Завоевательные войны

РЕЙГАР

Возмущение было не тем словом, которым Рейегар назвал бы это; убийственный ад бушевал в его груди, когда он презрительно усмехнулся своему сыну, который теперь не обращал на него никакого внимания. Его пальцы нежно скользили по маленькой угловатой малиновой голове детеныша дракона. Рейегар все еще не мог поверить, что это был настоящий дракон.

Но методы, которыми он их получил, вызвали воображаемый ужас, когда он наблюдал, как его единственный сын идет в огонь, и думал, что он может умереть, веря, что он потерял своего единственного мальчика. Ужас, но не так, как наблюдать, как его сын тянет свою маленькую сестру и свою дочь в огонь вместе с ним.

«О чем ты думал!! Мне все равно, был ли это совместный план. Тебе не стоило этого делать. Что бы случилось, если бы ты не выбрался из того пожара». Рейегар ущипнул себя за переносицу.

Он говорил взад и вперед, его плечо было напряжено, и паника поглощала его, когда он смотрел на своего сына, луна поднималась высоко в небе, и дым давно рассеялся. Дотракийцы разбили лагерь прямо за стенами виллы. Его разум едва мог ясно мыслить, когда он смотрел на своего сына со смесью удивления и ненависти.

Лианна потирала брови, пока другая ее рука с любовью пробегала между густыми белоснежными локонами молодого принца. Ее губы дрожали от паники и ужаса, когда она думала, что все еще может потерять сына, если не будет пристально за ним присматривать.

«Но я это сделал, отец, и это была идея Энио...» Эйгона прервала та самая сестра, которую он предал.

«Да, но это была идея Эгга и Дэни - высиживать яйца, используя трупы», - Энио едва не ныла, глядя на брата.

Энио вошла в комнату в длинной черной прозрачной ночной рубашке, а ядовитый фиолетовый дракон покоился на ее плече, а другой дракон покоился в ее руке, ослепительный дракон, который был сияющим и серебряным. Ее прилежные и милые глаза были прикованы к молодой принцессе, сидевшей на противоположном конце стола.

Ее нежные глаза цвета индиго были прикованы к серебряному дракону, когда он вошел в комнату; легкая улыбка тронула ее губы, когда она протянула твердую руку. Она молча требовала дракончика из яйца, которое Энио украла у нее, когда она не следила за вниманием.

Рейегар с интересом наблюдал за драконом, когда ее длинная извилистая шея повернулась, оглядывая всех Таргариенов, прежде чем позволить ее взгляду остановиться на молодой принцессе. С хлопком крыльев и удивленным визгом она спрыгнула на стол. Ее мерцающие тонкие кожаные крылья с маленькими коготками поддерживали ее саму, подкрадываясь к Мелею.

Когти царапали мраморный стол, когда она стояла перед Мелейс, ожидая, что она прикоснется к ней; поначалу глаза Мелейс нервно переводили взгляд с дракона на ее брата. Кто свободно гладил своего дракона по макушке?

Когда она перевела взгляд на свою сестру-близняшку, ее темный ядовито-фиолетовый дракон и яркие ядовито-зеленые глаза издавали мягкое мурлыканье, а черный дым выходил из ее ноздрей, когда Энио чесал ее под голенью.

Изучив их непринужденную внешность, Мелис просто взяла и провела пальцем по середине чешуйчатой ​​головы дракона; гладкость чешуи и невероятное тепло заставили ее тепло улыбнуться, и она удивленно хихикнула.

«Мне все равно, кто это спланировал. Мне важно, что это сделал ты!! Это все, что имеет значение!! Ты приказал этим дотракийцам держать нас, чтобы ты мог войти в огонь. Вы дети, и вы не можете принимать эти решения, не посоветовавшись с нами. Ты можешь стать взрослым мужчиной за год, но это не значит, что ты можешь поступать, как захочешь». Голос Рейегара сочился неистовой яростью.

Его плечи тряслись, когда он смотрел на своего сына, который, казалось, нисколько не интересовался тем, что говорил его отец. Вместо этого его индиговые глаза были прикованы к молодому алому дракону, чья угловатая голова была теплой и нежной на ощупь. Его маленькие рожки были все еще тусклыми и мягкими. Его любопытные алые глаза могли быть игривыми в одну минуту и ​​убийственными в следующую, как и у всадника, с которым он начал сближаться.

