Завоевательные войны

РЕЙГАР

Шпионы, которых они послали, молчали о местонахождении Дейенерис и Визериса, и это никак не помогло утихомирить панику и ужас, которые нарастали в сердце Лианны, и Рейегар оба знали, что молчание никогда не будет хорошей вещью. Даже за те несколько месяцев, что им потребовались, чтобы добраться до этого самого острова, скрытая вилла была окружена густыми кустарниковыми деревьями с густым покрывалом из деревьев.

Роберт был на троне всего десять минут, когда он увидел, что безликие люди спешат на восток, пытаясь найти нас. Если бы не Артур и белый бык, то, мальчик, принц и его новая жена были бы мертвы. Они уже послали за ними трех убийц, когда они не оглядывались, они беспокоились, что кто-нибудь их увидит.

Эйгон быстро рос, но люди этого острова знали Эйгона как Джона, он получил это имя после того, как некий человек с алыми волосами подарил им эту виллу и этот остров для проживания. Рейегар взял себе имя Дрейк. Рейегар был вынужден красить волосы редкой пастой, которую он получал из Лиса, и рано или поздно Эйгону пришлось бы сделать то же самое.

Разум Лианны был переполнен смятением и сомнением, когда она наблюдала за своим мужем, он резал и рубил, пот лил его по спине, а коричневая паста, покрывавшая его локоны, начала таять. Лианна не могла не улыбнуться, так как на мгновение вся эта паника и страх, которые создавали впечатление, что она рисует, покинули ее легкие. Через несколько мгновений этот момент закончится, и ей придется вернуться к осознанию того, что ее собственная семья хотела смерти ее мужа и их сына.

В этот момент не было ни одного пропавшего ребенка Таргариенов, который мог бы быть мертв, его первая жена и их дети не были бы жестоко убиты. Часть ее хотела вернуться и сделать другой выбор, но большая часть ее была счастлива иметь Рейегара и их сына, и ничто другое не имело для нее значения, и именно это вызывало подавляющие волны вины, которые, казалось, тяготили ее каждый день.
Она знала, что королевство истекало кровью из-за ее любви, и они истекут кровью еще раз, когда ее милое маленькое Яйцо вернется, чтобы забрать то, что было так жестоко отнято у его семьи. Эта мысль только заставила Лианну посмотреть на своего сына, она ожидала увидеть, как он сосет пальцы ног или дергает одеяла своим маленьким детским кулачком. Вместо этого широкие внимательные глаза цвета индиго мерцали на свету, когда начали расти белоснежные кудри.

Его кудри обрамляли его ангельское лицо, пока его пальцы копались в ярком алом яйце, а его глаза сверкали ослепительным алым пламенем, мерцающим время от времени. Яркость в его глазах заставляет его мать нежно улыбнуться маленькому младенцу. Это была традиция Таргариенов, и они не часто ее делали, но теперь, глядя на яйцо, Лианна почувствовала, как в ее груди нарастает чувство удивления и радости.

Рейегар и Артур закончили спарринг, пока я наблюдал, как сир Уэнт пробирается во двор, яркие кирпичи смотрели на них всех, пока они отступали в жарком летнем зное острова. Сер Уэнт, казалось, был в ярости, когда он смотрел на Лианну и Рейегара, когда он говорил, его голос был торопливым.

«Ваша светлость, моя королева, у нас есть новости: наши шпионы вернулись с оторванными языками, а некоторые из них даже лишились рук. Мы не можем найти детей, и это становится все опаснее. В порту находится отряд оленей, которые ищут любые признаки Таргариенов. Мы не можем больше рисковать вашей жизнью. Мы отправим больше людей, когда спадет жара. Но где бы они ни были, наши люди, похоже, не могут их найти. Мы также потеряли связь с Джоном. В последний раз, как мы слышали, он был в Волантисе с золотым отрядом». Сир Уэнт говорил торопливым голосом.

