Завоевательные войны

6 ЛЕТ НАЗАД
ЭНЬО

Жара обрушилась на нее, солнце было ярким и обжигало ее кожу, превращая ее когда-то бледную и чистую кожу в темный золотисто-коричневый цвет. Вода искрилась от солнечного света, обжигающего тепло, но была прохладной на ощупь каждый раз, когда ее пальцы проводили по поверхности, прохладная голубая вода создавала рябь. Вода была такой манящей, что она не могла не захотеть войти.

Большие толстые коричневые стволы вырывались из земли, образуя могучие деревья с густыми зелеными листьями-навесами, которые защищали ее от любых любопытных глаз. Действительно, какой был бы вред, если бы она провела несколько минут в прохладной воде.

Запах ее волос, покрытых черной пастой, которые запекались на жаре, вызывал у нее отвращение, она ненавидела саму мысль о том, что она принцесса, но она не могла никому об этом рассказать. Она не могла жить в замке и даже не могла встретиться с остальной частью своей семьи. Ее мать и отец не так давно усадили ее и рассказали ей правду. Теперь это было все, о чем она могла думать, когда она начала пробираться через лес, она оказалась здесь.

Теперь ярко-голубая вода очистилась, и небо уставилось на нее, приглашая войти. Поднявшись, она позволила своей лошадке соскользнуть с ее плеча, когда она оглянулась и увидела серебристую кобылку, карие глаза которой пристально смотрели на лошадь, словно она знала, что принцесса не должна этого делать.

«Ой, не смотри на меня так, здесь жарче, чем в 14 пеклах», - сказала Энио холодным голосом, начиная нырять в воду.

Ледяная прохладная вода плескалась на ее коже, когда вода пробуждала все ее чувства, стряхивая дымку от воздействия восточной жары. Казалось, ее глаза говорили, когда она ныряла глубоко в воду, позволяя всему ее телу окутаться прохладой. В тот момент, когда он нырнул в воду и вынырнул обратно, свет стал ярче, жара уже не была такой жаркой, и на мгновение она обрела полное спокойствие.

Ее не волновало, что вокруг нее из ее волос вытекала черная паста, так как остались только ее серебристо-белые локоны. Она плескалась в воде часами, и это могло бы продолжаться еще дольше, если бы не резкий треск веток.

Она вгляделась в лес, когда второй резкий хлопок наполнил воздух, и паника начала охватывать ее, она пыталась тренироваться со своим старшим братом, но ее отец также сказал нет, он хотел защитить ее. Теперь она корила себя за то, что не взяла с собой нож, она медленно и осторожно выбралась из воды, надеясь, что не будет так шуметь.

К тому времени, как она добралась до земли, грязь и ил уже набивались между ее пальцев, пока она спешила нанести слик, и она почувствовала на себе этот первобытный взгляд.

«Что у нас тут, Таргариен?» - раздался в воздухе хриплый насмешливый голос.

Другой голос хрипло хихикнул, когда Энио резко подняла голову и увидела двух мужчин, у одного из которых был изможденный шрам на лице и большой верблюжий горбатый нос с черными жесткими волосами на груди и руках. Его темно-синие глаза были безумными, когда он ухмылялся маленькой принцессе.

В то время как следующий мужчина был худым и имел изможденное лицо с яркими карими глазами, которые напоминали ей дерьмо, она знала по похотливому голоду в их глазах, что они не собираются просто так оставлять ее в покое. Ее пальцы тянулись к шелкам, пока она пыталась убежать, но ее ноги дрожали от ужаса.

Мужчины смотрели, как они разрывают ее шелка, смеялись и шутили, а один из них заговорил своим хриплым голосом.

«Думаю, я поиграю с маленькой принцессой, прежде чем отправить тебя к Роберту. Я сделаю из тебя женщину». Пока худой мужчина насмехался, крупный мужчина ласкал ее грудь.

Сжимая и требуя ее задницы волосатыми костяшками пальцев, ужас мелькает на ее лице, когда она кричит во все легкие, царапая и ища их, пока ее пальцы не ободрались и она не пошла кровь. Но оба мужчины просто посмеивались, пытаясь раздвинуть свои ноги и удерживая ее руки.

Но у них не было шанса, теплая жидкость хлестнула по коже Энио, а красная пленка упала на ее глаза. Сначала она подумала, что у нее галлюцинация. Но потом она поняла, что это была кровь большого толстого мужчины, который пытался раздвинуть ее ноги. Рейегар стоял над ней с ухмылкой на лице и его глаза были безумны от жажды крови, когда он рубил и кромсал изможденного мужчину, пока не остались только вырванные органы.

