Завоевательные войны

ДЖОН

Громовой звук могучих крыльев, бьющихся о небо, наполнил мои уши, а мое сердце так же громко забилось в ушах Джона. Тепло распространилось по нему, как бесконечный ад, когда ослепительное серебряное, пурпурное и красное пламя заплясало у его ног.

Лизал кожу, но боль не поднималась. Его кожа не почернела и не обуглилась, гной не вылился из взрывающихся нарывов. Его кожа отпрянула назад, такая же загорелая, как обычно, но вскоре раскаты грома прозвучали ближе.

Воздух наполнился безумным ржанием лошадей, пронзительным и полным ужаса, в каждом ржании чувствовалась паника, а воздух наполнился запахом серы и горелым запахом человеческой плоти. Агонизирующие, леденящие кровь крики разносились по всей огромной долине.

Золотой и красный смешиваются, когда города рушатся вокруг молодого принца Таргариена, его серебряные волосы хлещут его лицо, когда он чувствует тепло женщины за спиной. Сначала он подумал, что это одна из его сестер, которая пришла снова его донимать. Но вместо двух волевых девушек он увидел милую девушку с огнем в глазах

Молодая женщина в раннем подростковом возрасте, может быть, на год старше сестер Эйгона и на год младше самого Эйгона. Хотя у нее классический валирийский вид, так что, по крайней мере, он знал, что она должна быть валирийкой, может быть, Блэкфайром. У нее фиолетовые глаза, бледная кожа и длинные, бледные расплавленные волосы, которые сияли на свету. В ту минуту, когда их глаза встретились, он понял, кто она.

Его пропавшая тетя, та самая, которая сводила его отца с ума от беспокойства и страха, сказала, что что-то случилось не только с ней, но и с его младшим братом. Белого Быка отослали несколько недель назад после того, как прошел слух о том, что нищий принц и его сестра находятся в Пентосе.

Она открыла рот, чтобы заговорить, но вокруг него неровно завыли волки. В следующий раз, когда она попыталась заговорить, воздух наполнился тремя мощными ревами, первый из которых был опасным и громким, от которого сильно сотрясалась земля.

Второй был просто могучим, но хриплым и полным ярости, когда ветер становился все более диким. Третий был более сдержанным, чем два других, но лезвие было жестоким и холодным, как неожиданная зимняя буря, но таким же опасным, как лезвие.

Три дракона, больше замков, нависли над Эйегоном. У того, что справа, сверкающие убийственно-красные глаза-щели и почти светящиеся. Его багровые чешуйки имеют форму алмазов, а его крылья такие же ослепительно-кроваво-красные.

Слева от дракона стояли такие же по размеру, с глубоким серебристым телом, настолько глубокими, что Эйгон мог бы утонуть в них. Что-то в драконе заставило Эйгона подумать, что серебряный дракон перед ним - дракониха.

Ее глаза были более глубокими, чем глаза почти человеческих мужчин, которых он знал. Ее крылья были глубокой полосой, и ее тело было того же цвета. В то время как ее хвост был длиннее другого, и шипы на краю ее хвоста были острыми как бритва и блестели гораздо более выраженно, чем два других.

Тонкая кожа ее крыльев мерцает на палящем восточном солнце, а свирепые ветры хлещут ее по спине.

Затем был последний дракон; ее яркие зеленые глаза изучали его с жестокостью и остротой, неизвестными двум другим драконам. Она была не такой большой, как ее сестра или брат, но ее тело было худым и тяжело бронированным цветом фиолетового яда.

Ее брюшко и крылья были покрыты толстой чешуей, которая, казалось, не тяготила ее, а только еще больше защищала. Ее фиолетовая чешуя мерцала сиянием и светом, в отличие от всего, что видел Эйгон, хотя ее красоте грозит опасность, которую Эйгон не может определить.

«Найди нас» - хриплое и густое эхо их трехголосого голоса раздавалось в моем сознании, но оно вырвалось из уст седовласой девушки.

Эйгон резко откинул голову назад, глядя на замешательство девушки с серебряными волосами, заполнившее его разум, в то время как дымка ужаса и страха накрыла ее некогда спокойное лицо.

«Найди нас, королева Таргариенов ждет тебя». Шепот наполнил разум Эйгона.

Пока она говорила, поднялся ветер и возникло три торнадо, и в каждом из них появился дракон. Один был цвета ночного неба с багровыми бликами, другой был нефритовым драконом с бронзовыми бликами, а последний был драконом кремового цвета с золотыми бликами.

«Джон, вставай!!» Раздался сердитый рев.

Эйгон пробудился от глубокого сна, когда поднял глаза, чтобы увидеть причину звука. Сир Артур Дейн. Его темно-фиолетовые глаза были прикованы к молодому принцу, он ненавидел, когда его называли Джоном, ему дали длинное и благородное имя, и он гордился им. Но последние 14 лет он был вынужден жить во лжи.

Его мерцающие светлые волосы блестели на свету, когда он нежно улыбнулся своему принцу, любовь в его взгляде отражала всю любовь, которую он никогда не показывал. Во всяком случае, не тогда, когда они тренировались, но сейчас, когда Артур смотрел на молодого принца, пытающегося стряхнуть с себя дымку глубокого сна. Артур мог сказать, что что-то не так, но вместо того, чтобы спросить его об этом, он заговорил на идеальном высоком валирийском.

«Давай, Джон, я позволил тебе поспать на час дольше обычного», - сказал он ясным голосом.

Белоснежное раздражение Эйгона снова всплыло, когда в его боку разлилось тепло, когда он откинул одеяло, и ослепительное алое яйцо лежало у него на боку. Он никогда не выпускал яйцо из виду; он поклялся, что однажды оно вылупится из великой трагедии.

