Глава 19.
──────── • ☆ • ────────
Вокруг так шумно, кто-то истошно кричит, моя голова раскалывается. В ушах отвратительно звенит. Не сразу понимаю, что кричу я сама. Грудная клетка просто горит от неимоверной боли. Кто-то зовёт меня, но я ничего не слышу и не чувствую, кроме пульсации в голове и адской боли в груди. Футболка неприятно прилипает к телу из-за холодного пота. Я широко открываю глаза, только когда оказываюсь в чьих-то тёплых объятиях. Бьюсь в конвульсиях, слёзы льются рекой, такое чувство будто мне руку оторвали. Не могу перестать кричать от нестерпимой боли. Волосы липнут ко лбу, а я жадно хватаю воздух ртом, испуганно шаря глазами по потолку.
— Тихо-тихо, Грейс, — меня нежно поглаживают по волосам и целуют в лоб, — я здесь, милая, здесь.
Со временем осознание начинает возвращаться ко мне. Мутная картинка перед глазами начинает приобретать фокус, и я различаю серые обои в квартире Бедфорда. А сама я сижу на двуспальной постели, прижатая к тёплой голой груди Тео. Цепляюсь за парня, словно он единственный спасательный круг, а я прямо сейчас тону в открытом океане. Меня бьёт крупная дрожь, а глаза режет солнечный свет, льющийся из окна. Больно. Чёрт, как же мне больно!
— Получилось? — тихо спрашиваю я хрипящим голосом, связки уже были сорваны.
— Похоже, что да.
Я поворачиваюсь к Тео, отчаянно ища его взгляда. Он перепуганный и обеспокоенный. Мои глаза опускаются на его губы, и я немедля целую его, как будто в последний раз. От его тёплых губ я таю прямо на глазах. Боль притупляется, потому что в сильных руках Тео мне ничего не страшно. Задыхаясь от нехватки кислорода, отрываюсь от парня, тяжело набирая в лёгкие воздух. Мы соприкасаемся лбами. Мои глаза невольно утыкаются в фиолетовый синяк на животе Тео, свидетельствующий о том, что его убили во второй параллели. Я глажу синяк, а потом снимаю свою футболку, остаюсь в нижнем белье. На моём теле красуется свежая гематома всевозможных цветов. Она находится с правой левой стороны и немного выше, чем у мушкетёра. Тео замечает моё движение и тоже смотрит на мой синяк, который останется со мной до конца жизни. Но мне плевать на этот факт, ведь именно эта гематома всегда будет для меня напоминанием через какие сложности мне однажды пришлось пройти. Тео наклоняется к моему животу и нежно касается губами сине-фиолетового неровного круга. По моему телу пробегаю мурашки, и я прикрываю глаза, всё внутри меня начинает трепетать.
— Принести тебе обед сюда? — спрашивает мушкетёр, оторвавшись от моей кожи.
— Обед?! — я широко распахиваю глаза и судорожно пытаюсь найти часы, и когда в итоге нахожу их, то понимаю, что время уже как на час перевалило за обед.
— Ага, — Теодор пожимает плечами и спрыгивает с кровати, — ну так что?
— Спасибо, но я лучше поем на кухне, — я надеваю футболку обратно, потом пытаюсь сползти следом за Тео, но бок разрывается от боли, а ноги подкашиваются.
Я начинаю терять равновесие, но Сент-Мори ловко подхватывает меня на руки. Ахаю и крепко обнимаю парня за шею. Я не стала просить его поставить меня обратно, во-первых, Тео бы не отпустил, а во-вторых, он прекрасно понимает, как мне сейчас тяжело. Мушкетёр несёт меня на кухню и аккуратно усаживает на стул, запретив делать лишние движения. Всё это время я кручу в голове то, что произошло. И свою новоприобретённую гематому. Как мне объяснять другим людям то, откуда она у меня появилась? Ведь эта штука никогда не пройдёт, а выжженым клеймом останется на моём теле. Такие вещи невозможно объяснить другим. В этом мире, кроме Тео никто больше не поверит мне, не сможет понять.
Я пересказываю Теодору всё, что случилось во второй параллели, пока парень разогревает пасту, которую приготовил, пока я спала. Мушкетёр дослушивает меня до конца, ни разу не перебив. От меня не ускользнуло то, что он совершенно не в восторге от того, что мне пришлось своими руками лишить человека жизни, но Тео вежливо молчит, не напоминая мне об этом. Его брови сдвигаются. Знаю, что Теодор не хотел, чтобы я пережила смерть. Но был ли у меня выбор вообще?