Энио не была исключением; на ее лице была теплая улыбка, а ее бурные глаза светились радостью; ее глаза были такими светлыми, что сверкали. Ее ядовитый фиолетовый дракон приветствовал короля, а ее гладкие ядовитые зеленые глаза были иловыми и устремлены на Рейегара, словно они пытались выяснить, друг он или враг. Он был уверен, что с его убийственной яростью дракон не был уверен, стоит ли ей доверять ему.

«Если бы мы сказали тебе, ты бы позволил нам войти в огонь? Ты своими глазами видел безумие отца. Ты бы поверил нам или тоже счел бы нас сумасшедшими?» - спросила Дейенерис, входя в комнату.

Пепел, который прочертил ее кожу, исчез; темно-красная ночная рубашка с черным кружевом покрыла ее стройную фигуру, когда она вошла в комнату, словно стояла на воздухе. С ней произошла перемена, и Рейегар мог видеть это, как будто в ней пробудился огонь, когда она вошла в пламя, когда она наблюдала, как Дрого убивает и единственный мужчина, который был добр к ее убийству.

На ее плече покоился черный дракон с красными бликами. Он выглядел так, будто снова пришел ужас Балериона. Там был кремовый дракон с золотыми бликами. Его интуитивные расплавленные золотые глаза были прикованы к Рейегару, изучая его форму и считая его неважным, поэтому он отвернулся, издав визг, который привлек внимание серебряного дракона.

Они были одного размера, и все выглядели одинаково, за исключением разного цвета, но самое существенное различие между всеми драконами - это их личности. Нефритовый дракон был поражен, его бронзовые глаза были полны ярости и убийственного намерения. Он - зеркальное отражение эмоционального состояния Рейегара.

Его шипастый хвост обвился вокруг правой руки Дейенерис, когда его крылья ударили по воздуху, и ярость охватила его маленькое тело. Его глаза были прикованы к Рейегару, и в отличие от маленького кремового дракона, он не отводил взгляд. После долгого мгновения он прыгнул на длинный круглый стол, за которым могло разместиться 40 человек.

Нефритовый дракон переваливался через стол, его руки подталкивали его тело, а крылья были прижаты к бокам, когда он сидел на хвосте, распустив его и выжидающе глядя на Рейегара.

На мгновение подавляющая ярость начала трескаться, и на короткий миг на его лице появилась теплая улыбка, когда он сел. Он провел пальцами по мерцающей зеленой голове с шипами. Тепло его чешуйчатой ​​кожи заставило чувство легкости омыть Рейегара, словно поглощающая волна.

Бронзовые глаза сканируют каждый дюйм его тела. Он провел пальцем по чешуйчатому подбородку; мягкое мурлыканье, наполнявшее его уши, помогло ему успокоиться. Дым клубился из его раздувающихся ноздрей, когда он посмотрел на своего сына, дочь, а затем на свою сестру. Фиолетовые глаза, спокойный индиго и дымчато-серый. Все они были наполнены любовью, и никто из них не думал о том, что они сделали. Если они умерли, он не мог сказать, чувствовали ли они себя виноватыми.

«Ты не хотел нам говорить! Это оправдание! Я твой король, и твой отец, что я говорю, иди; твоя мать думала, что вы оба мертвы, и ты! Мы только что приехали, а ты был готов отдать свою жизнь и счастье за ​​какой волшебный сон». Рейегар говорил с яростью

Он не был сумасшедшим, на самом деле; он был ранен и полон ужаса; в конце концов, он чуть не потерял двух своих детей и сестру за один день. Он был в ужасе от того, что их безрассудные действия были лишены всякого смысла, и это его беспокоило. Что однажды они сделают что-то не подумав, и это закончится их смертью.

«Это было больше, чем отец, и хотя ты можешь быть моим королем, я кхал. Я завоевал свое положение; я не родился в нем и не был дан ему. Я почти взрослый человек, и хотя я люблю и уважаю тебя, пришло мое время вести. Я не смогу учиться, если ты не дашь мне набраться опыта, если я должен буду спрашивать у тебя разрешения каждый раз, когда захочу сделать шаг. Если бы я попросил тебя войти в огонь, ты бы сказал «да»?» - Эйгон говорил спокойным голосом.

