Завоевательные войны

ДЭЙСИ

Мягкое покачивание корабля вывело Дейси из глубоких мыслей. Ее разум затуманился. Она посмотрела на своего наследника и первенца. У Лиры были дымчато-серые глаза Старков, но гладкие прямые волосы ее матери с мягкими ангельскими чертами. У нее не было вытянутого лица Старков. У нее был королевский, но здоровый вид.

Она была дикой и своенравной. Дэйси знала, что мужчина никогда не воспользуется ею. Она была худой, но имела хорошо накаченные руки с изящной фигурой и набухающей грудью. Она была редкой красавицей для медвежьего острова; некоторые часто сомневались, что она была дочерью Дэйси, пока не видели ее в бою.

Тогда не было никаких сомнений, чья она дочь. Она была единственной девушкой, которая могла соперничать с красотой Сансы. Дейси провела нежным пальцем по ее густым черным волосам, ухмыляясь дочери.

Часть ее, которая беспокоилась, что ее хороший брат не увидит в этом ничего хорошего. Она могла только надеяться, что когда он узнает правду, он сделает все возможное, чтобы разлучить Сансу с Джоффри.

«Ты снова это делаешь», - голос Лиры был хриплым.

Когда глаза Лиры распахнулись, словно ледяной взгляд дыма, серые глаза были прикованы к ее матери. В ее взгляде была темнота. Как будто она просыпалась от темного и тревожного сна. В воздухе была эта предвещающая темнота. Лира знала, что ее мать наблюдала за ее сном из-за смерти ее брата. Но теперь ей казалось, что смерть все время висит в воздухе.

«Что делать?» - осторожно проговорила Дейси.

Дейси почувствовала смущение, когда резко отдернула голову, внезапно смутившись, когда она уставилась на гладкие деревянные стены каюты. Ее кровать покоилась на давно забытом письме, в котором повторялись одни и те же слова. Что Таргариены живы, что Лианна жива.

Лира переливала письмо, полное волнения и беспокойства о встрече с этой семьей. Она была старшей из своих братьев и сестер, когда ее брат умер. Ей было всего 14, столько же, сколько старшему ребенку Рейегара и Лианны. Она была реалистичной девочкой, но даже она знала, что вокруг Таргариенов была какая-то магия, придававшая ей мечтательный вид.

Теплая улыбка растянулась на ее губах, когда она рухнула на свою кровать, глубоко вздохнув и потерявшись в своих мыслях; они не будут в Пентосе еще две недели, если не три. В это время найдется кто-то, кто заметит отсутствие ее и ее дочери. Сир Барристан к этому времени уже скажет Неду правду.

Вскоре после этого она оставила Бенджена, который тайно провел человека с Медвежьего острова в столицу, чтобы передать письмо благородному рыцарю. Бенджен хотел узнать, насколько лоялен сир Барристан. Все они знали, что он должен был преклонить колено, чтобы жить, но это не означало, что он хотел служить им, но это не такой уж и большой выбор: смерть или рабство.

«А что, если они сумасшедшие? А что, если Лианна бредит? А что, если они монстры?» - спросила Лира.

Воздух был наэлектризован. Дейси знала, что она права и что она думала об этом все это время. Но она должна была сказать, что Лианна больше не причинит ее семье боли. Она должна была надеяться, что они на подъеме и на подъеме. Ее сердце колотилось в голове, когда она сделала глубокий вдох, позволяя своему разуму проясниться.

Она знала, что ее дочь права; ее гладкие серые глаза темнели, когда она думала о том, что может случиться, когда они приедут туда. Встретят ли они их с распростертыми объятиями или скептическими взглядами? Набросятся ли на них в слепом порыве безумия?

Сомнение и страх затопили ее сердце, когда она подумала о том, что это сломает природу Бенджена, если он узнает, что его сестра не та, за кого себя выдает. Если бы она была с ними достаточно долго, она бы сказала все, что они хотели. Они бы уже промыли ей мозги за 14 лет. Она была бы не той девочкой, которую они знали.

В этом плане было так много неизвестных, что Дейси было трудно не волноваться. Она так сильно хотела этого для Бенджена. Она знала, что часть его была сломана, когда умерла Лианна. Теперь у него есть шанс вернуть свою сестру, и он сделает все, чтобы вернуть Лианну; Дейси просто надеялась, что его отчаяние не приведет к их гибели или не выдаст их короне.