Текущее время.

Наблюдение за свирепостью брата вернуло ее в тот момент, если бы не тот факт, что она забрала ту серебряную кобылку, и ее семья никогда бы не узнала, что она ушла. Теперь она посмотрела на Дейенерис, ее глаза были нежными и добрыми, когда она смотрела в яркие индиговые глаза своего старшего брата. Чувство облегчения нахлынуло на принцессу, радующуюся тому, что она в безопасности, даже если она не позволяла себе этого показывать.

Визерис был настоящим монстром, какой брат мог знать, что другой мужчина изнасиловал его сестру ради армии? Энио посмотрела вниз, чтобы посмотреть на своего дядю. Вспышка отвращения затопила ее тело, когда она посмотрела на его избитое и покрытое синяками лицо.

Таргариены должны были быть красивыми, но он был уродлив внутри и снаружи, и теперь это было видно. Его правые глаза были проглочены и полны ярко-синих рубцов, образовавшихся на его правых глазах. В то время как его левый глаз был опухшим, но не так сильно, и она могла видеть кровь, которая ползла по мясистой поверхности ее глаза.

Ее белоснежные волосы струились по ее лицу, когда она присела, щекоча своими волосами вымытое и бледное лицо Визериса. Кровь струилась по его лицу из сломанного носа и хлынула справа от его лица.

Его худая и изможденная фигура уставилась на принца, когда она ткнула его палец, пытаясь увидеть бледную кожу на кончиках пальцев. На кончиках его пальцев не было мозолистой кожи, но на поясе висел меч, что означало, что он не был настоящим воином, а просто притворялся.

Усмешка тронула ее губы, когда она услышала тихий голос Эйгона: «Мне жаль, что тебе пришлось увидеть эту принцессу». Его голос был нежным и милым.

Энио не могла не улыбнуться, вспомнив, как он говорил с ней после инцидента, было приятно знать, что хотя бы у одного из них был добрый и любящий брат. Энио подумала, что Дейенерис может заплакать или сказать, что это самое ужасное, что она видела, но к удивлению Энио ее голос был ровным и твердым.

«Не беспокойся об этом. Я видела и похуже, и он получил все, что заслужил. Сир Герольд был добр ко мне и рассказал мне о вас, ребята. Он сказал, что вы придете и все исправите и разберетесь с Визерисом. Когда я сказала ему, что вы не придете вовремя, ему было суждено спасти меня, если бы не я, он бы покоился в той камере, но он сделал бы это еще будучи живым. Визерис - чудовище, но он наша семья, несмотря на то, что мы можем думать и хотеть». Дейенерис говорила холодным голосом.

Энио резко откинула голову назад, ожидая увидеть паническое выражение на ее лице, поскольку ее щека была ярко-красной, но вместо этого, была эта холодная тьма, которая трепетала по ее лицу, когда она презрительно усмехнулась своему рухнувшему брату. Его опасные стоны и задыхающееся болезненное дыхание не были услышаны. Серебряная принцесса нежно улыбнулась Энио.

«Приятно познакомиться, принцесса», - тепло сказала Дейенерис.

Ее темно-фиолетовые глаза сверкали на свету, когда она протянула гладкую руку, но на ней были мягкие мозоли, когда Энио бросила на нее испуганный взгляд.

«Мне тоже приятно познакомиться. Кажется, в последнее время Эйгон думает только о тебе. Могу я спросить, занимаешься ли ты боевыми искусствами?» В словах Энио слышалось замешательство.

Эйгон издал резкий смешок, но его ярко-красное лицо рассказало Дейенерис все, что ей нужно было знать о принцессе и молодом принце. Энио была на два года моложе принцессы, но она была гораздо более пышной. Если грудь Дейенерис была маленькой и набухающей, то у Энио она была пышной и грозила выскользнуть из ее легких доспехов.

Если Дейенерис миниатюрная и со светлой кожей, то у Энио золотистая кожа от долгого пребывания на солнце и пышная фигура. В то время как у Энио была красота богини войны, Дейенерис была милой и гибкой, как богиня любви. Обе были ошеломляющими в своей красоте, и Эйгону было бы трудно выбрать между ними двумя. То есть, если бы он вообще выбирал, у его тезки было две жены, почему бы и нет?