«Это не мое имя, как долго мы должны прятаться на этом острове, отец сказал, что белый бык добрался до Пентоса, как долго мы еще будем здесь, пока не вернемся. В последний раз, когда мы провели ночь вдали от них, чтобы найти их, все, что мы получили, были их руки и язык». Голос Эйгона был скучной строкой, полной беспокойства.

Эйгон был похож на свою мать во всем, любящий веселье, упрямый, дикий, и любил ездить на лошадях, он надеялся, что однажды он будет ездить на драконе. От него пахло как от конюшни, запах сена и грязи наполнял нос Артура.

Эйгон вчера ночью проехал по острову и, должно быть, даже не потрудился искупаться, он был наименее похожим на принца принцем, которого знал Артур. Единственное, что Эйгон унаследовал от отца, помимо внешности, это его мастерство игры на арфах и пение, которое он почти не использует. Он сражается как настоящий северянин. Все навыки без показухи.

Даже сейчас он был упрям ​​в своем понимании того, что происходит в свободных городах, его глаза были прикованы к Артуру, буря назревала в ярких индиговых глазах молодого принца, который одним пальцем водил по яйцу, а другим дергал себя за одежду, готовясь переодеться и к спаррингу.

«Это были скромные рыцари и домашние стражники; у них не было и половины того мастерства, что есть у белого быка; с ним все будет в порядке. Теперь идем, я не буду долго ждать», - Артур заговорил последним тоном.

Эйгон наблюдал, как он выходит из комнаты, которая когда-то заставляла его кровь кипеть, но теперь все кончено, он не слишком хорошо скрывал свои эмоции и знал это. Он не был тем, кто прячется за заговорами и планами; он был честен и волевым. Но он знал, когда признать, что он неправ, он знал, что эта ложь, что умирает, и поддельное имя были всем, что удерживало его от того, чтобы отрубить ему голову и изнасиловать его сестру.

Он знал, что случилось с его старшим братом Эйгоном и его старшей сестрой Рейнис, оба погибли из-за гнева безумца. Была целая другая семья, которую он не знал, язык и культура, которые он хорошо знал, но редко использовал или говорил.

На Востоке не было деревьев-сердец. Здесь они следовали за 14 огнями; они поклонялись богам его старой семьи из Валирии; он гордился и своей драконьей кровью, и своей кровью лютоволка.

Теперь он был вынужден скрывать эту гордость, и он ненавидел каждую минуту этого, но он встал с кровати и сделал, как ему было сказано. Выходя из своей комнаты, он услышал пронзительный крик принцессы, которую он тогда узнал, это была его сестра Мелейс, младшая из близнецов, милая, добрая и нежная, ее высокий валирийский слетел с ее губ.

«Почему ты такой невоспитанный, Эньо! Ты же знаешь, он мне нравился», - тихонько заскулил Мелейс.

Эйгон тяжело покачал головой, зная, что его сестры спорят из-за кузнеца, которого они часто видели, когда приходили в город, когда им не положено было этого делать. Дети жили превосходной жизнью в течение 12 лет. Они знали, что лучше не покидать лес, но если и было что-то общее у всех троих детей, так это их нежелание делать то, что им говорят.

Когда Эйгон отправлялся в город, он часто брал с собой сестер, и когда он шел по коридорам, лучистое тепло восточного солнца озаряло его загорелую кожу. Запах темной черной пасты на его волосах заставил его нахмуриться, когда густой и хриплый голос Энио наполнил воздух.

«Я не пошёл за ним; он пошёл за мной, и я его остановил. Мы - королевская семья, я - воин, и я не буду уделять ему время». Эньо говорил небрежно.

Когда Эйгон прошел через солярий, который вел к тренировочному двору, Эйгон заметил Энио, у нее были дымчато-серые глаза, которые светились яростью, а ее гладкие серебряные кудри были окрашены в черный цвет, как и у ее старшего брата. Ее кудри свисали вокруг ее талии, а ее длинные ловкие пальцы вращали короткий меч, известный как Темная сестра.

Рейегар отдал его своей старшей дочери всего 4 года назад, в то время как Эйгон получил Блэкфайр, его сестра обладала пышной грудью и стройными ногами, одетыми в черные кожаные штаны и обтягивающий жилет, который приподнимал ее грудь.

Энио прислонилась к стене так хладнокровно, как только могла, она, как и Эйгон, знала об их семье и гордилась ею. Но в отличие от Эйгона, у нее был характер Таргариенов и отсутствие контроля над своим характером.

Холод, который поселился в ее глазах, когда ее высокие скулы придали ей истинный вид принцессы. Ее бесстебельный нос уставился на Эйгона, когда он повернулся, чтобы посмотреть на свою младшую сестру, Мелейс.

У Мелейс были черные кудри от природы, которые она заплетала в тугую черную косу, а две вьющиеся челки струились по ее плоской груди. Хотя у нее не было груди, у нее была женственная фигура, ее яркие глаза цвета индиго были прикованы к ее двойному возмущению. Ее кулак был сжат, но она была немного плаксивой. Она не была воином, в отличие от ее братьев и сестер.

Эйгон сделал все возможное, чтобы избежать их; он знал, что его втянут в драку, поэтому он вышел во двор. Он видел, как его родители в стороне говорили себе под нос, не обращая ни малейшего внимания на своих разгневанных детей. О чем бы они ни говорили, это, должно быть, было важно для них, чтобы проигнорировать тот факт, что Эйгон и его сестра нагло отправились в город.

У Эйгона не было времени думать об этом, так как он принялся за работу, избегая опасных ударов Артура. Блэкфайр сидел в правой руке Эйгона, и потертая кожаная рукоять приятно ощущалась на его коже. На свету вспыхнул багровый оттенок.

Эйгон сделал первый шаг, нанеся удар вверх правой рукой, но когда он с легкостью уклонился, Артур усмехнулся, его глаза стали хитрыми и насмешливыми, когда он наблюдал, как Эйгон изо всех сил пытается удержаться на ногах.

