Правила мести

Последующие дни текли в странном, напряженном ритме. Я погрузилась в работу с удвоенной силой, пытаясь заглушить голос, нашептывающий мне о черной машине, о дожде, о его руках на руле. Но его образ преследовал меня повсюду: в идеальных линиях свадебного расписания мне чудилась его уверенность, в аромате цветов – его парфюм, в тишине моего кабинета – эхо его голоса.

Я избегала встреч с отцом и Лукой, боясь, что они прочтут мою тайну на моем лице. Лука, опираясь на костыли, мрачно упражнялся в ходьбе по дому когда я приходила, его ярость была почти осязаемой. Он и отец были поглощены одним – местью. Их разговоры были полны шепота о «новых подходах», «слабых местах Марчелли» и «возмездии». Я старалась не слышать. Я создавала свои, красивые, беззаботные миры для других людей.

И вот наступил день очередной свадьбы. Клиенты были старыми друзьями семьи, так что наше присутствие было обязательным. Я надела длинное платье цвета темного изумруда, почти черное при искусственном свете, с открытыми плечами и мягко струящимся шелком. На плечи накинула тонкую шаль. Я выглядела как подобает дочери Ренато Коста – элегантно, дорого и сдержанно.

Родители выглядели внушительно. Отец в строгом смокинге, его взгляд был тяжелым и оценивающим. Мама – в роскошном платье бордового цвета, ее красота была спокойной и вечной. Лука, бледный и злой, сидел за столом, его костыли были прислонены рядом. Он отказался оставаться дома.

Хлоя, моя правая рука и единственный союзник в этом безумии, металась по залу, отдавая последние распоряжения. Она поймала мой взгляд и подмигнула, показывая, что все под контролем. Я была благодарна ей за эту нормальность.

Свадьба шла своим чередом. Тосты, смех, звон бокалов. Я играла свою роль – любезной хозяйки, светской львицы. Но каждую секунду я сканировала зал, ища его. Готовая к тому, что он снова появится, как призрак.

И он появился.

Не сразу. После того, как молодые произнесли клятвы, после того, как разрезали торт. Он вошел почти незаметно, в сопровождении своей сестры, Джованны. Она была в эффектном черном платье, он – в идеально сидящем смокинге глубокого черного цвета. На его запястье сверкали массивные, но элегантные часы из белого золота, которые стоили больше, чем иной автомобиль. Он выглядел непринужденно, как рыба в воде в этой атмосфере роскоши и притворства.

Наши взгляды встретились через зал. Он не улыбнулся. Просто слегка кивнул, как деловому партнеру. Я ответила тем же, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

Отец заметил его мгновенно. Я видела, как его пальцы сжали бокал, а взгляд стал холодным, как лед. Лука что-то хрипло просипел, уставившись на Доменико с такой ненавистью, что, казалось, воздух вокруг него закипел. Только мама смотрела на него с обычным, слегка отстраненным любопытством.

Начались танцы. Пары закружились под нежную мелодию. Я стояла в стороне, делая вид, что наблюдаю за гостями, но вся была словно натянутая струна.

И тогда он пошел ко мне.

Его движение было плавным и уверенным. Он шел через зал, не обращая внимания на взгляды, которые за ним провожали. Весь наш стол замер. Отец положил руку на плечо Луки, сжимая его, сдерживая.

Доменико остановился передо мной. Он пахло дорогим виски, сандалом и ночным воздухом.

– Мисс Коста, – его голос был низким и вежливым, предназначенным только для моих ушей. – Позвольте пригласить вас на танец.

Внутри у меня все оборвалось. Я видела взгляд отца – предупредительный, жесткий. Я чувствовала ненависть брата. Я должна была отказаться. Резко. Публично. Унизить его.

Но я смотрела в его глаза. Темные, серьезные, без тени насмешки или вызова. В них была лишь тихая, непоколебимая уверенность и...вопрос.

– Я... – мой голос дрогнул.

– Кассандра, – мягко сказала мама, и в ее голосе не было запрета. Было лишь легкое удивление. – Танцы – это прекрасно.

Ее слова стали решающими. Я медленно положила свою руку на его протянутую ладонь.

– С удовольствием, мистер Марчелли.

Его пальцы сомкнулись вокруг моих, твердо и тепло. Он повел меня на паркет, и все глаза в зале последовали за нами. Шепоток не было. Была лишь оглушительная тишина, нарушаемая только музыкой.

Он взял меня в традиционную позу для вальса. Его рука легла на мою спину, властно, но нежно. Расстояние между нами было правильным, учтивым, но я чувствовала исходящее от него тепло через тонкую ткань платья.

Мы начали двигаться. Он вел безупречно. Его шаги были уверенными и точными. Он был сильным партнером, чувствующим каждое мое движение, каждое напряжение мышц. Мы парили над полом, и казалось, что музыка рождается из самого нашего танца.

– Вы прекрасно танцуете, – произнес он тихо, его губы были совсем рядом с моим виском.

– Вы – тоже, – выдохнула я, стараясь дышать ровно. Мое сердце колотилось так, что, казалось, его слышно во всем зале.

– Меня учила мать. Она говорила, что танец – это диалог. Без слов.

– О чем же мы сейчас говорим? – рискнула я спросить.

Он на мгновение отклонился назад, чтобы посмотреть мне в глаза. В его взгляде промелькнула тень улыбки.