Его тон не был неуважительным, но его слова не слишком помогли; Артур стоял у двери, скрывая улыбку, и отвечал, что именно так Рейегар вел себя в детстве.

Лианна смотрела на сына с молчаливым принятием. Она знала, что однажды он перестанет быть милым, беззаботным мальчиком, которого она знала, что он вырастет в воина и лидера. Она знала, что этот день настанет, когда он прикажет своим дотракийцам убрать нас с дороги.

Рейегар знал, что его сын прав, но это не означало, что он хотел это признать; он тяжело вздохнул, позволяя своему разуму успокоиться, и посмотрел на сына. Яркие глаза цвета индиго ждали ответа, а его губы были вытянуты в мрачную и напряженную линию. Он мог видеть, как колеса вращаются в глубине глаз сына, когда его белоснежные кудри обрамляли его лицо. На его лице все еще были светлые полосы пепла от костра.

Он не устроил шоу, не то что его сестра и тетя. Вместо этого он некоторое время наблюдал за Иллирио, прежде чем что-то прошептать одному из кровавых всадников. С тех пор сира Джораха и кровавых всадников никто не видел.

«Я бы не позволил тебе войти в огонь», - холодно сказал Рейегар.

В воздухе повисло напряжение. Чудо родилось в мире, и пока он был счастлив, что не потеряет своих детей из-за этого. В какой-то момент он был одержим песней льда и пламени, а теперь он просто хотел, чтобы его дети были в безопасности и счастливы. Он был бы доволен тем, чтобы остаться на острове в уединении, если бы это означало, что его дети будут счастливы, но он знал, что нужно прятаться, и жизнь во лжи - это не для кого-то способ жить.

«Именно тогда у нас не было бы драконов, я не Визерис; в Вестеросе нет никого, кто шил бы драконьи знамена; они не молчаливо произносят тосты, они точат свои ножи и ждут, когда их король начнет атаку. Если бы мы не пошли в этот огонь, мы были бы восточными дикарями с дотракийцами за спиной. Но с драконами у нас есть большой шанс выжить или выиграть войну. Мы потеряли наших драконов; они держали нас у власти, когда они умерли, мы смогли сохранить власть. Но благодаря безумию дедушки и твоему с матерью выбору мы потеряли трон. Если бы у нас все еще был дракон, этого никогда бы не произошло. Теперь у нас есть драконы, мы не можем потерять их снова, и мы не можем выиграть эту войну без них. А это значит, что нам нужно избавиться от всех наших врагов», - холодно сказал Эйгон.

На его лице была усмешка, когда он откинулся на спинку стула, позволяя своим пальцам упасть с квадратной головы багрового черепа. Его маленькая голова склонилась набок, когда он издал возмущенный визг, как будто Эйгон осмелился прекратить гладить его. Оба их хитрых пронзительных взгляда были прикованы к двери, которая начинала открываться.

Когда двери медленно начали открываться, Рейегар наблюдал, как сир Джорах, первый рыцарь, присоединился к королевской гвардии за 14 лет. Его холодные глаза остановились на Эйегоне, когда он увидел своего кхала, идущего за ним, и трех дотракийских всадников крови.

Старший мужчина, которому дали лук, держал мертвого ворона со стрелой, торчащей из груди птицы, в то время как двое других кровавых всадников несли большого толстого мужчину, по коричневому телу которого струился пот, а в глазах мелькал ужас.

Дракончик взревел, злобно покосившись на толстяка, а в груди Рейегара отозвалось замешательство.

Что происходит?

ДЖОН

После того, как они вышли из огня

Жар был всепоглощающим, сверкая в разуме Эйгона, когда он злобно смотрел на людей вокруг него; его глаза метнулись к сиру Джораху, который держал в руках пару штанов и рубашку. Он слышал рев своего отца, слышал ярость в его голосе. Дотракийские стражники оттесняли их к людям, пока многие другие разбивали лагерь.