Также я рассказываю ему про сегодняшнюю ссору с матерью, и о том, что я совершенно не знаю, что мне теперь делать.
— Ты не хочешь узнать почему она такая? — задаёт мне вопрос Сент-Мори, и я бессильно пожимаю плечами.
— Я пыталась, правда. Но мама ничего не говорит о своём прошлом. Все мои попытки заканчивались скандалом. Она не хочет вспоминать о своих родителях.
— Грейс, — Тео серьёзно смотрит на меня, перестав накрывать на стол, — помнишь моего друга, который отыскал Бедфорда в Германии? Возможно, он сможет нам помочь найти твоих бабушку и дедушку.
— А если они не захотят меня видеть?
— Неуверенность хуже, чем неудачная попытка.
Я глубоко задумалась, накручивая на вилку длинные макароны. Понимаю, что Тео заставлять меня не будет, и раньше я бы отказалась, потому как посчитала бы, что у мамы могли быть серьёзные причины оборвать все связи с родителями. Но теперь, после утреннего разговора с ней по телефону, я так уже не думаю. В любом случае, Тео прав, и мне стоит хотя бы попытаться разобраться в ситуации. Вряд ли я что-нибудь потеряю, если сделаю попытку найти своих родственников. Тео садиться за стол напротив меня. И я, недолго думая, отвечаю ему, подняв на него взгляд:
— Хорошо, давай попробуем.
Мы с Тео обедаем, а потом я пересказываю ему события случившегося ещё по меньшей мере час. Раз за разом повторяя одну и ту же информацию. Теодор слушает, потому что понимает, как сильно это важно для меня. Мой мозг ещё не в полной мере осознаёт случившееся, мне даже кажется, что жизнь никак не изменилась. Однако я понимаю, что мне требуется время, чтобы прийти в себя и забыть отголоски прошлого. Нам всем нужно время, чтобы залечить душевные раны.
Ближе к вечеру мушкетёр созванивается со своим другом, а затем отправляется в магазин за продуктами. Мне он запретил выходить из квартиры, но я и не собиралась ему перечить в этот раз. У меня действительно невероятно сильно болит гематома и чувствуется по всему телу слабость, словно я проплыла несколько километров без остановки. Хватит, время геройствовать уже прошло. Теперь только спокойная и умиротворённая жизнь. Только одна параллель. И только Грейс Марлоу.
Пока Тео ходит по магазинам, я валяюсь на диване и смотрю телевизор, лениво поедая шоколадку с цельным фундуком. Отламываю дольку за долькой и отправляю себе в рот, наслаждаясь божественным сладким вкусом. Шоколад приятно тает на языке. По телевизору крутят какое-то кулинарное шоу на немецком, а солнце за окном уже ушло за горизонт. Этот спокойный вечер, который я планировала провести за отдыхом и празднованием окончания двойной жизни, но мой телефон вновь начинает разрываться от звонков. Я томно вздыхаю, очень тяжело и медленно перегибаюсь через подлокотник бежевого кожаного дивана в попытках найти телефон на столике. Через несколько секунд я всё же нащупываю его, принимаю звонок и подношу к уху.
— Зои! Привет. — улыбаюсь я и делаю громкость телевизора ниже. Я всё равно половину слов не понимала, но на фоне телевизор играл очень кстати. Это успокаивало. Пока не позвонила Зои.
— Ну, наконец-то. — спокойно выдыхает та. — У меня к тебе один-единственный вопрос. Ты собираешься возвращаться?
— А, кстати, на счёт этого...
— Только не говори, что ты не приедешь больше!
— Нет-нет, просто я сильно поругалась с мамой. — я совсем выключаю телевизор, так как это дурацкое шоу начало отвлекать от разговора. — Тео хочет помочь мне найти бабушку и дедушку, а потом приехать к ним. Самое главное, чтобы моя мать об этом не узнала. Она и без того Тео не особо любит, а в таком случае вообще меня под замок посадит.
— Как вообще можно не любить такого красавчика?
— То же не понимаю, — я улыбаюсь сама себе, вспоминая тот момент, когда мы только встретились с ним.
