17 глава.
На следующий день Розалина, собрав всю волю в кулак, наконец спустилась в Большой зал на завтрак. Голова была тяжелой, словно ночь прошла не в кровати, а в вихре мыслей, сомнений и тяжёлых слов, от которых невозможно было спрятаться даже во сне.
За длинным столом стажёров уже сидели Пенси, Блейз, Драко — и, конечно же, Теодор. Она сама не поняла, что тут забыли Блейз и Пенси, но ладно. Она скользнула взглядом по ним, прежде чем сесть на своё обычное место, чуть дальше, чем обычно. Лишь на одно сиденье, но этой дистанции было достаточно, чтобы никто не смог не заметить.
— О, Паркинсон. Соизволила нас осчастливить своим появлением, — фыркнула Пенси, жуя тост с вареньем.
— Свершилось, — пробормотал Блейз, откидываясь на спинку с ухмылкой.
Но Теодор... Теодор молчал.
Он даже не повернулся. Не кинул привычной едкой шутки, не зацепил её взглядом. Его рука спокойно тянулась к чайнику, другая переворачивала страницу какого-то свитка.
Розалина почувствовала, как в груди что-то сжалось. Она взяла яблоко, откусила — и тотчас пожалела. Еда словно встала комом в горле.
Гермиона села рядом, аккуратно поставив на стол тарелку с овсяной кашей и яблоками. Скользнув внимательным взглядом по Розалине, она нахмурилась, заметив, что та, как обычно, не притронулась ни к чему, кроме кружки с чаем.
— Уже который день не ешь... — тихо начала Гермиона, почти укоризненно, будто не хотела поднимать это на всеобщее обозрение, но и молчать больше не могла.
Розалина сделала глоток и повернула голову к ней, поджав губы.
— Не голодна, — отрезала она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
Гермиона вздохнула, чуть наклонившись ближе.
— Розалина, я серьёзно. Ты уже третий день ходишь как тень. Бледная, на себе лица нет. Может, тебе к мадам Помфри?.. Или хотя бы просто поешь. Это важно.
— Гермиона, — Розалина отложила кружку, — пожалуйста, не начинай.
— Не могу не начать, — прошептала та. — Я же вижу, что с тобой что-то происходит.
В этот момент Теодор поднял глаза от свитка. Его взгляд на мгновение зацепился за Розалину, но тут же вернулся к тексту, как будто он просто услышал случайный шум.
Розалина всё почувствовала: и этот короткий, чужой взгляд, и укол в животе.
Она взяла ложку, зачерпнула немного каши с соседней тарелки, словно только чтобы отвязались.
— Вот. Счастлива? — пробормотала она, делая вид, что ест.
Гермиона смягчилась.
— Это уже что-то.
Розалина с трудом сдержала раздражённый выдох, когда профессор Спраут протянула ей листок с сегодняшним заданием.
— Вам с мистером Ноттом предстоит провести небольшую лекцию для третьекурсников, — с улыбкой сообщила Спраут, явно не подозревая, насколько тяжёлым грузом легли её слова. — Тема: «Как влияет музыка на рост волшебных растений». Подготовьтесь, подберите примеры, если получится — продемонстрируйте.
Розалина молча кивнула, застыв с бумажкой в руке. Конечно. Конечно, Теодор. Почему бы и нет.
Она уже повернулась, чтобы выйти, когда услышала вслед:
— И, Розалина, дорогая, постарайтесь работать в команде. Это очень важно для стажёров. Особенно для вас двоих.
Покидая теплицу, она закатила глаза.
— В команде... с Ноттом... звучит как проклятие, — пробормотала она себе под нос, направляясь к библиотеке, где они должны были встретиться для подготовки.
Когда Розалина вошла в библиотеку, она не увидела Теодора за обычным столом. Вместо этого — в углу, у высокого окна, где чаще всего сидели вечно болтающие старшекурсники, она заметила его рядом с Блейзом и Драко. Они о чём-то тихо переговаривались, явно обсуждая что-то не особо серьёзное — судя по ухмылке Забини и лениво приподнятой брови Малфоя.
Она замерла на секунду, прежде чем подойти ближе, придавая себе ровный и уверенный вид.
— Теодор, — сказала она чётко, делая вид, что не замечает, как Блейз с интересом на неё взглянул, а Драко слегка усмехнулся. — Нам с тобой поручили совместную лекцию. Про музыку и растения. У Спраут. Сегодня.
Теодор, будто совсем не удивился. Он просто кивнул, как будто уже знал.
— Да, она говорила мне, — спокойно произнёс он и поднялся с места. — Пойдём, обсудим.
— Удачи, — негромко бросил Блейз, и в его голосе звенело озорство. — Главное — не ссорьтесь прямо перед третьекурсниками. Детскую психику сложно восстановить.
Розалина проигнорировала комментарий.
Они пошли прочь от остальных. Идти рядом было странно, особенно после всего. Но она молчала. Он — тоже.
