9. Сердце Атлантиды
- я сияю, даже если я в темноте.
«ночь, на лезвии ножа»
***
И роковой момент наступает, когда я с улыбкой и бутылкой красного вина забегаю к нам домой и радостно кричу: «Я нашла его!», ища Рана по всей квартире. И вместе с этой бутылкой вина, на мельчайшие осколки разбивается моё сердце.
Врастаю в холодный мраморный пол, не в состоянии ни двигаться, ни моргать, лишь пустыми глазами гляжу на обнажённого Рана, что в обнимку лежит с раздетой Флорес, и забываю, как дышать, задыхаясь от безысходности. Первая слеза медленно скатывается, переходя на подбородок и падает на пол, растворяясь в вине.
И вот опять. Снова безумно больно. И эта боль не сравнится ни с чем, даже с той, что причинил бывший жених. Перед глазами всё размыто дрожит, благодаря чему ничего не видно, за исключением двух обнажённых спящих фигур.
Мир способен полностью перевернуться с ног на голову всего лишь за одну секунду, прямо как сейчас. Я бежала домой к Хайтани радостная, до безумия счастливая. Уже представляла как запрыгну к нему на крепкую спину и поцелую, но его поступок одной сплошной линией перечеркнул все наши отношения, разбил наш брак, мешая его осколки с бутылкой любимого полу сладкого.
Хватаюсь за дверной косяк, переставляя онемевшие ноги, и опускаю синие глаза, что какими-то секундами ранее сияли, одним взглядом передавая всё безудержное счастье и любовь. По ощущениям сердце протыкают острые ножи, вонзающиеся по самую рукоять.
Он такой же предатель, скрывающийся под маской, не способной причинить боль без надобности.
Опять игрались? Опять растоптали только зажитое сердце?
Перебирая ногами, ухожу, в жизни не желая видеть ни Хайтани, чья фамилия лежит на мне клеймом, ни эту дрянь, которую сейчас горит непреодолимое желание убить. Насыщенный красками мой криминальный мир превратился в чёрно-белый, как прежде.
Трепещущее сердце вновь заледенело и запретило вновь открываться для кого-то.
Только не нужно впадать в крайности, пытаясь доказать то самое «счастливо и навсегда», также как и не нужно каждый день напоминать о переполняющих чувствах, ведь однажды и эта история закончится, а герои останутся на полках пыльных книг, что мы изредка будем брать в руки, но так и не дочитывать до конца. Останки былых впечатлений пытались сдержать мою жизнь на плаву.
До сих пор перед глазами эта «живописная картина» с разбросанной по комнате одеждой, видимо, в порыве страсти. Увиденное отнимает веру в мужчин.
***
Врываясь к себе домой, валюсь на кровать, утыкаясь мокрым лицом в подушку. Позволяю себе рыдать навзрыд, в надежде получить облегчение, но с каждой секундой становится только больнее и больнее. Хочется кричать, рушить все на своём пути, однако единственное, на что сейчас я способна - это мучиться от душевной боли в одиночестве.
И так проходит час, два, три, четыре, пока я в позе эмбриона гнила на полу, свалившись с края кровати. Тонкие занавески развивались по полу от дуновения ветра из открытых настежь окон. На улице начал идти мелкий дождь. Тишину нарушил треск замочной скважины и звук разворота ключа.
Кто это? Отец? Юзуха? Эмма? Или...
Верно, «или».
«Успокойся, Дэви. Иначе зальёшь слезами весь пол и выдашь себя».
Он врывается в квартиру и бежит в мою комнату, падая передо мной на колени рядом с кроватью.
- А теперь послушай меня, - Ран начал свою тираду без лишних слов и положил ледяную ладонь на моё бедро, стараясь развернуть на спину, лицом к себе. Но всё тщетно, - Не лежи на полу, - он подхватил бессознательную меня на руки и аккуратно перенёс на кровать, переворачивая на спину, - Выслушай меня, Мэй.
Бархатная хрипотца в его голосе, от недавнего крика по всей квартире, в поисках разбитой меня, дрожащей от сквозняка, сковывала тело. Я не хочу двигаться. Если он подойдёт ещё ближе, дрожь моего хладного тела перекинется и на него. И он надвигается на меня, сверкая безумным взглядом. В лиловых радужках туман, в котором растворяется похоть и необузданная страсть.
Его ладони укладываются на мои красные горячие щёки, создают неприятный контраст температуры. Пальцы поглаживают скулы, собирая капли слёз и зарываясь в волосы. И такие же пустые фиалковые глаза глядят в мои, пробуждая непонятные эмоции.
Он обрывками проникает в сознание, и темнота комнаты, сгустившаяся перед глазами, рассеивается.
- Мэй, я не изменял тебе, слышишь? - что? Не уж то крохотная девица способна насильно затащить в постель такого быка? Полный бред, - Прошу тебя, неугомонная Атлантида... - он берёт мою бездвижную руку в свою и поглаживает её, не отрывая взгляда от океанических глаз.