Я была напуганной девочкой в новом и опасном, но очень реальном мире. Мушкетёры тогда приезжали с французским послом в Уайтхолл, а мы с Мод ждали королеву Марию у дверей большого переговорного зала. На тот момент я не умела держать язык за зубами и была достаточно беспечной, поэтому проговорилась и сказала слово "спойлерить" в шестнадцатом веке... И только благодаря этому мы с Тео познакомились. Ведь он услышал это, а потом перехватил меня на пути к королевскому портному. С нашего знакомства столько воды утекло, порой я поражаюсь, что это было всего каких-то семь месяцев назад. А такое ощущение, что я знаю этого парня всю свою жизнь.
— Вот-вот, — соглашается со мной подруга, — если бы мне кто-то три месяца назад сказал бы, что ты сбежишь из своего любимого Хьюстона с парнем, которого никогда в реальной жизни не видела, то я бы решила, что этот человек явно обкурился травки и несёт всякий бред.
По правде говоря, мы с Тео виделись, однако это было во второй параллели. А Зои и Калеб ничего об этом не знали, да и смысла уже рассказывать нет, потому что всё закончилось. В любом случае, вряд ли бы они поверили мне. Никаких доказательств ни у меня, ни у Тео на руках не было. Поэтому я не видела смысла доказывать Зои о существовании второй параллели с пеной у рта. К тому же, если верить Джону, за такой поступок последует серьёзное наказание. Я перекатываюсь на другой бок и накидываю на себя плед.
— Хватит говорить обо мне и Тео, я с великим удовольствием послушаю, как дела у тебя и Калеба, — я быстро меняю тему, потому что, если Зои и дальше продолжат задавать вопросы, боюсь, что не смогу ответить. Я сейчас слишком медленно соображаю, чтобы на ходу выдумывать истории и задержать их в памяти.
— Мы решили, что вместе поступим в колледж в Вашингтоне. И у нас будет квартира. — мечтательно мурлычет подружка. — Ты можешь это себе представить? Приходить домой вместе после учёбы? Мы будем засыпать вместе, просыпаться рядом и завтракать за одним столом. Я бы ходила по магазинам, пока Калеб играет в футбол. Приходила бы на каждые соревнования, научилась бы водить машину. И мы планируем завести морскую свинку и белоснежную кошку.
Я позволила помечтать и себе. В голову сразу же лезут картинки: вот я сонная валяюсь на большой кровати в его комнате во Франции и зачарованно смотрю на то, как полуголый Тео водит кисточкой по мольберту, вот мы выходим из дома, я в колледж, а он на работу. Я так привыкла к обыденной на вид рутине, но теперь без Тео я просто не представляю свою жизнь. В последнее время мы засыпали рядом и просыпались в обнимку, потом вместе шли чистить зубы, а затем отправлялись завтракать. Я всем сердцем полюбила прогулки по разным городам за руку, посиделки до поздней ночи, и даже наши ссоры и перепалки. С каждым днём я всё больше убеждаюсь, что люблю его. И от этого мне хорошо и плохо одновременно. Ведь совсем скоро всё останется в прошлом. Тео вернётся домой, а мне придётся поступить в колледж. Мы вновь будем общаться по телефону...
Я делюсь и своими глупыми, и наверное, детскими мечтами с лучшей подругой детства, а заодно и выслушиваю её. Мы разговариваем добрых полчаса, пока Зои не верещит мне в трубку так, что мне приходится на немного отнять телефон от уха, чтобы я не оглохла.
— Грейс! Я же совсем забыла зачем тебе позвонила! — громко выпаливает Зои. — Я сегодня ходила в парикмахерскую, ну помнишь, та которая рядом с Каталиной? — я прекрасно помню это салон, который находится прям под боком нашего любимого кафе, поэтому киваю, а потом согласно мычу, осознав, что Зои не видит меня. — Так вот, я прямо сорвала джекпот! В общем, слушай. Выхожу я, значит, из салона. Кстати, отправлю тебе фотку моей новой стрижки.
— Зои...
— Ах, да, прости. Короче, выхожу я на улицу, а мне на встречу идёт Финниган. Он остановил меня и спросил о тебе.
— Что-о? — мои глаза сами собой расширяются.
— Ага. Говорит, что хотел бы встретиться с тобой и поговорить, но ты не отвечаешь на его сообщения.
— Потому что я заблокировала его номер, — беспечно пожимаю плечами.
— Я ему сказала, что ты на время уехала из города. Отдыхать с невероятно горячим французом. Видела бы ты его лицо тогда.
— Какое ему дело до меня? У него же вроде Энн есть. — я искренне не понимаю эту его непонятную привязанность ко мне. Оуэн был самым популярным парнем в школе, так ещё и капитаном футбольной команды в придачу и нашёл девицу себе под стать.
