Глава 24
– Книги? – прошептала я и невольно сжала в левой руке кинжал, о котором успела позабыть.
Нарелла склонила голову набок:
– Я непонятно сказала? – Она показала глазами на кресло. – Поставьте на место.
Ксейден приподнял бровь, но подчинился, потом прошел к нам и убрал мой кинжал мне в ножны.
– Спасибо, – шепнула я.
Он коснулся губами моего виска и встал рядом.
– Поднимайся, Урсон, ты все залил кровью. Отнеси сестру в заднюю комнату и приведи ее в чувство. Разве я не говорила, что вы не готовы носить оружие? – укорила Нарелла раненого мужчину, обходя лужу крови. – Прошу простить моих внуков. Они слишком близко к сердцу приняли задание защищать книги от всадников, которые… не вы. – Она тяжело опустилась в кресло. – Благодарю, молодой человек, – сказала она Ксейдену, потом пригляделась к нему и перевела взгляд на Даина. – Надо же, на Континенте бывают такие красавцы.
Уголок рта Ксейдена поднялся вверх, и про себя я не могла не согласиться со старушкой.
– Мама… – Торговка поспешила к Нарелле, наверняка переживая, как бы мы на нее не напали.
Урсон поднялся на ноги и помог встать сестре: та как раз приходила в себя после удара Миры. Они исчезли за дверью, и я их чуть не пожалела, пока не вспомнила, что они напали первыми.
– Мне девяносто три, Леона, но я еще не умерла. – Нарелла отмахнулась от дочери. – Или как там говорят амарали? Я еще не встретила Малека. Он же ваш бог смерти, правильно?
Я нахмурилась, услышав незнакомое слово: «амарали».
– Разве он не везде бог смерти? – Мира прислонилась спиной к ближайшему книжному шкафу.
Я покачала головой:
– Деверелльцы не поклоняются богам.
– Вот почему мы считаемся самым нейтральным островом. Идеальным для торговли. – Нарелла пожала плечами. – То, что вы зовете богами, мы называем наукой. То, что вы зовете божественным вмешательством любви, мы зовем, – она взмахнула рукой, – алхимией. Два вещества, вместе дающие что-то новое, – примерно как то, что между вами. – Она взглянула на меня и Ксейдена и прижала руку к сердцу.
У меня скрутило сердце. Если бы она только знала, как угадала мои сегодняшние мысли.
Старушка покачала пальцем, глядя на Ксейдена:
– Я слышала, молодой человек, как ты грозил убить моего внука, если он сделает еще шаг к твоей любимой. Какой нелогичный и агрессивный романтизм. Надо признать, не такое самоуверенное насилие я ожидала, по рассказам Эшера, но русые волосы, эти… пожалуй, карие глаза, эта бесконечная любовь, которую он предсказывал для вас двоих… Что ж, он описал тебя практически идеально, Даин Аэтос.
Ох, убейте меня на месте.
Мой рот раскрылся, потом закрылся.
Ксейден поднял обе брови и прикусил губы.
Даин потер затылок.
Мира фыркнула, прикрыла рот рукой, а потом сломалась пополам от хохота.
– Простите, – выдавила она и выпрямилась, быстро пряча чувства и вежливо откашливаясь, но потом опять не выдержала, и ее плечи затряслись от смеха. – Не могу. Просто не могу. Извините. – Она зашла за шкаф – надеюсь, чтобы привести себя в порядок.
Ощущения у меня при этом были такие, будто мое лицо опалил дракон.
– Что будешь делать? – спросил меня Даин, пока Нарелла, нахмурившись, смотрела на нас троих по очереди.
– То же, что и последние полтора года, – ответил Ксейден, забыв обо всех послаблениях, с которыми общался с Даином всего час назад. – Все думают, что она будет с тобой, но в конце концов она нашивает на летную куртку мою фамилию.
Серьезно?! Я просто-таки напрочь лишилась дара речи от такого заявления. Это было-то всего один раз! Ну ладно, два, если считать возвращение из Сэмарры, когда мы снова встретились.
– Рад видеть тебя прежним. – Даин оперся на стойку. – Только у нас нет фамилий на куртках.
– И все-таки ты меня понял. – У Ксейдена заходили желваки на щеках.
Нарелла прищурилась, глядя на Ксейдена сквозь толстые линзы очков:
– Так ты не Даин.
Ксейден покачал головой.
– Я Даин. – Даин поднял руку.
– А он? – спросила меня Нарелла.
