Passerine

Трое мужчин стояли на балконе, где когда-то было двое. Смертный король, смертный принц и их красноглазый учитель. Внизу, в садах, собирались путешественники, очень уставшие после путешествия из всех уголков огромного королевства. Даже сейчас в столицу по-прежнему вливалось все больше людей, глядя в замешательстве широко раскрытыми глазами, с уведомлением о призыве, засунутым в карманы или зажатым между нервными пальцами.

«Все здоровые граждане королевства призываются в королевский замок, — говорилось во всех письмах, доставляемых из шумных городов в тихие деревни гонцами на самых быстроногих лошадях королевства и курьерскими птицами, отправляющимися по своим знакомым ветровым маршрутам. — Грядет война, и пришло время защищать свою родину.»

Далее в призывном письме указывалось, что в королевскую армию должны быть зачислены только лица старше восемнадцати лет. Многие предпочли проигнорировать это. Среди орды, медленно просачивающейся в сердце королевства, был мальчик с каштановыми волосами, на год моложе положенного возраста. Он держал капюшон своего потрепанного плаща поднятым, так что никто не мог видеть следы детства, все еще отпечатавшиеся на его коже, как клеймо.

Кто-то заметил. Это была девушка с волосами розовыми, как гибискусы, которые она выращивала в своем саду. Она прожила в городе всю свою жизнь. Однажды в ее цветочный магазин зашел мужчина с такими же розовыми, как гибискус, волосами, его глаза были тусклыми и рассеянными. Он спросил, нет ли у нее желтых роз на продажу, и купил все. Только позже она поняла, кто этот человек, но к тому времени он уже ушел, направляясь к лесу, который граничил с городом. Теперь она шла по улицам, которые за неделю стали ей незнакомы. Она оставила свой сад на попечение пожилой соседки. На двери цветочного магазина была оставлена табличка, сообщавшая обнадеженным покупателям, что он закрыт на неопределенный срок. Теперь ей ничего не оставалось, как следовать за толпой, не сводя глаз с незнакомца, который определенно был намного моложе ее, гадая, переживет ли он ее.

Они прошли под воротами замка, где женщина, которую они называли Капитаном, не спускала с них глаз. Ей было приказано не пускать никого слишком молодого, слишком больного, слишком старого — но каждый раз, когда она смотрела в их глаза, она видела только себя. Она пробилась к своему положению, позаботилась о том, чтобы заслужить свою репутацию, и стояла на страже королевской семьи более десяти лет. Именно ее упрямство привело ее туда, где она была, украшенная медальонами от короля — как старыми, так и новыми. Теперь она видела в этих людях упрямство. Поэтому, хоть она исполняла свои обязанности, преграждая путь самым молодым, самым больным и самым старым, если она отворачивалась на мгновение, когда пожилой воин изо всех сил старался скрыть морщины на тыльной стороне ее покрытых шрамами рук, или когда семнадцатилетний мальчик натягивал капюшон ниже на лицо, или когда крепкий кузнец из города хромал мимо нее со сломанной ногой, которая еще не совсем зажила... Что ж, она будет считать это своим долгом.

К тому времени, как мальчик и владелица цветочного магазина оказались в саду, там уже было полно народу. Люди стояли плечом к плечу, толкая и таща, как прилив, растоптанные останки цветов покойной королевы. Лавочница поморщилась, когда ее сапоги ступили по лепесткам и стеблям, яростно возвращая их на землю. Мальчик вообще не замечал цветов. Он смотрел на балкон, на человека, на чей зов откликнулись тысячи.

Большинство из них никогда раньше не видели своего короля, но все они слышали истории о мальчике, коронованном накануне своего шестнадцатилетия после таинственного исчезновения его отца — или смерти, или убийства, в зависимости от того, каким слухам вы верили — и ведомым странным советником. У королевства мира никогда не было бы причин знать имя Техноблейд, но те, кто слышал народную историю о красноглазом императоре из холодной и далекой страны, шептались между собой о сходстве, или совпадении, или любом другом слове, которое они могли использовать, чтобы объяснить беспокойство, назревающее в их кишках.

Рассказывали также, что король был добр и великодушен, что у него были блестящие амбиции, которые он унаследовал в юности, и что младший принц мог очаровать тысячу недоброжелателей своим остроумием и юмором. Стоя рядом, они казались такими же разными, как день и ночь: один темный, один светлый. Но никто не мог отрицать общего братства, запечатлевшегося в их царственной осанке, оба продукта детства, почти утонувших в этикете и приличиях.

Принц придвинулся ближе к брату.

— Это слишком много людей, Уил, — пробормотал он.

Глаза короля были непроницаемы в туманном свете пасмурного дня.

— Недостаточно, — ответил он.

Их наставник скрестил руки на груди, оглядывая собравшуюся толпу, уже просчитывая боевые позиции и разрабатывая стратегию. В конце концов, это была не первая его война, и он не думал, что последняя.

— Я буду наблюдать за тренировками столько, сколько смогу, пока у нас есть время. Я определил некоторых потенциальных командиров батальонов из гвардии и людей, которые пришли раньше. Я делегирую ответственность за обучение новобранцев.

— И это большинство из них, — заметил Уилбур. — До этого у них никогда не было причин учиться драться.

— Ты недооцениваешь своих людей, Уилбур, — терпеливо ответил Техноблейд. — Есть и другие причины, кроме войны. Смотри-ка. Видишь тех людей с луками? Они охотники — привыкли стрелять по быстро движущимся мишеням, что делает их ценным приобретением для нашей стрелковой линии. Люди из горных районов привыкли ездить верхом, так что наша кавалерия уже создана. Шахтеры и кузнецы привыкли размахивать острыми и тяжелыми предметами. Дайте им палаши вместо кирки и молотка, и мы будем готовы идти.

Уилбур бросил на него озадаченный взгляд.

— Ты говоришь почти оптимистично. Ты сегодня утром ударился головой о стену?

— Я видел и худшие шансы.

Томми усмехнулся.

— Это отличается от всех твоих военных книг, Техно. Это настоящая жизнь.

Он не заметил понимающего взгляда, которым обменялись его брат и учитель.

— Так или иначе, — продолжил Техноблейд, — я связался с гильдиями наемников, чтобы поддержать наше наступление. Наша казна справится с этим ударом. В конце концов, это королевство было занято только торговлей в течение десятилетий.

— А если все равно все пойдет прахом? — тихо спросил Томми.

Выражение лица Техноблейда стало жестче.

— Так не будет.

— Как ты можешь быть так уверен? — спросил молодой принц. — Судя по тому, что я слышал, мы не более чем кучка бедолаг, вооруженных ветками против этой... этого... как они себя называют?

— Зеленая армия, — ответил Уилбур, не сводя глаз с людей внизу.

— Смешное название, если хотите знать мое мнение, — сказал Техноблейд.

Томми не засмеялся, как обычно.

— В сообщении, которое ты получил, говорится, что они вырезали целый город, Уилбур, — выдавил он. — Целый город, уничтоженный за ночь, как муравьи.

Уилбур крепче сжал перила балкона, костяшки пальцев побелели.

— Они были захвачены врасплох. У нас все не будет так печально.

Никто из них не сказал очевидного, а именно: если бы Уилбур не держал свои секреты так близко к сердцу, город, который когда-то стоял на их северной границе, мог бы выжить. Их могли предупредить. Они были бы спасены от своей безжалостной гибели. Гипотезы, как уже говорил им Техноблейд, ничего не стоят и только калечат их путь вперед. Но он все еще сидел в неловкой тишине между ними, нарушаемой только словами наставника:

— Другие города вдоль маршрута Зеленой армии были эвакуированы. Мы должны ожидать, что беженцы прибудут в город через три дня, но к тому времени временные лагеря будут закончены и готовы.

— А как обстоят дела с самой Армией?

— Судя по донесениям шпионов, у нас есть самое большее полмесяца, прежде чем они прибудут в Долину, что дает нам еще неделю на подготовку войск перед отправлением. К завтрашнему дню оружейный склад должен закончить подсчет и распределение оружия, а караваны уже загружены другими припасами.

— И ещё одна вещь, что мы планировали?..

— Пока мы говорим, собираются материалы. Алхимики работают так быстро, как только могут, учитывая, что это тонкая работа. Но это должно быть сделано до того, как мы уйдем.

— Хорошо. — Уилбур поднял голову к солнцу, вдыхая последние сладкие весенние ветры. Когда он это сделал, Томми и Техноблейд были единственными, кто заметил свежие царапины, бегущие вниз по бледной колонне его шеи. Томми открыл было рот, чтобы заговорить, но его остановило тихое покачивание головы Техно. — Думаю, пора.

Одним плавным движением Техноблейд прыгнул на перила балкона, балансируя, как акробат на канате, с любимым трезубцем в руке. Он бил прикладом трезубца по перилам, издавая звук, похожий на звон колокола, снова и снова, пока толпа почти не замолчала, приковывая внимание к балкону.

— Ваш король, — крикнул он, - сейчас заговорит. Я предлагаю вам выслушать.

Он встал между Томми и Уилбуром, которые благодарно улыбнулись ему, прежде чем повернуться к своим людям. Своей армии.

— Друзья, — начал Уилбур, и его голос разнесся над притихшей толпой, теперь ловившей каждое его слово. — Я вижу вас всех с того места, где стою. Я понимаю, что вы боитесь. Вы сбиты с толку. Много лет назад я обещал вам мир на короне моего отца, а теперь призываю вас на войну. Это ничто иное, как измена. Будьте уверены, я столкнусь с последствиями этого.

Толпа зашевелилась. Даже Томми удивленно посмотрел на брата, и вопрос быстро замер у него на губах, когда Уилбур заговорил.

— Но это будет позже, — продолжал король. — А сейчас мы столкнулись с врагом, который безжалостно уничтожил наших братьев на северной границе. Именно это мы будем иметь в виду, готовясь к встрече с ними. Это больше, чем битва, чтобы защитить себя, это война мести. Мы будем помнить невинных, погибших из-за бессмысленной жадности наших захватчиков, и я клянусь доставить вам вашу месть на серебряном блюде.