«Тогда мы с этим разберемся. Это важно для твоего отца, и если то, что было сказано в письме, правда, то это меняет динамику королевства; это меняет все. Баратеоны и Таргариены ввергли нас в бессмысленную войну; королевство должно знать, почему и как они оказались в таком положении и как этого можно было бы избежать, если бы мы проявили немного терпения», - Дейси говорила виноватым голосом.

Она знала, что она не лучше своей семьи, принимавшей участие в войне. Они только усугубили борьбу между королевской семьей и вассальными лордами. Но у них нет причин следовать за Таргариенами; они были иностранцами, зачем их слушать? Зачем кому-то из них следовать за Таргариенами?

Ее мысли закружились. Не похоже, чтобы у них были драконы, которые бы их защищали. Верно?

БАРРИСТАН

Громкий лязг стали наполнил воздух, когда сэр Барристан наблюдал, как сэр Джори наставлял молодого лорда. Пропитанные потом кудри Брана струились по его плечам. Темно-рыжие кудри были мягкими и гладкими.

Его яркие голубые глаза были наполнены радостью и любовью, так как он не любил ничего больше, чем тренироваться со старшим рыцарем. Томмен, пухлый принц, наблюдал с широко открытыми глазами, не смея ввязываться в бой, хотя он был того же возраста, что и молодой волк, но он не был и близко таким же сильным или свирепым. Должно быть, это был Северянин в нем.

Бран ухмылялся, как сумасшедший, рубя и кромсая противника, стараясь изо всех сил, пока на его коже не появились синяки и ссадины, а сир Джори не выкрикивал приказы.

«Плечо, ноги. Нога, плечо, нога. Левая нога вперед. Хорошо. Теперь развернитесь, когда наносите удар. Вложите в него весь свой вес». Сир Джори взревел, и его темп начал ускоряться.

Пока не дошло до того, что Бран уже не мог идти в ногу, но даже тогда эта улыбка не сходила с его лица. Все это время его глаза светились радостью, когда его волк Саммер сидел у него за спиной. У Саммер серебристо-серый мех и желтые глаза.

Каждый раз, когда удар был слишком сильным, сир Барристан мог видеть свирепую ярость, которая наполняла глаза ужасного молодого волка. Они быстро росли; они уже были больше, чем у обычного волка, и росли еще быстрее.

Рано или поздно они станут размером с лошадь, и станут верными союзниками короны, но какой именно короны. Сомнение закружилось в голове сира Барристана, когда он посмотрел на свои пальцы, вертевшие в кончиках листок бумаги; на нем были изображены медведь и лютый волк, поэтому он знал, что это от Бенджена, а не от Неда.

Сир Барристан был в шоке от того, что Лианна все еще жива, и он не был уверен, что Нед воспримет это так же, как Бенджен. Его разум все еще прокручивал слова в голове снова и снова.

«Сир Барристан, к тому времени, как вы получите это письмо, моя жена будет на пути в Пентос. Я уверен, что вы, как и я, знаете, что ждет в Пентосе и, возможно, в большом травяном море. Вы не единственный, кто получает письма. Она связалась со мной. Если ее слова прозвучат правдой, она получит полную поддержку Медвежьего острова. Я не могу сказать, что весь Север поддержит их. В конце концов, я не Страж, не совсем. Я мог бы склонить Гловеров и Карстарков на нашу сторону после всего, что они любили и боготворили Лианну. Но другие любили Брандона, и они будут считать Таргариенов убийцами; они никогда не поверят, что Лианна жива. Единственная надежда, которая у нас есть, - это завоевать весь Север, если мы привлечем Неда на нашу сторону. Я не могу пойти туда, не поставив на карту верность Севера. Но вы можете поговорить с ним тайно, чтобы заставить его образумиться. По крайней мере, я на это надеюсь, но мой брат так же упрям, как Роберт, и так же не желает принимать правду. Он ее не видел, но он верит, что Рейегар жив, но он не поверит, что Лианна жива. Я не уверен, что мне делать с братом, но я не брошу свою сестру. Я не потеряю ее снова. Я знаю, что ты верен. Ты хранил этот секрет 14 лет. Я знаю, что ты выдал их местонахождение, потому что знал, что их там нет. Пожалуйста, помоги мне завоевать Север, и это начнется с моего брата». Толстое и неуклюжее письмо Бенджена проплыло перед глазами Барристана.

