Единица времени.

──────── • ☆ • ────────

Мой шок не передать ни одним словом. Если бы я находилась сейчас одна, то в слух вспомнила бы все известные и неизвестны мне ругательства. Передо мной стоит один из тех, чью смерть я оплакивала последний месяц. А оказывается, что вот он живой и здоровый. В Берлине. Какого чёрта происходит?! Нет, я, конечно, очень рада видеть его живым, а не с мечом в теле, но...? Это же герцог Бедфорд! Канцлер Англии шестнадцатого века! Лучший друг ныне покойного короля Раймонда! Что он тут делает? Сердце пропускает удар, а глаза, казалось, сейчас выкатятся из орбит. Мне было слишком тяжело поверить в то, кого именно видела своими глазами в этот момент.

— Грейс Честер, — шокированный Бедфорд глядит на меня, словно на призрака. — Или вас как-то по-другому зовут?

— Грейс М-марлоу, — еле выговариваю я, спиной вжимаясь в Теодора, без которого я бы давно упала.

Несмотря на ситуацию, мужчина намного быстрее приходит в себя, чем я. Герцог пару раз моргает и стряхивает головой, будто таким образом отгоняет от себя ступор. Он принимается изучать меня взглядом, а я не понимаю, что мне нужно чувствовать? Радость? Страх? Или удивление? Однако, на меня рухнули абсолютно все эти чувства разом. Я очень уважала Бедфорда, считала его своим другом, поэтому его смерть также сильно подкосила меня, оставив неизгладимый отпечаток на моей душе. И сейчас он стоит прямо здесь. Гляжу на него огромными глазами, словно не веря в происходящее. Между нами повисает тишина, будто все звуки мира убавились на ноль. Хотя жизнь не была поставлена на паузу у других, люди шли по улице, кто-то гулял с собаками и многие оборачивались в нашу сторону, странно поглядывая на нашу троицу.

— А вы? — мужчина прищуривается в своей обычной манере, когда смотрит чуть выше моей головы. — Знакомое лицо... Французский мушкетёр, если не ошибаюсь? —  вспоминает Бедфорд, слегка наклонив голову вправо. Его глаза забегали от Тео ко мне и обратно, а лицо вдруг разгладилось. Губы герцога расплываются в улыбке.  — Так вот почему вы так странно вели себя всё это время. 

— Что вы имеете в виду? — раздаётся голос Тео над моей головой, и у меня получается немного успокоиться, прийти в себя. 

— Я всё вам расскажу, честно, только в менее людном месте. Пойдёмте-пойдёмте. 

Бедфорд разворачивается и идёт обратно в подъезд. Тео равняется со мной, и мы успеваем перекинуться удивлёнными взглядами, прежде чем пойти за Бедфордом. Парень берёт меня за руку, и мы вместе следуем за Вильямом в дом. Когда мы ехали сюда, я была готова ко всему. Кроме этого. Даже подумать никогда бы не смогла, что Вильям Бедфорд такой же, как и мы. И не поверила бы никому, если б не увидела сама. Но у меня язык не повернётся сказать, что я не рада этому. Наоборот, я безмерно счастлива, что Бедфорд жив. От волнения я крепче сжимаю ладонь мушкетёра и закусываю внутреннюю сторону щеки.

И вот уже через пару минут я сижу за столом в однокомнатной квартире в совершенно обычном доме в Берлине. Мы с Тео сидим по разные стороны небольшого квадратного стола в маленькой кухне. И вроде бы всё в порядке, но в моей голове никак не укладывается тот факт, что Вильям Бедфорд жив и живёт две жизни, как и мы с Теодором. Мысли в бешеном торнадо крутятся в голове, не оставляя меня в покое. Бедфорд ставит чайник на плиту, предлагает нам чай или кофе на выбор. Мы с Тео в унисон сходимся на втором варианте. А также от меня не ускользнуло то, как мужчина странно поглядывает то на меня, то на Сент-Мори. Видимо, не только у меня в голове начинали складываться кусочки пазла.

— Так это вы писали на сайте о "путешествиях во времени" двенадцать лет назад? — звенящую тишину нарушает Тео, за что я ему очень благодарна, так как я всё ещё не в состоянии говорить и трезво мыслить.

— Да. — кивает Бедфорд и ставит на стол две кружки кофе. — Я подозревал, что ты, Грейс, тоже перебежчица, но не был уверен до конца.