Сомнение и замешательство висели в воздухе, когда это нестабильное напряжение прошло над небольшой группой, белый бык подкрался, не говоря ни слова, но позволил своим глазам мелькнуть на принца. Новое беспокойство и сомнение отразились на его лице, когда он подумал о том, что может случиться с ними, если эти олени узнают, что молодой принц находится в опасности. Или что у Таргариена есть три драконьих яйца.

Хотя яйца превратились в окаменелости над яйцами, принц был уверен, что они вылупятся, и никто не мог сказать ему обратного. Они все знали, что в сундуке, местонахождение которого знал только Рейегар, спрятано еще два яйца, хотя, когда Лианна подвинула руку к своему животу, они знали, что Рейегар скоро вытащит еще одно яйцо.

Это были долгие два года, было три покушения на жизнь молодого принца, и теперь, когда все это утихает, их посланники возвращаются без рук и языков. Те, кто не умел писать, смогли сохранить свои руки. Кто-то мешал им найти детей, но кто.

«Я не остановлюсь, пока не найдутся моя сестра и брат. Они находятся во власти других, и за ними присматривает только сир Дарри. Он пожилой человек, и он не наш сир Дарри. Если мы собираемся сделать это, нам придется сделать это вместе. Нет ничего опаснее Таргариена в мире», - холодно сказал Рейегар.

В воздухе висело напряжение, когда они все посмотрели на своего принца, каждый из них изучал лицо молодого принца, ставшего королем. Его лицо было торжественным и холодным, его глаза цвета индиго потемнели, когда он тяжело вздохнул и долго смотрел на свою жену. Он окинул взглядом ее ноги, затем живот, который медленно начинал выпирать от зарождающейся в ней жизни.

Но после долгой паузы что-то в нем изменилось, и он заговорил холодным голосом: «Ладно, пока мы не покинем виллу, пусть они уйдут, вы одни из самых известных рыцарей на Западе, мы не можем позволить вам видеться чаще, чем мне». Рейегар заговорил холодным голосом.

Он подошел к кроватке сына, наклонившись, и на его губах появилась призрачная улыбка любви, за этой улыбкой скрывались его страх и беспокойство о том, что случилось с его братом и сестрой. Его мысли метались, когда он думал о том, что может происходить и почему никто не может их найти. Что-то должно было происходить на западе, что мешало ему найти брата и сестру.

Только время покажет.

ВАРИС

Варис - пухлый, лысый и женоподобный евнух. Его мягкие белые руки были сложены над гладким предметом, на котором были написаны курсивные слова, которые могли либо спасти его, либо проклясть в зависимости от того, кому он их покажет. Он пудрит лицо и пахнет лавандой, сиренью и розовой водой, которые порхали в воздухе, пока он стоял в темноте, ожидая своего старейшего друга, единственного, кому он действительно доверял в мире, королевство затихло с тех пор, как пала династия Таргариенов.

Прошло всего два года, но за спиной Роберта уже шептались узурпаторы, и ходили слухи, что на Железных островах должно быть восстание. Они не чувствовали необходимости следовать за Робертом; он не был драконом. Почему их это должно волновать? Эта мысль заставляет Вариса закатить глаза. Драконов не было. Какой смысл в том, кому они служили, если они приносили пользу королевству?

По крайней мере, так думал Варис, когда он пожирал глазами тьму, наблюдая, как она принимает форму человека, а человек, который принял форму в тенях, как некогда худой человек, становящийся толстым с возрастом и временем. С тех пор, как потерял свою последнюю жену, Блэкфайр и один из последних чистокровных лордов драконов за пределами Старого Волантиса. У них был сын Эйгон Блэкфайр был спрятан на востоке того же возраста, что и молодой принц, который умер.

Иллирио был стройным, высоким молодым человеком, но после потери покойной жены и обретения богатства он набрал вес, что шокировало его давнего друга Вариса. Фактически, Иллирио стал болезненно толстым до такой степени, что это было почти тошнотворно. У него свиные глаза и толстые щеки, с огромным белым животом и парой тяжелых грудей, которые обвисают, как мешки с салом, покрытые жесткими желтыми волосами.

