Polen. Warszawa. Tag.
Рано утром они отправились в Польшу, Александр смотрел в окно машины, наблюдая за природой, вид леса менялся изредка. Сам Рудольф спал, немного прислонив голову, казалось бы, что отпустит её на плечо русского, но нет. Сам писатель был одет в немецкую форму, словно адъютант Леменна, но на нём ещё была белая повязка с красным крестом, что сразу было понятно, что он врач... На вопросы кто это, генерал армии отвечал, что это личный врач, который будет лечить его, а если надоест, то отправит на фронт, к остальным "немцам". Ехать надо было долго, а спать русскому всё никак не хотелось, поэтому он молча смотрел в окно и думал о своей жене, о своих детях, как они там без него...
— Mмм... - промычал во сне немец, чуть немного поёрзав на сиденье, переставив другую ногу на одну.
Солдат посмотрел на него, осматривая его в сонном виде. Его фуражка была опущена, вскоре всего, чтобы свет ему не мешал. Посмотрев так на него минут наверно 5, писатель вновь смотрит в окно, скрестив руки. Потом советский солдат и сам не заметил, как заснул. Ехать им оставалось всего 4 часов, иногда останавливались, чтобы что-то купить из поесть, попить или по другим нужностям. Наконец, они приехали в Варшаву, Александр вышел вместе с Рудольфом из машины и посмотрел на город. Вся эта Польша была уже в руках Германии, и это было видно по флагам Т.Рейха, что висели почти в каждой улице...
— Вот мы и приехали, - растянувшись в улыбке проговорил нацист, поправляя назад волосы, а затем надел фуражку, - красиво, правда, русак?
— Да, это красивое место... - не громко ответил на немецком русский, посмотрев на нациста.
Адъютант Леменна посмотрел сначала на генерала армии, а потом посмотрел на рядом стоящего врача. Странно было, что Рудольф назвал его русаком, хотя внешне он выглядит как немец... А впрочем, он всегда всем даёт странные прозвища, в том числе и адъютанту. Здесь уже жили и немцы, их можно было увидеть мимо проходящих, их можно как-то было отличить, всё же отличались от поляков, которые тоже встречались. Александр Воробьёв видел, как тут все спокойно живут, словно нет никакой войны... Немцы пошли в какой-то дом, русский пошёл за ними. Дом был вполне большим и просторным внутри.
— Будем тут жить некоторое время, русак, - посмотрев на русского сказал генерал.
— Понял, мой господин, - после этих слов русский солдат отвёл взгляд в сторону, не хотя смотреть на немца, который сейчас будто начнёт сверлить его взглядом.
Генерал армии постоял немногу, что-то подписал от своего имени в бумагах, которые ему принесла какая-та старушка и он поднялся на 2 этаж. Военнопленному ничего не оставалось как идти вслед за ним и он попал вместе с ними в кабинет, который чем-то отличался интерьером того кабинета, где они были первоначально. Наверно потому, что страна уже другая, или уже республика Германии?... Тут был диван, кровать, но кровать наверно для того, чтобы поспать здесь, если нет сил прийти в спальню, честно говоря не понятно почему тут поставлена кровать. Ковёр был, рабочий стол, шкафы, лампа, кресло и всякие там принадлежности.
— На диване спать будешь, отдельно спать не будешь, сбежать сможешь. - послушался голос Рудольфа Леменна.
— Хорошо, мой господин..., - сказал Алэксандрэ, отпустив глаза на пол, он если бы сбежал, то потерялся бы где-нибудь, ничего с собой нету, ни карты, по которой можно было вернуться обратно в Москву, ничего...
С другой стороны Рудольф не боялся его оставлять рядом с собой, а ведь может будь не Алэксандрэ, то может другой военнопленный солдат из Красной Армии попытался бы как-нибудь убить его, хоть голыми руками. А если бы Воробьёв и попытался убить его, то его бы сразу убили с одного пистолета, который лежит в кобуре у нациста. Жить как-то хочется... Рудольф сняв фуражку, положил её на стол, а затем повернувшись к писателю спросил.
— Есть хочешь? - поинтересовался тот, облизнув засохшие губы, смотря так же на Александра.
— Наверно... - не громко ответил тот, подняв на него взгляд, он даже не сдвинулся с места, стоял у дверей, так и стоит.
— Отойди от дверей, - приказал генерал, а затем упёрся рукой об край стояла повторил тот же вопрос, - есть хочешь?
— Хочу.., - отойдя от места в сторону сказал русский.