— Правда? — хлопаю ресницами, а потом принимаю чашку с горячим напитком и благодарю хозяина квартиры.

— Ну, конечно. — усмехается тот. — Я ведь сам такой. Не особо поверил в твою эту амнезию, если честно. Ни на площади, ни потом. Поэтому и взял тебя в особняк, а следом отправил во дворец. Иначе тебе пришлось бы ужасно тяжело. — Бедфорд замолкает, и я вижу в его глазах отголоски боли, страшно даже представить, что ему пришлось пережить за такое количество времени и как он достиг таких высот. — А потом вы с мушкетёром начали бегать туда-сюда по дворцу, как детсадовцы. Знаешь, в те времена так не ведут себя даже влюблённые парочки. Да и во время нападения вы разговаривали так, будто хорошие друзья. А как фрейлина её Величества и иностранный вояка могли успеть сдружиться до такой степени, если виделись раза три от силы? И ты, Теодор, защищал иностранную королеву, как очень дорого для тебя человека, хотя мог остаться в стороне и беспокоиться исключительно за свою жизнь. —  поджимаю губы, даже и не думала, что кто-то заметит, что я так близко общаюсь с Тео. — Кстати об этом, ты выжила?

Я хотела бы более красочнее ответить ему, но в последний момент не разобралась, как теперь к нему обращаться, поэтому просто кивнула, заламывая пальцы под столом. В настоящем времени наши титулы теряли всякую значимость, но мне было тяжело это принять. Вильям Бедфорд садится с нами за стол и поднимает на меня глаза. Я уже знаю о чём он спросит дальше.

— Король? Принцесса? — с надеждой смотрит на меня Бедфорд. — Мои девочки, как они?

— Элизабет и Элла в безопасности, целы и невредимы. — заверяю его я, пытаясь скрыть дрожь в конечностях. — Ваша жена пожелала вернуться в особняк на следующий же день. Они разбиты, очень горюют, но живы. — мне тяжело даётся каждое слово, Бедфорд выглядит таким сломленным. — С Анной тоже всё отлично, Энрике забрал её в Ирландию на время, так как угроза опасности всё ещё есть. Раймонд... Он не пережил нападения.

Мы оба замолкаем, уставившись в пол. Словно объявляя минуту молчания всем погибшим в ту злополучную ночь. Для него Раймонд был самым близким другом, а для меня любимым мужем. Я смотрю на кольцо, которое является неплохой копией оригинала и опять тру его большим пальцем с замиранием сердца. На меня накатывают воспоминания, и мне с каждой секундой становиться всё труднее сдерживаться и не заплакать, но заставляю саму себя собрать все силы руки. Понимаю, что нужно говорить дальше, каждый из нас многого лишился всего лишь за один вечер и даю всем время. Я сижу в окружении самых сильных духом и смелых людей, которых только знала и гордилась этими мужчинами, однако если знать, через что им пришлось пройти, становится дурно. Они погибли и лишились семьи и друзей, защищая меня и Раймонда.

— Уайтхолл сгорел. — продолжаю я спустя какое-то время. — Мы перебрались в Хэптон-Корт. 

— Неплохой выбор. — кивает мужчина, а потом смотри на Тео пустым взглядом. — А ты живой?

Наверняка, со стороны такой вопрос показался бы очень странным и неуместным, ведь сейчас мы сидим все друг напротив друга и пьём кофе. Но Тео прекрасно понимает его смысл, и отрицательно мотает головой. Бедфорд поджимает губы в тонкую линию и по-отечески похлопывает Теодора по плечу в знак поддержки.

— Что ж, вам повезло, что вы пришли именно сегодня. Через два дня я собирался в Лондон к одному человеку... Он утверждает, что знает, как вернуться обратно.

— Разве такое возможно? — мушкетёр озвучивает мои мысли, и мы с ним переглядываемся.

— Этот человек говорит, что является самым первым перебежчиком, по крайней мере, из ныне живущих. Вот я и лечу в Великобританию, чтобы разобраться в этом. Если есть хотя бы самый крошечный шанс вернуться обратно, то я готов на всё. 