– Ксейден Риорсон. – Я подняла подбородок, будто объясняла свой выбор отцу. – И он мой, даже когда ведет себя как придурок.
– Сын Фена Риорсона. – Нарелла побарабанила заскорузлыми пальцами по подлокотнику. – Уж этого Эшер точно не предсказывал.
– Предсказал бы, если бы встретил его лично.
Я взяла Ксейдена за руку и сплела с ним пальцы.
– Наша мать знала, – сказала Мира, возвращаясь на свое место у книжного шкафа. – Не то чтобы хлопала в ладоши от восторга, но умела узнать любовь, когда ее видела. Вот только никогда не рассказывала, чтобы наш отец бывал здесь.
– И не сказала бы, да? – Нарелла поерзала в кресле. – Когда он умер?
– Чуть меньше трех лет назад, – тихо ответила я. – Остановка сердца.
Лицо Нареллы скорбно сморщилось, но потом она покивала, словно говорила о чем-то сама с собой, и снова подняла на меня взгляд:
– Ваш отец рискнул всеми вами, скрыв труд своей жизни только для того, чтобы в конце концов его нашла ты, Вайолет. Он оставил окончание мне почти четыре года назад и строго наказал отдать книги, только если ты обрела мудрость, чтобы их понять.
Я напряглась.
– Это… – Даин покачал головой.
– Это в духе папы… – медленно протянула Мира.
– Да ты справишься. – Ксейден сжал мою ладонь.
Я сглотнула внезапный комок в пересохшем горле.
– Он просил доставить сюда самое редкое, что у меня есть. – У меня вырвался ироничный смешок. – И я подумала…
Я покачала головой, осознавая, что все наши старания, чтобы доставить сюда сумку, были впустую.
– Ты подумала, что раз это Деверелли, то здесь, конечно же, торгуют товарами, сокровищами. – Нарелла сложила руки на коленях.
– А он имел в виду мой разум. – Я бросила взгляд на Миру, но она не отрывала глаз от пола. – Вот почему он просил меня отправляться самой.
– Книги – только для тебя, – подтвердила Нарелла, и Леона присела на подлокотник ее кресла. – Я задам три простых вопроса, и, если ты способна дать ответ на все, книги твои.
– Какое самодовольство – думать, будто вы имеете какое-то право скрывать труд нашего отца от Вайолет. – Тон Миры мог бы раскалывать камни.
– Ничего, – успокоила я ее, отказываясь сомневаться в своих силах… даже в этой жаре. – Спрашивайте.
Нарелла бросила на мою сестру испепеляющий взгляд, потом повернулась ко мне:
– Он оставил тебе рукопись. Как она называется?
– «Покоренные: второе восстание кровланского народа», автор – подполковник Эшер Сорренгейл, – ответила я. – И вы уже знаете, что я это знаю. Иначе как бы я здесь оказалась?
Нарелла в очевидном нетерпении постучала указательным пальцем по подлокотнику:
– В четырнадцатой главе твой отец упоминает, что Кровланское восстание провалилось из-за Деверелли, но не углубляется в подробности. Любой… – она окинула взглядом мою форму, – чего-то стоящий писец не остался бы удовлетворен такими гаданиями. Выскажешь свою гипотезу?
Из всей книги она спрашивала об этом?
– Легко. Кровла не выполнила свою часть сделки с Деверелли. И Деверелли, чтобы не терять репутацию, отказались от своего посредничества, что привело к уходу войск другого острова, а потом они сообщили поромиэльскому королю, где искать бунтарей. Вот и конец восстания. – Я пожала плечами.
– Этого мало. – Она покачала головой, и у меня сжалось сердце. – Почему провалилось восстание? В чем заключалась сделка?
– Так нечестно… – начал Даин.
Нарелла подняла руку, требуя молчания:
– Она знает ответ.
Я вздохнула:
– Я… могу себе представить. Просто не люблю ошибаться.
Или в данном случае – быть правой.
– Ты среди друзей. – Улыбка старушки говорила о противоположном.
Ладно. Пот сбегал у меня по спине, но я все-таки набралась смелости, чтобы выставить себя дурой.
– Я думаю, они обещали драконов, но не смогли этого сделать.
– Что-что они обещали? – изумилась Мира.
Ксейден напрягся, а Даин развернулся ко мне с невозможно широко распахнутыми глазами, но медленно расплывающаяся улыбка Нареллы говорила, что либо я ужасно ошибаюсь, либо трагически права.