— Ты, когда есть захочешь или пить заодно, мне говори, я уж не такой, чтобы голодом тебя морить, - сказал немец и после встал в нормальную позу, - пошли, русак, поешь хоть
И после чего мужчина вышел из кабинета, а вслед за ним и русский. Они пришли на кухню, приказал сидящему там адъютанту приготовить еду для врача и сел за стол, рядышком сел русский солдат. Адъютант встал со стола и стал готовить лёгкую еду на завтрак, как обычно ели на завтрак в Германии. Когда всё же было готово, Ральф поставил блюдо на стол, затем приборы и стакан крепкого чая. Врач стал есть. А Рудольф наблюдал за ним, адъютант стоял рядом с столешницей и пил свой чай смотря на двоих. Русский поел, хотел было встать и вымыть посуду самостоятельно, но Рудольф этому сделать не дал, сказал, что за него помоет и Ральф, а после приказал за идти за ним. Они вновь пришли в кабинет, Рудольф посмотрев на солдата сказал, а сам уселся за стол.
— Садись на диван, можешь поспать, если спать хочешь, - Леменн стал заниматься своими делами, которых сейчас у него было не мало.
А вот Воробьёв послушно сел на диван, иногда он наблюдал за нацистом, иногда за жизнью из окна на улице, вскоре потом и заснул. А потом лёг спать на диван. Немец обратив на него внимание, усмехнулся, но потом вновь стал дальше заниматься своими делами, что-то там подписывал на бумаге. Ему было не до того, чтобы расспрашивать Александра, а потом всю информацию записывать на листок. На это время тоже найдётся, но чуть позже, а может и не сегодня, как получится... Воробьёву по началу ничего не снилось, но потом появился яркий свет и он дома... В кругу семьи, рядом жена и дети... И войны нет, словно её и не было, но это сон...
Это всего лишь сон...
Да...
Время:14 : 25
Во сне стало мутно, едва что видно, всё размазалось и плохо что было видно, и стало всё темнеть в глазах, знакомые и родные лица исчезали с виду, что не хотелось даже осознавать, что ты проснёшься, хотелось остаться в этом сне, где нет войны, где всё хорошо, где наконец твои родные люди, которых ты так любишь... Всё стемнело.
— Русак! Вставай! - слышится голос немецкого генерала, который дёргал за плечо военнопленного солдата, пытаясь его разбудить.
— Мм... Я встаю.., - тихо, почти что едва слышно говорит русский, приоткрыв глаза он видит перед собой генерала армии, который будил его.
Нацист отстранился и встал в нормальную позу, а затем сделал 2 маленьких шага назад. Солдат встал с дивана и поправил одежду, а после посмотрел на арийца, ожидая, что тот скажет. Но Леменн ничего не говорит, лишь махнув рукой, мол иди за мной он разворачивается к сторону дверей и выходит из кабинета, а вслед за ним и красноармеец. Они вышли из дома и сели в машину, а затем куда-то поехали. Вскоре они приехали к какому-то большому, по участке, зданию. Догадаться, что это концлагерь было не сложно, неужели они будут тут? Рудольф, Ральф и Александр вышли из машины и затем направились к сторону входа к концлагерю. Немцы их пропустили по специальным карточкам и они прошли внутрь.
"Какой ужас..." — подумал Алэксандрэ смотря на пленных людей, кто они были по национальности - неизвестно. Да и не важно, сейчас так ко всем относятся, в том числе и к советским гражданам...
Тут были только мужчины и малая часть состояла из женщин, все они были истощёнными и каждый выглядел плохо. Кто-то смотрел на них с ненавистью, а кто-то с жалостью, а кто с безразличием. Но всех их толкнули, заставляя делать их то, что должны были и они вновь стали выполнять страшные приручения немцев, не отвлекаясь на приехавших из Берлина людей. Сердце у Воробьёва сжималось, выло, было больно и жалко смотреть на таких людей, он бы не посмел такое сделать с людьми, даже если и заставили... Нет, он такого не сделает, Александр не какая-то бездушная тварь, нет, такого не сделает и это точно.
И это Варшава, столица Польши, но это не похоже на эту страну, это будто ещё какая-то Германия, а точнее сама Германия, которая захватила это государство за 27 дней... Страшно представить, сколько народу умерло пытаясь защитить страну, наверняка они и думали, что смогут до конца победить эту фашистскую нечисть, но увы... В душе что-то переворачивалось, что-то терзает необъяснимое. Воробьёву не хотелось смотреть на всё это и осознавать с каждым разом о том, как ужасна эта война! Война за территорию, война за свободу страны! Она ужасна, и солдат убеждается в этом ещё раз...