Между Дейенерис и Энио промелькнула искра понимания, когда она посмотрела на кончики своих пальцев и провела ими по гладкой мозоли, которую заметил Энио.

«Я тренировался с кинжалом у сира Дарри. Он беспокоился, что Визерис причинит мне вред. Конечно, он был прав, но старик умер прежде, чем мы смогли закончить. Я пытался продолжать свои тренировки все эти годы, но Визерис поймал меня около года назад, и с тех пор мои навыки давно притупились. Единственное, что напоминает мне о моих навыках, - это эти мозоли, но даже они начинают размягчаться», - Дейенерис говорила с печалью в глазах.

У Эньо появилось новое уважение к молодой принцессе и новая ненависть к принцу, который покоился у ее ног. Она хотела начать бить его снова и снова, конечно, он не мог позволить, чтобы его сестра знала, как защищаться. Иначе она была бы той, кто отбивается, а он просто не мог этого допустить.

«Не то чтобы я был против наверстывания упущенного, но могли бы мы сделать это, когда нас не окружают дотракийцы?» - раздался хриплый голос с дорнийским акцентом.

Энио поняла, кто это, даже не глядя на красивого и мужественного сира Артура; она перевела взгляд на пожилого мужчину и одарила его теплой поддразнивающей улыбкой.

«Можно подумать, что со всеми уроками, которые ты посещал у нас, ты должен знать, что дотракийцы уважают прямо. Там Кхал был побеждён в поединке, и мать вывела его кровавых всадников, которые сделали Кхаласар Эйгоном». Энио говорила самодовольным голосом.

Хотя она могла видеть сомнение, которое мелькало не только в глазах Артура, но и в глазах Рейегара и Лианны. Им не нравилась идея Эйгона, командующего 10 000 дотракийских крикунов; это не уменьшало их тревоги. Они не могли просто так вступить в Волантис с дотракийской ордой за спиной.

Роберт знал, где они находятся, в тот момент, когда они сделали ход, но теперь там была орда в 10 000 человек. Но это не означало, что им не следует идти в Волантис. Джон будет там, а с ними и золотая компания, частью которой он когда-то был. Но вместо того, чтобы пробраться внутрь, их увидят за сотни миль.

Но как только Артур приблизился к Эйгону, он заговорил холодным голосом на дотракийском языке, который легко лился из его уст.

«Твой кхал убил любимого человека и одного из моих кровных всадников, если ты хочешь последовать за своим кхалом в могилу, то так тому и быть. Я с радостью встречу тебя в битве. Или ты можешь преклонить колено», - холодно сказал Эйгон.

Энио не могла не улыбнуться, глядя на своего брата, гордого и сильного мужчину, который был добрым и нежным. Она могла видеть жалость, которая наполняла его глаза, когда он замечал рабов, которые хватались за свои воротники, надеясь, что этот новый кхал может спасти их.

Раздавались шепоты низким гортанным голосом, пока их иностранный язык наполнял уши принцессы, словно это было обыденностью. Она могла говорить на их языке так же, как и на общем языке, и на высоком валирийском, она могла говорить и на ублюдочном валирийском, но это было все. Она не была искусна в даре языка, как ее старший брат и младшая сестра.

Но даже она знала, что они преклонят колено, пока она не знает языка, чего нельзя было сказать об их культуре и законах. Рейегар двигался позади Эйгона, глядя на миндалевидные глаза мужчин и женщин, которые медленно начали преклонять колено.

Рейегар, с другой стороны, посмотрел на Эйгона, который говорил холодным голосом на высоком валирийском, вырываясь из его уст так, что понять его могли только его дети и члены семьи.

«Сейчас нам следует вернуться в особняк и поговорить с Иллирио, мы можем сжечь мертвого Даска. Мелейс, сэр Дарри и сэр Уэнт должны ждать нас там», - холодно сказал Рейегар.

Эйгон кивнул головой, готовый уйти, но Дейенерис нежно положила руку ему на плечо, остановив его движения, и в тот момент, когда он это сделал, мужчины выглядели так, будто были готовы напасть на нее. Но по закону теперь, когда Кхал был мертв, Дейенерис была Кхалесси Эйгона. Ее фиолетовые глаза были нежны, когда она говорила, любящая улыбка растянулась на ее губах, а на ее лице появилось выражение долга.

«Кхала и его кровавых всадников нужно сжечь вместе с их лошадьми, если вы не уважаете их обычаи жизни, а также битву, вы их проиграете». Голос Дейенерис был лукавым и сладким.