Глаза Техно потемнели, но он не перебивал. Его взгляд скользнул к мраморному павильону, стоящему в отдалении, прямо там, где остановилась толпа. Его сундуки были украдены, затупленное учебное оружие расплавлено, чтобы сделать более острые, смертоносные клинки. Плющ, свисавший с крыши, слегка покачивался на ветру, давая ему возможность мельком взглянуть на пустой, покрытый пылью пол.

Интересно, ступит ли он туда когда-нибудь снова?

Лавочница была единственной, кто не смотрел на короля, когда тот говорил о храбрости и вере. Вместо этого она проследила за взглядом наставника, но увидела лишь небольшое белое здание, заросшее сорняками.

— Это не будет концом нашей нации, — сказал король с ноткой решительности, его темные глаза скользили по собравшейся толпе, но не видели их лиц. Он раскинул руки, словно приветствуя объятия кого-то, кого никто не мог видеть. — Она стояла веками и простоит ещё столько же. Мы увидим, как горят наши враги, друзья мои, и я развею их прах на могилах людей, которых они отняли у нас. И всякий, кто уцелеет в огне, пожалеет, что не погиб в пламени, а от моих рук. Я надеюсь только на то, что вы почувствуете то же самое и поверите, что находитесь в самых надежных руках, какие я только могу найти. — Он повернулся к учителю. — Вы находитесь в безопасности и под руководством генерала Техноблейда. Вместе мы защитим это королевство — или умрем, пытаясь.

Молчание толпы сменилось громовыми аплодисментами, ликующими криками сотен людей, не знавших, что ждет их на поле боя. Пожилой воин со шрамами на руках был хорошо знаком с жестокостью и с горечью отвернулся от возбуждения. Когда-то он был таким же, как они, но теперь уже нет. Рано или поздно они научатся, и это не будет мягким уроком.

Однако в чем-то они были едины. Они доверяли своему молодому королю и своему принцу. Они доверяли своему генералу. И они хотели видеть, как горят их враги.

Мальчик в толпе чувствовал это единство до мозга костей.

«Вот оно, — подумал он, — вот что значит быть частью чего-то.»

Принадлежать. Он почувствовал, как на его лице появляется улыбка, и вскоре присоединился к шуму, крича до тех пор, пока не заболели легкие, присоединяясь к яростному ликованию людей. Он собирался держать оборону. Он собирался отбросить врага назад и защитить землю, которая вырастила его. И он собирался стать героем. В свои семнадцать лет Таббо был старше, чем когда-либо, но он никогда еще не чувствовал себя таким молодым.

Только один человек, казалось, не был впечатлен словами короля. Наставник, превратившийся в генерала, смотрел на короля, и губы его сжались в тонкую линию неодобрения.

— С каких это пор я получил повышение? — медленно спросил Техноблейд.

Уилбур пренебрежительно пожал плечами.

— Ты и так ведешь себя как генерал.

— Но я—

— Техноблейд, — голос короля стал холодным, когда он посмотрел на своего старого наставника сверху вниз. — Ты обещал мне помочь. Было ли это ложью?

Глаза Техноблейда опасно сверкнули.

— Осторожнее, Уилбур, — тихо сказал он. — Ты забываешь, с кем разговариваешь.

Уилбур моргнул, его глаза внезапно прояснились. Он открыл рот, чтобы что-то возразить, возможно, извиниться, но тут появился Томми — блистательный, громкий Томми — перегнувшийся через перила так далеко, что Техноблейду пришлось оттащить его назад за рубашку. Когда он повернулся к ним, его глаза сияли в полуденном сумраке.

— Мы победим, — сказал Томми, в ушах у него все еще звенело от одобрения толпы. — Мы действительно собираемся победить, не так ли?

Уилбур и Техно переглянулись — один взгляд, и все было прощено, разговор отложили на другой день. Генерал все еще смотрел на короля с чем-то близким к беспокойству, и темные круги под глазами правителя становилось все труднее и труднее игнорировать с каждым днем, но ничто из этого больше не имело значения. Если Томми сказал, что они победят, то, клянусь богами, ни один из них не скажет ему иначе, не тогда, когда он выглядел самым счастливым за последний месяц.

— К этому времени в следующем месяце мы снова будем беспокоиться о торговых путях и надоедливых подхалимах, — заверил его Уилбур.

— Что, черт возьми, такое подхалимство?

— Боги. — Король бросил на брата взгляд, в котором были одинаково равны раздражение и обожание. — Напомни мне, чтобы я нанял тебе лучшего преподавателя лингвистики, когда мы вернемся домой.

Томми закатил глаза.

— Удачи найти кого-нибудь, кто сможет меня вынести. Я прогоню кого угодно самое большее через три дня. Ставь на это всю свою чертову жизнь.

Уилбур усмехнулся, глядя на Техноблейда.

— Я могу вспомнить только одного человека. Техно, будешь—

— Закончи это предложение, — протянул Техноблейд в своей обычной монотонной манере, — и я закончу твою родословную прямо на этом балконе. Я сброшу тебя, будь прокляты свидетели.

Когда король и принц рассмеялись — на одно сияющее мгновение снова дети, — Техноблейд обнаружил, что улыбается. Небо было темным и безрадостным, но там, на балконе, светило солнце.

— Вы и я, — сказал Техноблейд, положив одну руку на макушку Томми, а другую на плечо Уилбура. — Еще раз.

//

Голубая долина простиралась перед Томми, исчезая в туманном горизонте. Две горы, огибающие долину, угрожающе возвышались перед ним — две крайние точки внушительных горных хребтов, служивших естественными границами королевства. Посреди долины текла река, освещенная жидким золотом медленно поднимавшегося над далекими холмами солнца.

«В общем и целом, — подумал Томми, вдыхая холодный рассветный воздух, — это не самое худшее место для смерти.»

Долина была названа в честь голубых ирисов, которые росли в ней, обрамляя скалы и цветя вдоль берегов реки. Но это были не те цветы, которые искал Томми.

Он отважился спуститься со склона, не отрывая глаз от земли. Он закатал штанины, чтобы они не промокли от утренней росы, прилипшей к подлеску, но это оставляло все ниже колен уязвимым для ловушек, расставленных вокруг лагеря. Одно неверное движение — и он потеряет ногу из-за своих проблем. Но он был полон решимости сделать так, чтобы эта поездка стоила того.

Прошла неделя с тех пор, как они прибыли в долину, и хотя это означало, что большая часть их приготовлений была закончена, это также значило, что стоило быть настороже. Томми чувствовал дыхание в затылок. Единственным способом бороться с ним было безжалостное отвлечение — держать руки занятыми. Так он спускался с холма, осторожно, шаг за шагом, пока его внимание не привлекла желтая вспышка на периферии.

— Нашел, — сказал он, направляясь к цветам, сгрудившимся под скалой, почти неотличимым от своих соседей — голубых ирисов, если бы не золотой центр, который принес им их имя.

Когда Томми вернулся в лагерь, он держал в руке пригоршню "утренней славы" и улыбался. Все уже проснулись — толпились вокруг костров, делали утреннюю зарядку или просто слонялись. Кто-то принес гитару, и ее тихая музыка эхом перекрывала звуки разговоров и смеха. Люди поднимали головы, когда Томми проходил мимо, звали его по имени или приглашали позавтракать. Он весело отказывался, но не раньше, чем обменялся бы шутками и любезностями с некоторыми из более знакомых людей.

Так легко было не заметить тени. При правильном освещении он мог пропустить взъерошенные волосы тех, кто не спал несколько дней, или мрачное выражение лица Капитана, быстро скрытое натянутой улыбкой, или запах серы, прилипший к их одежде, как мерзкий, неумолимый паразит.

— Это довольно трагично, не так ли?

Вопрос застал Томми врасплох. Он повернулся к спросившему человеку и оказался перед девушкой, сидящей у точильного камня и медленно затачивающей маленькое лезвие.

— Простите?

Девушка улыбнулась и кивнула на цветы в его руках.

— Утренняя слава. Они увядают в тот же день, когда цветут, и живут только до захода солнца. — Она помолчала. — Может, и меньше, раз уж вы их выбрали.

Томми покраснел от смущения, внезапно почувствовав желание спрятать букет за спину, как будто это могло каким-то образом стереть то, что он сделал.

— Прости, я не подумал об этом—

Девушка просто рассмеялась.

— Нет, не стоит. Я была бы величайшим лицемером в мире, если бы отчитала вас за то, что вы собираете цветы. — Увидев смущенный взгляд Томми, она пояснила: — У меня есть цветочный магазин в городе.

— Ох. — Томми посмотрел на цветы, зажатые в руке, и задумчиво нахмурил брови. — Печально, наверное, что они так быстро умирают. Но разве они не прекрасны, пока живут?

Точильный камень медленно остановился, а девушка просто сидела, уставившись на Томми с необъяснимым выражением на лице.

«Ну что ж, — подумал Томми, — это неловко.»

— Знаете, ваше высочество, — сказала наконец девушка, - вы мне кое-кого напоминаете. Он солдат в этом лагере, и примерно вашего возраста. Он сейчас где-то тренируется, но у меня такое чувство, что если бы вы только встретились, то стали бы хорошими друзьями.

Томми открыл было рот, чтобы ответить, но обнаружил, что может только кивнуть в знак согласия. Девушка грустно улыбнулась ему, словно понимала его молчание даже лучше, чем если бы он заговорил, и вернулась к своей работе. Томми оторвал ноги от земли и направился к центру лагеря, но слова девушки преследовали его по пятам. В этом и была истинная трагедия, не так ли? Больше, чем цветы, которые цвели только один день, самое горькое опустошение было в том, что если. Томми не понимал почему, но он поймал себя на том, что ему не хватает одного сценария: другой жизни, где он встретил того человека, которого напоминал девушке, где ни один из них не был молодым солдатом.

Она сказала, что они стали бы хорошими друзьями, но это было неправильно. Томми чувствовал, необъяснимо, до мозга костей, что если бы он встретил этого мальчика, они были бы братьями.