– Докажи, – сказала она тоном, жутко напомнившим Маркема. – Убеди вот его. – Она показала на Даина.
Я сжала руку Ксейдена еще крепче, и его большой палец погладил мой.
– В официальном заявлении номер триста двадцать три признается провал попытки кровланских войск пересечь границу у форпоста Альдибаин одиннадцатого декабря четыреста тридцать третьего года, за два дня до Полуночной резни. Единственный рассказ об этом событии находится в дневнике полковника Хэшби, командира форпоста, проводившего допросы. – Я посмотрела на Даина. – Папа заставил это зазубрить, пока работал над рукописью, и тогда я не понимала зачем, но теперь, очевидно, понимаю. По-моему, ты в тот год был одержим тактикой победы над пиратством в Изумрудном море или что-то в этом роде.
Даин напрягся:
– Вообще-то это была серьезная проблема в пятом веке.
Я удержалась от того, чтобы закатить глаза:
– Не отвлекайся. Мы сидели на диване. Папа ходил туда-сюда перед камином, а ты говорил, как это нелепо – думать, будто солдаты вошли в Наварру, чтобы захватить хвостовые перья, помнишь?
Он поморщился:
– Помню. Да. И твой отец сказал, чтобы я и не надеялся сдать вступительный экзамен в квадрант писцов, если не могу применить свои широкие лингвистические познания ко всем областям анализа важных исторических данных. Я-то в писцы и не хотел, но все равно весело было. Спасибо за напоминание.
– Это все к чему-то ведет или мы просто решили поностальгировать? – спросил Ксейден.
– Ну так примени свои широкие лингвистические познания, Даин, – попросила я. – Допросы протоколировались на общем языке…
Даин распахнул глаза:
– Но нападавшие говорили на кровланском, а на кровланском прилагательные идут после существительных. Они охотились на перьехвостов. Драконов.
Я кивнула:
– Я думаю, Деверелли договорились с Кровлой и неизвестным островом о том, что остров предоставит армию, а Кровла – драконов. Когда они не смогли выполнить условия, сделку разорвали, произошла Полуночная резня, а Кровла осталась в границах Поромиэля.
Даин сложил руки на груди.
– Они договорились о драконах. – Он посмотрел на Нареллу. – Я ей верю. Просто осмыслить это не так просто. Нельзя так просто… торговать драконами, тем более отвозить детенышей на острова, где нет магии. Если не хочешь навлечь на себя гнев эмпирейцев.
– О, тут еще не все: твой отец знал, что книга моего папы как-то связана с перьехвостами, а, значит, мой папа в какой-то момент перестал доверять твоему, – добавила я.
Даин снова развернулся ко мне, и из-за ошарашенного выражения на его лице мне захотелось забрать свои слова назад.
– Третий вопрос, – объявила Нарелла, и это казалось особенно жестоким, учитывая, через что мне только что пришлось пройти.
– Спрашивайте, – сказала я тускло.
– Почему ты ушла от принца? – Старушка склонила голову набок, и глаза у нее загорелись так, будто мы тут собрались чаевничать и сплетничать.
– Прошу прощения? – Я подалась вперед, будто могла неправильно расслышать. – От принца?
Она сложила руки в замок:
– Твой отец знал, что вы вместе ненадолго, но я хочу услышать, что было последней каплей.
«Не хочешь прилететь и спалить тут один магазинчик?» – спросила я Тэйрна.
«Как сказал темный, это может повредить международным отношениям», – ответил он.
«А я могу, – заявила Андарна. – Но тогда ты останешься без книг».
– Я… – Я чувствовала подкатывающий к лицу жар, словно вот-вот вспыхну безо всякого намека на магию. – Я ушла от него, потому что застала в неловком положении с одной профессоршей.
Нарелла подалась вперед и подняла брови:
– Он занимался сексом с профессоршей?
– Мам! – упрекнула ее Леона.
– Вот же урод, – пробормотал Даин. – Почему мне не сказала?
– И что бы ты сделал? Врезал бы коронованному принцу Наварры? – парировала я.
Даин нахмурился.
– Да, – ответил вместо него Ксейден. – И все еще могу врезать.
– И ты ушла от него из-за ревности, несмотря на то что в твоих руках была корона Наварры? – не унималась Нарелла. – Он приходил умолять тебя о прощении? Ты не приняла его обратно?
Теперь я четко осознала, почему эта старая торговка владела книжным магазином… и какой жанр предпочитала.
