Глава 8
Ночь опустилась, как тяжёлое покрывало, впитавшее в себя страхи мира. В этом углу леса, где пепел смешивался с листвой, где воздух был пропитан болью, Огнезвёзд наконец позволил себе лечь и закрыть глаза.
Но покой не пришёл.
Сны пришли сразу — обрушились, как буря. Куски прошлого, злобные голоса, мрак, что полз по лапам, точно чёрная смола. Он видел звёзды — затухшие, дрожащие. Лес, который больше не шепчет, а стонет. Тени племени — расплывчатые, глухие, забывшие даже свои имена. Он звал их, но ответа не было.
И вот — Пестролистая.
Она не вышла — она возникла, как ветер среди мрака. Глаза её светились знакомым светом, а голос был, как отзвук сердца:
— Ты дышишь. Значит, ты жив. Значит, ты ещё можешь зажечь остальных.
Он пытался сказать что-то, но язык не шевелился. Только дыхание — тяжёлое, хриплое.
— Не забывай, кто ты. Они будут пытаться вытянуть из тебя свет. Но ты не один…
Сон рассыпался.
Утро было тёплым — насколько может быть тёплым в таком искалеченном мире. Туман ползал по земле, как привидение ночи.
Огнезвёзд встал медленно, но с твёрдостью в движениях. Он потянулся, размял лапы. Мышцы болели, в теле ещё жили эхо вчерашней битвы.
Песчаная сидела рядом, вылизывала рану на боку. Увидев, что он проснулся, тихо улыбнулась.
— Как ты?
— Спал плохо, — ответил он, голос был хрипловатый. — Слишком много мыслей… Пестролистая приходила. Она… сказала, что я всё ещё жив.
Он посмотрел вдаль, куда вёл путь — туда, где их ждала Костяная Гора.
— Надеюсь, Песчаная, что мы не встретим ещё подчинённых Бича. Каждая битва… она не только ранит тело. Я устаю. Не только лапами — душой.
Песчаная кивнула, подошла ближе, её бок коснулся его плеча.
— Но пока ты идёшь — твой огонь живёт. А значит, и мы тоже.
Они тронулись в путь. Туда, где чёрные скалы грызли небо.
Земля под лапами стала плотной, сухой и мёртвой. Как будто сама природа сжалась от страха перед тем местом, что маячило впереди. Костяная Гора.
Она действительно была похожа на кости — не метафора, а жуткая реальность. Из земли торчали обломки рёбер, черепа, белёсые камни, гладкие от времени. Воздух был холодным, несмотря на дневное солнце. И пахло... смертью.
Огнезвёзд замедлил шаг. Его плечо почти касалось Песчаной. Они оба смотрели вперёд.
С вершины раздался глухой, жёсткий голос — как треск сухой древесины.
— Закон прост: слабый падает, сильный берёт. Кто ступает без приказа — лишается лап. Кто говорит против — теряет язык. Кто любит — умирает.
Это был Бич.
Голос звенел в ушах, как раскалённый металл, пробирая до костей. У Огнезвезда шерсть встала дыбом, но он не отступил. Его огонь был с ним — рядом шла Песчаная.
И вдруг... из тени, как призраки, вышли пятеро.
Звездоцап. Всё такой же гордый и мрачный. Глаза полны тени.
Звездолом. Его шрамы, казалось, стали глубже, голос хриплый и ледяной.
Коршун. Ловкий, тихий, как смерть на крыльях.
И два новых. Бледные, будто высосанные светом.
— Я — Одноглаз, — прохрипел первый, с пустой глазницей. — Я был в снах тех, кто боялся. Теперь я здесь.
— А я — Остролап. Голос второго был тонкий, резкий, как лезвие. — Я — дитя боли. Мы помним, Огнезвёзд. Помним тебя. И ждём.
Огнезвёзд прижал уши. Он чувствовал, как Песчаная напряглась. Её хвост чуть дрожал, но она стояла рядом, ни шагу не отступив.
— Песчаная, — прошептал он. — Что бы ни случилось, мы идём до конца.