Он знал, что он прав, что весь Север ни за что не встанет на сторону Бенджена; они будут видеть в нем отвергнутого, разгневанного младшего брата, которого заставили отправиться на бесплодный остров Медвежий. Они будут видеть в нем человека, использующего память о своей мертвой сестре, чтобы узурпировать власть своего старшего брата. Но если Нед был тем, кто объявил о Таргариенах, то они никак не смогут отрицать, что это была ложь.

Нед честен и не глуп; если бы он мог поверить, что его сестра жива, то и весь Север последовал бы его примеру. Сир Барристан знал, что если он сможет завоевать Север, то он сможет прийти к королю с преданной поддержкой, чтобы показать, что его время на западе было не просто напрасным трудом, что он может быть полезен здесь. Люйвин умер за своего короля; он не мог позволить, чтобы эта жертва была напрасной.

«Сир Барристан?» - раздался в воздухе хриплый, вопрошающий голос северянина.

Когда сэр Барристан повернулся, он посмотрел на Хранителя Севера и новую руку короля, теплая улыбка тянулась к молодым лордам, но он не доверял ей. Он был верным и давним другом Роберта, и ничто этого не изменит, но знание того, что его сестра жива, может помочь, но сделать это публично при свидетелях будет полным дерьмом, и сэр Барристан это знал. Уши были везде, и им приходилось быть осторожными с тем, где они говорили.

- Лорд Старк, я надеялся поговорить с вами минутку перед турниром, - ровным голосом произнес сир Барристан.

Его барвинковые глаза блестели от беспокойства и тревоги, сердце колотилось в ушах, а язык, казалось, кувыркался во рту. Он никогда не был так встревожен, но он подвергал свою королеву и своего короля опасности, говоря Неду правду. Он мог только надеяться, что его любовь к сестре сохранит его короля.

Сир Барристан бросил взгляд через плечо, чтобы увидеть молодого лорда Брана, знающего, что если бы ему дали шанс, он бы возненавидел Таргариенов так же, как и весь остальной мир, а Барристан не мог этого допустить. Не тогда, когда единственным преступлением Таргариенов было влюбиться в не того человека, единственного, кто заслуживает смерти, как Арейс, а он давно уже мертв.

Нед посмотрел на сына, не уверенный, к чему клонит сир Барристан, но он мог почувствовать перемену в воздухе, чувство предчувствия, которое наполнило воздух. Он не был глупцом; он знал, что все, о чем говорил сир Барристан, было как-то связано с надвигающейся войной. Ему не нравились такие разговоры в присутствии сына, не когда он был таким молодым, не когда это касалось темного прошлого их семьи.

Он, возможно, и не против показать ему, что случается с дезертирами, но вот Таргариены - это совсем другое дело.

Нед кивнул головой, когда они молча двинулись по коридору, но оба знали, что за одним или обоими следят шпионы. Жена Неда была в восторге, слишком занята, чтобы заниматься военными делами. С сегодняшним днем, королевский турнир, приходящий к людям Долины, сошел на нет, что странно и случалось нечасто.

Рикон с радостью бегал вокруг, глядя на руины драконьей ямы, Неду не нравилась идея, что его дети будут бегать вокруг остатков Таргариенов, но это не похоже на то, что здание могло бы напасть на них в слепой ярости, как это могли и будут делать Таргариены.

Бран тренировался, а Арья бегала со своим учителем водных танцев. Санса порхала по замку, говоря о подготовке к свадьбе за те несколько месяцев, что они путешествовали на юг, и о жизни в столице; она была более чем когда-либо уверена, что хочет стать королевой.

Эта мысль нервировала Неда, но им нужно было выступить единым фронтом, и, наконец, Север и Юг будут объединены в браке. Хотя он знал, каким человеком был Джоффри, Нед знал, что у Сансы есть то, чего никогда не было у королевы Рейлы. Защитник верен только ей.

Леди была добродушной волчицей, но когда Санса была расстроена или ранена, опасные северные ветры подхватывали ее грудь, глаза становились суровыми, а губы изгибались, обнажая острые как бритва зубы.

Леди была смертоносной и опасной, и никто не поднял бы руку на Сансу, если бы этот волк был поблизости, и никто не посмел бы поднять руку на этого волка, они бы связались с Севером и Короной.