– Я никогда не стремилась к короне, к тому же не в характере Холанда умолять о прощении кого угодно. Я закрыла дверь и больше с ним не разговаривала до недавнего времени, несколько недель назад. Он меня не любил – вернее, любил, но не так, как я заслуживаю, – и никакая власть не стоит того, чтобы жить с человеком, который тебя не любит.
– Ты знаешь себе цену, – тихо произнесла Нарелла и кивнула. – Отец тобой бы гордился. Принеси ей книги.
Леона встала и ушла в заднюю комнату, а я так и сдулась, со вздохом привалившись к Ксейдену.
Мира сняла с плеч рюкзак и поставила его на пустое кресло рядом с Нареллой.
– Их понесу я, если только вы не думаете, будто наш отец был бы против. Обещаю не читать и ничего такого.
От этой едкости меня уколола совесть. И почему папа требовал, чтобы книги получила именно я?
Нарелла просто улыбнулась и скрестила перед собой ноги:
– Вот поэтому он и не оставил их тебе. У каждого из нас своя роль в будущих событиях; эта роль – ее. Он воспитывал Вайолет для этой миссии, а мать воспитывала тебя… Интересно, какое наследие получила ты?
Мира прищурилась.
Через десять минут мы оставили книжный магазин, забрав шесть томов авторства моего отца. И каждый был закрыт паролем.
* * *
В тот день вечером я опустила голову на резной край деревянной ванны в будуаре по соседству с нашей с Ксейденом спальней и слушала пение незнакомых птиц за окном. Я лежала слишком низко, чтобы наблюдать за океаном, но и небо было ничуть не хуже, в мягких красках скорого заката.
Который час? Интересно, вернулся ли уже Холанд. Раздобыл ли для нас разрешение пользоваться Деверелли как опорным пунктом, чтобы выбираться на соседние острова, поднимал ли он тему седьмой породы? Я обратилась к связи с Ксейденом, чтобы спросить его, но только вздохнула с досадой из-за немедленного напоминания, что здесь такое не пройдет.
Ветер подхватил белые занавески и повернул их ко мне, и вода остыла уже настолько, что в Басгиате бы я подогрела еще, но здесь, на Деверелли, только рада была прохладе.
Хоть кожа на пальцах ног уже и сморщилась, напоминая, что пора выбираться.
– Ви? – В дверь постучал Ксейден.
– Ты можешь войти.
На моем лице медленно расплылась улыбка. И пропала, когда он открыл дверь абсолютно голый, не считая полотенца на бедрах. Боги, как же он идеально прекрасен. Влажные волосы. Небольшая щетина. Капли воды на четко прорисованных мускулах. Пресс, которым можно любоваться до бесконечности.
– Просто хотел сказать, что я вернулся… – Он замолчал, как только увидел мои голые плечи – и это, была уверена я, все, что он мог видеть из-за высоты ванны. Ну, плечи и очень мокрые, очень распущенные волосы. – Блядь.Просто… блядь.
– Я же сказала, лучше бы принимал ванну у нас. Тут полно места, необязательно бегать к Ридоку. – Я постучала большим пальцем ноги по медному крану. – И трубопровод здесь такой современный.
– Ага. – Глаза Ксейдена потемнели, а пальцы, сжимающие ручку двери, побелели. – Я решил, будет вежливо дать тебе расслабиться и прийти в себя после стольких поездок.
– Вежливо? Как любезно с твоей стороны.
Я собрала волосы в руку, положила их на левое плечо, чтобы было проще выжать, потом надавила на рычажок ногой, спуская воду, и постаралась сосредоточиться на чем угодно, кроме Ксейдена и его невероятного тела, в котором он имел наглость существовать.
– И как, пришла в себя? – Его голос прозвучал умопомрачительно низко.
– Немножко ранимая после допроса о моем интеллекте и личной жизни, но в целом ничего.
Под бульканье последней воды в стоке я потянулась направо за мягким белым полотенцем, которое оставила на скамеечке, потом отвернулась от Ксейдена и встала, быстро завернувшись в ткань.
– «Ничего», – повторил он. – Не кружится голова? Ничего не болит? Не устала? А то мы летели сюда всю ночь.
– Не уверена, что смогу подняться по Полосе… – Я наклонилась, выжимая волосы над ванной. – Но да, чувствую себя хорошо, насколько возможно.
– Хорошо, – шепнул Ксейден над моим ухом, и я охнула от удивления, когда он схватил меня за талию и развернул к себе. – Потому что мне надоела эта вежливость.
И его губы впились в мои.