Time

Нет хуже зверя, нежели человек.

Высказывание, которое выплыло с глубокой давности, в ярких красках описывало всё происходящее. Люди стольким жертвуют веками, лишь чтобы было, что рассказать внукам; о своих свершениях, невидимых подвигах, чтобы передать мудрые знания из поколения в поколение.

Украина выдыхает, поднимаясь с корточек и ощущая ещё по летнему теплый ветер в волосах, когда срывает колос пшеницы, видимо, занесенный сюда теми же ветрами в поле. Было непривычно, что УПА больше не таскается за ним по пятам, не пытается его уберечь от чего-то, возможно, это было даже тоскливо. Виной ли было то, что государство успело ещё несколько раз послать повстанца в пешее путешествие на гору Нахуй? Вполне вероятно, но уже не актуально.

– Украина!

Вспомнишь солнце вот и лучик. Украинец усмехается и оборачивается, хотя тут же меняется в лице, удивленно вскидывая брови и глядя на побелевшее лицо командира и не менее охеревшего Повстанческую армию.

– Какого хера ты делаешь на минном поле?!  - возмущение в голосе армии заставляет немного задуматься о том, что происходит, и лишь сейчас Украина замечает выглядывающие верхушки противотанковых мин неподалеку. – Ты че пшеницы обнюхался?!

Парень выдыхает, опустив руки вниз и направляясь прямо к Повстанческой армии, который по вечерам нервно употребляет валерьянку с корвалолом. Вполне вероятно, что он просыпается, как только слышит тихие шаги босых ног по паркету и прерывистый шум чайника, но не выходит, ведь знает, что государству иногда необходимо одиночество. Украина уверен, что друг будет стоять рядом в любом из случаев, а если что то пойдет не так, то пустит пулю в лоб обидчику.

– И чего ты разорался? - голос звучит достаточно приглушенно, но громко для уха, ведь независимая держава подходит почти в упор из-за появившегося ветра.

– А че вдруг полетать решил? - всё ещё возмущается, но тон голоса убавляет, хмурясь и легко убирая с волос парня напротив всякие травинки, где-то подсознательно наслаждаясь мягкостью чужих волос.

Украина приятный. Нет, не только собеседник, с которым можно обсудить что угодно, ведь этот парень ещё при союзе советском совал нос куда не следует и сейчас обладает не малой начитанностью. Нет, не только внешность, которая дохуя обманчива, ведь за оверсайз одеждой скрываются действительно рельефные поверхности на пару со шрамами и неизлечимыми местами поражений. И нет, не только лишь поведением, индивидуальным для каждого, но знакомым для УПА своим уставшим видом и улыбкой по утрам под запах блинов для быстрого завтрака.

Украина приятный всем, что у него когда либо было или будет, и довольно нелюдимый повстанец готов костьми лечь лишь для того, чтобы оставаться в зоне комфорта своего государства.

– Я не заметил минное поле, - тон не меняется, голос остаётся спокойным и уставшим, и независимая страна перехватывает ладонь армии, которая зависает возле затылка.

– А в предупредительный знак не въебался? - следует примеру, поравнивая их голоса по тональности и щурит алые глаза, наблюдая как Украина начинает смотреть на стоящего рядом командира.

– Моё, как видишь, лицо целое, УПА.

Стоить говорить, что нравоучения быстро надоедают Украине и он уже в следующее мгновение обращается к человеку рядом, прося проводить его к солдатам.

Армия уставше выдыхает и плетется немного позади, когда они возвращаются к полку. Ребята здесь молодые, почти всем максимум лет двадцать пять, иногда чуть больше, а чаще меньше. То самое потерянное поколение, о котором всю жизнь кричали постсоветские выходцы, сейчас защищает родную землю в то время, как более «взрослые и мудрые» стремятся любыми возможными способами спасти собственную жопу за границей.
У них могут быть абсолютно разные национальности по рождению, разные гендеры и ориентации, они могут быть женаты или иметь детей за границей... Единственное что их объединяет, так это то что они продолжают защищать место, где они родились, где живут. Место, что есть их домом.

– Здравия желаю, Украина, давно не видел вас, - мужчина улыбается, спокойно и искренне. – На границе сейчас тихо, поэтому вы можете ещё немного погулять по окрестностям, - переводит взгляд на повстанца, который кивает, как только становится рядом со своей страной. – Только будьте осторожны, некоторые участки снабжены противотанковыми минами...

– Он уже проверил... - тихо смеётся УПА и шикает, получив локтем под ребра от государства. – Сам виноват...

Украина закатывает глаза и возвращается к разговору:

– Со мной всё в порядке, не беспокойтесь, этот идиот неудачно пошутил.

Мужчина медленно кивает, позже уже предлагая представить независимую страну солдатам и провести небольшую экскурсию по небольшому условному лагерю. Парни действительно славные и добродушные, возможно, ещё совсем дети, ведь многим из них по восемнадцать, хотя и пошли они добровольцами в те самые жуткие первые месяца войны. В их компании было приятно находиться, и держава даже подумывал о былых временах, где ему самому доводилось бороться от имени СССР с такими же безмозглыми ублюдками, как и сегодняшние рашисты.

Кто же знал, что это снова повторится?

– Прошлое вспоминаешь? - голос слышится рядом, когда Украина стоит где-то недалеко от отряда, глядя по ту сторону изгороди.

– Есть такое. - усмехается, поворачиваясь лицом к Повстанческой армии. – Знаешь, ты сегодня меня бесишь меньше, чем обычно. Странно, да?

Очередь смеяться УПА и ловить спокойные улыбки независимого государства, от которых в груди действительно становится теплее.

– Думаю, мне стоит стараться лучше.

– Безусловно.