Чем дальше он уходил в тень, тем больше Варис мог разглядеть его из его смазанной раздвоенной желтой бороды, у него были кривые желтые зубы, которые заставляли кислое дыхание вырываться наружу в час. Несмотря на свою массу, он может ходить легко, к удивлению большинства. Даже сейчас, когда он вышел в темноту, Варис, казалось, был почти явно рад, что это был он, а не кто-то другой.

«Привет, мой друг», - в голосе Иллирио слышалась насмешка.

Прорываясь сквозь тьму, даже не слышно было тихого звука его ног, шлепающих по бетону. Глаза Вариса все еще смотрели в темноту, когда он говорил тихим голосом.

«Привет, как дела на востоке?» - застенчиво спросил Варис.

Обычно он бы это растянул, но было что-то в том, чтобы никогда не знать, кто скрывается за тьмой. Не с этим новым игроком, Маленьким Пальцем, крадущимся по замку после того, как лорд Аррен стал Десницей, он взял его с собой. Его доверенный совет теперь был мастером над монетой.

Но любой дурак с глазами мог видеть, что он хотел трон, и этому нельзя было доверять, и теперь Варис чувствовал необходимость всегда оглядываться и говорить кратко. Ему потребовалось бы время, чтобы найти все ловушки и скрытые проходы.

Иллирио посмотрел на Вариса, тьма пробежала по его лицу, он тяжело кивнул головой, его зрение начало сужаться, а тьма наполнила его слова, придав им зловещий и напряженный тон.

«Наши маленькие мышки неплохо справляются с тем, чтобы не дать шпионам друг друга быть увиденными. Шпионов принцев пришлось расправляться с ними немного более жестоко, но все равно это было сделано. Они все еще думают, что Джон был тем, кто помог им заполучить виллу в Эбонхеде. Эйгон с Джоном, и Джон думает, что Рейегар на самом деле мертв. Мы держим их всех отдельно, Визерис сейчас в Браавосе. Мы пристально следим за ним, и Эйгон и мы отправили шпионов следить за молодым принцем. Зачем выставлять фишки на одного повелителя драконов, когда у нас может быть три. Как у вас дела?» - холодно сказал Иллирио.

Варис запутался в своих мыслях, пока его пальцы шнуровали гладкие шелка его мантии, и легкая улыбка тронула его губы. Хотя в улыбке не было тепла, когда Варис оперся на носки своих ног, готовый исчезнуть в тени в любой момент.

«Здесь все шатко, я не уверен, что Роберт будет хорошим королем, он нехороший человек, это очевидно, он распутничает, пьет и убивает без какой-либо предусмотрительности. Он убивал детей и не думал дважды об этом, и он улыбался, видя их. Он мог быть просто движим горем из-за потери своей покойной невесты. Насколько ему известно, она мертва, я надеюсь, что в этом году он покажет себя мудрым лидером. Восстание на Железных островах станет хорошим испытанием, чтобы увидеть, каким лидером он будет». Голос Вариса был гладким и шелковистым, как масло, когда он посмотрел на Иллирио.

Толстые грязные пальцы поглаживали его подбородок, пока его маслянисто-золотистая борода пристально смотрела на Вариса. Между ними возникло напряжение: они оба думали о том, как обрести больше власти, и теперь у них было три Таргариена, на которых можно было сделать ставку, и четвертый король, который мог или не мог стать ключом к удержанию королевств.

Варис утверждает, что делает это ради блага королевства, в то время как мотив Иллирио был ясен как день. Он хотел больше власти, больше денег, больше всего, что он хотел, всего, что было в жизни, и был только один способ получить это - сесть на трон с абсолютной властью. Какой способ сделать это лучше, чем занять Железный трон?

Оба стояли в полной тишине, глядя на темноту, окруженную черепами древних драконов; самой большой из них была массивная голова Балериона. Несмотря на то, что он был всего лишь черепом, он был столь же внушителен в смерти, как и при жизни. Они были озадачены этим зрелищем, но оно вызвало нечто, о чем они не хотели думать сейчас.