«Кхал?» - ровным голосом произнес сир Джорах.

Эйгон оглянулся через плечо и увидел, как тот протянул руки, глядя на дракончика, покоящегося на его плече. Он был сгустком тепла, горящим в коже принца. Его когти разрывали эту нежную золотисто-коричневую кожу. Его пальцы крепко сжимали одежду, осторожно натягивая штаны, когда он посмотрел на Иллирио.

Большой толстяк, казалось, бежал, или, по крайней мере, его версия этого; на его лице была паника и возбуждение, когда он начал пробираться к Мэнсу. Проталкиваясь мимо дотракийцев и охранников дома, он чувствовал, как его охватывает чувство срочности, когда он оглядывался через плечо, словно проверяя, не смотрит ли на него кто-нибудь.

Но форма - это скрытое место на пляже. Эйгон увидел все, когда он покосился на толстяка, когда тот посмотрел на своих недавно назначенных кровавых всадников.

«Агго, возьми свой лук и стреляй в любых дроздов, которых увидишь улетающими, а затем приводи их ко мне. Сир Джорах готов задержать этого человека в любой момент». Эйгон сказал, и они сделали, как им было сказано.

Старший Ко не стал раздумывать дважды. Он ушел, когда оставшиеся два кровавых всадника бросились к своей стороне Кхалиси. Все сомнения и беспокойство, которые затопили их лица, когда она назвала их Ко, исчезли. На ее теле было три дракона, и она излучала силу, которую даже они не могли отрицать.

«Ты думаешь, что в Иллирио есть что-то подозрительное, и ты прав. Я слышал шепоты и о вилле еще до того, как ты сюда приехал. Шепоты о передвижениях на западе и бродячих драконьих лордах, и я мог бы поклясться, что слышал имя, Джон». Сир Джорах говорил холодным голосом.

Мысли Эйгона кружились, его ложное имя было Джон, но это не значило, что Иллирио говорил о нем, и это не значило, что это не мог быть кто-то, кого они знали. Кто мог быть тем бродячим повелителем драконов, о котором они говорили? Сомнения кружились в его голове, пока он пытался ясно сообразить, что это могло быть.

Длинными уверенными шагами Эйгон начал двигаться по лагерю, игнорируя взгляды, которые он получал от дотракийцев, которые смотрели на него как на Бога. Сир Джорах двигался к нему. Идя позади него, пока Эйгон осторожно снимал маленького красного дракона с его плеча. К большому разочарованию дракона.

«Сир Джорах может подержать его, пока я надену рубашку». На лице Эйгона сияла теплая улыбка.

Маленький дракон выглядел возмущенным тем, что он попросил этого скромного рыцаря подержать его; Эйгон усмехнулся, потирая пальцем подбородок своего дракончика, прежде чем передать его сиру Джораху. Эйгон не боялся, что старший мужчина все-таки украдет его дракона; если бы он попытался, любой из 10 000 дотракийцев убил бы его прежде, чем он успел бы выбраться из лагеря.

Они направлялись к самому большому из всех догматов, принадлежавших кхалу и кхалесси. После долгой паузы Эйгон заговорил, когда ткань скользнула по его коже и волосам.

«Я знал, что он знает о нас, но что он мог знать о Джоне, мне не понять? Я уверен, что он говорил о Джоне Когнишне в Волантисе. Это значит, что он что-то задумал, и я этому не доверяю. Он рванул с того пляжа, потому что от этого зависела его жизнь, вместо того, чтобы поглазеть на чудеса драконов. Он отдал Дени эти яйца, и его нисколько не интересовало, как они вылупились. Вместо этого он спешит обратно на виллу, словно делает что-то важное. Думаю, он посылает кому-то письма, рассказывая о драконах. Мне нужно убедиться, что мы сохраним их в тайне. Роберт убьет их и нас во сне. Какой-нибудь другой дурак попытается украсть их и использовать как оружие. Мы должны быть осторожны. Мы не хотим, чтобы Арес попал не в те руки». Эйгон говорил спокойным голосом.

Чувство любви и радости промелькнуло на его лице, когда он посмотрел на маленького красного дракона, который радостно и гордо завизжал, услышав его новое имя. Его детские глаза были прикованы к Эйгону, когда он тихонько усмехнулся, оттаскивая его от сира Джораха с небольшим, смущенным выражением на лице.

