Глава 18. Письмо без подписи
На следующее утро всё казалось удивительно мирным.
Рикардо не спешил уходить — он остался в доме, отменил встречи, отложил совещания.
Он хотел провести день рядом с Лией.
Она не возражала.
Их утро началось с того, что он сам приготовил ей завтрак — неуклюже, но искренне.
Поджаренные тосты, мягкий сыр, клубника, которую он уложил по тарелке, как будто создавал произведение искусства.
Он поднёс ей поднос прямо в постель.
— Это пока всё, что я умею, — сказал он, вставая у изножья кровати. — Но ты заслуживаешь лучшего, и я выучу всё, что нужно.
Ты уже изменила меня.
А теперь изменила мою жизнь.
Лия, не сдержавшись, засмеялась.
— Никогда бы не подумала, что дон мафии будет стоять у моей постели с подносом, на котором клубника разложена в форме сердца.
— Это не сердце, — фыркнул он. — Я пытался сделать букву «Л».
— У тебя получился овал.
— У меня получилось «люблю».
⸻
Весь день прошёл в уютной тишине.
Рикардо работал в кабинете, Лия читала в саду, в плетёном кресле под тенью платана.
В животе было лёгкое напряжение, но без боли.
Её тело уже начинало меняться.
Она чувствовала себя хрупкой и сильной одновременно.
Ближе к вечеру одна из служанок принесла конверт.
Без марок.
Без обратного адреса.
Просто — положили в ящик у ворот.
На плотной бумаге — аккуратный почерк:
"Если ты думаешь, что носить его ребёнка — значит быть в безопасности, ты глупа.
Мы не дадим ещё одной Бьянки появиться на свет.
Мы не забыли, кем ты была.
И кем никогда не станешь."
Лия перечитала трижды.
Пальцы сжались, сжали письмо в кулак, потом разжались.
Она не кричала.
Не плакала.
Не испугалась.
Она поднялась.
Прошла к дому.
Открыла дверь кабинета Рикардо.
Он был за столом, с телефоном у уха, но, увидев её лицо, сразу встал.
— Лия?
Она подошла, молча положила письмо на стол.
Он прочитал.
Медленно.
До конца.
Лицо его изменилось.
Глаза стали льдом.
Молчание было тяжелее, чем любые крики.
— Кто-нибудь видел, кто оставил?
— Нет. Просто нашли у ворот. Никто ничего не заметил.
Он подошёл к двери, вызвал Джино.
— Двойная охрана. Сразу. Все камеры у ворот — поднять записи за последние сутки.
Все входы, выходы, посты.
Удвоить патрули.
Никто не заходит без проверки.
Никто не выходит без разрешения.
— Есть, синьор.
Рикардо закрыл дверь.
Вернулся к Лие.
Опустился перед ней на колени.
Взял её руки в свои.
— Я клянусь тебе...
Если хоть один из этих ублюдков посмеет приблизиться — я сотру их в пыль.
Ты — моё.
Ты — моя женщина.
Ты — мать моего ребёнка.
Я не позволю даже тени упасть на тебя.
Она кивнула.
— Я не боюсь, Рикардо.
Но я чувствую: это ещё не конец.
Это предупреждение.
Пробный удар.
Он посмотрел в её глаза.
— Тогда мы ударим первыми.
⸻
В ту ночь он не отпускал её даже во сне.
Он держал руку на её животе, как щит.
А во сне шептал:
— Я сожгу всё, если это понадобится.
Чтобы вы жили.
Чтобы вы были в безопасности.
И Лия знала:
он не просто говорил.
Он был готов.
Началась новая игра.
И в этот раз на кону — не власть.
На кону — их жизнь.
И жизнь того, кто бился в её теле крохотным, но уже сильным сердцем.