— По слухам, они расстались. Но, честно, я понятия не имею, что конкретно у них там происходит. — Зои замолкает на секунд пять. — А буквально пару часов назад я гуляла с Калебом, мы встретились с Маккензи. Я не видела ни одного нашего одноклассника после выпускного, а тут сразу за один день двоих.
— Как он поживает?
— Прекрасно. Спрашивал про Эмбер и все дела. — хихикает моя подруга, и я невольно растягиваю губы в улыбке. Нужно будет самой как-нибудь созвониться с Эмбер. — Сёстры Марлоу — развратительницы самых крутых мальчиков нашей школы. Ты, кстати, знала, что Мак называет тебя только по фамилии?
— Ага, это наш локальный прикол. — усмехаюсь я и слышу, что ключ проворачивается в дверном замке. — Ладно, Зои. Там пришёл Тео, пойду встречу.
— Окей, расскажу остальное, когда вернёшься домой. Целую, красотка!
Мы прощаемся, и я скидываю вызов. Поднимаюсь с дивана и на ватных ногах иду к двери. Сент-Мори заходит в квартиру с двумя не тяжёлыми пакетами, которые я сразу же забираю и тащу на кухню, пока парень разувается. Тео ворчит на меня из-за этого, но я не слушаю. Выкладывая покупки на стол, я прокручиваю наш в Зои разговор в голове, и меня никак не покидает именно то, о чём мы с Зои обе мечтаем. Чтобы не строить воздушные замки из несбыточных мечт, я лучше поговорю об этом с Тео напрямую. Это я и делаю, когда мушкетёр заходит на кухню и ставит кипятиться чайник.
— Тео, а что будет потом? — спрашиваю я под завывания чайника. Мушкетёр поворачивается ко мне с немым вопросом в глазах, вздёргивая одну бровь. — Я имею в виду, мы опять разъедимся по домам и всё будет как раньше? Вот съездим мы в Миннесоту, а что дальше? — я начинаю заламывать пальцы рук. — Если не хочешь, то ты можешь не ехать туда, а то ты со мной по всей Европе шатаешься туда-сюда, мы же вроде всё узнали про вторую параллель, и ты вернулся, а столько денег утекло...
— Грейс, — перебивает он меня, касаясь пальцами моего подбородка, — дело не в деньгах. Да, я хотел бы вернуться туда, и сделал бы это, если бы у меня не было тебя, Лео и Аморет. — я замечаю боковым зрением, как дёрнулся уголок его губ, мы смотрит друг другу в глаза. — И я не жалею, что провёл этот месяц вместе с тобой в постоянных разъездах. Мне это до чёртиков нравится. Неужели ты решила, что от меня так просто отвертеться? — усмехается темноволосый молодой человек. — Что ты там говорила про настойчивых?
Я вспоминаю, что говорила, что девушки любят настойчивых парней в первый наш визит в Берлин, и мои губы непроизвольно растекаются в улыбке. В груди расползается приятное тепло, которое я никогда ни с кем раньше не чувствовала.
— Грейс Марлоу, я поеду за тобой даже на край света, — Тео притягивает меня к себе и обнимает.
Я обвиваю его талию руками и утыкаюсь носом в грудь. Мы вместе готовим ужин и завариваем чай. После еды я иду в душ, оставив Тео один на один с немецкими политиками, которых показывают по телевизору. Но когда выхожу из ванной, то не нахожу парня ни на кухне, ни в зале.
— Тео? — зову я его.
— Я на балконе, — отзывается парень.
Я снимаю с головы полотенце и вешаю на стул. Пройдясь по мокрым волосам пальцами, я более-менее нормально их пригладила, а потом вышла на балкон. Прохладный воздух тут же окутал моё тело мгновенно. Я подошла к Тео и обняла его со спины, прислонив голову к его голой коже, так как он снял футболку. Под ритмичный звук бьющегося сердца Тео я делаю глубокий вдох, наслаждаясь этим моментом. Пальцами я вожу по его животу, кубикам пресса и груди. Тео поворачивается ко мне лицом. Он смотрит на меня с таким теплом, что у меня щемит сердце. Привстаю на носочки и первой касаюсь его губ, осторожно, почти невесомо.
— Ну, как уже лучше? — в шутку спрашиваю я, чуть отодвигаясь от него.
— Я бы поставил оценку пять.
— Из пяти?
— Посмотри наверх.