– Мы говорим о том, что оба предпочли бы быть где-то в другом месте. Но мы здесь. И мы делаем то, что должны. С достоинством.

Его слова были полны скрытого смысла. Они были не только про танец.

– Я думала, вы ненавидите такие вещи, – сказала я, глядя на его плечо. – Светские тусовки. Притворство. Вы часто ходите на них.

– Я ненавижу многое, мисс Коста, – его голос стал тише, интимнее. – Но есть вещи, которые я нахожу...увлекательными. Даже в самом сердце вражеской территории.

Он снова притянул меня чуть ближе на повороте, и мое тело на мгновение прижалось к его. Я почувствовала твердость его мышц, его тепло. Запах его оглушал.

– Вы не боитесь, что это...небезопасно? – прошептала я. – Танцевать с врагом?

– Самые опасные вещи часто бывают самыми желанными, – он посмотрел на меня, и его взгляд был таким прямым и открытым, что у меня перехватило дыхание. – А вы? Вы не боитесь?

– Я пытаюсь не думать об этом, – призналась я. – Я просто...танцую.

Наши глаза встретились, и в этот момент не было ни вражды, ни семей, ни прошлого. Были только он и я, музыка и этот странный, невероятный диалог, который мы вели без слов.

Я видела, как по периметру зала замерли наши люди. Люди отца и его люди. Они следили за каждым нашим движением, готовые в любой момент ринуться в бой. Отец смотрел на нас, его лицо было каменным. Лука – сжимал свою недопитую воду так, что пальцы побелели.

И только мама смотрела на нас с мягкой, почти грустной улыбкой. Как будто она видела не дочь и врага, а просто мужчину и женщину, танцующих под красивую музыку.

Танец подходил к концу. Музыка становилась все тише, замедлялась. Он сделал последний поворот, и я легла ему на руку, доверяя ему полностью, как тогда, в ту первую ночь. Его рука крепко держала мою спину, не давая упасть.

Музыка смолкла. Мы замерли. Он медленно выпрямил меня, но его рука все еще лежала на моей талии, а моя – на его плече. Мы стояли так несколько секунд, дыша в унисон, не в силах разорвать этот контакт.

Аплодисменты гостей вернули нас в реальность. Он отпустил меня, отступил на шаг и склонился в изящном, почти старомодном поклоне.

– Благодарю вас, мисс Коста. Это было...освежающе.

– И вас, мистер Марчелли, – я сделала реверанс, чувствуя, как горят щеки.

Он повернулся и ушел к своему столу, не оглядываясь. Я же побрела к своему, чувствуя на себе тяжелые взгляды отца и брат. Воздух вокруг нашего стола был ледяным. Я молча опустилась на стул, не в силах поднять глаза.

– Красиво, – прошипел Лука, его пальцы белели от того, как он сжимал костыль, стоявший рядом. – Очень красиво, сестренка. Весь зал видел, как ты вальсируешь с тем, кто сломал мне ногу. Он тебе что, понравился?

– Лука, хватит, – строго сказал отец, но его взгляд, устремленный на меня, был не менее суров. – Кассандра отдала дань уважения гостям и поддержала приличия. Никто не должен видеть слабость нашей семьи. – Он сделал паузу и добавил уже тише, только для нас: – Но выбора у тебя не было. И запомни это.

Его слова были формальным одобрением, но в его глазах читался холодный, немой вопрос. И упрек.

Мама ничего не сказала. Она лишь наблюдала за мной своим спокойным, всевидящим взглядом, слегка касаясь моей руки под столом, словно пытаясь успокоить.

Вскоре отец и Лука поднялись – якобы для важного, неотложного разговора с одним из деловых партнеров в соседнем зале. Но я знала, что им просто невыносимо сидеть здесь, в одном помещении с Марчелли, после того, что произошло. Я осталась за столом с мамой.

Мы молча смотрели, как кружатся пары. Я чувствовала, как ее взгляд скользит по моему лицу.

– Он смотрит на тебя, – тихо сказала мама, не поворачивая головы.

Я вздрогнула.

– Кто?

– Тот молодой человек. Марчелли. – Она сделала небольшой глоток воды. – У него... интересное лицо. Суровое. Но в глазах, когда он смотрел на тебя во время танца, была не только суровость.

– Мама, пожалуйста, – я сжала салфетку на коленях. – Он...это просто танец. Ничего больше.

– Танец – это никогда не «просто», дорогая, – она повернулась ко мне, и в ее глазах не было осуждения, лишь глубокая, печальная мудрость. – Особенно такой танец. Я видела, как вы смотрели друг на друга. Как двигались. Между вами проскочила искра. Очень опасная искра.

Она положила свою прохладную руку поверх моей.

– Будь осторожна, солнышко. Искры могут разжечь как костер страсти, так и пожар войны. И я молюсь, чтобы твое сердство выбрало правильный путь. Или хотя бы наименее болезненный.

Она больше ничего не сказала, вернувшись к наблюдению за гостями. Но ее слова повисли между нами, тяжелые и неумолимые.

Она все видела. Она все поняла. И в ее тихом предостережении не было гнева, лишь материнская тревога и бесконечная печаль от осознания той бури, что назревала в моем сердце. Бури, которая могла снести все на своем пути.

(тгк https://t.me/nayacrowe.)