Сладостное пение стали, прорезающей воздух, наполнило их уши, когда потные теплые щупальца побежали по нашим спинам. Адреналин заставил сердце Эйгона биться быстрее, когда он наконец нанес горизонтальный удар, заставив легкую царапину образоваться на доспехах Артура. Но это, казалось, только разозлило Артура, когда он крепко схватил рассвет двумя руками и заставил его броситься вперед.

Пот выступил на его коже, когда сухой обжигающий песок двора хлестал по коже Эйгона, а его тело болело от каждого сильного удара огромного меча.

Песчаные белые пески шевелились на ветру. Тело Эйгона было покрыто грязью и потом, когда он посмотрел на отца, его индиговые глаза были прикованы к темно-коричневому пергаменту, когда он говорил осторожным голосом.

"Мы нашли Дейенерис; ее заставляют выйти замуж за дотракийского конного лорда в надежде, что Визерис соберет армию, чтобы вернуть себе Железный трон. Мы уходим, как только Эйегон будет готов, мы уходим утром". Голос Рейегара был взволнованным и нервным.

Наконец, он снова увидит свою сестру и брата, Эйгон знал, что его отца преследовало то, что он никогда не видел свою семью. Он был охвачен чувством вины из-за своих действий, многие из его семьи и друзей погибли из-за его выбора. Если он мог защитить своего брата, Эйгон знал, что его отец не остановится ни перед чем, чтобы вернуть их.

Дымчато-серые глаза Лианны пробежали по ее сыну, она не хотела ничего, кроме как держать своего сына подальше от трона, но она знала, что ярости Роберта не будет конца. Он будет охотиться на них, пока они все не умрут.

Она знала, что этого не избежать, но глядя на сына, она боялась, что он может не выбраться из этого. Страх, что ее дочь станет секс-рабыней, был свеж в ее сердце, но она не показывала этого.

«Рейегар, мы должны поговорить об этом! Это может быть ловушкой; это может быть одним из планов Роберта». Голос Лианны был ровным, но Эйгон слышал отчаяние в голосе матери.

Даже не задумываясь об этом, руки Эйгона потянулись к его правой руке, к руке с мечом, от запястья к плечу шел вертикальный шрам. Попытка человека, обезумевшего от голода, надеющегося разбогатеть, отправив голову Эйгона Роберту.

Это было 4 года назад, но молодому принцу-дракону казалось, что это было вчера. Его отец чувствовал то же самое, и Эйгон знал, что именно поэтому он отчаянно хотел добраться до своего брата, прежде чем с ними случится то же самое, что случилось с его братьями и сестрами.

Старшая близняшка Энио вышла, наблюдая, как спина ее отца напряглась, а ярость начала клокотать за этим индиговым состоянием, которое выдавало его кровь Таргариенов, а также его неземную красоту. Она знала лучше, чем кто-либо другой, каково это - быть во власти мужчин, и она не позволит этому случиться с ее собственной семьей.

Ее старший брат был не единственным, на кого охотились голодные и безумные, после того, как она плавала в озере, не обращая внимания ни на кого, кто мог быть вокруг нее. Черная паста соскользнула с ее серебряных локонов, и даже если у нее не было глаз цвета индиго, фиолетовых или даже сиреневых, они знали, кто она.

Они шутили и подшучивали, что изнасилуют ее, прежде чем отдадут королю, хотя из-за ее возраста они считали ее Дейенерис Таргариен. Рейегар появился как раз в тот момент, когда они срывали с нее одежду. Смеясь, они тыкали в нее острыми ножами, заставляя ее отшатнуться, когда одна рука отбивала их, а другая держала ее куски и осколки.

Потерянный в ярости Рейегар убил их всех, когда он пришел в себя, он был весь в их кроваво-красной крови жизни, и от них остались только органы и сломанные черепа. Это было почти 6 лет назад, но даже в своем юном возрасте Энио была великой красавицей. С тех пор она тренируется, чтобы стать воином.

Милые и добрые Мелейсы пришли посмотреть на спор, но она не страдала, как ее братья и сестры, она знала лучше, наблюдая за их страданиями, шрамы на теле ее брата и шрамы в душе ее сестры убедили ее, что она никогда не ослушается их. Но теперь на ее лице был ужас, она боялась, что она будет следующей, кто пострадает от мужской смертности.

«Отец?» - в нежном голосе Мелея слышалась паника.

Она могла чувствовать напряжение и страх в ее глазах заставили Эйгона закатить глаза. Он любил свою сестру, но была часть его, которая злилась, что в то время как его сестра и он были вынуждены страдать.

Это Мелейс избежала этого, хотя их мать и отец были вынуждены страдать от рук людей Баратеона и наемников. Но не она, и Эйгон знал, что именно поэтому Мелейс не была близка с ее близнецом с того ужасного момента шесть лет назад.

Рейегар обернулся, слегка нахмурившись, в глубине его взгляда зазвучало возмущение; ему пришлось проглотить свою ненависть, пока он говорил самым ровным голосом, на который был способен.

«Я должен был оставить Дейенерис насиловать и заставить служить дикарю-конюху, должен был позволить своему брату иметь армию и позволить себя убить. Визерису 19, он может быть взрослым мужчиной, но он провел всю свою жизнь в бегах. Он не знает, что такое отстаивать свою позицию. Он продает нашу сестру, потому что думает, что у него нет выбора. Я покажу ему, что есть другой выбор. У нас есть союзники в Волантисе», - голос Рейегара был уверенным и сильным.

Эйгон любил своего отца и очень его уважал, но он знал, что лучше не верить, что бывший лорд Гриффин-Руста жив. Они не слышали о нем с тех пор, как переехали сюда на восток после падения безумного короля.

Рыжеволосый грифон поселил их в этом поместье и с тех пор не разговаривал с ними, Эйгон не мог не думать, что он либо умер, либо происходит что-то, что не устраивало его. В его голове, словно нескончаемый шторм, кружилось сомнение, заставляя сердце колотиться, а разум одновременно метался и становился пустым.