Я поднимаю свой взор к небу, усеянному яркими звёздами.
— Ах, ты засранец! — я толкаю парня в плечо, а тот даже не шевелится, но расплывается в наглой улыбке.
｡･:*:･:*:･ ☆ ･:*:･:*:･｡
Я выхожу из машины и захлопываю за собой дверь. Завороженно оглядываюсь по сторонам, в груди что-то приятно трепещет, когда я понимаю, что ничего не изменилось с последнего раза, когда я была в этих краях. Все те же высокие сосны, длинная извилистая гравийная дорожка. В воздухе пахнет хвоей, солнечные лучи отражаются в неподвижной глади небольшого озера, заставляя воду блестеть, будто от блёсток. Во время поездки я пыталась вспомнить дом бабушки и дедушки, но перед глазами были лишь неясные размытые картинки. Но увидев двухэтажный небольшой домик из тёмного дерева, на меня накатываю воспоминания прямиком из детства.
Помню это место. Помню, как ходила на рыбалку с отцом и дедом, правда мне не нравилось ждать, пока рыба клюнет, поэтому я почти всегда плавала, распугивая всю живность во круге. А затем всегда раньше остальных возвращалась и помогала готовить маме и бабушке. Помню, как со смехом убегала от бабушки и бегала под дождём, запрокинув голову назад, ловила капли с неба ртом. В моих воспоминаниях дом был новее, а трава вокруг него в разы ниже, чем сейчас.
К нам на встречу идёт пожилой мужчина, в котором я чуть позднее узнаю своего деда. Он остался таким же, только разве, что волосы стали седее, а на лице прибавилось старческих морщин. И судя по выражению его лица, дедушка не особо рад, что мы без приглашения ворвались в эти края. Мужчина не признаёт во мне свою родную внучку, но я на это не обижаюсь, ведь это из-за моей матери, которая запрещала нам видеться.
— Кто вы такие? Что вам тут нужно? — спрашивает он твёрдым тоном, с которым общается мама.
— Мистер Уилсон? — спрашиваю я, и старик неопределённо кивает. — Меня зовут Грейс Марлоу, я ваша внучка.
Я хватаюсь за руку Тео, так как мне совершенно не понравилась реакция моего деда на эти слова. Он хмурится, кидает на меня оценивающий взгляд, а потом испепеляюще смотрит на моего спутника, который стоически выдерживает его взгляд ни разу не шелохнувшись.
— Не произносите эту проклятую фамилию в моём доме! У меня нет внуков. И дочери тоже нет. — пренебрежительно фыркает Руфус Уилсон и уходит, развернувшись к нам спиной. — Это частная территория. Выметайтесь, пока я не позвонил в полицию.
Сердце пропускает удар. Крепко сжимаю свободную руку в кулак и сцепляю челюсть. Это далеко не тот приём, который я ожидала увидеть. Но ошибки быть не может. Я действительно сейчас стою там, где прошло моё раннее детство. Совершенно не знаю этого человека, хоть он и является моим дедом. И вопреки всему, я в данный момент не чувствую ничего, кроме злости. Я не позволю, чтобы ко мне так грубо обращались. Но не успеваю и рот раскрыть для возражения, как меня опережает Тео.
— Мистер Уилсон, Грейс проделала долгий путь, чтобы найти вас. Вы не можете выставить за порог родную внучку!
— Я сказал, что нет у меня никого! — обернувшись кричит довольно высокий старик. — У меня была когда-то дочь, пока она не отреклась от меня. И я не хочу говорить о ней здесь. Мне плевать сколько вы ехали сюда, да хоть из Сибири! Проваливайте.
Передняя дверь дома открывается и на пороге показывается моя бабушка. Она одета в синие джинсы и свободную оранжевую футболку, а почти седые волосы собрала на голове. Но я уже и не надеюсь ни на что, поэтому просто испепеляю деда взглядом.
— Правильно мама сделала. — громко говорю я, чтобы он расслышал. — Пошли, Тео, нечего нам делать в этом Богом забытом месте. — я тяну парня обратно к машине.
— Что здесь происходит? Руфус, кто это? — она сбегает со ступенек и подходит к дедушке.
— Никто, они уже уходят. — отмахивается дед, и не останавливаясь, бредёт на задний дворик дома.
Бабушка стоит у калитки, растерянно переводя взгляд с меня на своего мужа и обратно. Держу Тео за руку и тащу к машине, но он застывает на месте, и я ничего не могу с этим по делать. Мушкетёр разворачивается и смотрит на мою бабушку.