Ланнистерам они могли не нравиться, но они знали, что если Старки будут атакованы и никто за это не заплатит, они будут выглядеть слабыми в ассоциации. Это было единственное спасение Неда: его семья будет более защищена, и они никогда не будут более уязвимы, чем сейчас. В конце концов, Ланнистеры известны тем, что наносят удар в спину родственникам и королевским особам. Он не доверял им, но ему нужно было их использовать, по крайней мере, в то время, когда они начали.

Нед был так погружен в свои мысли, что не заметил, что они стояли безмолвно в солярии Старков, и никто из них не произнес ни слова. Они оба молча смотрели на землю, и оба мужчины стояли неподвижно. В их глазах был опасный взгляд, когда они сверкали от предвкушения. Они оба знали, что им нужно что-то сказать друг другу, но не были уверены, как это воспринять.

Нед посмотрел на сира Барристана сверху донизу, чье тело замерло, пока его разум кружился, его яркие голубые глаза смотрели на гладкую и замершую серость. Он чувствовал себя так, словно находился в пасти зверя.

Он мог видеть алые глаза волка, когда Призрак выполз из теней зала, ведущего в покои Неда. Яркие алые глаза были устремлены на сира Барристана; его губы были сжаты в безмолвном рычании, как будто он питался напряжением.

Но в ту минуту, когда его взгляд остановился на сире Барристане, он почти узнал его; в его красных глазах был этот человеческий интеллект, когда его рычание сошло с его лица. Его лицо успокоилось, когда он подошел к Неду, сидящему и наблюдающему, следя за тем, чтобы не упустить ни единой детали. Казалось, он наблюдал, чтобы потом кому-то доложить.

«Королева короля, я не был честен о том, на ком он был женат. Рейегар не насиловал Лианну. Он любил ее; они сбежали вместе на восток; они не мертвы; никогда не были мертвы. Бенджен получил письмо от Лианны, теперь твоя очередь узнать правду. Лианна не мертва; никогда не была мертва; она была жива и замужем за Рейегаром все это время». Сир Барристан говорил осторожным голосом.

Его глаза сканировали каждый дюйм лица лорда, сначала наблюдая за убийственным намерением, которое пронеслось по его лицу. Затем была кружащаяся ненависть, которая трепетала по его лицу, когда его губы грозили скривиться вокруг зубов. Затем, наконец, было отвращение от мысли, что его сестра могла когда-либо любить мужчину таким образом.

Через мгновение он заговорил с отвращением: «Они посмели использовать память моей сестры таким образом; какие у тебя есть доказательства того, что она жива? Прядь ее волос, лоскут ее одежды с ее запахом, ничего этого у тебя нет, только мучительные слова шпиона Таргариенов. Я оставил тебя в живых, и вот как ты платишь за мою милость ложью, чтобы склонить меня на сторону Таргариенов».

Нед зарычал от ярости, когда сэр Барристан перевел взгляд на белого волка, наполовину ожидая, что зверь прыгнет на него, чтобы глубоко вонзить зубы ему в руку. Вместо этого он наблюдал, как молодой волк сидит там. Самый большой из всех волков, но самый тихий и наименее склонный к гневу. Хотя и с громкими похвалами своего голоса.

Сир Барристан наблюдал, как стражники вбежали в комнату, глядя на Неда широко раскрытыми глазами, смутил и присяжных, которые затопили его глаза. Нед, с другой стороны, не сомневался в своем уме, что если бы сир Барристан мог бродить, то он бы умер, и они все уснули и больше никогда не проснулись. Если Таргариены были готовы выдумать такую ​​ложь, им пришлось бы отбиваться вдвое сильнее.

Север помнит, и они никогда не встанут на сторону отбросов Таргариенов.

«Посадите его в черную камеру и оставьте гнить», - произнес Нед спокойным, твердым голосом.

Ненавистный огонь в его глазах, отвращение, которое сочилось с каждым словом, то, как динозавр искажал его лицо в ярости. Сир Барристан знал, что одни только его слова не позволят ему увидеть дальше горькой ненависти, которую Нед питал к смерти своей сестры все это время. Только сама Лианна сможет убедить его. Но кто знает, случится ли это когда-нибудь и когда?

У них нет союзников, но Бенджен и его дети, этого будет недостаточно, никогда не будет достаточно. Когда они крепко схватились за сира Барристана, их пальцы впились в щели его доспехов, угрожая утащить его.

Барристан видел решимость, наполняющую взгляд лорда перед ним. Он сделает все возможное, чтобы Таргариены не только не получили Север, но и не получили ни одно из других королевств. Но сир Барристан не мог понять, что они задумали.