Только когда показался королевский шатер, Томми понял, что даже не спросил у девушки, как зовут мальчика.

— ...если мы перебросим сюда этот батальон, они смогут обеспечить прикрытие. Но мы также рискуем— Томми?

Томми поднял голову. Он даже не заметил, как вошел в палатку. Уилбур стоял у большого стола, занимавшего большую часть комнаты, склонившись над картой, усеянной маленькими резными фигурками, изображавшими различные позиции войск. Рядом с ним, с распущенными волосами, стоял Техноблейд. Оба с беспокойством уставились на Томми.

— Что? — спросил он.

— Ты... ты плачешь, Томми, — мягко сказал Уилбур.

Томми дотронулся свободной рукой до щеки и с удивлением обнаружил, что она мокрая. Он яростно тер глаза, пока они не очистились от слез. Сейчас было не то время. Это было не то гребаное время.

Он шагнул вглубь палатки, не обращая внимания на обеспокоенный взгляд Уилбура, брошенный Техно, и ответное пожатие плеч того. Томми остановился в углу карты и указал на группу резных лучников, сгрудившихся на холме, на котором они сейчас находились.

— Нам не нужно так много, — решительно сказал он. — Только один. Только ты, Уилбур.

Уилбур, казалось, был расстроен сменой темы, но у него не было другого выбора, кроме как последовать примеру своего младшего брата.

— Ты переоцениваешь мою меткость, Томми.

Томми отошел от карты и плюхнулся на свободный стул в углу. Он жестом подозвал Техно, и генерал молча подчинился.

— Ты всегда справляешься, когда это важно, — сказал Томми, когда Техно сел на землю перед ним, спиной к Томми. Когда Томми собрал волосы Техноблейда на колени, он добавил: — За исключением многих, многих раз, когда ты проигрывал дуэль с Техно.

Обычно это вызвало бы смешок или, по крайней мере, негодующий взгляд, но Уилбур просто снова склонился над картой, и выражение его лица снова стало непроницаемым.

Техно повернулся к Томми и прошептал:

— Мы не должны нарушать его напряженный звериный фокус.

Томми фыркнул.

— Единственное звериное в нем — это спутанная львиная грива, которую он называет волосами.

Уилбур вскинул голову и уставился на них обоих.

— Я все слышу.

— Конечно, — сказал Техно, отворачиваясь. — Львы обладают непревзойденным слухом.

Томми тихонько рассмеялся про себя, заплетая волосы Техно, его пальцы делали узлы с легкостью, которая пришла с годами практики. Это стало обыденностью для них на прошлой неделе: Уилбур корпел над планами сражения с безумной одержимостью, которая с каждым днем становилась все яростнее, Техно выкрикивал каждый изъян в предлагаемых Уилбуром изменениях, пока они не натыкались на один, который казался действительно полезным, и Томми заплетал косу. Это занимало его руки. Если бы не растрепанные волосы Техно между пальцами, Томми, скорее всего, присоединился бы к девушке из цветочного магазина за точильным камнем, бездумно полируя свое копье до судного дня.

Иногда Томми просыпался среди ночи и видел, что брат все еще не спит, пересматривает их планы и бормочет что-то себе под нос — или не себе. Голоса. Таинственные, всезнающие, жуткие, как ад, голоса, которые преследовали его брата в течение многих лет.

Томми принялся вплетать в волосы Техно найденную им утреннюю славу, чтобы скрыть дрожь в руках. Две ночи назад были хуже всего. Томми проснулся от звона разбитого стекла. Открыв глаза, он увидел, что Уилбур стоит над его койкой, зажав в руке осколок стекла и подняв его над головой, готовый вонзить его в грудь Томми.

Томми совсем перестал дышать.

— Уил? — спросил он, его голос был тихим и дрожащим.

— Мы должны убить тебя, — прохрипел Уилбур, кровь стекала по его руке от того, как крепко он держал разбитое стекло. — Мы убьем тебя, Томми. Это судьба, так и должно быть—

— Уилбур. — Томми протянул руку, чтобы схватить брата за рубашку. — Уилби, пожалуйста, не делай мне больно.

Уилбур быстро заморгал, его ресницы блестели от непролитых слез.

— Ты так давно меня так не называл.

И осколок стекла упал, но не в тело Томми — в землю рядом с койкой, в мягкую грязь. Уилбур простоял на коленях рядом с ним всю оставшуюся ночь, шепча извинения, которые заставили Томми забыться беспокойным сном. К утру Уилбур, казалось, совсем забыл о случившемся или предпочел полностью проигнорировать его, и Томми уже срывал цветы с холма дрожащими пальцами.

Томми поднял глаза и увидел белую ткань, обвязанную вокруг левой руки Уилбура, там, где стекло врезалось ему в кожу. Это было единственным доказательством того, что та ночь не была сном, и что голоса Уилбура постепенно брали верх.

«Должно быть, все дело в стрессе,» — подумал Томми, вплетая в волосы Техно остатки утренней славы. Когда война закончится, Уилбур снова придет в норму, и Томми сможет перестать бояться своего старшего брата.

— Готово, — сказал наконец Томми, перебрасывая законченную косу Техно через плечо.

— Наконец-то. — Техно встал и сорвал с волос один из цветков. Он заправил его за ухо Томми, прежде чем двинуться к одному из сундуков, спрятанных под столом. — Считай это знаком моей благодарности.

Он открыл сундук и вытащил оттуда что-то темное и сложенное. Когда он развернул его, Томми вскочил на ноги, широко раскрыв глаза при виде сине-красного мундира, сверкающего золотыми пуговицами, с королевским гербом, вышитым на том месте, где должно было быть сердце Томми.

— Они закончили, — Томми не смог сдержать смех, который вырвался из него. — Они действительно закончили.

— Боги, Томми, — сказал Техно с легкой улыбкой. — Это всего лишь униформа.

Но дело было не только в этом, и Техно это знал. Он и Уилбур получили свои собственные мундиры несколько недель назад, генерал и король в их смелых цветах. В хаосе подготовки никто не заметил принца, следовавшего за ними в простой белой тунике до самой последней минуты. А теперь это сделали портные. Они действительно закончили его.

Томми подскочил к Техно, улыбаясь так, что ему показалось, будто его щеки вот-вот лопнут от чистого ликования. Техно закатил глаза, но протянул Томми пальто. Все сходилось. Идеально.

Томми повертелся в небольшом круге, прежде чем отвесить Техно насмешливый поклон.

— Сэр генерал.

Техно ответил тем же жестом.

— Ваше высочество.

— Вы двое, — сказал Уилбур, и Томми услышал в его голосе улыбку, хотя и слабую, — такие глупые.

Томми вальсирующим шагом подошел к брату, стукнув по резной фигурке, которую Уилбур собирался положить на карту. Перекрывая протесты Уилбура, Томми схватил его за руки и потащил за собой, напевая смутно знакомую мелодию, кружа его медленными кругами, которые можно было бы назвать танцем в самом расплывчатом из определений. Уилбур расслабился, позволяя Томми кружить его все сильнее, а тот продолжал напевать песенку.

— Я не могу поверить, что ты все еще помнишь это — тихо сказал Уилбур с непроницаемым выражением лица.

— Помню что?

— Эту песню—

И тут они услышали его. От этого звука у Томми кровь застыла в жилах. Звук, от которого Томми и Уилбур застыли на месте. Звук, который заставил Техно инстинктивно потянуться к ним обоим.

Боевые барабаны, эхом разносящиеся над лагерем, затмевающие музыку гитары, разговоры друзей, скрежет лезвия о точильный камень, глухой стук семнадцатилетнего солдата, упражняющегося в стрельбе из лука против темного дуба, глухой стук коллективного сердцебиения армии, глухой стук тысячи ног, марширующих все ближе и ближе.

Враг прибыл в Голубую Долину.

//

Они появлялись из тумана, как призраки, смутный солнечный свет отражался от их отполированных клинков. Наверху, на холме, Техно мог видеть, как они двигались по долине ровным потоком и солдаты были неразличимы в плотном строю. Впереди кто-то нес их флаг: два скрещенных меча на простом зеленом фоне. Его вид заставил Техно сжать кулаки с внезапным, не поддающимся определению гневом.

Это было оно. Казалось, что вся Зеленая армия была здесь, как и ожидалось; в то время как долина будет служить удушающим пунктом в пользу Королевской армии, она также была единственным прямым путем к сердцу королевства. Так что теперь обе стороны собирались бросить все свои фигуры на доску. Одна решающая битва, быстрый конец. Только одна армия выйдет из этой долины невредимой — и будь она проклята, если это не армия Уилбура.

Техно повернулся к стоящему рядом королю.

— Ты готов?

Глаза Уилбура были устремлены на горы.

— Готов, как никогда.

Лагерь позади них был пуст. Все были на своих местах, двигались как часы, подчиняясь приказам, которые они отрабатывали в течение нескольких дней. На холме остались только Уилбур, Томми и Техно.

И лучники.

Наконец Томми подскочил к ним, его грудь тяжело вздымалась.

— Они послали сигнальную ракету, — задыхаясь, объявил он. — Пора идти.

Уилбур повернулся к группе лучников позади него. Между ними бушевал костер, отбрасывая мерцающие тени на лицо Уилбура, когда он вынул из колчана одну стрелу и окунул в пламя ее покрытое тканью острие. Дюжина лучников — лучших из лучших, отобранных самим Уилбуром, — молча повторили его действия. Ткань, пропитанная специальным зажигательным топливом, будет гореть верно, пока не достигнет своей цели.

Уилбур повернулся к Долине, вставляя стрелу в тетиву. Глубоко вздохнув, он отвел стрелу назад и прицелился в небо. Позади него лучники сделали то же самое.

— Стоп, — приказал он.

Зеленая армия подошла ближе.

— Стоп!

Техно почувствовал, как чья-то рука сомкнулась вокруг его, ногти впились в ладонь, и, опустив глаза, увидел, что Томми пристально смотрит на наступающие силы, не моргая. Теперь они были достаточно близко, чтобы Техно мог видеть отблески восходящего солнца, отражающиеся от их нагрудников.

