Правила мести

План пошел к черту в первые же три минуты. «Лабиринт» оказался не ночным клубом, а настоящей крепостью. Они ждали нас. Сирены, дикий вой, крики, вспышки выстрелов в полумраке, наполненном клубами дыма и запахом крови. Они били прицельно, знали наши позиции. Предательство. Кто-то слил информацию.

– Отход! Отход! Западный выход! – я кричал в рацию, прижимаясь к стене, пока над головой со свистом пролетали пули, откалывая куски штукатурки.

Мой MP5K был горячим. На полу уже лежали двое моих людей и трое ихних. Не хирургия. Мясорубка.

– Сильвер! Где ты, черт возьми?

– Заблокирован в баре! Их слишком много! Выдвигайся без меня!

Ад. Кромешный ад. Я видел, как Лука Коста, ухмыляясь, отступал вглубь клуба в кольце своей охраны. Он был жив, невредим и праздновал победу. Я не мог этого допустить.

План «Б». Лично.

Я ринулся вперед, не как стратег, а как разъяренный зверь. Два выстрела в голову охраннику, преградившему путь. Еще один – в колено второму, добивающий – в грудь. Я не чувствовал ничего, кроме ледяной ярости. Я был машиной. Орудием.

Я увидел дверь, в которую скрылся Лука. Служебный выход. Я бросился за ним, прыгнув через тело одного из своих ребят с пустым, удивленным взглядом.

Темный переулок. Машина с работающим двигателем. Лука уже садился на заднее сиденье. Его водитель, заметив меня, потянулся за стволом.

Мой выстрел опередил его. Пуля разбила стекло и вошла ему в горло. Лука обернулся, его ухмылка сменилась шоком. Он рванулся к другому двери, но я был уже рядом.

Я не стал говорить. Просто с силой ударил его рукоятью «Глока» по виску. Он рухнул на асфальт без сознания. Быстро, профессионально, связал ему руки за спиной пластиковыми стяжками, натянул на голову мешок и втолкнул в багажник своей машины, которая подъехала по моему сигналу. Все заняло меньше минуты.

Где-то позади еще гремели выстрелы. Кто-то кричал. Мне было плевать. У меня было то, что я хотел.

Холодный склад на окраине Бруклина. Пустое, заброшенное место, пахнущее пылью, ржавчиной и страхом. Я сбросил Луку с багажника на бетонный пол. Он стонал, придя в себя.

Я зажег единственную мощную лампу, направив ее ему в лицо, и сорвал с головы мешок. Он зажмурился, отворачиваясь от слепящего света, пытаясь понять, где он.

– Добро пожаловать в ад, Коста, – мой голос прозвучал ровно, металлически. Я снял тактическую куртку, остался в черной майке. Руки, лицо были в пыли и чужой крови.

Он попытался встать, но я ногой в грудь повалил его на пол.

– Лежи.

– Марчелли... – он выплюнул кровь. – Ты обречен. Мой отец...

– Твой отец скоро будет рыдать над твоим трупом, – я перебил его. – Но сначала ты ответишь на мои вопросы.

Я подошел к столику, где лежали инструменты. Не пыточные принадлежности в классическом понимании. Простой молоток. Монтировка. Паяльная лампа. Тактический нож. Все, что можно найти на любой стройке. Эффективное и безликое.

– Где мой отец? – спросил я, беря в руки молоток.

Лука смотрел на меня с ненавистью.

– Сгнил в аду, куда ты скоро к нему отправишься.

Я даже не улыбнулся. Я взмахнул молотком и со всей силы ударил его по коленной чашечке.

Хруст был громким, влажным, отвратительным. Дикий, животный вопль Луки оглушительно прозвучал под сводами склада. Он забился в конвульсиях, пытаясь схватиться за раздробленное колено, но связанные руки не давали ему это сделать.

– Я спросил еще раз. Где тело моего отца? Кто его убил по приказу Ренато?

– Иди...к черту! – захлебываясь болью, просипел он.

Я вздохнул. Достал «Глок». Прицелился ему в другое колено.

– Ты будешь ползать, как червь, Коста. Если выживешь.

– Нет! Стой! – он закричал, увидев пистолет. – Я не знаю! Клянусь! Я был молод тогда!

Выстрел. Оглушительный в замкнутом пространстве. Пуля вошла ему в бедро, чуть выше колена. Он снова закричал, и его крик перешел в истеричный, сдавленный вой.

– Врешь. Ты был уже в делах. Ты знаешь. Кто стрелял? – я наклонился над ним, и мое лицо было в сантиметрах от его искаженного болью лица.

– Не знаю...Отец никогда...ааааргх!

Я ударил его рукоятью пистолета по лицу. Послышался хруст кости носа. Кровь хлынула ему на грудь.

– Имя. Мне нужно имя.

– Нет... – он хрипел, захлебываясь собственной кровью. – Не скажу...

Я выбросил пистолет и взял в руки паяльную лампу. Щелчок зажигалки. Тихое шипение огня. Я поднес голубое пламя к его лицу.

– Твоя сестра, – выдохнул он вдруг, его глаза округлились от ужаса. – Джиа...Ты тронешь меня, мои люди убьют ее...Они сделают это медленно...

Упоминание ее имени – той самой, о существовании которой я почти забыл за яростью, – на секунду выбило меня из колеи. Джиа Марчелли.

Я усмехнулся. Холодно, беззвучно.

– Хорошая попытка.