Кровь хлынула в его уши, когда Эйгон вспомнил Дейенерис и трех драконов, которые появились за ее спиной. Первые три были точной копией яиц его братьев и сестер, но остальные три. Могла ли она иметь яйца?

Смятение затопило его сердце, когда в глубине сознания начали формироваться новые вопросы, было одно, чего хотел Эйгон, и это было отомстить тем, кто обидел его семью. Легкая и опасная улыбка появилась на лице Эйгона, когда он заговорил холодным голосом.

«Я полностью за то, чтобы спасти отца Дейенерис, но это должно заставить тебя задуматься...» Эйгон позволил своему голосу звучать тише.

Зловещие мысли наполняли его разум, его отец - законный король, и он будет королем после него. Он знал это и не имел никаких проблем с тем, чтобы ждать или бороться за свой трон, но можно ли было сказать то же самое о его дяде Визерисе.

Рейегар, должно быть, думал о том же, потому что на его лице появилась горькая хмурость, когда тьма пробежала по его лицу, а предвещающее сомнение заполнило его взгляд. Эйгон знал, что его отец не скажет этого вслух, но они все думали.

Мелейс оглядела затихающий двор, заполнивший ее большие глаза, когда она перевела взгляд с родителей на старшего брата. Это ошарашенное выражение появилось на ее лице, когда она пошевелила губами, чтобы что-то сказать, но не смогла произнести ни слова. Ее челюсть начала дрожать, словно она пыталась сформулировать мысли.

«Эгг говорит, что Визерис, возможно, не захочет уступать трон отцу, старшему брату», - раздраженно произнесла Энио.

Эйегон не мог не найти забавным, что они были как день и ночь, и это не имело никакого отношения к тому, что его чуть не изнасиловали. Рейегар, с другой стороны, посмотрел на сына и нежно улыбнулся ему.

«Ты почти взрослый мужчина, ты будешь королем, а не я, ты станешь мостом между Севером и Югом, ты будешь королем», - сказал Рейегар уверенным, властным голосом.

Напряженная тишина заполнила воздух, когда Эйгон кивнул головой, не зная, что сказать, он знал, что станет королем, но не думал, что это произойдет в ближайшее время. Смятение повисло в воздухе, когда Рейегар повернулся к Лианне, мрачный взгляд сформировался в ее дымчатых глазах на лице женщины.

Лианна знала, что они не останутся в этом особняке навсегда, что однажды им придется столкнуться с миром, столкнуться с яростью Роберта Баратеона и ее давно потерянной семьи. Лианна сделала глубокий вдох, позволяя своим нервам и страхам померкнуть, она была волчицей в человеческом обличье, она больше не будет во власти оленя, она не позволит своим детям больше жить в страхе.

«Если Визерис не уйдет, то он разберется с завоеванием, мы вернем то, что ушло, огнем и кровью. Зима наступает для семи королевств», - Лианна говорила твердым, решительным голосом.

Они едут в Пентос.

ДЕЙНЕРИС

Дейенерис стоит у окна, глядя на залив Пентос, где рыбаки без рубашек вытаскивают сети, полные извивающейся рыбы, из своих лодок на доки. Заходящее солнце вырисовывает силуэты кирпичных башен Свободного города; их луковичные купола украшены замысловатыми и красочными геометрическими узорами.

Дейенерис - красивая девушка, но никто не удосужился сказать ей об этом. Она неловка в своей коже, не осознавая, насколько редки ее фиолетовые глаза и пышные серебристые волосы. Молодая женщина в раннем подростковом возрасте, Дейенерис имеет классическую валирийскую внешность.

У нее фиолетовые глаза, бледная кожа и длинные, бледные серебристо-золотые волосы. Дейенерис стройная и у нее маленькая грудь. Говорят, что она похожа на королеву Нейрис Таргариен, хотя Дейенерис выше. Дейенерис описывают как светлую и красивую.

Дейенерис росла в страхе и оскорблениях со стороны своего брата Визереса, он рос извращенным и чудовищным под тяжестью постоянных указаний, что он станет королем. Дейенерис знала, что ее брат не родился монстром, что он вырос таким, но это не меняло того факта, что временами он был таким же большим монстром, каким когда-то был его отец.

«Где моя милая сестра?» - раздался в воздухе ревущий голос Визери.

Хотя слова, которые он использовал, звучали добрыми и любящими, Дейенерис знала, что это не так, ее сердце подпрыгнуло к горлу, а ее тело напряглось и стало холодным и твердым, как камень. Ужас, который кипел в ее крови, заставляя ее кожу нагреваться, заставил все ее тело напрячься. Мысль о том, что ей придется иметь дело с этим монстром, была для нее более чем немного ужасающей.

Она знала, что, чего бы он ни хотел, это не будет хорошим, и все закончится тем, что она будет скорчиться от боли, борясь с желанием закричать и выпрыгнуть из кожи. Мечтая о той красной двери с лимонным деревом.

В комнату входит Визерис, тощий молодой человек с нервными руками и лихорадочным взглядом в бледных глазах. В руках он держит сиреневое платье, того же цвета, что и его бледные глаза. Когда-то было сказано, что чем темнее глаза, тем сильнее их драконья кровь. Если бы это было правдой, то это означало бы, что если драконы все еще живы, то шансы Визерис оседлать одного из них были бы ничтожно малы.

«Подарок от Иллирио. Прикоснись к нему. Давай. Почувствуй ткань», - говорил Визерис, толкая платье сестре.

Дейенерис выглядела так, будто пыталась отстраниться от платья, когда она собрала свои нервы и подошла к брату, позволяя своим мягким и ловким пальцам танцевать по нежному шелку, проходящему сквозь ее пальцы. Это великолепное платье, но вид его не доставляет ей никакого удовольствия. Она знала, что это платье было началом конца, когда дело касалось ее свободы и той малой радости, что оставалась в ее жизни.

