ГЛАВА 24. ГОЛОС, КОТОРЫЙ МОЖЕТ УБИВАТЬ
Это было утром.
Антонио вошёл в кабинет,
где Ария просматривала отчёты.
— Утечка, — сказал он сдержанно.
— Что именно?
— Планы наших поставок.
Кто-то снова говорит.
И в этот раз — детально.
Она подняла взгляд.
В глазах — холод, не удивление.
— Кто под подозрением?
Он выложил имена.
Трое. Все из внутреннего круга.
Один — молодой помощник советника.
Второй — охранник с доступом к архивам.
Третья — служанка, слишком тихая и слишком вездесущая.
— Ты хочешь, чтобы я выбрал, с кого начать? — спросил он.
Ария встала.
Медленно.
Отошла к окну.
Потом обернулась.
— Нет.
Я сама.
⸻
— Ты будешь допрашивать? — Антонио напрягся.
— Я больше не та, кто прячется за твоей спиной.
Я хочу посмотреть в глаза тем, кто нас предаёт.
Я хочу знать, как пахнет ложь.
Он смотрел на неё.
Гордо. Тревожно. Но без сопротивления.
— Тогда я буду за дверью.
— Нет.
Ты останешься вне.
Если я выйду — ты узнаешь правду по моему лицу.
⸻
Первым вошёл охранник.
Сильный. Холодный. Молчаливый.
Ария сидела за столом.
Вся в чёрном.
На фоне окна, залитого дневным светом,
её силуэт был почти пугающим.
— Имя.
— Джино.
— Сколько лет в доме Фальконе?
— Шесть.
— Женат?
— Нет.
— Кому служишь?
Он не понял.
Замер.
Потом —:
— Вам.
— Ложь, — сказала она, не повышая голоса.
— Простите?
— Я чувствую это. Ты нервничаешь.
Ты отвечаешь слишком чётко.
Слишком быстро.
Она встала. Обошла стол.
Остановилась прямо перед ним.
Смотрела в глаза.
— Если ты лжёшь — ты не доживёшь до вечера.
Если ты говоришь правду — ты уйдёшь отсюда живым.
Выбирай.
Он сглотнул.
Молча.
И спустя пару секунд —
сломался.
— Это не я...
Это Кьяра.
Служанка. Она связана с одним из внешних людей.
Я только молчал.
Я знал — но молчал!
⸻
Когда он вышел,
Антонио вошёл.
Ария стояла у окна, руки сжаты в кулаки.
— Он сдал её?
— Да.
Он не предатель.
Он трус.
— Ты в порядке?
Она медленно повернулась.
— Нет.
Потому что теперь я знаю,
что женщины тоже умеют предавать.
И я сама научу других —
чему это стоит.
⸻
Позже Кьяру задержали.
Ария не смотрела на допрос.
Она только сказала:
— Пусть знает, что её сдала не любовь.
А я.
И в этот день в доме поняли:
мягкость ушла.
Осталась Ария.