Энио знала, что она права, и знала, что Дейенерис уравновесит их опрометчивую и импульсивную личность своим осторожным и сдержанным отношением. В тот момент, когда она заговорила, все, казалось, слушали ее, их глаза двигались, когда они думали о мертвом Кхале, который убил их мертвого члена семьи и друга.

Они не хотели бы давать надлежащие права человеку, который даже не сделал бы того же для того, кого они любят. Но они знали, что с надвигающимся восстанием в семи королевствах никто из них не мог быть разборчивым в том, кого они убили для них.

После долгой паузы он заговорил холодным голосом: "Постройте погребальный костер для Кхала и его кровавых всадников, мы отправим их в путь на закате. Постройте отдельный костер для старого рыцаря, мы отправим их обоих".

Эйгон сказал, и они выполнили приказ, не раздумывая дважды, когда ушли. Иллирио смотрел с замешательством, и сомнение закралось в его разум. Как он это спланирует, 10 000 дотракийских крикунов, если они получат в свои руки золотую компанию, то Мейегор не будет иметь шансов, он должен действовать и быстро?

ИЛЛИРИО

Сердце Иллирио громко забилось в груди, когда он посмотрел на вторую девушку Таргариенов, только у этой были густые каштановые кудри, которые струились по спине, а ее яркие глаза цвета индиго были прикованы к Дейенерис, на ее лице была милая и нежная улыбка, когда она была вежлива, как будто встречала знатных лордов. Она была вежлива, с высокими скулами и тонким носом; у нее была стройная фигура и зарождающаяся грудь.

Она была похожа на свою сестру-близнеца во всех отношениях, кроме глаз и телосложения, а также одежды. В то время как Энио была одета в легкую броню, она была одета в ослепительно-голубое платье с золотой кружевной отделкой вдоль ее шеи и талии. Она была великолепна во всех отношениях, ее тонкие изящные руки показывали, что она совсем не тренировалась.

«Принцесса Дейенерис, приятно познакомиться с вами». Ее сердечный голос потряс юную принцессу, а глубокие фиолетовые глаза Дейенерис были нежными и любящими.

Теплая улыбка тронула ее губы, когда она крепко сжала руки принцессы Мелеи, с любовью проведя большими пальцами по верхней части ее ладоней, а теплая ослепительная улыбка грозила ослепить всех мужчин вокруг них.

«Пожалуйста, зовите меня Дени. Мне действительно приятно познакомиться с вами, Мелис, просто жаль, что это произошло при таких обстоятельствах». Голос Дейенерис наполнился печалью, когда она подумала о погибшем рыцаре.

Казалось, в воздухе висела печаль, пока Рейегар и Артур тащили Визериса в особняк, его лицо было разбито и в синяках, в то время как принц и принцесса Эбенового Головы отдыхали сзади, шутя и смеясь с легкими улыбками на лицах. Оба были покрыты кровью и готовы были принять ванну.

Лианны, с другой стороны, нигде не было видно. По крайней мере, это то, что видел Иллирио, но он почувствовал что-то острое у себя за спиной, это было похоже на маленькую острую металлическую стрелу с треугольным наконечником. Горячее дыхание, пахнущее корицей, скользнуло по его коже, а густые каштановые кудри щекотали затылок.

«Я не знаю, в какую игру вы играете, и мне все равно, если мои дети пострадали в какой-либо из ваших интриг, то вы утонете в своей крови. Когда вы играете в игру престолов, вы либо побеждаете, либо умираете. Я не позволю моим детям умереть». Угрожающий и резкий голос Лианны пронзает Иллирио.

Он застыл на месте, не зная, что сказать, не говоря уже о том, что думать; ее голос был серьезным и убийственным; он знал, что это не пустая угроза парфюмерного лорда, а волчица, делающая то, что ей нужно, чтобы защитить своих щенков.

«Мама, вот ты где», - проговорил Мелейс высоким голосом.

Лианна нежно улыбнулась дочери и уверенной и быстрой рукой положила стрелу обратно в колчан, словно она и не покидала его.

«Я мило побеседовал с Иллирио. Я рад видеть, что у тебя все в порядке с сиром Дарри и сиром Уэнтом». Отношение Лианны резко изменилось, и она одарила свою дочь любящей улыбкой.