Дейенерис не доверяла этому, было что-то странное во всем этом, и Дейенерис знала, что этот толстый старик делал это не для их блага, он чего-то хотел. Даже если ее глупый брат этого не видел, она видела.

«Сегодня вечером ты должна выглядеть как принцесса», - произнёс Визерис мягким голосом.

Дейенерис возвращает платье брату, ужас пронзает ее сердце, а пальцы грозят задрожать, но она знала, что должна сохранить эту холодную маску на лице. Она знала, что, увидев ее в страхе и панике, он даст ей повод бояться.

«Он дает нам так много... мы были его гостями целый год, и он ни разу ничего не попросил». Ее голос дрожал от ужаса.

Хотя в тот момент, когда она заговорила, она знала, что лучше бы ей не говорить ни слова, то, как его брови медленно начали подниматься, а ненависть затопила его взгляд, подсказало ей, что лучше бы ей начать тихо. Ее челюсть сжалась в тот момент, когда она произнесла эти слова.

«Иллирио не дурак. Он знает, что я не забуду своих друзей, когда взойду на трон». Визерис нежно провел рукой по платью.

Хотя его будущее начало сжиматься, и тьма пробежала по его лицу, когда он тихонько пошел обратно к двери. Каждая часть его тела была напряжена, как будто он знал, что его сестра тоже могла это видеть. Какая-то его часть не доверяла намерению Иллирио, но он был уверен, что он последний дракон.

Визерис вешает платье на крючок у двери, властный голос раздался в воздухе, когда он обернулся, чтобы посмотреть на сестру. Пытаясь скрыть всю ненависть, которую он питал к своей сестре, ту самую причину, по которой он был вынужден расти без матери. Какая-то его часть всегда будет горевать из-за того, что его мать умерла, родив такого кроткого и слабого ребенка.

«Я пришлю рабов искупать тебя. Не забудь смыть с себя эту вонь конюшни». Тьма отступила от его глаз, и Визерис заговорил с сестрой.

Он критически ее изучает, и что-то в его глазах подсказало Дени, что он увидел что-то, что ему не понравилось, и это означало, что она действительно влипла. Все ее тело напряглось, когда трепет затопил ее кровь, заставив плечо сгорбиться от ужаса. Как будто, став меньше, она будет более уязвима для нападок и издевательств.

«Ты все еще сутулишься», - разочарованно сказал Визерис, его сиреневые глаза зловеще сверкнули.

Визерис с силой отвел ее плечи назад, одновременно выдвинув вперед подбородок.

«Пусть теперь они увидят, что у тебя женское тело», - Визерис курит угрожающим голосом.

Его зубы жадно скользили по губам, пока его язык медленно скользил по его нижним губам, его пальцы слегка скользили по ее грудям, оценивая их форму под грубой тканью ее туники. Мурашки побежали по коже Дейенерис, не потому, что она боялась или потому, что ей было холодно. Мурашки образовались от отвращения к самому прикосновению мягких пальцев ее брата, ни единой мозоли не было найдено.

«Не подведи меня сегодня вечером. Ты же не хочешь разбудить дракона, правда?» За его зловещей угрозой последовало действие.

Пальцы Визерис сжимают один из ее ярко-розовых сосков, щипая и скручивая, пока они не начинают становиться фиолетовыми. Визерис причинял ей боль и наслаждался этим, но Дейенерис не смеет сопротивляться или открывать рот. Зная, что любой вызов в конечном итоге причинит еще большую боль, чем если бы она молчала.

«А ты?» - один вопрос Визериса заставил ее замереть.

«Нет», - тихо сказала Дэни.

Ее сердце колотилось в груди, грозя выскочить сквозь плоть и кости худенькой девушки, она дрожала как лист, боясь, что следующий раз, когда она выступит против брата, может оказаться последним. Она знала, что умрет без него, что ее изнасилуют и заставят делать то, чего она не захочет.

Она знала, что ее брата называли нищим принцем; она сохранила свою девственность и благородство, пока ее брат валялся в грязи. По крайней мере, одна часть ее всегда будет благодарна за то, что он сделал. Но теперь он был просто ужасом в ее жизни, который нужно было вырезать.

«Хорошо», - самодовольно и высокомерно сказал Визерис.

Он улыбается, отпускает ее, откидывает назад ее волосы с чем-то похожим на ласку, хотя вскоре его тело начало наполняться высокомерием, и всякое смирение, которое у него могло быть, исчезло, словно он не нищий на улице, а настоящий принц королевства, которого он не видел 14 лет.

«Когда будут писать историю моего правления, они скажут, что оно началось сегодня вечером», - сказал Визерис, прежде чем выйти из комнаты.

Дени не обратила на брата никакого внимания и пошла в ванну, вода была горячая и могла бы обжечь кожу любого другого. Но принцесса даже не взглянула на остальных, она продолжала спускаться в ванну, желая больше всего на свете, чтобы кто-нибудь пришел и спас ее.

Позже той ночью

Дюжина крепких мужчин несет паланкин по черным улицам Пентоса. Двое слуг идут впереди, держа масляные фонари, чтобы освещать путь. Внутри занавешенных носилок Дейенерис, Визерис и Иллирио возлежат на мягких подушках.

Дейенерис одета в сиреневое платье, ее расплавленные серебряные волосы мерцают свободными локонами, так как ее макияж был искусно нанесен, но каким-то образом она выглядит даже моложе, чем раньше. Она кажется нервной; она могла слышать рев своей крови в ушах. Ее руки дрожали, когда ее ловкий палец прятался в гладких складках ее платья.

Иллирио невероятно толстый, но держится с определенной элегантностью. Спустя годы после того, как он пришел к власти и богатству, Иллирио стал болезненно толстым. У него свиные глаза и толстые щеки. У него огромный белый живот и пара тяжелых грудей, которые обвисают, как мешки с салом, покрытые жесткими желтыми волосами.