Перед ними поднималась Гора, и на ней — зло. И всё же они пошли.
Время сжалось. Воздух замер.
— Убейте его, — хрипло бросил Звездоцап, — пусть огонь угаснет.
Первым прыгнул Коршун. Его тень рванулась, как хищная птица, но Огнезвёзд встретил его в воздухе. Их тела столкнулись с глухим звуком, как два камня. Коршун попытался укусить его за плечо, но Огнезвёзд развернулся, ударил с такой силой, что хрустнули кости. Коршун отлетел, захрипел, и не поднялся.
Песчаная метнулась за спину Огнезвёзду — Звездолом уже шёл на них. Её когти вонзились в его бок, и он заревел, отшатнувшись. Она была быстрой, как ветер, её удары — точными. Она горела — с ним.
Звездоцап ринулся сам. Массивный, как скала, он налетел, как буря. Огнезвёзд отпрыгнул, обернулся, пламя в груди вспыхнуло сильнее, чем когда-либо. Каждый его удар был как ожог. Он бил, как могучий пульс самой земли. Звездоцап рухнул, дрожа, и растворился в дымке — иллюзия, тень, страх.
Остались Одноглаз и Остролап.
— Мы были болью... мы станем прахом, — прошептали они одновременно и напали.
Огнезвёзд отбивался из последних сил. Тело горело, как будто он сражался не с ними, а с самим миром. Он чувствовал, как силы утекают, но Песчаная была рядом, крича его имя, поддерживая его пламя.
И когда последний из врагов пал, всё стихло.
Огнезвёзд рухнул.
— Я... ещё держусь...
Он дрожал. Шерсть липла к телу. Мышцы гудели, будто сожжённые. Песчаная ловко подставила бок, помогая ему подняться. Вместе они нашли укрытие в тени мёртвого дерева. Она прижалась к нему, глядя в его глаза.
— Спи, — прошептала она. — Осталось чуть-чуть. Ты почти у цели. Я не дам тебе угаснуть.
Огнезвёзд уснул. Его сны были туманны, но он всё ещё слышал дыхание Песчаной рядом. И голос — тихий, родной: «Огонь спасёт племя…»
Он проснулся от тишины. Такой тишины, что даже ветер, казалось, не смел дышать.
Огнезвёзд лежал на боку, и первое, что он почувствовал — это тёплое прикосновение чужого меха. Песчаная дремала рядом, её бок мягко поднимался и опускался в ритме дыхания. Её тепло всё ещё хранило его, словно удерживало от исчезновения.
Он медленно приподнялся. Тело отзывалось ноющей болью, но голова была ясна. Внутри — спокойствие. Где-то на грани сна и яви он слышал голос:
> «Ты не один… Ты идёшь туда, где кончается страх.»
Пестролистая. Её голос звучал не как шёпот, не как зов — как сердце, бьющееся в груди.
— Я слышал её, — прошептал он.
Песчаная раскрыла глаза. Взгляд усталый, но твёрдый. Она кивнула:
— Я тоже. Она зовёт тебя к вершине.
Огнезвёзд поднялся, опираясь на дрожащие лапы. Он вдохнул воздух, пропитанный сухой пылью и привкусом костей. Над ними, далеко вперёд, ввысь, поднималась Костяная Гора. Она казалась выше, чем он помнил, чем видел прежде. Мрачная, жуткая, но теперь — не неприступная.
Песчаная встала рядом. Молча. Она ничего не сказала, но в её янтарных глазах горела сила. Они сделали первый шаг. Потом второй. Потом третий. Подъём начался.
С каждым шагом ветер становился сильнее. Он нёс обрывки голосов, обрывки боли. Где-то в камнях скрипели кости — старые, забытые, но всё ещё говорящие. Песчаная прижалась ближе, их шерсть соприкасалась. Вдвоём, плечом к плечу, они шли туда, где вершина разрезала небо.
> «Огонь должен дойти до конца. Или погаснуть навсегда…»
Где-то впереди бил пульс зла. Они шли к нему.