И только когда они подошли к свободному столику и уселись, Тео всё-таки сказал:
— Давай сделаем это быстро.
Они сидели в тишине, склонившись над одним свитком, не обмениваясь лишними словами. План лекции был готов — аккуратные строчки, разделённые по пунктам: вступление, демонстрация, вопросы, выводы. Всё просто.
Теодор выпрямился, убрал перо, коротко взглянул на неё и, не задерживая взгляд, кивнул.
— Через час встретимся у кабинета, — сказал он ровно, без интонации, даже слишком спокойно.
— Хорошо, — отозвалась Розалина
Он ушёл первым — быстрым, чётким шагом. она осталась сидеть. Несколько секунд просто смотрела на свиток, потом сжала губы, провела рукой по вискам и глубоко вдохнула.
***
Ровно через час, как договаривались, Розалина стояла перед дверью учебного кабинета.
Внутри уже сидели третьекурсники — кто-то болтал, кто-то зевал, а несколько учеников листали свои учебники по травологии, ожидая начала занятия.
Она прошла между рядами, стараясь сохранять спокойствие в каждом движении. Сердце билось чуть быстрее обычного — всё же, она ожидала, что Теодор уже будет на месте.
Положив на стол аккуратные записи, она кивнула ученикам:
— Добрый день. Мы с мистером Ноттом сегодня должны провести с вами совместную лекцию. Но, как видите, он пока задерживается, — она выдавила вежливую полуулыбку, — так что начнём без него.
Прошло пять минут. Она делала вид, что сосредоточена на объяснении, рисовала мелом схему влияния вибрации звука на клетки растений, но в перерывах между словами бросала короткие взгляды на дверь. В глазах скользило напряжение, но она умело его прятала.
Прошло десять минут. Розалина уже начала демонстрировать первый эксперимент с небольшим ростком в горшке — поднесла к нему миниатюрную волшебную шарманку, и когда раздались первые звуки, растение будто вытянулось ближе к музыке. Класс оживился, зашептался. Она что-то объясняла — голос ровный, чёткий, но глаза всё равно снова и снова возвращались к двери.
Прошло полчаса. Теодора всё ещё не было.
Уголки губ Розалины дрогнули, но она не позволила себе никакой реакции. Только внутри нарастало знакомое чувство — холодное, скользкое, разочарование. Она чувствовала, как что-то сжимается внутри. И пусть никто в классе не знал причины её тревоги — она чувствовала её с каждым вздохом.
Она выпрямилась, глубже вдохнула и продолжила:
— Как вы могли заметить, растения чувствительны к звуку. Особенно — к мелодии, в которой есть ритм. Некоторые магические культуры используют это в уходе за редкими растениями...
А внутри только один вопрос бился:
Почему он не пришёл?
Звон колокола прозвучал громко, отрезвляюще. Как будто вырвал её из оцепенения.
Ученики задвигали стулья, кто-то быстро стал собирать пергаменты, кто-то — обсуждать эффект от музыкальных вибраций. Один мальчишка восторженно шепнул соседке:
— Я точно попробую это с моей фиалкой. Если от этой мелодии она вырастет в два раза, я напишу в Ежедневный Пророк.
Розалина кивала, вежливо улыбалась, сдержанно желала хорошего дня. Но внутри всё ещё бушевало.
Он так и не пришёл.
Ни объяснения, ни слова, ни даже тени за дверью.
Когда последний ученик вышел из кабинета, дверь за ним мягко закрылась. Осталась тишина. Только граммофон, забытый в углу, ещё тихо урчал, вращая пластинку до конца.
Розалина медленно подошла к столу, опёрлась о край, склонив голову. Внутри было пусто, как будто часть её чего-то ожидала... а теперь провалилась в холодную тишину.
Она резко закрыла тетрадь с планом лекции, убрала мел, вытерла доску.
Чёткими, быстрыми движениями — будто если будет медлить, её переполняющие эмоции прорвутся наружу..
Она выпрямилась, сжала челюсть и сдержанно выдохнула.
— Ну и прекрасно, — прошептала она себе под нос. — Обойдемся без него.
Она открыла дверь кабинета и вышла в коридор.
Она поднималась по лестнице быстро, почти на автомате. С каждым шагом внутри всё сильнее поднималась волна — ярости, обиды и унижения. Ладони сжимали папки так, что те чуть не помялись в её пальцах. Сердце колотилось, щеки пылали.
Она свернула в сторону башни для стажеров, и чем ближе подходила — тем четче слышала смех.
Знакомый. Тот самый.
Звонкий, разлетающийся по гостиной, будто ничего и не случилось.
Когда она вошла, взгляд сразу упал на него. Теодор, развалившийся в кресле, с бокалом в руке. Блейз рассказывал какую-то историю, Драко фыркал, а Тео — смеялся.
Розалина остановилась, будто врезалась во что-то невидимое. Все звуки вокруг отдалились.