Произнося последнее предложение в голосе Бедфорда звучит столько боли и горечи, что моё сердце обливается кровью. Я вспоминаю его красавицу-жену и милую дочь. И могу понять почему он так старается ухватиться за любую возможность вернуться к ним. Ещё при входе заметила, что в прихожей стоит только одна пара обуви и висит одна куртка. Ничего в этой квартире не говорило о том, что тут живет кто-либо ещё, кроме самого Бедфорда. Даже пахнет только мужской туалетной водой. Видимо, он все двенадцать лет был сосредоточен исключительно на второй параллели, совсем забросив первую.

— Мистер Бедфорд, — мне ужасно не привычно к нему вот так просто обращаться, — можно ли поехать с вами? Если этот человек не врёт, то у меня тоже есть к нему вопросы.

Я бегло смотрю на Тео, но тот не отрывает глаза и внимание от Бедфорда. Помню, что первые дни мушкетёр тоже очень переживал. Правда, я понятия не имею есть ли у него семья во второй параллели... И если честно, мне страшно даже думать об этом.

— Зовите меня просто Вильям, мы ведь всё же не в шестнадцатом веке уже. — он вымученно улыбается. — Если ты хочешь, то кто я такой, чтобы отговаривать? Да и никто бы не смог тебя остановить, Грейс.

— Мы составим вам компанию в этом путешествии, если вы не против. — из уст Тео это звучит скорее как утверждение, а не вопрос. Иногда мне приходиться вспоминать, что Тео не просто какой-то обычный парень, а мушкетёр французского короля - храбрый и сильный воин, который долго учился этому ремеслу.

— Как давно вы знаете друг о друге? — после недолгого молчания интересуется Бедфорд.

— С ноября..? — я вопросительно смотрю на Тео, ища поддержки.

— Примерно. Тогда приезжал французский посол, я бы в его свите, — кивает он, подтверждая мои слова.

Потом я рассказываю, как по своей неосторожности привлекла внимание солдата чужой страны, а в итоге нашла лучшего друга. Это было так давно, но кажется, что буквально вчера мне удалось познакомиться с Тео. Одновременно меня ни на миг не покидало ощущение, будто я знала Теодора всю свою жизнь. И теперь я не могла представить своей жизнь без этого человека. Бедфорд внимательно слушает, а потом смеётся :

— Грейс, ты самый везучий человек, которого я только встречал! 

Я знаю, что он имеет в виду. Когда Уолтор Браун устроил целую резню в небольшом доме, где я жила на тот момент с малышкой Софией, то пытался убить и меня, но не успел, так как вовремя приехали Бедфорды. Несмотря на то, что Элизабет написала мне письмо за день до их визита, я не рассказала об этом Уолтору, потому что просто забыла. Если бы я сказала об этом Брауну — а на тот момент я считала его другом, ведь он был человеком, которого послали меня защищать, — то, вероятнее всего, он бы отложил свою месть на следующий раз, а потом бы всё-таки завершил задуманное. Перед глазами возникают ни в чём не повинные люди Джордж, Лаура и прислуга, которые погибли мучительной смертью, только потому что их отправили служить мне. 

В первое моё появление во второй параллели, сразу же наткнулась на Вильяма, который заботился обо мне до самого конца. Совершенно случайно встретилась с Тео, а теперь мы нашли и Бедфорда в первой параллели. Это действительно можно назвать просто божественным везеньем. И заставляло меня переживать, как бы я не растратила всю свою фортуну.

После этого мы обмениваемся номерами, чтобы в случае чего быть на связи, допиваем кофе и прощаемся. Молча добираемся до отеля в этот раз на такси. От лёгкого, непринуждённого настроения не осталось и следа. Пока Тео принимает ванну, я выхожу на балкон нашего номера. Опираюсь локтями о чёрные железные перила и задумчиво смотрю вдаль. Мягкий тёплый ветер нежно окутывает моё тело, ласкает кожу и поднимает светлые волосы вверх. Я вдыхаю воздух полной грудью, пытаясь успокоиться и переварить то, что произошло сегодня. Всю ту информацию, которую узнала.

Значит Бедфорд с самого начала предполагал, кто я такая. Вот почему он так помогал мне и не задавал никаких лишних вопросов. Вот что означали его многозначительные взгляды, когда он стал канцлером и вызвал меня к себе в кабинет. Любой другой бы отправил меня на пытки. А он закрывал глаза на мою "амнезию", помогал выдумывать истории, а также ничего не говорил, когда замечал меня вместе с Тео. Разумеется, мы никогда не переходили с мушкетёром границ дружбы, но в шестнадцатом веке и этого было бы достаточно, чтобы обвинить меня в измене. Ведь я была фавориткой короля, а он - французским солдатом королевской гвардии. И если бы нас поймали, то сказки о том, что мы старые друзья бы не сработали — ведь я пыталась убедить Вильяма Бедфорда в том, что не помню абсолютно ничего, кроме собственного имени. 