Не говоря ни слова, Техно сжал руку Томми.

«Сейчас, — подумал Техно. — Это должно произойти сейчас.» В то же время Уилбур крикнул:

— Огонь!

Дюжина и одна горящая стрела изогнулись над долиной, как красные и золотые кометы. Зеленая армия остановилась, возможно, в замешательстве от жалкой демонстрации силы — всего тринадцать стрел парили в воздухе. Они даже не попали бы на их передовую.

Но это не имело значения. Они не были намеченной целью.

Когда-то давно прицел Уилбура был так плох, что для его исправления не потребовалось бы ничего, кроме божественного вмешательства.

Поэтому Техно исправил его. Теперь Уилбур выстрелил верно. Его стрела приземлилась среди сорняков, а затем вспыхнул огонь.

Казалось, вся долина была охвачена пламенем, жар обжигал кожу Техно даже с того места, где он стоял. Горящие стрелы зажгли линию огня, которая шла горизонтально через долину, полностью отрезав Зеленую армию. Солдаты Королевской армии облили этот район вечно горящим топливом в тот момент, когда увидели приближающегося врага, а затем быстро отступили в горы, укрывшись для следующего этапа. Огонь не будет удерживать их вечно.

Уилбур подал сигнал, и лучники рассредоточились по своим следующим позициям, оставив троих в полном одиночестве, наблюдая за стеной огня в поисках первого признака жизни. Он появился в виде человека в белом плаще, шагающего сквозь пламя, словно это было просто неудобство. Он отмахнулся от жара, стряхнув с плеча тлеющий уголек, прежде чем его глаза нашли их на холме. Он направил меч прямо на Уилбура.

— Это не белый флаг капитуляции, Техно, — тихо сказал Уилбур.

— Нет, это не он, — ответил Техно, наконец отпустив руку Томми и потянувшись за трезубцем. — В любом случае, это было рискованно. Немного тепла — ничто для массовых убийц.

Ты должен знать, — промурлыкали голоса.

«Сейчас не время для вашей наглости,» — подумал Техно, как будто это могло остановить вековую мелодию, которая начинала играть у него в голове.

Остальная вражеская армия последовала за человеком в белом, менее грациозно, но упрямо, как проклятые тараканы, ползущие по долине. А затем раздался боевой клич, раздавшийся со всех сторон, когда Королевская армия появилась из своих укрытий — на деревьях или в сорняках, с реки и с гор — и застала врага врасплох. Но Зеленая армия была хорошо обучена. Они быстро пришли в себя, и хотя большая часть их армии застряла за огнем, они не отступали. Вскоре начали падать тела — и не только врагов.

Рука Техно сжала трезубец, когда долина наполнилась звуками войны, но не от страха. Техно никогда бы не признался в этом вслух, но он чувствовал, как что-то похожее на возбуждение пульсирует в его венах. Это было знакомо. Это то, в чем он разбирается, в глубине души, он мог обойтись без неудач. Быть учителем Уилбура, а потом и Томми — это было ужасно. Но это? Это было ничто. Это была просто еще одна битва, которую нужно было выиграть.

— Мы должны помочь, — сказал Томми, уже спускаясь с холма.

Уилбур протянул руку, оттаскивая Томми назад. И Техно, и Томми удивленно посмотрели на него, но Уилбур смотрел мимо них, на бойню, происходившую прямо у них под ногами, его глаза были темными, как земля из свежевырытой могилы.

— Уилбур? — удивленно спросил Томми.

Уилбур быстро заморгал, словно очнулся от сна.

— Пока нет, — тихо ответил он.

— Что значит “пока нет"? — спросил Томми, вырываясь из рук Уилбура. — Там внизу гибнут наши люди!

—Уилбур. — Техно развернул Уилбура за плечи к себе. — Мы должны идти. Сейчас.

Уилбур судорожно вздохнул.

— Я знаю. Черт побери, я знаю. — Он взглянул на Томми, стоявшего рядом с ними с растерянным лицом. — Но я не могу позволить Томми—

— Не говори обо мне так, будто меня здесь нет! — Томми сердито сплюнул. — Уилбур, сейчас не время и не место недооценивать меня. Нам нужно, блять, идти!

—Томми, — сказал Уилбур, потрясенно глядя на Томми, — я никогда не недооценивал тебя—

— Тогда докажи! Пойдем.

— Ты прав. — Усталое смирение окрасило слова Уилбура. — Но держись поближе ко мне, — он мрачно посмотрел на Техно. — Не потеряй себя там.

В его голосе слышалось предостережение.

— Прислушайтесь к собственному совету, Ваше Величество, — кисло ответил Техно, глядя на широко раскрытые глаза Уилбура и его дрожащие руки.

— Я серьезно, Техно. — выражение лица Уилбура стало жестче, когда он понизил голос, обращаясь к Техно только тогда, когда Томми отвлекся на драку внизу. — Это прямой приказ твоего короля. Держи их в узде.

Он думает, что может контролировать тебя, — шептали голоса. — Он думает, что он твой хозяин. Докажешь ли ты ему, что он прав, как верный песик, которым ты и являешься?

— Обещаю, Уилбур, — сказал Техно.

Ведь одомашненные собаки, как кто-то однажды сказал, все равно чертовски кусаются.

— Хорошо, — сказал Уилбур, решительно вскидывая лук на плечо. — Пора на войну, ребята.

//

В первый раз Капитан убила кого-то, когда ей было пятнадцать. Он бы убил ее. Она видела это в его глазах, потерянных в пьяном безумии в маленькой, одинокой таверне далеко отсюда. Он набросился на нее своими тяжелыми руками, она схватила бутылку с одного из столов и разбила ее о его голову. И когда этого оказалось недостаточно, чтобы остановить его, она вонзила острые осколки ему в горло.

Она бежала из таверны сразу после этого, бежала из города и не останавливалась, пока не добралась до столицы королевства, где король с милосердием, вшитым в его улыбку, предложил ей работу, дом и жизнь, которая гарантировала, что ни один мужчина никогда не посмеет снова перечить ей.

Но даже по прошествии всех этих лет капитан все еще помнила ощущение, как кожа уступает под остротой ее оружия. Она все еще видела лицо мужчины, искаженное болью и недоверием, едва способное осознать происходящее, прежде чем его охватила предсмертная агония. Она все еще слышала, как он захлебывается собственной кровью, влажно булькая, прежде чем окончательно, окончательно успокоиться. Но был момент, между убийством и бегством, когда она просто сидела рядом с трупом, онемевшая, опустошенная и холодная.

На этот раз солдатам так не повезет.

Она видела это по их лицам: те, кто никогда в жизни не видел насилия, совершали свои первые убийства прямо у нее на глазах. Некоторые из них могли колебаться, впадать в панику, падать в ту же пропасть, что и она раньше. Большинство встряхнулось, их мозг отложил ущерб на другой день. Но другие застыли, захваченные своими мыслями, пока их не нашли товарищи — или враги.

Капитан ничем не могла помочь. Она хотела этого больше всего на свете, потому что разве это не ее работа? Разве она не должна была защищать их?

А потом в ее сторону полетит еще один враг, и все, о чем она может думать, — это остаться в живых и дожить до следующего часа, следующей минуты, следующего вздоха. Зеленая армия уже начала пробиваться сквозь стену огня, и не пройдет много времени, как остальные прибудут с удвоенной силой.

Капитан взмахнула гладиусом, отражая удар врага, прежде чем вонзить клинок глубоко в его грудь. Она не смотрела, как он падает; она уже двигалась через поле боя, прокладывая себе путь к группе королевских солдат, зажатых между скалистым склоном и полудюжиной врагов. Она уложила двоих, прежде чем остальные заметили ее, и Капитан оказалась лицом к лицу сразу с четырьмя людьми.

Со щитом в одной руке и мечом в другой Капитан ничего не могла поделать, кроме как повернуться к ним лицом.

«Вот оно, — подумала она, — вот мой последний бой.»

— Ах ты, маленькая дрянь, — выплюнул один из них. — Думаешь, ты такая храбрая, совсем одна?

Они рванулись к ней, и Капитан инстинктивно подняла щит для удара, который так и не последовал. Когда она посмотрела снова, то обнаружила всех четверых солдат мертвыми на земле, а мужчина в красно-синем мундире и с цветами в волосах стоял над все еще дергающимися телами. Кровь капала с зубцов его трезубца, слишком много, чтобы исходить только от четырех тел. Из патронташа на его груди уже исчезли четыре метательных ножа, а выражение его лица было достаточно холодным, чтобы заморозить ад.

— Перестань пялиться и принимайся за работу, солдат, — сказал Техноблейд — тот самый Техноблейд, которого Капитан видела несущим маленького принца на плечах по замку, тот самый Техноблейд, который неловко шаркал в слишком тесных костюмах на официальных мероприятиях, которые он, тем не менее, всегда доводил до конца, тот самый Техноблейд, которому прошлый король, спаситель Капитана, доверил своих сыновей.

Капитан едва узнала его.

Но опять же, что-то в глубине ее сознания подсказывало ей, что она действительно видит его впервые. До нее доходили слухи, шепотки, вопросы о том, как он никогда не менялся с годами. Теперь она не обращала на это внимания. Он был человеком, который только что спас ей жизнь. На войне все остальное не имеет значения.

Она отдала честь.

— Сэр, да, сэр!

Коротко кивнув, Техноблейд исчез, превратившись в размытое цветное пятно, яростно прокладывая путь через долину, его трезубец сверкал на солнце. Всхлип привлек внимание капитана, и она снова повернулась к королевским солдатам, которых пыталась спасти.

— Вы в порядке? — спросила она.

Один из них — новобранец, которого она не узнала, — прорыдал:

— Кто, черт возьми, это был?

— Это был твой чертов генерал, — огрызнулась она. — Так что можешь перестать прятаться в своем углу. Блейд только что вступил в бой.