«Арес?» - спросил сир Джорах.

На этой улыбке Эйгона, когда его яркие индиговые глаза были наполнены любовью, его взгляд был перенесен на маленького дракона, сидящего на его ладони. Его голова была наклонена набок в замешательстве, пытаясь понять, почему они так много раз звали его по имени.

Более массивная палатка из конской кожи смотрела на Эйгона, его гладкая коричневая и рыжеватая кожа мерцала в эфирном сиянии серебристого лунного света. Все купалось в ореоле света, когда ноги Эйгона плавно скользили по траве.

Запах горелой плоти наполнил его нос, когда он посмотрел в сторону и увидел, что женщины готовят конину на потрескивающем ярко-красном огне, мерцающем на гладком коричневом дереве. Пламя прыгало и танцевало, когда тени двигались по палаткам, ближайшим к огню; черный дым танцевал вверх.

«Аресом звали богов войны, жажды крови, мести и отца драконов. На голове Эбона был один сумасшедший, который сказал, что он из места, расположенного так далеко на востоке, что мы даже не знали о нем. После сильного шторма он оказался здесь, в Эссосе, он рассказал мне множество историй о богах, но его истории об Аресе застряли у меня в памяти. Для него я был просто Джоном, а не каким-то изгнанным принцем с именем, которому 300 лет. Я был нормальным, и эта история застряла у меня в памяти, так что он Арес. Воспоминание о более простом времени». Теплая и угрюмая улыбка растянулась на губах принца.

Они были в палатке, прежде чем кто-либо из них снова заговорил. Между северянами и молодым принцем повисла теплая тишина. Он всегда хотел увидеть Север, и в один прекрасный день он это сделает, но сколько лет пройдет, прежде чем это произойдет. Его мысли кружились и кружились, когда он рухнул на гладкую лошадиную кожу и меховую кровать-загадку. Арес издал возмущенный рев, который кричал: «Дай мне еды».

Эйгон не мог не рассмеяться, словно точно знал, чего хочет этот малыш: «Сир Джорах, когда конина будет готова, принесите несколько кусков Ареса. Драконы - единственные существа, кроме человека, которые едят свое мясо приготовленным. Так всегда говорил мой отец. Думаю, это может быть правдой, не так ли?» - пошутил Эйгон, почесывая подбородок.

Его тепло не слишком беспокоило его, как он мог подумать; оно было тусклым, не таким обжигающим, как он мог бы подумать. Сир Джорах просто кивнул головой и вышел из палатки, рухнув на кровать. Эйгон задумался о том, что могло произойти. Неужели его семья на западе никогда по-настоящему не задумывалась о том, что, возможно, был шанс, что его мать выжила.

Они восприняли лужу крови как знак ее смерти? Неужели они были настолько наивны? Смятение и сомнения начали разъедать его, когда Арес тихонько замурлыкал, прижимаясь к Эйгону.

Обвив хвост вокруг своего маленького чешуйчатого тела, его удлиненные кольца плотно прижались к левой руке Эйгона. Оба погружались в сон; они могли быть там несколько минут или даже несколько часов. Это был долгий день, и время потеряло всякий смысл; мех был таким мягким, что Эйгону казалось, будто он спит на облаке.

Подъем и падение его груди были равномерными и медленными, когда он глубоко дышал. С каждым вдохом он погружался в глубокий сон, его тело превращалось в свинцовый груз, отказывающийся двигаться, пока он все глубже погружался в море истощения.

Как раз в тот момент, когда он подумал, что заснет, в его голове раздался гортанный и дикий звук, а в воздухе раздался хриплый и глубокий голос.

«Кхал, я сбил двух черных дроздов», - сказал Агго уверенным и гулким голосом.

Одни только слова заставляют глаза принца резко открыться в безумном и быстром движении. Его сердце забилось от волнения, а его разум, который когда-то был тяжелым и усталым, теперь угаснет. Его руки дрожали в предвкушении, и колеса, которые когда-то замедлились в его разуме, теперь вращались еще быстрее, чем прежде.

