Глава 11. Одержимость
Ночь накрыла особняк густой темнотой.
В коридорах гасли лампы, оставляя лишь мягкое освещение у лестниц и по периметру внутренних садов.
Но в главной спальне свет не выключался.
Он горел в глазах.
Лия стояла у туалетного столика, медленно расчесывая волосы.
Её длинная сорочка струилась по телу, оставляя плечи открытыми.
В комнате царила тишина, в которой слышно было только — якобы — спящее дыхание дома.
Но Лия знала: за её спиной кто-то смотрит.
Она не обернулась.
Просто проговорила:
— Долго будешь стоять у двери?
Рикардо шагнул в комнату.
Закрыл за собой дверь.
Медленно. Без слова.
Он был в чёрной футболке и тёмных брюках, волосы чуть растрепаны. Взгляд — не отводил.
— Я думал, что хочу только тело, — сказал он глухо. — Думал, что получу тебя и отпустит.
Но всё стало только хуже.
Я не просто хочу тебя.
Я жажду. С каждой минутой всё сильнее.
Ты под кожей, Лия.
Ты отравила меня собой.
Она положила щётку. Встала.
— И что теперь?
— Теперь я хочу сгореть.
Он подошёл.
Схватил её за талию.
Притянул резко, сильно, будто сдерживал себя весь день, всю неделю, всю проклятую жизнь.
Он целовал её, будто хотел разорвать поцелуем дыхание.
Он вжимался в неё всем телом, будто искал в ней спасение и погибель одновременно.
Руки скользнули по спине, по шее, по волосам.
Он поднимал её сорочку вверх, небрежно, яростно, и сбрасывал с плеч, как кожу.
А потом прижал к стене.
— Скажи, что ты моя, — выдохнул он между поцелуями. — Скажи, что только моя.
— Если ты выдержишь это, — прошептала она, цепляясь за его плечи, — тогда я твоя.
Он прижал её бёдрами к себе, провёл языком по ключице и шее, оставляя следы желания и власти.
Но в этот раз в нём не было расчёта.
Он был безумным.
Настоящим.
Он поднял её на руки, отнёс к кровати.
Положил, не разрывая взгляда.
И начал вживаться в неё медленно, глубоко, болезненно сладко.
— Я не хочу никого, кроме тебя, — шептал он, двигаясь внутри. — Мне больше никто не нужен. Ни телом, ни умом. Ни голосом. Ни запахом.
Ты — всё. Понимаешь?
Лия закрыла глаза, выгнулась, впуская в себя каждую эмоцию, каждое слово, каждый толчок.
— Я чувствую, — прошептала она. — Потому что я тоже не свободна.
Он наклонился, целовал её плечи, грудь, живот — как одержимый.
Она была его святыней и его грехом.
Его слабостью и силой одновременно.
Когда всё закончилось, он не ушёл.
Не выдохнул и не отвернулся.
Он остался внутри неё, в её объятиях.
И долго молчал.
— Ты изменила меня, — сказал он. — А я не знаю, что с этим делать.
— Не меняйся, — ответила она. — Просто позволь себе быть живым.
Он уснул рядом, впервые без страха, что его предадут во сне.
А она лежала рядом и думала:
Он влюбляется.
А я?
Я тоже. Только молча.
🤐