Преступник молит? Моли ещё.
И я уже успокаиваюсь, даже начинаю верить, отвечая на прикосновения, как его телефон начинает вибрировать от входящего вызова, вынуждая Рана убрать руку от меня и опустить её в задний карман брюк.
«Моя любовь♡» и фотография этой стервы.
Подонок. Да как он посмел?
Ран закатывает глаза и швыряет телефон на стоящий рядом стол, постепенно разрывая монолог.
- Давай поговорим, - он легонько встряхивает меня за плечи, пытаясь пробудить в чувства, но я снова начинаю терять сознание, глядя в одну точку где-то на стене, - Тебе не станет легче, если ты будешь молчать.
Ран что то говорит, объясняется, но я просто-напросто не могу ничего услышать. В ушах звон, а его голос глухой, будто исходит из под толщи воды, эхом отбивается в голове и исчезает.
Я решаю умыться в ванной, еле встаю с кровати, пока Ран бьётся в тщетных попытках объясниться, и направляюсь в коридор. Лучше бы он не приходил. Казалось бы, рыдать нечем, но нет. Мои покрасневшие глазницы затянуты слезами.
Но сил дойти не хватает, и я скольжу по морозной кафельной плитке вниз, понижая свою температуру и добивая себя пронзительным холодом, лбом утыкаюсь в колени, обвивая ноги руками. Как же кружится голова.
В дверь стучит Ран, дёргает ручку, но я совсем не слышу и не замечаю. У меня даже нет сил подняться и вымолвить хоть одно слово. Горькие слёзы заглушают всё, даже саму себя. На ледяном полу с дикой головной болью я засыпаю, утром просыпаясь уже на своей кровати, с его пиджаком в сжатых кулаках.
Но потом я открыла глаза, и всё, что у меня осталось, это просто кусок ткани. Пиджак Рана в цвет его глаз. Не что иное, как сосуд разбитых снов и мёртвых надежд.
Боль ничуть не утихла. Она переросла в ненависть. Ничего не поменялось. Подавляя свои чувства, я надеялась не задохнуться в них.
Я снова, стоя напротив зеркала, принимаю обличие безчувственного и жестокого киллера, сносящего все души на своём пути, или змеи, льющей жгучим ядом на всех подряд. Чувства за одну ночь никуда не делись. Но измену прощают только дураки. Этот человек вдохнул в меня жизнь и одним поступком уничтожил её. И как давно он наставлял рога? Или это был только первый раз?
- Папа, почему со мной всегда творится всякая чертовщина? - обнимаю отца за плечи и соприкасаюсь щекой с его предплечьем.
- Что случилось, Дэви? - он гладит меня по спине, пытаясь успокоить. Рваный вдох и громкий всхлип, единственное, что поступает в ответ на его вопрос.
- Можно я поживу немного у тебя? - он целует в макушку и говорит «Конечно», обнимая крепче.
Он не стал закидывать меня вопросами, ведь это ни к чему. Захочу - расскажу. Таково было правило.
Сижу в своей старой комнате весь день, отвлекаясь от всего этого чтением книг. Не ем, не пью - в горло не лезет. Простым карандашом рисую фигуры неизвестных людей, витая в своих мыслях, как из них вырывает распахнувшаяся звонким ударом об стену дверь и злой взгляд взведенного Рана, влетевшего в комнату.
Моментально поворачиваю голову на звук и ловлю на себе сердитый взгляд, что постепенно смягчается и теплеет, вызывая смешанные чувства. Я редко видела его таким, очень редко. Это не мой Ран. Одним визитом пробудил все эмоции, какие я испытывала первые несколько часов после увиденного предательства, но сейчас они другие, более негативные и безжалостные.
Кажется, сейчас что-то начнётся...
Тут же отворачиваюсь, слыша медленные шаги, и закрываюсь от него широкой спинкой кожаного кресла, уже более нервно рисуя непроизвольные узоры на бумаге. Угольный стержень карандаша от напора эмоций ломается, оставляя на листе дыру с рассыпавшимся грифелем.
- Привет, моя Атлантида, - ласково и тихо раздаётся за спиной, на что я никак не реагирую и продолжаю чертить косые линии дальше, чувствуя в ушах стук собственного сердца.
К чему это приветствие? Или это не Ран? Да быть не может.
При первой такой мысли медленно поворачиваю голову на мужа, дабы убедиться, что от переизбытка эмоций его фигура мне не померещилась, или я не ослепла на один глаз.
И да, это действительно он. Сидит на соседнем диванчике и смотрит расслабленным взглядом, покачивая ногой. Хочется просто встать и уйти. Сидеть в этой мёртвой тишине невыносимо.