Он хотел знать, что задумал Иллирио, и если этот толстый дурак не прикажет ему спасти свою жизнь, он сам обо всем узнает.

«Да, Кхал, что тут знать?» - раздался в ушах Эйгона знойный голос Энио.

Используя тыльную сторону рук, он приподнялся на кровати, заставив чешуйчатого младенца на своей груди споткнуться и свалиться с груди. В своем глубоком сне Эйгон даже не заметил, что тепло, которое когда-то окружало его руку, переместилось в грудь.

Возмущенное шипение эхом отдавалось от его чешуйчатых губ, когда он кусал бедро Эйгона, падая. Черные зубы младенца и запах серы затопили нос Эйгона, когда он хихикал, как будто маленькие черные зубы ничего для него не значили.

«Полегче, Арес. Ты не предупредил меня, что ты у меня на груди, так что, когда ты об этом думаешь, это твоя вина», - шутил Эйгон с дракончиком, пока Арес бросал на Эйгона раздражающие красные глаза, как будто двое братьев и сестер спорили.

Это заставило легкую улыбку растянуть губы Энио, когда она наблюдала, как ее брат и будущий муж и Кхал спорят с детенышем дракона. Агго терпеливо ждал рядом с принцессой; оба выжидающе смотрели на принца, когда он наконец поднял глаза на Агго, миндалевидные глаза с обсидиановыми глазами были закрыты на принце.

В каждой из его рук было по две птицы. У обеих из груди торчали стрелы. Черное перо уже начинало терять блеск оперения. Их черные пики были частями, поскольку широкие черные глаза были наполнены ужасом, когда они знали, что они мертвы, их лица застыли в их последние мгновения.

На каждой из их лодыжек были завернуты маленькие свернутые коричневые пергаменты, привязанные к лодыжке красной лентой. Он знал, что Иллирио нельзя доверять, но это не означало, что это письмо было исключительно о нем, и даже если бы они были, он не знал, куда они направлялись. Сделав глубокий вдох, его грудь начала расширяться, когда он сделал глубокий вдох.

«Дайте мне сначала птицу слева», - ровным голосом произнес Эйгон.

Энио двинулась дальше в палатку, когда в нее вошел еще один человек. У нее и Дейенерис было три дракона, которые она могла добавить в палатку. Оба самодовольно улыбнулись Эйгону, и он заговорил быстрым голосом.

«Что вы двое здесь делаете?» - спросил Эйгон вопросительным голосом.

Он поднял руку, забирая мертвую птицу у Агго, чувствуя гладкость перьев, когда они начали отделяться от крыльев, когда его палец коснулся грубых чешуйчатых когтей невесты, а его темные глаза уставились в глубину его души, хотя его глаза были мертвыми и бездушными.

«Мы видели, как Иллирио мчался по ступеням так же, как и ты; потом мы увидели, как Агго мчится за ним в темноте, а ты направляешься в лагерь дотракийцев, и мы подумали...» Дейенерис небрежно пожала плечами вместо того, чтобы заговорить, предоставив Энио закончить.

«Зачем позволять тебе веселиться, отец думает, что мы принимаем ванну, а мы будем после того, как увидим, что ты готовишь за кулисами. Ты думаешь, что можешь строить планы и интриги и не вмешивать нас в это», - спокойно проговорил Эньо.

Ее ядовитый фиолетовый дракон издал визг. Ее ядовитые зеленые глаза были устремлены на Эйгона, говоря, что ты не можешь оставить нас в стороне. Серебряный дракон с прилежными глазами и более стройной фигурой удовлетворенно свернулся вокруг руки Энио. Эйгон знал, что рано или поздно им придется отдать Серебряного дракона Мелею.

Конечно, Эйгон не имел с этим никаких проблем, но он знал, что его ждет полный ухо, когда он вернется на виллу. Он знал, что у Мелиса возникнут проблемы с тем, как он возьмет яйцо, не говоря уже о том, чтобы заставить его вылупиться. Его отец будет в ярости, и другой будет примерно в том же духе. Когда все затихло, он все еще мог слышать пронзительные крики своей матери, стоя в аду.