«Яйца, которые вы добыли в Тироше», - холодно произнес Варис.

У них был план, и был один человек, который мог высидеть эти яйца. Это был один из Таргариенов, они говорят, что они не вылупятся, если не будут на Драконьем Камне, но кто знает, родились ли они на Драконьем Камне, в их крови были скрытые секреты драконьих яиц. Теперь они были там во владении давнего друга.

«Да, они у меня, когда придет время, я подарю их Дейенерис и Визерису, посмотрим, что они с ними сделают и что они сделают в ближайшие годы. Но мы не можем недооценивать друг друга. Север всегда будет помнить, и олень никогда не позволит Таргариенам вернуться на эту землю, если только они не собираются умереть». Иллирио говорил небрежным голосом.

Между ними двумя пронеслась тьма, поскольку они знали, что если кто-то из сторон узнает, что они играют с кем-то из них, то они оба будут мертвы. Весь мир думал, что Рейегар мертв, все, кроме Рейегара и его выводка, и так они собирались держать это, пока не узнают, что делать дальше.

«А пока мы будем держать ухо востро и ждать», - сказал Варис, растворяясь в тенях и исчезая из виду.

Иллирио возвращается в свободные города, чтобы однажды он смог заявить права на детей Таргариенов.

Но пока они планировали на юге, на севере кое-что происходило.

ЭДДАРД

Нед был холоден и озлоблен, когда он смотрел в окно, все глубже опускаясь в кресло, и хмурился на тишину, эхом разносящуюся по комнате. Мягкий треск пламени, потрескивающего по дереву, наполнял уши Неда, помогая ему замолчать. Откинувшись на спинку кресла, Нед наблюдал, как мейстер Лювин вошел в комнату.

«Сэр, леди Кейтилин здесь с вашим сыном Роббом». Его голос был холодным и сдержанным.

Его бледно-голубые глаза были прикованы к Неду, пока он искал на его лице какие-либо эмоции, хотя лицо Неда было чистым ледяным листом, не позволяющим никаким эмоциям пробиться сквозь его маску. После долгой паузы Нед медленно кивнул.

Нед неохотно покачал головой, медленно и осторожно поднимаясь со стула и выходя из комнаты. Холодный морозный воздух кружился вокруг Неда, когда он спускался по ступенькам, и из замка холодное серое небо, как мусор с толстыми покрывающими облаками, закрывающими солнце. Не давая воздуху согреться, бледный свет купал молодого лорда. Лошади с глубокими карими глазами уставились на Неда, когда копыта молодых кобыл хрустели, когда они неслись по легкому слою снега.

Когда карета остановилась, сердце Неда забилось в груди, когда он в последний раз видел эту женщину, на которой был вынужден жениться, чтобы искупить смерть брата, которая вот-вот должна была появиться перед ним. С сыном, которого он толком не знал, но, к счастью для него, он был еще младенцем. Нерешительность терзала его, пока мысли Неда возвращались к окровавленным простыням, к растрепанной комнате и пропавшему королевскому стражнику.

Все это сводило его с ума, зная, что последние остатки драконьих сил бежали неизвестно куда, и он был вынужден жить с тем фактом, что он никогда не добьется справедливости для сестры, которую он потерял. Нед был настолько потерян в своей ярости и замешательстве, что даже не заметил женщину, которая спускалась по лестнице кареты.

Яркие голубые глаза приветствовали Неда, а также густые рыжие локоны, спускающиеся к ее пояснице. Она была одета в тонкую шерсть, окрашенную в синий и красный цвета для ее дома Тулли. На спине ее плаща была вышита рыба, а на руках она держала краснолицего младенца. На ее лице была милая улыбка, когда Нед смотрел на своего сына.

Потрясенный, он увидел, что в его лице не было никаких признаков Севера, у него не было серых глаз отца, которые менялись в зависимости от его настроения, или густых каштановых волос, у него даже не было вытянутого лица Севера. Если бы не тот факт, что Кейтлин была девственницей, то Нед мог бы подумать, что это был чей-то другой ребенок.