Но самое шокирующее и ошеломляющее то, то и сам Бедфорд был — как он там меня назвал? — перебежчиком? Всё это время, до встречи с Тео, я искренне полагала, что сошла с ума, а Бедфорд всё знал! Почему же он не сказал мне тогда? Даже если бы он ошибся, то всё равно ничего бы страшного не произошло. И как же так получилось, что мы все в итоге встретились и в первой параллели, и во второй? Я бы сказала, что так не бывает, но в моём случае, такие отговорки давно уж не действительны. Как я понимаю, Бедфорд является перебежчиком уже двенадцать лет, Тео — пять, а я чуть больше полугода... И всё же не наблюдаю абсолютно никакой закономерности. Мне удавалось сложить весь пазл воедино, словно не доставало некоторых деталей. От этого только больше загоняла саму себя в тупик. Голова уже начинала пухнуть.

Отламываю небольшой кусочек от плитки молочного шоколада и закидываю дольку моего любимого лакомства в рот. Шоколад сразу же тает на языке, а я погружаюсь в блаженство с головой. 

А что если этот человек из Лондона окажется прав и во вторую параллель возможно вернуться, если тебя там убили? Вильям вернётся к своей семье. А хочет ли вернуться Тео? Да. Всякий раз, когда мы говорим о том мире, я вижу в его карих глазах столько тоски. Но мой план не особо состыковывался с этим открытием. Точнее, он совершенно не состыковывается! В любом случае, я собираюсь довести это дело до конца. Но вдруг это значит попрощаться навсегда с Тео? Неужели моя месть настолько сильна? Хотя с чего я взяла, что должна попрощаться с мушкетёром? Да, я больше не смогу видеться с ним во второй параллели, но это совершенно не значит, что то же самое ждёт нас и в первой. 

— Думаешь? — голос Тео заставляет меня подскочить от неожиданности.

— Думаю, — я протягиваю другу плитку шоколада, когда он также облокачивается о перила руками. Но он отказывается. — Как твоя гематома?

Я замечаю, что на шатене опять нет футболки. По коже пробегают мурашки, но теперь мне гораздо проще не смотреть на парня, так что я впиваюсь глазами в дом, стоящий напротив. Затем внимательно рассматриваю людей, гуляющих на улице, машин, разъезжающих туда-сюда. Смотрю куда угодно, но не на него. Пытаюсь сразу же блокировать странные и непрошенные мысли. 

— Лучше, но что-то мне подсказывает, что она никогда не пройдёт. — Теодор поворачивается ко мне всем телом, и я уже не могу себя заставить не смотреть на его оголённый торс, к тому же он сам предложил, и у меня есть веская причина — гематома. — Она такого размера уже две недели. И никак не меняется вообще.

Я смотрю на небольшой круг с неровным контуром и тусклым сине-зелёно-фиолетовым цветом. Он не такая большая и яркая, как раньше. Я осторожно касаюсь рельефного тела подушечками пальцев, не в силах больше сдерживать себя и провожу по небольшому кругу, куда при нападении на Уайтхолл и королевскую семью наши враги вогнали меч. Мышцы живота Тео напрягаются, парень наблюдает за моими движениями, будто зачарованный и никто из нас не спешит отстраняться. 

— Почему ты так думаешь? — наконец говорю я, пытаясь скрыть тот факт, что при прикосновении к нему меня, словно током бьёт.

— Это ведь не просто ушиб или синяк. Да и получил её я в другом мире. Грейс, меня насквозь проткнули мечом, а у меня ни сквозного отверстия, ни крови, ни боли. Вообще ничего. Только огромный синяк. Но это полная мелочь по сравнению с тем, что могло было быть.

Я молчу, потому что он прав. Тео вообще мог умереть. К тому же я не вижу ничего страшного в этом маленьком синяке. Конечно, если он не пройдёт вообще никогда, то мушкетёру как-то придётся объяснять его своей будущей девушке. Я поворачиваюсь и пытаюсь сосредоточиться на Берлине и его невероятной красоте. То, что я чувствую, когда смотрю на Тео или касаюсь его — неправильно. Я судорожно дёргаю кольцо, напоминая себе о совершенно другом человеке.