Он тяжело покачал головой, глядя на первую бумагу. Сделав тяжелый вдох, говоря это, он начал разворачивать бумагу осторожными руками. «Я не пытался оставить тебя в стороне; я бы рассказал тебе, что я нашел. Где Чхого и Ракхаро?» - спросил Эйгон.

Он посмотрел на бумагу, когда Дени переместилась, чтобы сесть слева от него, ее три маленьких дракона прыгнули на колени Эйгона, заставив его смеяться, когда четыре маленьких дракона игриво кусали друг друга. Фиолетовый дракон сердито завизжал, чтобы его выпустили, но серебряный дракон просто закатил глаза, как будто они вели себя как кучка мальчишек.

Эйгон не обратил на них никакого внимания, пока Энио шла справа от Эйгона, а каждый из них в полном замешательстве смотрел на сообщение.

«Что это, черт возьми?» Брови Эньо были нахмурены в полном замешательстве.

Каждый по очереди осмотрел изображение, но им показалось, что это просто набор случайных букв и цифр, написанных на бумаге.

" ABCDTHESMXBCETARGARYENSYOUXSWXYHATCHEDNMNQ123861354656MJDRAGONSTUX,GGTHEGFDHGAMEGHFINFHASIHEOFHASHEOIHCHANGEDFEHFIOHEOFEHCOMEEHIOEHFOIHEOHEOIQUICK"

Эйгон пришел в замешательство, его брови начали хмуриться, и ему пришлось смотреть на бумагу, как ему показалось, целый час, пока Дейенерис не указала на несколько слов в отрывке.

«Прочти еще раз», - глаза Дейенерис сверкали, словно она вычислила партнера. Она прочитала письмо вслух, указывая на каждый сегмент.

" ABCD SMXBCE ТАРГАРИЕНЫ YOUXSWXY ВЫЛУПИЛИ NMNQ1238 6 1354656MJ ДРАКОНЫ TUX, GGTHEGFDHGAMEGHFINFHASIHEOFHEOIHCHANGEDFEHFIOHEOFEHCOMEEHIOEHFOIHEOHEOIQUICK "

«Таргариены высидели шесть драконов. У игры есть шанс прийти быстро, он говорит кому-то, что мы высидели дракона и что они должны прийти быстро, но кто?» Смятение отразилось в словах Дейенерис.

Эйгон снова просмотрел бумагу, внимательно вчитываясь в каждое слово, и пожал плечами с сомнением и замешательством.

«Понятия не имею, но зачем отправлять два письма одному и тому же человеку? Агго, покажи мне другое письмо». Слова Эйгона перешли с общего языка на дотракийский за считанные секунды.

Это даже не потребовало никаких реальных усилий, когда он поднял взгляд от слов, чтобы увидеть, как Агго направляется к своему Кхалу и Кхалесси, но чем больше Агго смотрел на Энио, тем больше он понимал, что она была такой же Кхалесси, как и королева с серебряными волосами и фиолетовыми глазами. Его пальцы скользили по гладкой бумаге, когда он передавал ее Кхалу.

Только это сообщение имело меньше смысла, чем первое письмо: «20 8 5 20 1 18 7 1 18 25 5 14 19 8 1 20 3 8 5 4 4 18 1 7 15 14 19 3 15 12 12 5 3 20 20 8 5 7 15 12 4 5 14 3 15 13 16 1 14 25 1 14 4 3 15 13 5 20 15 16 5 14 20 15 19 20 1 11 5 20 8 5 4 18 1 7 15 14 19 9 23 9 12 12 16 21 20 16 15 9 19 15 14 9 14 20 8 5 20 1 18 7 1 18 25 5 14 19 14 5 24 20 6 5 1 19 20 23 8 5 14 20 8 5 25 5 1 20 15 18 4 18 9 14 11 20 8 5 25 23 9 12 12 4 9 5 1 14 4 19 9 24 4 18 1 7 15 14 19 23 1 9 20 9 14 7 6 15 18 25 15 21 3 15 13 5 17 21 9 3 11"

«Опять этот дурацкий код!» - сердито зарычал Эньо.