- Поговорим? - он хватается за подлокотник кресла и самовольно разворачивает меня к себе. Но по другому никак, ведь он желает разговаривать со своей женой, а не кожаной спинкой, - Просто сделай выводы, - старается разговаривать мягко и без напора, но эмоции и чувства самого переполняют через край, так же, как и меня. Он взбешен.
Ран накрывает ладонями мои напряжённые плечи, и подушечками пальцев нежно поглаживает их, заглядывая в поникшие глаза.
- Я не хочу даже видеть тебя, а ты ещё поговорить хочешь? - вырываюсь из плена напористых ладоней и снова разворачиваюсь к столу, закрываясь от него, - Будешь теперь говорить, что был нетрезвый, поддался искушению? Что она сама к тебе запрыгнула и раздела? Ты хоть знаешь, до какой степени одурманивания может полюбить женщина?
Ран лишь молчит и томно выдыхает. Ждёт, когда я выскажу всё, что накопилось за дни нашей разлуки.
- У меня не было причин тебя уважать, любить, или ненавидеть. Но я доверила тебе свою жизнь... - замолкаю, и наступившие слёзы отнимают дар речи, - И теперь тебя просто больше не признаю.
Первая, пропитанная несносной болью слеза, падает на разорванный лист бумаги, образовывая серебряное пятнышко, увеличиваясь в размерах, и впитывается, создавая влажную неровность.
- Ты противоречишь сама себе, - он снова катит кресло в свою сторону, пытаясь внушить кому-то из нас эту информацию. Но больше похоже на оправдание, ведь нормальных доказательств от него так и не следует.
Вскакиваю со стула и двигаюсь к двери, не переставая вытирать поток слёз с горящих щёк. Шагаю будто по облакам, рассеянно и тяжело перебирать ногами. Словно нажали на «повтор», так как сейчас происходит тоже самое, что происходило в прошлый вечер. Всё дрожит перед глазами, но я всё равно не желаю демонстрировать свою слабость, ведь наёмники не должны унывать из-за большой любви, но природа, к сожалению или к счастью, подарила мне большое сердце.
Ран не собирается сдаваться и просто так уйти, ожидая вселенского чуда, поэтому он аккуратно берёт меня за локоть и притягивает к себе, сжимая в сковывающих родных объятиях.
- Ран, отпусти меня, - слабо бью его в грудь, пытаясь выбраться, сдерживая истерику.
Он лишь взваливает моё тело к себе на плечо и обвивает руками, под громкие возгласы кидая на кровать. Но действует не в намерении «жарко повеселиться», а поговорить, ведь другого выхода не видит.
- Ты безопасна, когда зафиксирована, - удерживает под собой, и пристально смотрит в самую душу, чем буквально продолжает напрягать.
- Иногда надо быть беспощадной, чтобы что-то прекрасное росло дальше, - начинаю дерзить, пытаясь вырваться из его плена, но он зажал меня собственным весом и явно не собирается отпускать, пока не расколет меня.
Однако это продолжается до тех пор, пока дверь не открывается, и в комнате не появляется нахмуренный отец.
- Не понял, а что тут происходит? - произносит своим низким голосом, вырывая меня и Рана из нашего мира.
Мы оба поворачиваем головы на него и понимаем, что мистер Барнес застал нас не в самой удачной позе и не в самом удачном месте.
- Что за крики? Ран? Мэй?
Ран в ту же секунду ослабевает хватку, в конечном итоге полностью слезая с шокированной меня, и понимает, что сейчас не совсем подходящее время для семейных разборок, ведь при тесте разобраться в столь сложной ситуации не получится.
- Ещё поговорим, - последнее, что слышу от взведенного Рана перед тем, как он покидает пределы квартиры.
И вот, опять. Я смотрю на то, как единственный человек, который мог бы сделать меня счастливой, медленно исчезает из моей жизни.
***
Длительный звонок в дверь. Ран хмурит брови и идёт в прихожую, надеясь, что за порогом сейчас стоит его жена. Мировые события, люди - всё это было ему безразлично, по сравнению с вопросом «Почему она до сих пор не позвонила?».
Но, к сожалению, на пороге стояла Юзуха Шиба.
- Приветики, козлина, - она распахивает дверь на всю и двигается на Рана, спешно копаясь в сумочке, - Я разве не говорила, что если ты обидишь мою Мэй, то я больно обижу тебя?
- Полегче, женщина, - он ловко забирает из рук Юзухи вилку, и она лишь недовольно косится на него, поджимая губы в тонкую линию, - Спрашивай меня о чём угодно, я отвечу. Но ты ничего не поймёшь.
- Как ты мог так поступить с ней? - чуть ли не шепчет, ведь больно ей, не меньше, чем подруге, - Только скажи, что она просто драматизировала и что-то напутала, а ты ничего не делал...
И тут девушка видит лицо Рана, расплывающееся в злобной ухмылке.
- Хочу тебя расстроить, но это правда. Присаживайся, я всё расскажу тебе в ярких подробностях.
• ------- ✿︎ ------- •