной борьбы и жёстокого обращения. А Женя, сидевший неподалеку, был связан и беспомощен. Его глаза были усталыми, голос — хриплым и тревожным.
— Твари, отпустите её! — лихорадочно заорал он. — Она тут при чём?!
— Помолчи, — прошипел один из мужчин, глядя на Женю с презрением. — Она, по твоим долгам, тут отчитывается. Сейчас мы её при тебе и грохнём. И тебя вместе с ней домой отпустим, чаю попить)... ну, точнее тебя и дохлую её.
Женя смотрел в глаза Насте, боясь, что он видит последний взгляд, который подарил ему тепло, уют и шанс начать заново. Он не мог представить, что когда-то потеряет еще одного любимого человека... хотя любил ли он истинно Марину? Об этом не знал даже он сам.
— Сучка, а может тебя пустим по кругу? — гадко улыбаясь, отозвался один из похитителей. — Женек, не бойся, твой тоже влезет.
Женя бешено боролся в узлах, его голос вскипал злостью и страхом:
— Что вы творите, черти? Вы просто не понимаете ничего! Какие вы суки!
Настя молчала, не чувствуя боли, слёзы текли рекой, как с того злополучного «мертвого» фонтана, взгляд потускнел и был направлен только на Женю — её единственную надежду.
В этот момент Женя увидел, как Настя слабо пытается улыбнуться, чтобы смягчить ужас, что их окружал. Но эта улыбка не могла заменить настоящую защиту, и в глазах у Бокова появился страх, смешанный с вспышкой агрессии.
— Ладно, уговорила, — вымолвил один из похитителей, — по кругу не пустим. Мало ли у тебя болячек каких. – взял ладонью подбородок Насти, резко поднял её лицо вверх. – Рот открой, широко.
Настя едва качнула головой, отказываясь подчиняться. Получила в ответ резкую пощечину. Щека, уже опухшая и синяя, истекала кровью по глубокому порезу.
— Сказал открой рот, по-хорошему! — проехался ядовитой насмешкой мерзкий голос.
— Не трогайте её, выблядок недоношенный! — вскричал Женя, переполненный яростью.
Незнакомец направил зло взгляд сначала на Женю, затем — на Настю. Девушка послушно приоткрыла рот, и мужчина начал грубо, постепенно вталкивать ей острый нож в горло. Глаза девушки метались по комнате в поисках спасения.
Внезапно в дверь раздался резкий стук.
— Простите, соседи, кажется, нас залило! — прозвучал голос с коридора.
Тот же мужчина дернулся, пригразив паре замолчать, ибо убьет всех сразу. Распахнул дверь, и в помещение вломилось восемь вооружённых амонов и несколько полицейских с пистолетами, без предупреждений и лишних слов.
Под ногами заскрежетали наручники, свет пролился на запуганные лица, напряжённые тела, звуки команд и резких движений. Напряжённые моменты перешли в стремительное освобождение, и ночь постепенно начала отступать, уступая место долгожданному рассвету — свету надежды, который, хотя и слабый, но всё ещё жил.
———————–———————
а вообще что думаете по моему фф? интересно почитать!