Он даже не пришёл. Ни слова. Ни объяснения. А сейчас — просто смеётся?
Она сделала пару быстрых шагов внутрь. Папки всё ещё были в руках.
— Ты издеваешься?! — сорвалось с губ, прежде чем она успела себя остановить.
Раздался звук бумаги, шуршание — она взяла и кинула в него папки. Они ударились о край кресла, часть бумаг рассыпалась на пол.
Разговоры тут же стихли. Все уставились на неё.
Она стояла прямо перед ним, дыша быстро, глаза пылали.
— Ты думаешь, что это нормально? — голос звенел. — Ты даже не пришёл! А знаешь, сколько глаз было на меня сегодня? Я выкручивалась одна, объясняла всё одна! Ты что, просто решил забыть, что у нас была лекция?!
В гостиной повисла мёртвая тишина. Блейз открыл рот, будто хотел вставить слово, но тут же передумал.
Теодор поднялся с кресла, лицо потемнело, но Розалина не дала ему и слова вставить.
— Я тебе не нянька, Теодор! — она всё ещё почти кричала. — Не маленькая девочка, которую можно игнорировать! Ты взрослый человек, ты сам вызвался участвовать в этой лекции! — она тяжело вздохнула, но всё равно продолжила, голос стал хриплым. — Ты хочешь, чтобы я тебя избегала? Поздравляю! Вот теперь я реально подумаю об этом. Потому что ты просто... — она взмахнула рукой, — просто пустое место!
Розалина стояла перед ним, грудь тяжело вздымалась от сбивчивого дыхания. Лицо горело, глаза налились слезами, которые она отчаянно старалась удержать.
— Чего ты хочешь от меня, Теодор? — голос сорвался, стал тонким, почти дрожащим. — Чего ты добиваешься? Для чего все эти игры?.. Почему ты постоянно... — она запнулась, — появляешься, исчезаешь, ведешь себя так, будто тебе всё равно, а потом снова будто бы нет?..
На мгновение повисла звенящая тишина. Все в комнате замерли, будто не веря, что такое происходит прямо здесь, на глазах у всех. Но Теодор молчать не стал.
— А чего ты хочешь от меня, Розалина? — голос его был низким, сдавленным, почти срывающимся. Он шагнул вперёд. — Ты подходишь — и отталкиваешь. Целуешь — и исчезаешь. Говоришь одно — а потом не можешь на меня даже посмотреть.
— Потому что я не понимаю тебя! — выкрикнула она, голос сорвался. — Не понимаю, чего ты хочешь! Не понимаю твои намерения! Ты вечно играешь в какую-то свою игру, Теодор! А я... — она замолчала, на секунду отвела взгляд, но тут же снова посмотрела прямо в его глаза. — Я боюсь. Боюсь, что в итоге стану просто проигрышем. Просто кем-то, кого легко было запутать. Оставить ни с чем.
В гостиной повисло напряжение. Блейз и Драко переглянулись, но никто не посмел встрять.
— Ты знал про лекцию, Теодор! Знал и не пришёл! Это плевок в лицо, не просто опоздание!
— Я не обязан отчитываться перед тобой. — Тео поднял брови, голос стал холоднее. — Мы стажёры, а не пара, если ты вдруг забыла.
— Спасибо, что напомнил. — голос Розалины стал ледяным, но руки всё равно дрожали.
Тишина обрушилась внезапно, будто грохот грома стих. Оба стояли, тяжело дыша. Никто из их друзей не шелохнулся.
И теперь она действительно ушла. Не хлопнув дверью. Не бросив взгляд. Просто ушла.
И на этот раз, он не остановил её.
Розалина вошла в комнату, медленно закрыла за собой дверь... и осталась стоять.
Пару секунд она просто вглядывалась в темноту комнаты, освещённую лишь лёгким светом снаружи. Потом её рука бессильно опустилась с ручки... и она оперлась спиной о дверь.
Колени подкосились, и она буквально сползла вниз, скатившись по гладкой деревянной панели, пока не оказалась на полу.
Сперва она просто сидела, уставившись в одну точку. Никаких всхлипов. Ни звука.
А потом...
Слёзы хлынули.
Без истерики, без крика — как тёплый, тяжёлый дождь. Сначала по щеке, потом по подбородку, капля за каплей.
Она обхватила себя руками, как будто хотела удержать всё внутри.
Но оно вырывалось. Всё — усталость, перенапряжение, вина, боль, обида, стыд, разочарование.
Она старалась держаться — дни напролёт работала, избегала, старалась не думать.
Но сейчас всё рухнуло.
«Хватит...» — прошептала она в никуда, даже не осознав, что говорит. — «Я не могу так больше...»
Она уткнулась лбом в колени и позволила себе просто быть слабой. Хотя бы на несколько минут.
Пока никто не видит. Пока весь мир не требует от неё силы, учёбы, самообладания или объяснений.