Глава 3
Тропа привела их в ложбину, скрытую от неба густым переплетением ветвей и высокой осокой. Там, где раньше тек ручей, теперь зияла выжженная воронка, над которой клубился влажный пар. И всё же тут — жили. Были. Остались.
Огнезвёзд едва не упал на землю, едва шагнул за порог укрытия. Лапы дрожали, как у больного. Внутри что-то ломалось, скреблось. После встречи со своими отражениями он чувствовал, будто часть его души надломилась.
Страх. Отчаяние. С моим лицом...
Он шёл, будто под водой. Голоса были приглушены, образы расплывались. Молодая кошечка шла рядом, всё ещё настороженная, но во взгляде её была тревожная решимость.
— Мы почти на месте, — сказала она. — Там, где… где они…
Он не дослушал.
Потому что увидел его.
У входа в пещеру — возвышался кот. Широкоплечий, с серо-белой шерстью, с изломанным ухом. Шрамы пересекали его морду и грудь, как молнии на буром небе.
Острозуб.
Кот, который однажды убил по приказу. Кот, который стоял у Бича. Кот, который рвал и ломал ради власти.
И теперь он был здесь.
Огнезвёзд замер. Хвост дрогнул. Зрачки сузились.
Но прежде чем он смог издать хоть звук, она вышла.
Плавно. Молча. Словно дух, а не живая. Шагнула вперёд и встала рядом с Острозубом.
Песчаная Буря.
Или… та, кто носила её лицо.
Та же шерсть, тот же изгиб шеи, тот же пронзительный профиль. Но её глаза…
Пустые.
Словно стекло. Словно в ней больше никого не было.
Огнезвёзд сделал шаг вперёд. Горло пересохло, голос рвался из груди, не подчиняясь.
— Песчаная…
Она не шелохнулась.
Он закричал. Не просто громко — отчаянно, надрывно, как будто вырывал из себя крик душой.
— Песчаная! Это я! Огонёк! Посмотри! Посмотри на меня!
Но она не пошевелилась. Ни взглядом. Ни усом. Ни дыханием.
Острозуб повернулся и посмотрел на Огнезвёзда с тяжёлой, почти равнодушной прямотой. Он не прятал взгляда. Но и не бросался в бой. Не оскалился. Просто смотрел.
Кошка рядом с Огнезвёздом тихо произнесла:
— Это он… Он убил двоих. Моих братьев. Но теперь он с нами. Он... защищает нас.
— Это не может быть, — прошептал Огнезвёзд. — Это не может быть она…
Он снова взглянул на Песчаную. Их глаза встретились. И в тот момент... в тот краткий, хрупкий миг... он почувствовал, будто она всё-таки смотрит.
И они смотрели друг другу в глаза.
Он — с надеждой, болью, ужасом.
Она — с тишиной внутри. Без искры. Без ответа.
Кошечка, шедшая с Огнезвёздом, вдруг вырвалась вперёд. Её глаза расширились, словно она увидела кошмар, ставший реальностью.
— Нет… НЕТ! — вскрикнула она, бросаясь к двум телам, лежащим у каменной стены.
Молодые. Едва подросшие. Один со взъерошенным чёрным мехом, другой — серо-полосатый, с лапами, всё ещё вытянутыми в последнем движении. Их глаза были открыты. Но пусты.
— Братья… это… — всхлипнула она. — Это вы… Нет… не так… вы были здесь… живы…
Огнезвёзд ощутил, как шерсть на загривке приподнялась сама собой. Его дыхание стало коротким, сердце сдавило когтями.
Острозуб не двинулся с места. Смотрел на неё с холодом. Как хищник.
— Они полезли, куда не следовало, — хрипло сказал он. — Я дал им выбор. Они выбрали смерть.
— Ты убил их! — закричала кошечка, рыдая, прижимаясь к телам.
— Да. И ты следующая, — зарычал он. — Если она не подчинится.
И он повернулся к Песчаной Буре. Его голос стал ядовитым, как жало гадюки.
— Ты слышала, Песчаная. Время пришло. Ты забыла, к кому принадлежишь? Твой "Огонёк" сдох. Ты наложница Бича. Или мне напомнить тебе это болью?
Он резко ударил её лапой по щеке.
Огнезвёзд дёрнулся вперёд, зарычал, грудь наполнилась пламенем.
— НЕ ТРОГАЙ ЕЁ!
Острозуб даже не посмотрел на него — смотрел на Песчаную.