Ее нетерпеливые дымчато-серые глаза стали темно-серыми, почти черными, как цвет, когда она усмехнулась над газетой; ее ядовитый фиолетовый дракон издал раздраженное шипение, когда она покосилась на статью. Черный дым вырвался из ее носа, когда она рыгнула, и образовалось ослепительное темно-фиолетовое пламя, но, к счастью, не добралось до отчета.

Эйгон усмехнулся, когда он провел нежным пальцем по голове фиолетового дракона, по гладкости ее фиолетовых чешуек, по теплу ее жара. Казалось, Эйгон был предназначен для того, чтобы растить и тренировать драконов. Печаль начала наполнять его грудь, зная, что если бы не глупость его предков, то он бы рос в окружении драконов все это время.

Покачав головой, он посмотрел на бумагу; они сидели там уже час, даже не зная, сколько времени прошло, пока не вошел сэр Джорах с достаточным количеством мяса для всех 6 драконов. Запах жареного мяса наполнил воздух, когда все 6 квадратных голов взмахнули крыльями, ударяясь о воздух, и каждая из них издала нетерпеливые визги. Дракончики спрыгнули с кровати, кружась у ног Джораха, издавая выжидательные визги. Их хвосты взмахивали взад и вперед, пока их руки поддерживали их крошечное чешуйчатое тело на своих длинных шеях, хлещущих взад и вперед, пока они ждали, когда сэр Джорах споткнется.

Дени слегка улыбнулась милым драконам, наблюдая, как сир Джорах пробирается в комнату, опускаясь на одно колено, пока драконы кусали шнурки его сапог, начиная терять терпение. В тот момент, когда серебряное блюдо с почерневшим мясом и белым паром, поднимающимся от него, коснулось добра, драконы впали в неистовство.

Схлестнулись малиновый, фиолетовый, черный, серебряный, зеленый и кремовый цвета, и три дракона вышли победителями: Арес, фиолетовый дракон, и черно-красный дракон издали яростные крики, украв больше мяса, чем другие.

Энио и Дени наблюдали за драконами наедине с Агго, который, казалось, был в восторге от убийственной силы, которую дракон Кхала и Кхалесси имел над остальными тремя. Сир Джорах пристально смотрел на дракона, осторожно обходя драконов.

Но глаза Эйгона смотрели на цифры, и наконец он понял: «Цифры - это буквы, каждая цифра - это буква в том порядке, в котором они появляются в высоком валирийском. В записке говорится...»

Эйгон позволил своему голосу растянуться, пока он разгадывал письмо, прежде чем заговорить снова; дракон больше не интересовался бумагой, поскольку теперь они могли поесть.

«Таргариены вылупили шестерых драконов, собрали золотую компанию и прибыли в Пентос, чтобы забрать драконов. Я подложу яд на следующий пир Таргариенов. Когда они будут есть или пить, они умрут, и шесть драконов будут ждать тебя. Иди скорее», - голос Эйгона был холодным.

Убийственная ярость окружила входную комнату; тьма пробежала по лицу Эйгона, когда Арес отразил его ярость, издав пронзительный визг, который однажды превратится в свирепый рев. Остальные драконы вскинули головы, наслаждаясь популярностью Таргариенов.

«Визерис, этот дурак, я говорила ему, что мы не можем доверять Иллирио. Но я всего лишь глупый ребенок, а он наследный принц». Дейенерис фыркнула, прежде чем повернуться к Джораху и Агго.

«Кровь моей крови забирает толстяка и приводит его в большой зал», - раздался ломаный дотракийский голос Дейенерис.

В тот момент, когда Дени заговорила, Агго решительно кивнул головой и вышел из палатки, а Эйгон тяжело вздохнул, устало потирая лоб и усмехнувшись.

«Вы двое должны принять ванну. Я встречу вас в большом зале. Сир Джорах забирает Блэкфайра из моей комнаты. Мы решим эту проблему прямо сейчас. Я хочу знать, с кем он разговаривает, и ради него он должен быть честен. Никто не встанет на нашем пути домой». Эйгон поднялся с кровати вместе со своими двумя королевами.

Ярость затопила его тело, когда он посмотрел на сира Джораха, который просто кивнул головой и вышел из палатки. Огонь и Кровь исходили от всех врагов Таргариенов, и они начнут с Иллирио.