//

Хуже всего был смех. Уилбур чувствовал, как в его голове все громче звучат тысячи разных голосов, смеющихся над шуткой, в которую он не был посвящен, — шуткой с ним в качестве кульминации. Но потом все еще заживающая рана на руке начинала болеть, напоминая ему о том, что он сделал и где находится. Он стоял на скале, упершись ногами в мох, и рубил стрелами далеких врагов. Он был Королем Уилбуром, Защитником Королевства, Правителем Королевства, Предводителем Королевской армии, и он привел сюда всех этих людей.

И он не собирался их подводить.

Он видел под собой золотую голову Томми, уничтожавшего врагов, которые проскользнули мимо выстрелов Уилбура. Он был хорош. Пугающе хорош. Легко было забыть, насколько Томми способен на разрушение. Он так привык видеть, как Томми проигрывает против Техно, что забыл, что против кого бы то ни было, Томми был силой, с которой приходилось считаться в одиночку.

Но это не помогло развеять беспокойство, сжимавшееся в животе Уилбура. В конце концов, он был еще и старшим братом.

Томми бросился на приближающегося врага, выставив копье. Противник замахнулся мечом, но Томми вовремя пригнулся и занес ногу, чтобы сбить его с ног. Уилбур увидел, как копье пронзило его насквозь, и тело все еще дергалось на земле, прежде чем Томми повернулся лицом к другому. Этот не успел приблизиться к Томми и на метр, как Уилбур всадил ему стрелу в горло.

Томми резко обернулся и одарил Уилбура улыбкой.

— Неплохо, мальчик-лучник!

Несмотря ни на что, Уилбур выдавил из себя слабую улыбку. Улыбка сползла с его лица, когда внезапное движение мелькнуло в уголке его зрения.

— Томми, берегись! — крикнул Уилбур, когда вражеский солдат налетел на Томми. Они вдвоем рухнули в грязь, превратившись в путаницу конечностей и лезвий.

Уилбур нащупал стрелу и обнаружил, что колчан пуст.

«Черт!» — пронеслась в голове мысль.

Черт, — радостно согласились голоса.

Уилбур поспешно перекинул лук через плечо и в тот же миг выхватил из ножен две рапиры. Он спрыгнул со своего насеста, его зубы стукнули от удара, но боль не ощущалась, потому что Томми в беде.

Вражеский солдат прижал Томми к земле, подняв над головой меч, готовый ударить. Томми метался, отчаянно пытаясь дотянуться до выбитого из его руки копья, но Уилбур уже яростно отшвырнул вражеского солдата от него. Враг покатился по земле, позволив Уилбуру встать между ним и Томми, два меча угрожающе сверкнули в мерцающем свете костра.

— Убирайся к чертовой матери от моего брата, — прошипел он.

— Как трогательно, — насмешливо сказал солдат. Уилбур видел, что он отличается от остальных. Он не знал, как именно, но он просто отличался. Его глаза и волосы были черными, как уголь, резко контрастируя с окровавленным белым плащом, который он носил на плечах.

—Ты… — спросил Уилбур, нахмурив брови. — Я видел, как ты прошел сквозь огонь. Как?

Мужчина усмехнулся.

— Ты думаешь, этот маленький трюк может причинить мне вред? — Он поднял клинок — при ближайшем рассмотрении оказалось, что он сделан из чистого обсидиана, черного как смоль до самой рукояти. — Я родился в огне.

— Ты командир этой армии? — спросил Уилбур.

Он издал короткий лающий смешок.

— Я? Нет, нет, я всего лишь пешка в этой игре. Пешка с обидой, но все же пешка. — Он ухмыльнулся. — А теперь покажи мне, чему он тебя научил, король.

Уилбуру не нужно было повторять дважды. Он бросился на мужчину, синие ирисы хрустнули у него под ногами. Их мечи встретились, и начался танец. Клинки сверкнули, когда Уилбур начал отталкивать мужчину назад, но тот отвечал ударом за ударом. Уилбур бросился вперед с левым мечом, но человек ловко увернулся, прежде чем взмахнуть мечом по дуге, которая снесла бы Уилбуру голову, если бы он не отступил назад. Мужчина начал наступление, нанося удары сверху, но Уилбур успел скрестить рапиры и вовремя отразил удар. Он сотряс его до костей, но противник не дал ему опомниться и еще сильнее прижал свой клинок к мечу Уилбура. Парень уперся пятками в землю и парировал удар, используя вес противника против него. Он надеялся, что это заставит мужчину споткнуться и покончить с этим делом раз и навсегда, но вместо этого он снова замахнулся, симулируя еще один удар сверху, прежде чем в последний момент перейти к боковой атаке.

Уилбур блокировал удар, но его сила заставила его рухнуть на землю. Солдат в белом плаще стоял над ним, легкая улыбка играла на его губах.

— Это было разочаровывающе, — сказал он, лениво вертя меч между пальцами, как будто у него было все время на свете. — По крайней мере, я ожидал, что человек, обученный под руководством бога крови, сможет, ну, на самом деле сделать хоть что-то.

Уилбур застыл. Он посмотрел на стоящего перед ним человека, внезапно все поняв.

— Ты здесь ради Техно.

Человек перестал крутить меч.

— Я удивлен, что он сказал тебе, кто он. Ты, должно быть, много для него значишь. — Его улыбка была слабой и холодной. — Это делает все еще более забавным.

Он поднял меч и ударил.

//

Возможно, прошло несколько часов. Возможно, прошло несколько дней. Это могло быть даже между одним вдохом и другим. Техноблейд больше не мог сказать.

Все больше и больше врагов находили способы преодолеть стену огня. Лучники Королевской армии делали все возможное, чтобы сбить их с ног, прежде чем они смогут вступить в бой, но их ужасная нехватка опыта начинала проявляться. Образовывались трещины. Они приближались к критической точке.

«Нет, — подумал Техно, с трезубцем в одной руке и цепным хлыстом с костяной рукояткой в другой. — Нет, если я могу помочь.»

Он оказался в самой гуще событий, привлеченный не насилием, а людьми Уилбура — его людьми — просящими о помощи. Божьей помощи.

Кровь, — требовали голоса. — Кровь для кровавого бога.

Но Техно не хотел крови, не сегодня. Он хотел справедливости.

— Ложитесь, — сказал он солдатам Королевской армии, собравшимся вокруг него. Техно с ужасом понял, что они пришли к нему не просить его защиты, а дать ему свою. Как будто их хрупкие смертные тела могли что-то изменить, когда дело касалось его. Дураки, хотел сказать он, но все, что вышло, было: — На землю, все вы, сейчас же.

Они быстро подчинились. Они нырнули в сорняки как раз в тот момент, когда Техно хлестнул кнутом. Тяжелая цепь прочертила дугу в воздухе, прежде чем нашла свою цель, обернувшись вокруг шеи вражеского солдата. Техно резко дернул, сбив солдата с ног. Он встряхнул хлыст и развернул его, чтобы ударить приближающегося врага прямо в голову. Раздался тошнотворный хруст, когда сила хлыста раздавила кость. Прежде чем тело упало на землю, Техно развернул хлыст в сторону других целей — целясь в горло, виски, лодыжки, все, что можно было потянуть или раздавить. Он стоял в эпицентре бури, его хлыст рассекал воздух, как молния.

Когда цепной хлыст с грохотом вернулся в его руки, он был мокрым от крови.

— Теперь вы можете встать, — сказал он солдатам, которые ошеломленно смотрели на него с земли. — Позаботьтесь об отставших.

— Какие отставшие? — недоверчиво крикнул один из них, но Техно уже переместился.

Он взмыл в воздух, на короткое мгновение невесомо пролетев над резней, а затем рухнул вниз со своим трезубцем, пригвождая человека на землю. С омерзительным хлюпаньем он вытащил трезубец и бросил метательный нож прямо в глаз приближающемуся солдату. Еще несколько подбежало к нему, но он быстро расправился и с ними.

Это была его стихия. Это было его место.

Еще, — требовали голоса, — еще, еще, еще—

Это была не его стихия.

Здесь ему было не место.

Король строго приказал ему держать себя в узде, и теперь он не дрогнет.

А потом он услышал. Техно не мог объяснить, как он услышал его сквозь звуки лязгающих мечей, умирающих людей и горящих костров. Как будто сама его душа прислушивалась только к этому звуку, и больше ни к чему.

Вдалеке раздался крик.

//

В детстве Томми пытался взобраться на стену замка. Он не помнил падения, но помнил столкновение. Он вспомнил, как под ним трещали кости, и боль была такой ослепительной, что он едва не потерял сознание. Он не знал, кто в итоге нашел его, но в конце концов он проснулся в своей спальне, его левая рука была на перевязи, а Уилбур спал у его кровати. Техно стоял, прислонившись к дальней стене, и свирепо смотрел на него.

— Он здесь уже несколько дней, — сказал Техно. — Ты действительно напугал его до смерти, Томми.

Это был самый злой Техно, которого он когда-либо видел, и в этот момент Томми понял, что на самом деле он имел в виду, что Томми напугал их обоих до смерти.

Когда меч человека в белом плаще пронзил древко копья Томми и вонзился ему в плечо, он вспомнил эту боль и ощутил ее тысячекратно. Он ощутил, как лезвие пронзило кожу и вонзилось в ключицу, а в венах остался только огонь.

— Томми! — Он почувствовал, как рука Уилбура тянет его назад, и они оба отшатнулись, Томми все еще сжимал сломанные концы копья, которым он пытался защитить Уилбура.

Томми упал на колени, от боли все вокруг побелело.

«Я сейчас упаду в обморок, — подумал он, — я сейчас умру.»

— Маленький герой, — проворчал мужчина, снова приближаясь к ним, с лезвия его меча капала кровь Томми. — Ты только оттягиваешь неизбежное. А теперь сиди спокойно, пока я тебя уложу.

— Томми. — Руки Уилбура лежали на нем, зажимая рану. — Томми, Томми, иди сюда, я тебя вылечу, я тебя вылечу—

— Уилбур, — прохрипел Томми, когда человек в белом плаще приблизился. — Уилбур, враг—

— Попрощайся, принц, — хохотнул мужчина, в последний раз поднимая меч.

Томми схватил Уилбура, хотя все его тело дрожало от этого движения, и накрыл тело старшего брата своим. Он закрыл глаза, ожидая последнего удара.