— Ты в порядке? — с подозрением спрашивает Тео и порой я забываю, как хорошо он успел изучить меня за всё это время.

— Почти, — отвечаю я, потому что он единственный человек, которому никогда не врала и не собираюсь начинать это делать. — Почему вы ругались с Ам из-за Брианны?

Этот вопрос сам собой срывается с моего языка, но я не жалею об этом. Давно пора бы уже узнать о жизни Тео получше. Как-никак он мой лучший друг. И несмотря на то, что я живу в США, а он во Франции, мы оба на данный момент стоим на балконе где-то в Германии, а через каких-то несколько дней вообще будем в Великобритании вместе с человеком, которого я оплакивала чёртов месяц. У нас такая сумасшедшая жизнь, так что мне некогда жалеть о каких-то вопросах.

Тео отвечает мне не сразу. Я вновь отрываю взгляд от медленно уходящего за горизонт солнца и выжидающе гляжу на Сент-Мори. Его взгляд стал таким отстранённым. Такое ощущение, что перед ним проносятся все воспоминания, связанные с этим именем. 

— Потому что они лучшие подруги. У Аморет есть очень чёткие границы между семьёй и друзьями. — продолжает мушкетёр, его уголок губ слегка дрогнул. — Тем более мы тройня. Между нами, словно невидимые узы, связывающие нас. Несмотря на то, что нам по двадцать три года каждому, мы всё равно живём все вместе, потому что не можем расставаться на долго. Мы всегда были втроём, чтобы не случилось.

Я внимательно слушаю. А ведь это правда. Тео провёл в Хьюстоне две недели, а Аморет и Лео встречали его так, будто он год не появлялся дома. Увы, мне не дано понять это чувство в полной мере, ведь я единственный ребёнок в семье. С моей двоюродной сестрой Эмбер мы видимся, без преувеличений, раз в год. А моя родная мать однажды отреклась от своих родителей из-за какой-то ужасной ссоры, и теперь скрывает от меня всю правду. Я не знаю есть ли у неё сёстры или братья, а у меня кто-нибудь ещё, помимо Эмбер. И, похоже, что никогда не узнаю. И никогда не пойму каково это, всегда быть со своей семьёй во что бы то не стало. Ради всего святого! Когда я уезжала, моя мама накричала на меня, а потом даже не потрудилась попрощаться с собственной дочерью. И до сих пор не звонила и не писала. 

— Но при этом Аморет очень хороший друг. — тяжело вздыхает парень, крепче сжимая перила балкона. — Я пытался ей открыть глаза на эту её "подругу", но она и слушать не хочет, потому что верна до смерти людям, которых любит.

— Есть ли смысл спрашивать о том, что же натворила Брианна? — несмотря на то, что я знаю ответ на этот вопрос, я всё равно спрашиваю. Хочу услышать ответ от него лично. 

— Нет.

— Нет, — задумчиво вторю я, будто пробуя слово на вкус.

— Грейс...

— Всё в порядке, Тео, правда. Это лично. Я понимаю. — я вскидываю руки, говоря о том, что сдаюсь. 

— Спасибо.

— Тут не за что благодарить. — подбадривающе улыбаюсь я и ещё раз потягиваю парню остаток шоколадки. — У тебя есть последний шанс поесть шоколад, иначе через десять секунд его не останется. 

— Ты одержима шоколадом, — усмехается Тео, но всё же отламывает маленький кусочек, чтобы ещё и мне осталось.

— О, да, — смеюсь я. 

— Есть ли смысл спрашивать о том, что это за кольцо? — спустя пару минут я слышу новый вопрос.

— Нет, — дразню его я с улыбкой, хотя моё сердце опускается.

— Нет? — усмехается мушкетёр, подняв одну бровь. — Ладно, ты меня переиграла.

— Переиграла и уничтожила, мушкетёр.

— Переиграла и уничтожила, принцесса.

Картинно закатываю глаза, уголок моих губ ползёт вверх, пока не застывает в усмешке. Разворачиваюсь и направляюсь к стеклянной двери, чтобы вернуться в номер, на улице темнеет, а стоять в шортах и футболке становиться холоднее. Но застываю в дверном проёме, оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с глубокими карими глазами.

— Не принцесса, милый. Королева. — многозначительно отвечаю я и оставляю парня одного на свежем воздухе.