Дейенерис замечает, что его грудь больше, чем ее зарождающаяся грудь, и когда он смеется, его плоть энергично подпрыгивает. У него намазанная маслом раздвоенная желтая борода, которую он имеет обыкновение гладить способом, который считается исключительно непристойным.

Хотя он использует тяжелые духи, плоть Иллирио все еще может пахнуть прохожими, как гниющая задница и смерть, его кривые желтые зубы сияют в серебряном свете. Несмотря на свою массу, он может ходить легко, остаток того, что в молодости он был браво.

Он улыбается Дейенерис, берет ее за руку и успокаивающе сжимает ее, хотя она не была дурой, она знала, что это было больше для него, чем для нее. Ему нужно было, чтобы это сработало, иначе орды дотракийцев набросятся на них, и прежде чем она поймет это, она станет рабыней так или иначе. Это спасло Пентос от разгневанного кхала и дало Иллирио услугу от ее брата.

Если бы не ее изнуряющий страх, она бы, наверное, рассмеялась и закатила глаза.

Иллирио и Визерис, казалось, не замечали трепета, который кружился в ее сердце, ужаса, который сверкал свежим и влажным в ее глазах. Вместо этого они говорили так, словно они были там одни.

«Она - видение, ваша светлость. Дрого будет впечатлен», - с гордостью говорил Иллирио.

Как будто эта юная принцесса была его дочерью и станет смущенной невестой принца Пентоши. Визерис же, с другой стороны, серьезно нахмурился, его брови начали сходиться вместе в сомнении, а в его сиреневых глазах мелькнуло раздражение, словно все это было для него таким обыденным.

«Она слишком худая. Ты уверен, что ему нравятся такие молодые женщины?» - холодно проговорил Визерис.

В тот момент, когда он заговорил, Иллирио подумал, что принц, которого он так старался изолировать от остальной части своей семьи, каким-то образом окажется против.

«Она уже получила свою кровь, она достаточно взрослая. Посмотрите на нее! Высочайшая из высокородных, дочь последнего короля, сестра будущего короля... он захочет ее», - убежденно говорил Иллирио.

Его сердце наполнилось ненавистью, когда он подумал, что на мгновение Визерис не подчинится его воле. Но он видел это в нежных и слабых волевых глазах сиреневого цвета, он знал, что он был так же зол на своего отца, но он будет добр к Иллирио, и это все, что имело для него значение.

«Полагаю. У дикарей странные вкусы. Мальчики, лошади, овцы...» Визерис продолжил бы говорить, если бы Иллирио ничего не сказал.

«Лучше не предлагать этого Кхалу Дрого» - хотел Иллирио

В тот момент, когда он это сказал, он понял, что облажался, опасный огонь вспыхнул в глазах Визериса, и темная тень промелькнула по его лицу. Его плечо напряглось, а палец провел по заимствованному мечу, которым он не имел права владеть.

«Ты что, принимаешь меня за дурака?» - голос Визериса прогремел от возмущения.

Магистр Иллирио слегка поклонился, извиняясь, склонив голову от стыда и страха, в то время как Визерис не был ни в чем искусен, когда дело касалось боевых искусств. Он был дикарем и интересовался способами убийства и пыток людей.

Его безумие было хорошо известно в Пентосе.

«Я принимаю тебя за короля. Королям не хватает осторожности простых людей. Прошу прощения, если я кого-то оскорбил». Говоря это, Иллирио посмотрел на свой кубок.

Кислого темного вина Дорна больше не было в чашке, вместо этого на нем осталась только пятно от золотистой металлической чашки. В тот момент, когда он увидел ее, на лице большого толстяка появилось хмурое выражение, поскольку он больше сосредоточился на своем вине, чем на разговоре с сумасшедшим принцем.

Он хлопает в ладоши, и мальчик-раб в латунном ошейнике, присевший в углу носилок, спешит наполнить бокал вина Иллирио. Казалось, это единственное, что его волновало, но Визерис не закончил с этим обращением. Хотя Иллирио мог сказать, что его лукавые слова поколебали принца.

«Я знаю, как играть такого человека, как Дрого. Я даю ему статус, а он дает мне армию». Самодовольство в его голосе заставляет Иллирио сдержать смех.

Визерис держит игрушку рукоятью своего меча в ножнах и продолжает свою тираду.

«Я мог бы смести Семь Королевств с десятью тысячами дотракийских крикунов за моей спиной. Люди будут с нами. Они взывают к своему истинному королю». Визерис останавливается, заставляя Иллирио нервно замереть.

«Они это делают, не так ли?» - голос Визериса стал осторожным и наполненным скрытым ужасом.

Иллирио знал, что ему придется солгать. В конце концов, они выставили двух Таргариенов и Блэкфайра друг против друга, чтобы посмотреть, кто окажется лучшим королем или королевой. Хотя сейчас он не мог сказать ему этого, вместо этого он говорил самым хитрым голосом, на который был способен.

«По всему королевству мужчины поднимают тайные тосты за твое здоровье. Их женщины шьют знамена с драконами в надежде на твое возвращение из-за моря. По крайней мере, так мне говорят мои агенты», - холодно сказал Иллирио.

Дейенерис, которая наблюдала за Иллирио на протяжении всей его речи, отворачивается. Она держит свой собственный совет, но очевидно, что слова, которые так вдохновляют Визериса, не производят на нее впечатления. Она знала, что это была ложь, которую сказал ей брат, что ее отец был хорошим человеком, но она знала правду. Она знала, что в последние годы своей жизни он был монстром, терроризирующим королевство.

Ей оставалось надеяться, что ее брат сможет разгадать этот обман.