— Она, — он кивает на меня, — ваша внучка. Дочь Мэй.
Я тоже оборачиваюсь назад, сильно сжимая руку Сент-Мори. На кой чёрт он вмешался? Понятно же, что эти люди не хотят иметь со мной и моей матерью ничего общего. Бабушка замирает на месте, боясь даже сделать вдох, будто воздух вокруг стал токсичным. Я даже представить не могу, что же они такого сделали маме, что она запретила им общаться со мной? И почему эти люди реагируют на меня так, словно призрака увидели?
— Боже правый, — шепчет бабушка, прикрывая рот руками. Она в последний раз кидает мимолётный взгляд на мужа, а потом подбегает ко мне. — Как же ты выросла!
Я отшатываюсь от неё, когда старушка заключает меня в объятия. Глядя на Тео поверх седых волос бабушки, я взглядом молю ему мне помочь. Мне крайне неловко, но спустя пару секунд всё же обнимаю бабушку в ответ, мои руки едва ли касаются её спины. От неё пахнет хвойным лесом и лекарствами, почти так же, как и много-много лет назад, когда я ещё пешком под стол ходила.
— Вы, наверное, устали с дороги! Заходите, выпейте чай. — она отходит на пару маленьких шажков, глядя на меня с такой теплотой, что мне даже сложно поверить в это.
— А, ну мы...
— Спасибо за приглашение, мы и в правду вымотались. — Тео укоризненно глядит на меня, а потом поворачивается к Амелии, и на его лице играет его фирменная обворожительная улыбка. — Мы зайдём, да, Грейс?
— Да. Конечно, мы зайдем.
｡･:*:･:*:･ ☆ ･:*:･:*:･｡
— Вы можете рассказать мне, почему моя мама отреклась от вас? — наконец спрашиваю я то, ради чего мы и вообще затеяли эту поездку.
— Я не уверенна, что тебе пора знать об этом. — с большим сомнением произносит женщина.
— Бабушка, пожалуйста. Мне очень нужно разобраться с этим.
Она смягчается от сказанных мною слов, и разглаживает складки на футболке, глядя на свои морщинистые руки. Я понимаю, что она чувствует лишь тогда, когда бабушка поднимает глаза и смотрит прямо на меня — стыд. Ей стыдно до глубины души. Поражаюсь этому. Ссора моей матери с её родителями всегда была для меня загадкой номер один, которую мне никогда не удавалось раскрыть. Я даже примерно не могла предположить, что случилось много лет назад. И уже думала, что не смогу пролить свет на эту ситуацию, ведь все, словно сговорившись, открещивались от этой темы год за годом.
— Мэй была старшем ребёнком. У тебя был дядя, Грейс. Филипп.
— Был?
— Давай начнём сначала. Когда ты была ещё совсем крохой, мы с Руфусом уже составили завещание, где всё наше имущество после нашей смерти перешло бы Филу. Мэй узнала, и ушла навсегда.
— Почему вы так сделали? — искренне недоумевала я.
— Потому что Мэй всегда была целеустремлённой и амбициозной. Я верила всем сердцем, что она добьётся многого, всего чего только пожелает. А мой малыш Филипп...
— На сколько лет он младше мамы? — я и сама не заметила, что это больше похоже на допрос в полицейском участке. Но я хотела знать всё. Абсолютно всё. Каждую деталь, которую от меня скрывали на протяжении стольких лет.
— На три.
Малыш? Она же это не серьёзно?
— Я слушаю.
— Он был озорником. Но, Боже, как же я его любила. Даже когда он вырос, для меня Фил навсегда оставался моим маленьким сыночком. У него, в отличии от Мэй, не было той диктаторской жилки, которая бы помогла в дальнейшим. Он был просто Филом. Простым и...
— ... наркоманом. Вот кем стал твой драгоценный Филипп. — грубо вмешивается в разговор дедушка, я даже не заметила, как он вошёл в дом и прислонился плечом к дверному косяку.
— Не говори так, Руфус! — восклицает бабушка.
— Все наши деньги спустил на алкоголь и наркотики, а потом помер от СПИД'а. — не унимался мужчина.
— Замолчи!
Я в шокированном состоянии наблюдаю, как у бабушки из глаз хлещут слёзы, а дедушка багровеет от злости. Широко раскрыв глаза, я переглядываюсь с не менее удивлённым Тео, сидящим со мной на одном диванчике. Чёрт возьми, что произошло в моей семье?