Он так и не наступил.

Когда Томми снова оглянулся, он увидел, что Техноблейд стоит над ними, блокируя меч мужчины своим трезубцем.

— Наконец-то, — прорычал мужчина, отталкиваясь от древка трезубца. — Я ждал тебя, чертов ублюдок.

Техно склонил голову набок, внимательно рассматривая мужчину.

— Я, — монотонно произнес он, — ни хрена тебя не знаю.

Глаза мужчины посуровели.

— Ты убил их. Ты отнял у меня их обоих и даже не помнишь. — Он отпрыгнул назад, рассекая мечом воздух между ними, забрызгав землю у ног Техно кровью Томми. — Все в порядке. Я просто заставлю тебя вспомнить.

Техно повернулся к Томми и Уилбуру, старательно сохраняя нейтральное выражение лица. Он осмотрел рану Томми, Уилбур все еще отчаянно пытался подавить поток крови.

— Техно, — выдохнул Томми.

Техно стиснул зубы.

— Иди, — он повернулся к своему врагу, его коса развевалась на ветру. Большая часть утренней славы исчезла. — Позаботься о своем брате, Уилбур.

— Что—

— Томми, пошли, — резко сказал Уилбур. Он потащил Томми к замшелому камню, на котором стоял. Он прислонил Томми к ней и наклонился, чтобы закрепить рану на плече Томми. Уилбур сорвал с себя красно-синий мундир и принялся обматывать им плечо Томми.

— Я ничего не вижу, Уилбур, — запротестовал Томми, пытаясь заглянуть за голову Уилбура.

— Тебе не нужно этого видеть, — мрачно настаивал Уилбур, затягивая ткань вокруг раны. — Ты не хочешь этого видеть.

— Видеть что? — требовательно спросил Томми, у него болело горло. Когда он начал кричать? — Уилбур, мы должны ему помочь!

Прежде чем Уилбур успел ответить, раздался громкий треск, похожий на гром, заставивший их обоих вздрогнуть. Уилбур повернулся на звук — ровно настолько, чтобы Томми успел мельком увидеть сражение за его плечом, ровно настолько, чтобы увидеть, как Техноблейд поднял человека за шиворот и швырнул его прямо в землю, сотрясая ее.

//

Он должен был быть мертв. Когда Техноблейд прижал его к земле с достаточной силой, чтобы расколоть ее, он понял, что этот человек должен был умереть в первый раз. Но он этого не сделал. Вместо этого он просто ухмыльнулся Техноблейду окровавленными зубами, его лицо было холодным и — к большому огорчению Техно — полностью заслуженно высокомерным.

— А. Понятно, — сказал Техно, обхватив рукой горло мужчины. — Что бог войны делает в таком месте?

— Я бы констатировал очевидное, — спокойно сказал мужчина, указывая на кровавую бойню вокруг них. — Но это сугубо личное дело.

Он вскинулся, нанеся удар в живот Техно, который отбросил его назад. Техно собрался с духом, не желая больше давать богу войны землю. Томми и Уилбур были где-то позади него, и это было единственной причиной, по которой Техно снова поднял свой трезубец.

Бог войны неуверенно поднялся на ноги, а затем, казалось, просто встряхнулся от ощущения, что его голова ударилась о землю с силой двадцати разъяренных быков. Он снял напряжение с шеи и просто снова поднял меч.

— Теперь, когда мы хорошо знакомы, — сказал бог войны, — давай отнесемся к этому более серьезно, не так ли?

Он двигался быстро, быстрее, чем ожидал Техно. Он едва успел парировать удар, направленный прямо в сердце. В отместку Техно нанес удар трезубцем, но бог войны с легкостью отплясал в сторону, прежде чем вернуться в полной силе. Техно достал один из ножей из патронташа и ударил, умудрившись порезать другого бога — едва-едва — прежде, чем они столкнулись оружием.

Выпад за выпадом, удар за ударом. Они могли бы продолжать в том же духе целую вечность. Бог войны и бог крови. В другой жизни они могли бы стать союзниками.

Техно тщетно пытался вспомнить, кто из многих людей, которых он убил за столетия, принадлежал этому человеку, но их было слишком много — длинная вереница призраков, за которых он проведет остаток своей бессмертной жизни, искупая свою вину.

Искупление? — голоса засмеялись. — Что тут искупать? Искупает ли лев убийство газели? Искупает ли огонь сожжение?

Техно отпрыгнул назад и метнул нож, который бог войны легко отразил мечом. Он бросил еще один, но бог войны увернулся. Другой, безвредно воткнувшийся в землю. Техно потянулся за другой и обнаружил, что патронташ пуст.

— Это бесполезно, — сказал бог войны. — Просто опусти оружие, и, может быть — может быть — я дам тебе милосердную смерть, которую ты никогда не давал им. Ты борешься и борешься, но мы оба знаем, чем это кончится. Смертные и их кровавые игры… результат может быть только один, верно?

— Война еще не закончилась, — ответил Техноблейд.

Бог войны улыбнулся, его взгляд скользнул куда-то за плечо Техно.

— Ты в этом уверен?

Техно оглянулся и первым увидел Томми и Уилбура, согнувшихся под камнем. Техно не мог заставить себя задержаться на выражении страха на лице Томми, когда тот смотрел на него, и поэтому он продолжил искать на горизонте то, что привлекло внимание бога войны.

Его сердце — то, что от него осталось, — упало, когда он увидел тысячи солдат вражеского подкрепления, хлынувших в Голубую долину.

//

Таббо стоял по колено в воде реки, пересекавшей долину. Когда-то прозрачная, теперь она была красной от крови. Друг или враг, казалось, не имело значения — все они истекали одной и той же кровью.

Течение реки тянуло его.

«Все в порядке, — казалось, говорил оно, — теперь ты можешь отпустить.»

И Таббо хотел. Клянусь богами, он хотел этого больше всего на свете. В его колчане не было стрел. Он потерял свой лук и меч в хаосе. Теперь у него был только кинжал, лезвие которого было не длиннее его рук и такое же хрупкое. Его тело, казалось, боролось в течение нескольких недель, но взгляд на солнце высоко над головой сказал ему, что прошло всего несколько часов.

Несколько часов он бессмысленно прокладывал себе путь в этой схватке. Лучше, когда у него еще есть стрелы — когда он может стоять и стрелять в далеких врагов, не думая о них как о людях. Когда он прибегнул к использованию меча, когда он подошел достаточно близко, чтобы увидеть страх в их глазах, когда его клинок пронзил ткань и кожу, когда кровь окрасила его в багровый цвет, это внезапно стало пугающе реальным.

Когда-то он хотел увидеть, как горят их враги. Теперь он просто хотел, чтобы все закончилось.

Таббо поднял голову, услышав крики. Перед ним враги бежали сквозь стену пламени, прорезая огонь, один за другим в бесконечном приливе. Слова «подкрепление», «слишком много» и «отступление» эхом отдавались в ушах Таббо, когда у него перехватило дыхание.

Он крепче сжал кинжал, когда вражеское подкрепление двинулось вперед, рубя людей, которые были слишком слабы, слишком неопытны, слишком устали, чтобы сражаться. Такие люди, как Таббо.

Они подошли ближе. Бесконечная армия.

Таббо почувствовал, как к горлу подступает желчь. Слишком много, слишком много, слишком много. Он почувствовал, как горячие слезы потекли по его щекам. Слишком много, слишком много. Он чувствовал свой страх и ужас как физическую тяжесть, почти заставляющую его опуститься на колени. Слишком много.

В конце концов, Таббо не был героем. Но он все равно поднял кинжал.

//

— Все кончено, — прошептал Томми. Он прижался к своему брату, и они оба посмотрели на долину, на врагов, надвигающихся на их армию, как рой ястребов. Боль в плече стала теперь далекой тревогой. Это не убьет его, но он знал, что смерть все равно придет за ним. — Мы в дерьме.

Уилбур сидел очень тихо.

— Уилбур. — Томми повернулся к брату. — Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, правда?

Король бросил на него острый взгляд.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

Томми судорожно сглотнул, пытаясь — безуспешно — сдержать слезы.

— Я... я люблю тебя. Не думаю, что я когда-либо говорил это, но это правда. Я решил, что это мой последний шанс—

— Это не последний твой шанс, — отрезал Уилбур, и его глаза потемнели. Он резко повернулся лицом к Техноблейду, который все еще стоял между ними и таинственным солдатом. — Техно!

Техно оглянулся на Уилбура с непроницаемым выражением лица. Он не смотрел на Томми.

— Пора, — крикнул Уилбур.

Какое-то мгновение Техно только смотрел. А потом медленно, неторопливо кивнул.

— Мне очень жаль, Уилбур.

— Что? — спросил Томми. — О чем вы двое говорите?

Уилбур не ответил. Он даже не слушал.

Томми мог только наблюдать, как Уилбур отцепляет от своего бока трубящий рожок. Он машинально поднес его к губам, его глаза были пусты и смотрели в никуда.

— Уилбур? — взмолился Томми. — Уилбур, что происходит—

Уилбур протрубил в рог.

//

Она услышала его. Они все услышали. Головы вскинулись при звуке боевого рога, эхом разнесшегося по долине — низкий, печальный звук, похожий на начало погребальной панихиды или крик одинокой птицы, отделившейся от стаи.

Владелица цветочного магазина встретилась взглядом с женщиной на другом конце поля. Незнакомка, знакомая только по коротким, несущественным встречам в лагере. Но в тот момент они были родственными душами, объединенными в своей решимости. Лавочница кивнула. Женщина торжественно отдала ей честь. Сейчас или никогда.

Лавочница бросила взгляд на приближающуюся орду врагов, убивающих всех, кто стоял у них на пути. Но Королевская армия больше не сражалась. Нет, они бежали. Они побросали оружие и побежали обратно к холму, спотыкаясь о сорняки, ирисы и лозы утреннего великолепия. Зеленая армия, численностью превосходившая их в десять раз, бросилась в погоню, не подозревая, что их ждет.