В лагере дотракийцев

Большое поле за городскими стенами Пентоса, окруженное сотнями отличительных круглых дотракийских палаток. Луна омывала кожу Дейенерис серебряным светом, придавая ей божественное сияние, когда она шла среди спасенных мужчин. Горящие факелы освещают толпящихся гостей. Многие из них - дотракийские конные лорды, крупные мужчины, их черные волосы напомажены, заплетены в косы и увешаны серебряными колокольчиками. Женщин нет.

Гладкощекий евнух объявляет о появлении новичков:

«Визерис из дома Таргариенов, третий этого имени. Король Андалов и Первых Людей, Лорд Семи Королевств и Защитник Королевства. Его сестра Дейенерис Бурерожденная, принцесса Драконьего Камня. Его достопочтенный хозяин, Иллирио Мопатис, магистр Вольного города Пентос». Его голос был мягким, а не низким, как должен быть голос мужчины в его возрасте.

Три почетных гостя выходят на поляну. Иллирио ведет их, указывая на различные светила, все время его рот начинает пересыхать от предвкушения. Зная, что с каждым заговором и планом Иллирио получает все больше и больше денег. Иллирио обратил свое внимание на четырех мужчин, стоявших вокруг. Среди них был Дрого.

У Дрого медного цвета кожа, черные волосы и черные глаза. Он высокий и мускулистый, двигается грациозно. У него длинные, свисающие усы и длинная коса, увешанная маленькими колокольчиками, которые свисают до его бедер, символизируя его статус среди дотракийцев как непобедимого военачальника. Дени была очарована его видом, но когда парализующий ужас затопил ее грудь.

А еще были три его кровавых всадника, которые, казалось, напугали юную принцессу.

«Это был Дрого, а эти трое - его кровные всадники», - холодно произнес Иллирио.

Кровавые всадники, грозные воины-дотракийцы, смотрят на Дейенерис. Она быстро отводит глаза, этот изнуряющий ужас заполонил ее разум, рот и сердце.

«Там сир Джорах Мормонт», - холодно произнес Иллирио.

Оба дракона, принц и принцесса, повернулись, чтобы посмотреть на рыцаря. Джорах - крупный мужчина средних лет, смуглый и волосатый. Он чернобородый и лысеющий, но все еще сильный и подтянутый. Джорах носит шерсть и кожу, а его темно-зеленая туника демонстрирует стоящего черного медведя Дома Мормонтов. Оба Таргариена смотрели с сомнением.

«Рыцарь? Что он здесь делает?» - спросил Визерис.

В тот момент, когда сир Джорах видит, что Таргариены смотрят на него, он низко кланяется. Визерис слегка кивает, довольный почтением.

«Король Роберт-Узурпатор хотел его головы. Какое-то пустяковое оскорбление. Продал браконьеров работорговцу». Иллирио небрежно пожал плечами, говоря это.

Словно отправляя людей в жизнь безжалостного рабства и цепей для порки, что-то промелькнуло в глазах Визериса, когда он открыл ему, что этот человек родом из тех самых королевств, которые он надеялся когда-нибудь захватить.

«Он мог бы быть полезен». Он мог бы быть полезен.

Иллирио кладет руку на голое плечо Дейенерис, милая и добрая улыбка натягивает его лицо, но Дейенерис не была дурой. Она знала, что он пробирается в их семью, но что она могла сделать? Визерис был ее единственной семьей, и он был готов продать ее дикарям, если это означало бы, что он получит власть.

«Вон там, милая принцесса. Там сам Кхал», - заговорил Иллирио, но Дени заметила его в тот момент, как вошла в комнату.

Он обладал манерой поведения, которая не только внушала уважение, но и требовала его. У него грация пантеры. Его черные волосы заплетены в одну косу, увешанную серебряными колокольчиками, которая свисает ниже пояса.

Иллирио подходит к Халу в дюжине ярдов, оставляя принца с сестрой. Зная, что жестокие ядовитые слова рано или поздно сорвутся с его губ. Визерис наклоняется ближе к сестре, не сводя глаз с Дрого.

«Видишь, какие у него длинные волосы? Когда дотракийцы терпят поражение в бою, они с позором отрезают себе косы, чтобы мир узнал об их позоре. Кхал Дрого никогда не был побеждён. Конечно, дикарь, но один из лучших убийц из ныне живущих. И ты будешь его королевой». Его голос был гордым и тихим.

Он буквально пускал слюни, представляя армию, которую может предоставить лучший в мире убийца.

Дейенерис смотрит на Кхала со смесью ужаса и интриги, переполняющей ее, одно было точно: она не хотела выходить замуж за этого человека. Его лицо жесткое и жестокое, его глаза темные, как оникс, когда он наблюдает, как Иллирио выполняет свои покорности.

«Я не хочу быть его королевой. Пожалуйста, пожалуйста, я не хочу, я хочу домой», - голос Дейенерис был слабым и хриплым.

Визерис сохраняет маску вежливости, но его ненависть вспыхивает, когда он снова думает о слабой и кроткой девушке, которую он был вынужден называть сестрой. Мысль о том, что она выжила, а остальные члены его семьи, сильные и независимые, были мертвы. Даже молодая принцесса Рейнис была свирепее ее, и она была 3-летним ребенком-убийцей в своем собственном доме.

Визерис понизил голос, но в его глазах читалась ярость.

«Домой? Как мы вернемся домой? Они отняли его у нас», - холодно сказал Визерис.

Визерис хватает ее за руку и тащит в тень, его ногти впиваются в нее, пока яд заполняет его горло. Желчь поднимается к его рту, горькие слова грозят вылиться из его губ. Его глаза были суровыми и убийственными, а сиреневые глаза были обращены как нож.

«Как мы пойдем домой?» - его голос был тише.

Бушевал в его сердце, но видя, как его сестра плачет, когда страх наполняет ее глаза, он заставил его сердце забиться от волнения, когда он почти ухватился за возможность увидеть свою сестру в боли. Ее брови скривились, когда ее зубы коснулись ее губ, чтобы не дать слезам боли и стонам агонии сорваться с ее губ.