Я отвел лампу от его лица и поднес пламя к ране на его ноге.

Вопль, который он издал, был нечеловеческим. Запах паленой плоти ударил в нос, едкий и тошнотворный. Он дергался, брыкался, но я прижимал его ногу ботинком к полу, не отводя пламени.

– ИМЯ! – зарычал я, теряя последние остатки контроля. Вид его страданий, запах горящей плоти – все это будило во мне древнего, первобытного зверя. Зверя, который жаждал мести за отца. За брата.

– Довольно! – он закричал, и в его голосе послышались слезы. – Довольно! Я скажу!

Я выключил лампу. Он лежал, тяжело дыша, весь в крови, поте и слезах. Его колено было превращено в кровавое месиво, на бедре зияла черная от ожога рана.

– Говори.

– Это был... – он сглотнул. – Это был не наш человек. Наемник. Из Чикаго. По кличке «Норд».

Я замер. «Норд». Я слышал это имя. Призрак из прошлого. Вольный стрелок, известный своей чистотой работы.

– Кто нанял? – прижался я к нему.

– Не знаю...клянусь...Отец платил через подставных лиц...Контакты были только у него...

Я выпрямился. Он говорил правду. Я видел это в его глазах, помутневших от боли и страха. Это была правда, но это была тупиковая правда. Мертвый след.

Я посмотрел на него. На это окровавленное, изувеченное тело, которое когда-то было гордым Лукой Коста. Никакого триумфа я не чувствовал. Только пустоту и горький пепел на губах. Месть не вернула мне отца. Она лишь сделала меня монстром.

Пустота сменилась новой, еще более черной яростью. Он ничего не знал. Или не хотел говорить. Но был еще один долг. Более свежий, более острый.

Я присел на корточки рядом с его лицом. Он лежал, тяжело дыша, его глаза были остекленевшими от боли, но в их глубине все еще тлела ненависть. Он смотрел на меня, не отводя взгляда, и губы его искривились в подобие ухмылки, кровавой и вызывающей.

– Что, Марчелли? Мало? – он хрипло выдохнул, и пузырь крови лопнул у него в углу рта. – Или твои детские обиды все еще не удовлетворены?

Я не реагировал на его попытки говорить. Моя ярость была холодной, как лезвие ножа.

– Мой брат. Маттео. Пять лет назад. Кто стрелял?

Его ухмылка стала шире, хотя боль заставила его вздрогнуть.

– А ты так и не смирился? Я же тебе уже сказал тогда. Это был я. Я сделал это. Выстрелил ему прямо в лицо, пока он улыбался, этот ублюдок. Сказал, что у Коста есть чему поучиться.

Он лгал. Я видел это. Видел тень в его глазах, мгновенное воспоминание, которое он тут же прогнал. Он покрывал кого-то.

– Ты – вор и торгаш, Лука, – сказал я тихо. – Ты не снайпер. Тот выстрел был сделан с расстояния в триста метров. Чистая работа. Профессионала. Кто стрелял?

Я взял со стола тактический нож. Лезвие с серым, не отражающим свет покрытием холодно блеснуло в свете лампы. Я поднес его к его глазу.

– Ты уже не сможешь бегать, Лука. Сможешь ли ты видеть? – мой голос был спокоен, почти ласков.

Он замер, ухмылка наконец сползла с его лица. Дыша он стал чаще, животный страх на секунду затмил боль и ненависть. Но он не сдавался.

– Говорю же, это был я! – просипел он. – Прими это, Марчелли! Это был я!

Я надавил кончиком ножа. Всего миллиметр. На его нижнем веке выступила крошечная капелька крови.

– Последний шанс. Имя. Или ты будешь гадать наощупь, где находится дверь, до конца своей недолгой жизни.

Он закрыл глаза, готовясь к боли, стиснув зубы. Гордый, чертов ублюдок. Готовый скорее ослепнуть, чем выдать своего стрелка.

– Говори! – рыкнул я, теряя остатки терпения.

Внезапно снаружи, за стенами склада, грохнул первый выстрел. Затем второй. Третий. Не одиночные, а частая, беспорядочная стрельба. Крики. Громкий, натужный рев двигателей.

Сигнал тревоги у меня в наушнике пропищал и замолк. Связь прервалась.

Я замер, нож все еще в руке. Лука открыл глаза, и в них читалось то же недоумение и дикая надежда.

Что это? Мои люди? Его люди? Копы?

Раздался оглушительный удар – от взрыва или тарана? – и главные ворота склада с грохотом прогнулись внутрь. Посыпалась ржавая штукатурка.

Я вскочил на ноги, отбросил нож и выхватил «Глок». Адреналин снова запел в крови. Охота не была окончена. Она только что перешла в новую, неизвестную фазу.

Я посмотрел на Луку, на его искалеченное тело. Он был беспомощен. Лежал тут, как приманка.

Или как цель.

Я сделал выбор. Я повернулся к нему, нацелив пистолет.

– Кажется, твой отец прислал прощальный привет.

Но прежде чем я успел что-либо предпринять, со стороны разрушенных ворот послышался новый звук. Не выстрелы. Не крики. А мерные, гулкие, металлические шаги. Тяжелые, неторопливые. Как будто кто-то огромный в броне шел по бетону, не обращая внимания на хаос вокруг.

Шаги приближались. Лука замер, широко раскрыв глаза, забыв о боли. Я ощутил ледяную дрожь по спине.

Это было что-то другое. Что-то новое.

И это что-то уже было здесь.