Лавочница убегала, камень в ее кармане, казалось, становился все тяжелее с каждым шагом. Но, в отличие от остальных, она направлялась на север, к одной из скалистых гор, окаймлявших долину.

Она знала, что остальные — по крайней мере те, кто еще не умер — должны были направиться к другой горе, пробираясь сквозь деревья и подлесок, как и она. Всего их было пятьдесят, но только двое из них действительно были нужны для работы.

— Если вы падете духом, — сказал король во время полуночного собрания, где он изложил свои планы добровольцам, — просто убедитесь, что у кого-то еще есть свои. Это последнее средство — но это может быть и наш единственный выбор.

Он сказал им всем, что они могут уйти. Никто из них этого не сделал.

Остальным в лагере было сказано две вещи:

«Когда услышите рог, бегите, спасая свою жизнь» и «Не говорите принцу Томми.»

Лавочница прыгала по валунам и зарослям, ее сердцебиение грохотало в ушах.

— Эй!

Она рискнула оглянуться и увидела трех солдат Зеленой армии, бегущих за ней. Они не так привыкли к местности, как она, — за последнюю неделю она ходила по этой тропинке миллион раз, — но они быстро догоняли ее, держа мечи наготове.

Лавочница продолжала бежать. Но ее колени кричали, легкие были на грани коллапса. Она устала. Так, так устала—

Позади нее раздался крик. Она старалась не обращать на него внимания, пока он не раздался снова. Она еще раз оглянулась и остановилась как вкопанная, когда поняла, что происходит. Один из вражеских солдат лежал на земле, в его затылок был воткнут небольшой кинжал. Двое других попятились назад, оказавшись лицом к лицу с нападавшим, который, должно быть, последовал за ними в лес.

Она заметила каштановые волосы, маленькую фигурку. О, боги.

Это был мальчик, который лгал, чтобы попасть в армию, и храбро сражался в ней до самого конца. Лавочница оглянулась на пещеру, где находилась ее главная цель. Она была так близко.

Но мальчик, как она заметила, был безоружен.

Решение уже было принято. Она побежала вниз с горы, сжимая в руке топор. Солдаты прижали мальчика к дереву, их клинки были готовы оборвать его жизнь в семнадцать лет. Но это означало, что они стояли к ней спиной и не видели ее приближения.

— Просто представьте, что вы рубите дерево, — учил их генерал во время обучения в замке. — Топор сделает свое дело, но потребуется несколько взмахов.

Ей потребовалось всего два удара: один в шею, другой в череп. Двое солдат замертво упали к ее ногам. Мальчик смотрел на нее, тяжело дыша, его лицо было испачкано кровью и грязью. Казалось, он постарел на пятьдесят лет за один день. Лавочница больше не узнавала молодого, безрассудного мальчишку, который бегал по лагерю, выполняя самую черную работу, ухмыляясь от уха до уха, гордясь тем, что является частью чего-то большего, чем он сам. Он был избит, весь в синяках и ранах, а его глаза были такими затравленными, что владелица магазина не могла не задаться вопросом обо всем, что он видел с тех пор, как солнце взошло над полем боя.

«Что мир сделал с тобой?» — подумала она. Но всем, что она сказала, было:

— Ты в порядке?

Мальчик мог только молча кивнуть.

— Тебе нужно убираться отсюда, — поспешно сказала она, уже слыша, как другие солдаты поднимаются на гору. — Вот. Возьми это.

Она сунула ему в руки топор. Мальчик энергично замотал головой.

— Я не могу, — прохрипел он. — Тебе нужно защитить себя—

Она горько улыбнулась ему.

— Поверь мне, малыш, тебе это нужно больше, чем мне. А теперь иди. Ты знаешь свои приказы. Назад в лагерь. Следуй за солнцем.

Прежде чем она успела подумать об этом, она притянула мальчика к себе и крепко обняла. Какое-то мгновение он мог только стоять в вялом удивлении. И тут она почувствовала, как его руки сомкнулись вокруг нее. Он уткнулся головой ей в плечо и издал единственный душераздирающий всхлип.

Когда лавочница отпустила его, в глазах мальчика вспыхнула новая искра, слабая, но все же лучше, чем ничего.

Мальчик повернулся, чтобы уйти, но задержался у линии деревьев.

— Как тебя зовут? — он спросил.

— Ники, — сказала она. — Меня зовут Ники.

— Увидимся позже, Ники, — сказал мальчик и ушел.

Некоторое время она смотрела ему вслед, и на сердце у нее стало легче, хотя она и не могла объяснить, почему. Но тут вдалеке сломалась ветка, возвещая о прибытии вражеского отряда. Лавочница в последний раз собралась с духом и направилась к пещере.

Внутри, сложенная из одного конца пещеры в другой, соединенная с естественными подземными пещерами, которые тянулись по всей длине горы, была последняя надежда короля. Единственное, что стояло между их королевством и неминуемой гибелью.

«Мы увидим, как горят наши враги» — пообещал им король в тот первый день, много жизней назад.

Это было не совсем сожжение, но взрыв их в царствие небесное был приемлемым компромиссом.

Кремень был у нее в руке. Она чувствовала только запах серы и отдаленный аромат ирисов. Ее преследователи стояли у входа в пещеру и кричали, когда поняли, что она собирается сделать. Они могли умолять. Она никогда не узнает.

— Увидимся в аду, — с горечью сказала она и чиркнула кремнем.

//

На вершине противоположной горы, в почти такой же пещере, Капитан сделала то же самое.

— За мое королевство, — прошептала она пустой пещере и позволила искре упасть.

//

Ники надеялась, по крайней мере, что они посадят самые красивые цветы на ее могиле.

//

Взрывы сотрясли мир. Они сбили с верной орбиты само солнце. Уилбур прислонился к скале, на которой когда-то бесстрашно стоял, и смотрел, как падают горы.

Да, — хором ответили голоса, — этому всегда суждено было случиться.

Уилбур уже бывал здесь раньше. Ему это приснилось. Он пережил это. Когда лавина камней и земли обрушилась в долину, сокрушая всех, кому посчастливилось остаться позади, друзей или врагов, Уилбур почувствовал, как что-то знакомое коснулось его сердца. В ушах у него звенело от неистовства всего этого — голосов, криков, взрывов, которые продолжались, продолжались и продолжались.

Стаи птиц взмыли в небо, потревоженные со своих насестов. Они были единственными выжившими.

Когда пыль улеглась, Уилбур увидел лишь груду разрушений на том месте, где раньше была Голубая долина. Их враги, раздавленные тысячами или похороненные заживо по приказу Уилбура. И их союзники…

Уилбур склонился над землей, и его вырвало.

— Уилбур.

У Уилбура все еще звенело в ушах. Он выплюнул остатки содержимого желудка, кашляя кровью и слюной. Этому не было конца.

— Уилбур.

Уилбур обернулся, почти испугавшись того, что увидит за спиной.

Томми, бледный, с широко раскрытыми глазами, уставился на Уилбура так, словно видел его впервые.

— Томми, — прохрипел Уилбур. Перестань так на меня смотреть. Отведи взгляд. Отведи взгляд. Отведи взгляд.

— Что… — Голос Томми был таким тихим. — Какого черта ты только что сделал?

//

— Какого хрена он сделал? — спросил бог войны. Он попытался двинуться к королю и принцу, но Техно был там, навсегда преграждая ему путь.

— Не делай больше ни шагу. — Техно поднял трезубец, нацелив его в грудь бога войны. — Твоя армия исчезла. Больше не за что бороться.

— Ты ублюдок, — прорычал бог, его обсидиановый меч дрожал в его руке. — Ты думаешь, мне больно? Я умер много лет назад.

Техно глубоко вздохнул. Его руки все еще пахли серой.

— Тогда пойдем, — сказал он устало. Кровь для кровавого бога. — Я убью тебя снова.

Бог войны прыгнул к нему, начиная цикл заново.

//

— Ты сказал «больше никаких секретов», — ногти Томми впились в ладонь кровавыми полумесяцами. — Ты обещал, Уилбур.

Они все мертвы. Они все мертвы из-за человека, которого Томми терпеть не мог называть своим братом. Ему хотелось вонзиться в свою кожу и вырвать из нее все, что принадлежало Уилбуру. Ему хотелось выпотрошить себя, разорвать все на части изнутри, если это было необходимо, чтобы избавиться от крика в голове.

Уилбур не смотрел ему в глаза. Томми подошел к нему и грубо схватил за шиворот.

— Посмотри на меня, чертов кусок дерьма! — закричал Томми. Земля все еще дрожала, а может, это был он. Горячие слезы потекли по его щекам, слезы ярости, слишком большой для его тела. — И как давно ты все это планировал? Было ли это с самого начала? Ты смотрел в глаза нашим людям и никогда не говорил им, что ведешь их на бойню?

— Кто-то из них должен был выжить, — прошептал Уилбур, его слова почти унесло ветром — Я их предупреждал.

Томми яростно встряхнул его.

— Не в этом дело, мать твою! — всхлипнул он.

Уилбур наконец взглянул на него, но в его темных глазах ничего не было.

— Я сделал то, что должен был сделать, Томми, — только и сказал он.

Томми злобно оттолкнул его. Его руки были грязными. Он чувствовал себя нечистым. В его голове все еще звучали струны одинокой гитары, перекрывая тихий смех солдат, которые теперь просто... исчезли. Исчезли в мгновение ока, между вдохами. Это так легко далось Уилбуру.

Легко ли это далось и Томми?

— Ты проебался, — выплюнул Томми. — Ты проебался, Уилбур.

— Томми... — Уилбур потянулся к нему, но Томми отшатнулся назад.

— Не прикасайся ко мне, мать твою!

//

В бою, когда два противника равны — по силе, мудрости, гневу, — достаточно одного мгновения, чтобы все это разрушить. Один солдат. Одна ошибка. Одно движение.