— Иди к нему. Или я убью этого котёнка. Его дочь от Бича, твоя кровь.
Песчаная вздрогнула. На миг. Почти незаметно.
Но всё же… вздрогнула.
И тогда — повернулась. Медленно. Словно сдерживая бурю внутри. И пошла. Спокойно. Ровно. Ни взгляда назад — ни Огнезвёзду, ни плачущей кошечке. Словно по приказу.
Огнезвёзд не верил.
— Нет… — выдохнул он. — Не может быть… Это не ты…
Он шагнул вперёд.
— Песчаная, стой! Посмотри на меня! Это же я!
Она не остановилась.
Острозуб повернулся к нему, вся его морда исказилась в ухмылке, в которой не было ни капли разума — только безумие и ярость.
— Не достанется она тебе, пепел её теперь Бичу! — прорычал он. — И ты сгоришь вместе с её памятью!
И набросился.
Огнезвёзд успел лишь выставить лапы, прежде чем они оба покатились по земле. Удары были быстры, яростны. Когти рассекали воздух, мясо, воздух снова. Земля под ними вспарывалась, как рана.
Острозуб бился как зверь, словно в нём жил демон.
Но Огнезвёзд — не сдавался. Он чувствовал — если падёт здесь, не останется ничего. Ни надежды. Ни смысла. Ни правды.
И когда зубы врага сомкнулись на его плече — он, выдохнув в последний раз, метнулся снизу вверх и вонзил когти прямо в горло Острозуба.
Кровь хлынула. Острозуб захрипел. Зашатался.
И пал.
Мёртвый.
Огнезвёзд тяжело дышал, стоя над телом. Плечо горело. Шерсть в клочьях. Но он ещё стоял.
И где-то, за поворотом тропы, она шла прочь. Песчаная Буря. Без звука. Без взгляда.
Кошечка, дрожащая у тел братьев, посмотрела на Огнезвёзда.
И прошептала:
— Она… ушла. Опять…
Огнезвёзд стоял над телом Острозуба, но уже не чувствовал земли под лапами.
Кровь сочилась из плеча. Голова кружилась. Всё вокруг плавало — как будто он находился под водой, и кто-то стянул солнце с неба.
Он сделал шаг… другой…
И рухнул.
Мир захлебнулся тьмой.
Сквозь сгустки воздуха он видел, как силуэт Песчаной Бури исчезает. Всё дальше. Всё тусклее. Всё слабее.
И вот — её нет.
И тогда — она бросилась к нему.
— Очнись! Огонь… очнись, пожалуйста! — голос дрожал. Он был почти детский, почти бессильный, но в нём звучало всё, что осталось.
— Ты мне нужен… ты мне нужен… ты ведь… ты ведь настоящий, не так?.. — её лапы тряслись, когда она коснулась его груди. — Я одна тут… совсем одна…
Она всхлипнула, уткнулась носом ему в шею, будто надеялась согреть его дыханием.
— Пожалуйста… не оставляй меня…
Огнезвёзд не двигался.
Но дышал.
Она замерла. Прислушалась. И поняла — он спит. Просто спит. Ушёл глубоко в себя, куда не добраться даже свету.
— Спасибо… — прошептала она, прижимаясь к нему. — Я не оставлю тебя.
И сжалась, будто хотела стать частью его огня. Чтобы не быть одна. Чтобы не быть потерянной.
А в голове Огнезвёзда — был голос.
Тёплый. Удивлённо-ласковый. Словно звёздный ветер, проскользнувший сквозь листву.
— Ты всегда упрямый, Огонёк… — сказала она.
Он знал этот голос. Знал, как сердце знает первое пламя.
— Пестролистая…
— Я рядом. Я всегда была рядом. Даже когда ты думал, что один. Я останусь, пока ты не поднимешься снова.
— Пока твой огонь не пронзит тьму.
— Пока ты не выведешь её — Песчаную — обратно. Ты ведь не отпустишь её, правда?
И другой голос… мягкий, чуть дрожащий. Но живой.
— Огонёк… — это была она. Песчаная. Не та, что ушла в тьму. А та, настоящая. Где-то глубоко.
— Я… не хочу быть в этом холоде. Не хочу забывать. Пожалуйста… найди меня.
И тогда Огнезвёзд вдохнул. Глубоко. Живо. По-настоящему.
Пламя в его груди ещё тлело. И рядом, вжавшись в него, дрожала та, что теперь — первый луч в его новой заре.