«Я не знаю». Ее голос был всего лишь тихим шепотом.

«Я согласен. Мы возвращаемся домой с армией. С армией кхала Дрого». Визерис был жесток, его глаза горели безумным огнем.

Он проводит по ее щеке тыльной стороной ладони и говорит с ней с настоящей нежностью, но она знала, что он думает о своем троне, жаждет власти, и если необходимость притворяться, что любит свою сестру, была частью этого плана, он был рад этому.

«Я бы позволил всему его кхаласару трахнуть тебя, всем сорока тысячам людей и их коням, если бы это было нужно. Иди, вытри слезы». Жестокие слова Визериса лишь подтвердили худшие опасения Дени.

Дени вытирает непролитые слезы. Иллирио, весь в улыбках и поклонах, сопровождает кхала Дрого к ним, большинство глаз в комнате было приковано не к нищему принцу, а к его сестре, образу истинной валирийской красоты.

«Улыбнись. И встань прямо. Пусть он увидит, что у тебя есть грудь. Боги знают, она и так достаточно мала». Слова Визериса заставили ее почувствовать себя маленькой, но она сделала, как ей было приказано.

Дэни улыбается и выпрямляется, позволяя всему своему страху улетучиться, даже если она боролась с желанием рухнуть под тяжестью всех их взглядов.

Ночь прошла без происшествий, пока огонь не начал угасать, и когда мужчины ушли, принц, принцесса и Иллирио были на пути обратно в особняк, когда подошел последний человек, он был одет в мерцающую черную сталь с эмалевыми чешуйками и длинный малиновый плащ. В тот момент, когда Иллирио заметил его, дрожь узнавания пробежала по нему.

Он узнал его в тот момент, когда увидел.

Белый бык.

ГЕРОЛЬД

Сир Герольд Хайтауэр, известный как Белый Бык, был рыцарем из дома Хайтауэров и лордом-командующим Королевской гвардии во время правления королей Джейхейриса II Таргариена и Эйриса II Таргариена. Визерис был еще ребенком, когда увидел гордого белого Быка, но в тот момент, когда он его увидел, он узнал его.

Конечно, его волосы были более снежно-белого цвета, а его карие глаза были темнее, но они мерцали так же. Его кожа была загорелой, как будто он слишком долго находился под восточным солнцем, но у него были те же морщинки вокруг глаз, которые он получил от того, что слишком много улыбался, когда Визерис был младенцем.

«Как?» - в голосе Визериса громко прозвучало замешательство.

У Дейенерис на лице милая, но смущенная хмурость, когда она смотрит на старшего мужчину, ее голова наклонена набок, а серебристые волосы струятся по правой стороне ее плеча. В воздухе была опасная заряженная энергия, которую они все могли чувствовать. Сир Джорах напрягся рядом с ними.

«Сир Герольд Хайтауэр? Как это возможно, что вы погибли вместе с принцем Рейегаром и остальными рыцарями, кроме сира Барристана?» - в голосе Джораха отчетливо слышалось замешательство.

В воздухе царило замешательство, и, похоже, Иллирио был единственным, кто не выглядел столь удивленным.

Герольд не был идиотом; он заметил, как холодная дрожь трепета пробежала по толстяку, заметил, что его глаза пронзительны, и казалось, что его план вот-вот рухнет. Герольд, с другой стороны, ничего не сказал о взгляде, зная, что его король справится с ним, когда он придет сюда.

«Мы знали, что если король пойдет на поле битвы, то он никогда не уйдет, поэтому сэр Артур разработал план, сэр Барристан остался с сэром Лейвином, переодевшись королем, и побежал через поле. Он не должен был умереть, но когда Роберт разбил ему голову, не было никакого способа доказать, что он не Рейегар. Король и его королева оба живы и здоровы. Мы искали вас двоих исключительно долгое время», - Герольд говорил деловым тоном.

Герольд оценивал реакцию не только молодого принца и принцессы, но и толстяка, которого он знал, что он хорошо знает. Но знать о чем-то и что-то делать с этим - это не одно и то же. Но то, как эта тьма поглотила лицо большого толстяка, заставило Герольда подумать, что ему нужно что-то сделать с пропавшими посланниками, а также с их неспособностью найти молодых Таргариенов.

«Рейегар жив?» - проговорила Дени скрипучим голосом.

Надежда отбросила ее надежду, что ей больше не придется выходить замуж за этого дикаря, что ее старший брат защитит ее от ее безумного брата. Визерис же, с другой стороны, прошел путь от приятного смущения или ужаса, когда он думал о том, что его брат заберет то, что принадлежит ему, до чего-то худшего. Что он остановит брак с кхалом Дрого и заберет армию, которую он планировал использовать, чтобы забрать то, что принадлежит ему.

То, что весь мир говорил ему, было его собственным.

«Сир Джорах, закуйте этого человека в цепи. Он лжет, мой брат мертв, как и его королева», - пронзительно заревел Визерис.

Мужчины двинулись немедленно, сир Джорах выглядел нерешительным, но сделал так, как ему было сказано. У Герольда были широко раскрытые глаза, когда его затопило недоверие, и в этот момент он заметил, что это было то же самое, что видел весь остальной город. Безумие некогда кровожадного короля, трепещущее в глазах его сына.

Теперь он знал, что лучше не говорить о короле и королеве, они уже были на пути сюда, он сказал ему, что нашел братьев и сестер через несколько минут после того, как попал в город неделю назад. Ему потребовалось много времени, чтобы пройти мимо солдат и шпионов. Теперь, когда он это сделал, он мог видеть, что молодой принц был пьян от лжи, которую эти глупцы говорили ему, а затем была принцесса.

Она была истинным воплощением красоты, точной копией своей матери вплоть до синяков на руках от чьих-то пальцев, впивающихся в ее кожу. Джеральд мог только надеяться, что они успеют вовремя, прежде чем ее заставят выйти замуж за этого дикаря.