Бог войны повидал немало битв и выиграл все, кроме одной. Единственное сражение, которое имело значение, и он потерял все, потому что кровавый бог решил связать свою судьбу с противоборствующими силами. Один солдат. После этого бог войны тащился по полю боя, его горло горело от выкрикивания имени своего возлюбленного в тихое небо. Когда он нашел его, бог войны подполз к его изуродованному телу, свернувшись вокруг него, как будто он мог каким-то образом согреть его обратно к жизни, и он оставался там в течение многих лет, позволяя мху и сорнякам расти над ними обоими. Он остался бы там навсегда, рядом с трупом, сгнившим до костей, но внутри него разгорелся огонь, огонь, который не насытится, пока он не получит голову бога, который забрал у него все.

И вот теперь он стоял лицом к лицу с самим виновником. Это был кровавый танец. Бог войны нанес удар, а бог крови парировал. Кровавый бог сделал выпад, а бог войны пригнулся. Как толчок и притяжение приливов, притянутых друг к другу тяжестью насилия.

Но он знал, что все, что нужно богу войны, — это единственный шанс. Он не станет тратить его впустую.

— Не прикасайся ко мне, мать твою!

Это был пронзительный крик испуганного ребенка. Знакомый звук на поле боя, неотличимый от каждого крика, раздававшегося до него.

Но кровавый бог повернулся к нему, оставив свою защиту полностью открытой. Одна ошибка.

Бог войны поднял меч высоко над головой. Убить бога было очень трудно, но не невозможно. В умелых руках — таких, как руки воина с огнем в сердце и кровавой улыбкой, — достаточно одного удара.

«Прощай, кровавый бог, — подумал он. — Моя месть завершена.»

//

Техноблейд инстинктивно обернулся на крик Томми, как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот отпрянул от протянутых рук Уилбура. На лице Уилбура мелькнула боль, но в остальном он был невредим. Они оба были в безопасности. Ни ножей в спину, ни стрел в горло.

Тень упала на Техноблейда, и к тому времени, когда он вспомнил, где находится, было уже слишком поздно.

Техноблейд повернулся и оказался лицом к лицу с окровавленным мечом, в одном дыхании от его лица. Но это был не обсидиановый клинок бога войны, пришедший пожинать его душу. Это был знакомый серебряный палаш, пронзивший грудь бога войны насквозь.

Техноблейд мог только таращиться на то, как бог войны смотрел вниз на лезвие, вонзенное прямо в его сердце, его рука с мечом все еще была поднята в том, что было бы смертельным ударом. Вместо этого обсидиановый меч безвредно выпал из его безвольной хватки на землю, и бог войны последовал за ним.

Позади него стоял крылатый человек, его золотистые волосы ловили лучи заходящего солнца.

Нет, — кричали голоса. — Только не ты. Не ты. Не ты.

— Привет, Техно, — сказал Филза.

//

Уилбур увидел его первым. Возможно, так было всегда. Какая-то часть его всегда,
неизменно будет искать его. Томми последовал за ним мгновением позже.

Уилбур увидел, как плечи брата обмякли, словно у марионетки, у которой внезапно оборвались ниточки.

— Папа?..

Их отец стоял перед Техно и неподвижным телом солдата в белом плаще. Услышав голос Томми, он обернулся и впервые за десять лет посмотрел на своих сыновей.

И вот он снова выходит на сцену, — шептали голоса.

И прежде чем Уилбур успел что-то сказать, Томми уже бежал.

//

Одно движение. Это было все, что требовалось.

На земле рядом с ним лежал один из метательных ножей кровавого бога, потерянный во время битвы. Из последних сил он сжал пальцами рукоять. Его любовь звала его домой. Он слышал его в теплом ветре. Но он не мог встретиться с ним лицом к лицу, пока тот не отомстит. И так со всем, что у него осталось, бог войны прицелился.

И бросил.

//

Папа. Его отец был здесь. Его отец стоял среди синих ирисов того же оттенка, что и его печальные глаза. Годы рассеялись, как дым, и Томми снова стал мальчиком. Взрыва не было. Войны не было. Ухода не было. Остался только сын и его отец.

Томми почувствовал, как истерический смех вырвался из него на бегу, хотя его щеки все еще горели от слез. Там было все. Было смятение, было горе, был гнев, было облегчение, было неверие, была радость—

— Папа! — крикнул Томми, широко раскинув руки на бегу, как птица, готовая взлететь.

— Томми. — Улыбка отца была все той же, после всех этих лет. Он распахнул объятия, приветствуя Томми. — Мой мальчик. Ты так вырос.

—а потом была боль, когда нож нашел свою цель в сердце принца.

//

Техно смотрел, как Томми падает навзничь, невероятно медленно. Потребовалось мгновение, чтобы осознать реальность, и к тому времени Уилбур закричал так громко, что заглушил все остальное, даже голоса, которые начали визжать в голове Техно.

— Томми! — крикнул Филза, подбегая к неподвижному телу Томми, но Уилбур уже был там, прижимая брата к груди. Техно мог только наблюдать, совершенно оцепеневший, совершенно холодный, совершенно потерянный в своей собственной голове.

Нет, нет, нет, нет— этого не может быть. Этого не могло быть. Все было кончено. Война закончилась. Он сделал все, что мог, чтобы защитить их, защитить Томми. Почему все закончилось именно так?

— Вот каково это, — выдохнул кто-то, — потерять все.

К тому времени, как Техно повернулся к богу войны, готовый разорвать его на куски, он был мертв, и на его лице играла улыбка.

«Пошел ты, — яростно думал Техно, — пошел ты, пошел ты, пошел ты, пошел ты—»

— Техно! — Крик Уилбура вернул его обратно в тело с силой кометы, врезавшейся в землю. — Помоги мне!

Техно, шатаясь, направился к ним, его кровь была тяжелой, как свинец, зрение затуманилось. Но он видел одну вещь, которая имела значение. Его Томми, неподвижно лежащий в объятиях брата. Его Томми, который заплетал ему волосы сладко пахнущими цветами. Его Томми, который был быстр на гнев, но еще быстрее на смех. Его Томми.

Солнце садилось над Голубой долиной.

//

Наступила ужасная, ужасная тишина — та тишина, которая всегда предшествует чему-то разрушительному. Затишье перед бурей. Томми всегда ненавидел тишину. Это давало его разуму слишком много пространства, чтобы заполнить его темнотой. Поэтому вместо этого он принес свет. Шум, смех, шутки и насмешки — все, что угодно, лишь бы сохранить тишину.

Уилбур помогал с грузом, как и обещал, но теперь он вернулся, давил на грудь Томми, душил его своей тяжестью. Была боль. Так много боли. Он думал, что уже почувствовал боль, но что он действительно знал? Ему было всего пятнадцать.

Томми почувствовал, как его подняли на руки. Руки человека, который одним махом погубил жизни двух армий. Томми хотел снова оттолкнуть его, выплюнуть его гнев и отвращение, но он был слишком слаб, чтобы сделать это. Он мог только лежать, глядя на искаженное болью лицо брата. Его губы шевелились, произнося слова, которые Томми едва мог расслышать.

«Отпусти меня, — хотел сказать Томми. — Верни меня на землю.»

Но тут Уилбур начал напевать. Это была песня. Песня. Песня, которую Томми напевал только сегодня утром, много жизней назад.

— Что?.. — выдохнул Томми, остальная часть вопроса замерла у него на губах. Он не мог держать глаза открытыми. Он должен. Он знал, что должен, потому что в противном случае он был бы—

— Твоя колыбельная, — всхлипнул Уилбур, его слезы упали Томми на щеки. — Это колыбельная, которую я играл тебе на гитаре, когда ты был младше. — И точно так же все, что было до этого, было прощено и забыто и

—ушло. Но разве это так уж плохо? Отдохнуть было бы неплохо. Если это означало, что его легкие перестанут болеть. Если это означало, что его грудь перестанет болеть. Спать. Сон был хорош. Сон был...

— Я скучаю по твоей музыке, Уилбур.

Томми почувствовал, как кто-то нежно гладит его по волосам. С любовью.

— Держи ухо востро, Томми. — Техно. - Держи свои чертовы глаза открытыми.”

—плохо. Ему нужно было не спать. Техно велел ему, а Томми всегда делал то, что говорил Техно. Потому что Техно был его наставником, его учителем. Его старшим братом.

— Я бы так и сделал… — Томми кашлянул. Он почувствовал, как по подбородку потекла кровь, а потом и вовсе ничего. — Мне бы хотелось снова послушать, как вы играете вместе.

Уилбур крепче прижал его к себе. Где-то далеко кто-то звал врача, и Томми понял. Томми понял, что—

— Мы сыграем для тебя, — поклялся Техно. — Когда мы вернемся домой, мы будем играть для тебя столько раз, сколько ты захочешь, Томми. Я позволю тебе победить меня, когда мы будем спарринговать. Я позволю тебе заплести мне волосы или даже отрезать их, если ты захочешь. Все, что ты хочешь, просто держи глаза открытыми.

На них упала тень в форме крыльев, которые Томми видел только однажды, когда он вылетел из окна спальни Томми и навсегда исчез из их жизни. Или не навсегда. Томми попытался поднять голову, чтобы увидеть лицо отца, но боль была слишком сильной.

— Папа, — прошептал Томми. Он все еще хотел сделать так много. Ему все еще хотелось закричать на Уилбура, а потом обнять его. Он все еще хотел найти цветы для волос Техно. Он все еще хотел вернуться домой, в королевство, которое они защищали. Ему все еще хотелось обнять отца.

Но быстро сгущалась тьма.

— Томми? — Томми понятия не имел, кто произнес его имя. Все это звучало так далеко.

— Не оставляй меня, — взмолился Томми. — Пожалуйста. Мне так страшно.

— Мы здесь, Томми. — Поцелуй в лоб. Кто-то держал его за руку. Сильные руки обнимали его. Уилбур напевает свою старую колыбельную. Тепло, даже в темноте. — Мы всегда будем здесь.

—слишком поздно.

— Спасибо, — выдохнул Томми. — Спасибо. Я... — Ему так много осталось сказать, так много предложить. Любовь. Прощение. Ободрение. Но он оставит его там, пока снова не проснется.

Глаза Томми закрылись.

Никогда еще смех матери не звучал так отчетливо.

//

Где-то вдалеке Зеленый Бог начал улыбаться.