Глядя на нее, Нед не имел ни малейшего понятия, что делать, кроме как мило улыбнуться ей, когда его розовые губы изогнулись в легкой полуулыбке. На мгновение, глядя в лицо сына, Нед почувствовал горькую обиду и ненависть за то, что произошло всего несколько коротких месяцев назад. Смерть сестры все еще преследовала его, но теперь у него была семья, и это то, о чем ему нужно было беспокоиться.

Кормилица буквально металась с паникой в ​​глазах, вырывая Робба из рук матери, когда они проносились мимо своего лорда, осторожно проносясь мимо, беспокоясь о новой леди Винтерфелла.

На открытом дворе царила странная тишина; даже стук молота о наковальню, казалось, отдавался в ушах смерти, когда Нед наблюдал, как приближается его жена. Его внимание было приковано к ее ярко-голубым глазам, которые напомнили ему о реках в Речных землях. Нед видел, как ее ярко-голубые глаза смотрели на него, изучая каждый дюйм его лица, словно она пыталась найти хоть какое-то сходство с его мертвым братом.

«Мой лорд-муж, я рада видеть, что вы так хорошо справляетесь после кровавой бойни у ​​Трезубца. Мне было жаль слышать о леди Лианне», - произнесла Кейтилин почти твердым и сердечным голосом.

Хотя в ее голосе звучали мягкие и извиняющиеся нотки, а ее нежные голубые глаза придавали Неду консервативный настрой, все, о чем мог думать Нед, была смерть его сестры, и он не мог снова поддаться отчаянию и ярости, по крайней мере, в тот момент.

Язык Неда ощущался как бесполезный кусок мяса в его пересохшем рту, когда Нед обхватил ее за руку, когда они оба вышли со двора. Нед знал, что пройдет много времени, прежде чем он преодолеет эту ярость и ненависть, но теперь у него была семья, и он должен был быть здесь ради них. Дети Таргариенов не представляли угрозы, не сейчас, поэтому он сосредоточится на своих собственных детях.

ДАРРИ

Жара Браавоса окатила старого рыцаря, запах лимонов наполнил его нос, в то время как Визерис, молодой седовласый принц, был угрюм, а сама мысль о потере матери была для него невыносимой.

Его сиреневые глаза были холодными и темными, искривленными ненавистью при мысли о сестре. Старый рыцарь знал, что любит свою сестру, но были времена, когда он замечал, что его молодой принц смотрит на сестру в лукавом свете, который тревожил его.

Но были и другие времена, когда он был настолько добр и мягок, что сир Дарри не знал, что делать с принцем, но с Рейегаром, мертвым и даже если он был жив, безумный король объявил Визериса своим наследником. Так что Визерис был бы наследником железного трона, независимо от того, что случится с Рейегаром или его детьми.

Одна эта мысль заставила сира Дарри замереть, когда он посмотрел вниз на Дейенерис, наблюдающую за тем, как она лежит в своей кроватке; ее смех наполнил воздух, когда она подняла на сира Дарри взгляд ярких фиолетовых глаз, устремленных на старого рыцаря, заставив тепло распространиться по всей груди пожилого мужчины, распространившись по каждому дюйму его тела.

Яркое золотое солнце залило комнату, и волна тепла окатила сира Дарри, но Дейенерис лишь пронзительно хихикнула, вцепившись пальцами в волосы, словно она держалась за это тепло, а не за его пределы.

Его разум метался от беспокойства о королевстве, должно было быть не менее 6 различных покушений на жизнь принца и принцессы. Эти следующие несколько лет были одними из самых тяжелых, которые пришлось пережить старому рыцарю, и с его старостью, кто знал, сколько он проживет, прежде чем кто-то предаст этих детей.

Ужас кипел в его груди, когда он смотрел на милую девушку, зная, что в любой момент она и ее брат могут умереть в тот момент, когда он умрет, и это беспокоило его больше всего, но в данный момент это было то, на чем они собирались сосредоточиться, выживая эти первые пару лет. Остальное придет со временем.