Обратив внимание на Дейенерис, она улыбнулась молодой девушке, ее глаза наполнились любовью, и она заговорила нежным голосом.

«Дэни, приятно познакомиться. Я хотела извиниться за то, что мои действия и действия моего мужа привели к тому, что ты живешь в бегах. Я искренне извиняюсь за наши безрассудные действия». Королева пала ниц перед молодой принцессой.

Иллирио не понимал, как она могла быть такой холодной и собранной, прямо-таки убийственной с ним, но извиняющейся с детьми. На ее лице промелькнула тьма, когда она подумала о восстании, основанном на лжи, восстании, которое могло бы и не произойти, если бы она просто сказала своей семье правду.

Иллирио был уверен, что правда о войне преследовала ее до этого момента, Дени же, с другой стороны, улыбалась, когда говорила любящим голосом.

«Все в порядке, мы все прошли через это, получив минимум шрамов, и нет никакого способа узнать, изменило бы это что-то, даже если бы вы вели себя по-другому, если бы Роберт не начал этот бунт, кто-то бы это сделал». Ее голос был нежным и понимающим.

Все знали, что то, что говорил Дэй, было правдой, В конце концов, Арейс был сумасшедшим, и если бы этот мятеж не случился, рано или поздно случился бы другой. Это было правдой, но даже тогда это не делало его более понятным или болезненным.

Иллирио понадобилось время, чтобы разрядить напряженную атмосферу.

«Мои слуги проведут вас в комнату, там уже налиты ванны для принца и принцессы. В память о сире Герольде будет устроен прощальный пир, а пока прошу меня извинить». Иллирио почтительно поклонился, прежде чем скрыться в тени.

Его мысли метались, и планы изменились, он должен был добраться до Волантиса и добраться туда до того, как они пошлют рыцарей на поиски Джона и золотой компании. Он знал, что в тот момент, когда это произойдет, они будут равны по силе на данный момент.

Они должны были быть готовы, как только они получат золотую компанию, с помощью Джона он заслужит расположение некоторых Штормовых земель. Если они смогут добраться туда раньше настоящих Таргариенов, то получат больше союзников, которых смогут завоевать. У них будет Дорн, но они должны действовать быстро.

Толстые ноги Иллирио двигались с поразительной скоростью, когда он легко шагал по коридору, пока она шла по коридору туда, где, как он знал, их будет ждать небольшое гнездо. Он пошлет им письмо, в котором скажет, чтобы они шли в Волантис, что там они встретятся с Мартеллами, а оттуда отправятся обратно на запад.

Иллирио подошел к тихо плачущим воронам, нежно проводя пальцами по гладкому блестящему черному перу. Теплая улыбка тронула его губы, в то время как сердце сильно колотилось в груди, он осторожно и быстро написал письмо сыну, убедившись, что тщательно зашифровал письмо, чтобы даже в случае, если кто-то перехватит сообщение, они, по крайней мере, не поняли, о чем они говорили.

Иллирио наблюдал, как черный дрозд летел по небу. Спустя долгое мгновение его охватило чувство облегчения, и он с самодовольным видом направился к выходу из комнаты, направляясь по коридору.

Он был очарован, он слышал, как рыцари шепчутся по пути обратно в особняк, что им нужно быть осторожными. У принца и его сестер-близнецов тоже были свои яйца, а это означало, что Иллирио должен был наблюдать за вылуплением шести яиц, а затем украсть их.

Острая боль голода наполнила его грудь, когда он небрежно шагал по коридору. «Магистр Иллирио?» - раздался в воздухе мягкий хитрый голос.

Иллирио резко откинул голову назад, чтобы увидеть молодого парня, выскользнувшего из тени, его яркие глаза цвета индиго уставились на меня. На его лице промелькнула эта самодовольная темнота, когда он хлопнул Иллирио по плечу.

«Мы пойдем на пир вместе?» - голос Эйгона был очарователен.

У него был беззаботный взгляд в глазах и легкая улыбка на губах. Он знал, что он такой же дикий, как его мать. На его лице было самодовольное выражение, как будто он знал, что Иллирио нельзя доверять, и он наслаждался беспокойством, которое это вызывало у старшего толстяка. Он мог только улыбаться и кивать головой.

Иллирио знал, что не сможет играть с Эйегоном так, как он играл с Визерисом, но это не означало, что он не попробует какой-нибудь другой метод, по крайней мере до тех пор, пока драконы не вылупятся для его сына, а затем он лишит их их милости, и его сын будет править троном.