Бильбо

С этим пора что-то делать! - Кили в сердцах пнул кровать и тут же зашипел от боли. С размаху усевшись поверх одеяла, он тоскливо уставился на брата, который спокойно стоял возле приоткрытого окна и смотрел на склоны Горы. - Что ты молчишь, Фили, поддержи меня! Ты ведь сам кричал на дядю и говорил, что он перешел все границы! Ты же понимаешь, что если так пойдет и дальше, вместо Торина у нас останется какой-то монстр. - Понимаю, - Фили по-прежнему не оборачивался и наблюдал за полетом небольшого дрозда, который, судорожно взмахивая крыльями, удалялся прочь от Одинокой. - Но я уже накричался, больше не хочется. Тем более что мы вряд ли что-то изменим. Вот и птицы снова улетают, как будто в Горе появился новый дракон...

Кили пробрало ледяным холодом от его слов. Поднявшись, он подошел к брату и положил руку ему на плечо. - Тебе сейчас тяжелее всех, - неловко промолвил он. - Ты, наверное, боишься, как бы Торин кого-то не убил, да? - Нет, - усмехнулся старший. - Я боюсь, что он велит мне быть королем после своей смерти. Если так пойдет и дальше, то до этого события недолго останется. А сидя на троне, я со скуки умру. Он старался смотреть куда угодно, только не на Кили. Его терзали смешанные чувства. С одной стороны, было горько сознавать, что уважаемый и даже обожаемый им дядя стал таким страшным и поддался проклятью, тяготеющему над их семьей. С другой - не хотелось бы потерять кого-то из родных и близких. К тому же его мысли смущала близость брата. Они с Кили почти всегда были вместе, старший принц давно привык, что младший может прийти к нему в любое время дня и ночи и просто залезть под бок, обняв обеими руками и улыбаясь такой счастливой и глупой улыбкой, что хотелось его слегка стукнуть. И все же с недавних пор Фили чувствовал опасность. Объятия Кили стали ему нужны до щемящей болезненности, его улыбка придавала бодрости и даже излишнего лихачества, а малейшее касание отзывалось дрожью по всему телу. Но одна мысль о том, чтобы держаться подальше от брата, вызывала такую боль, что Фили и не пытался попробовать. - Так что делать-то будем? - напомнил Кили, подергав его за тонкую косицу на усе. - Говорить с Торином бесполезно, ты же слышал его нелепые заявления... Они кажутся истиной только ему самому, и больше никому. И Бильбо жалко, он нас из стольких передряг выручил, а теперь вот ушел неизвестно куда... Фили тяжело вздохнул, отвернулся от окна и уселся на постель, притянув Кили к себе и вздрагивая. - Я не знаю, - признался он тяжело. - Если... если можешь, побудь со мной немного, ладно? О Махал, я так боюсь остаться в одиночестве! Стоит закрыть глаза, и я вижу жестокое лицо дяди! А что если после него носителем проклятья будем мы с тобой? Что, если он передаст нам свою тьму в душе? - По крайней мере, падать в пропасть мы точно будем вместе, - беззаботно подмигнул Кили. Он устроился удобнее, уложив голову брата к себе на грудь, и принялся перебирать его волосы, играясь с прядями. - Не все ли тебе равно, что будет, если мы останемся неразлучниками, как нас дразнят, а? Фили судорожно вздохнул. Как старший, он привык быть более сильным и ответственным, но теперь было так приятно просто расслабиться хоть на час и лежать рядом с братом, чувствуя его поддержку! Ах, если бы так было всегда... - Жалко только, что с Тауриэль я не увижусь, - печально вздохнул Кили. - Я бы очень хотел поблагодарить ее за помощь и свое спасение, ну и еще что-нибудь, может, придумал бы... Фили, ты чего? - Ничего, належался, - принужденно улыбнулся мечник, поднимаясь и выскользнув из его рук. - Пойду на стену, посмотрю, как там наши. Раз Бильбо ушел, должен же кто-то подежурить и присмотреть за окрестностями... Еще несколько дней прошло в напряженном ожидании. Торин ждал, когда подойдет с Железных холмов его кузен Даин, при помощи войск которого он сможет отбить любое нападение. Люди и эльфы ждали, когда Король-под-Горой предпримет какие-либо действия - в случае войны они готовы были нападать, в случае мира - торговаться. А Бильбо ждал хоть чего-нибудь. К радости бедного изгнанника, за пределами Горы его ждало целых три приятных встречи. В лагере людей находился Бард, которого избрали своим королем уставшие от тирании Бургомистра люди Эсгарота - и он был очень рад видеть вежливого и доброго полурослика. Также Бильбо, наконец, представился королю Трандуилу как полагается - и тот был столь любезен, что принял извинения хоббита и даже полюбил с ним беседовать о поэзии. Странно было разговаривать о стихах и звездах, сидя чуть ли не на поле битвы, но эльфы есть эльфы, они находят время для прекрасного всегда, в любых обстоятельствах.

Но больше всего, разумеется, Бильбо обрадовался новой встрече с Гэндальфом. Старый маг недавно вернулся из Дол-Гулдура, где при помощи верных союзников сокрушил черное зло и освободил лес от напасти Тьмы. И хоббит, конечно, сразу же рассказал ему без утайки, что Торин повредился в уме и что у него, хоббита, в кармане лежит драгоценный символ королевской власти гномов. О попытке насилия и о предложении Торина он умолчал, справедливо полагая, что если это станет достоянием остальных, он уже не будет иметь права называться джентльменом и другом Короля-под-Горой. Это было их личное дело. - Завтра мы отправимся к Горе и попробуем применить наш козырь, Аркенстон, - задумчиво решили Гэндальф и Бард, посовещавшись. - Торин, конечно, рассчитывает на помощь сородичей - что ж, посмотрим, как ему понравится то, что Аркенстон останется у нас до получения платы! Этого Бильбо и боялся. Он с ужасом чувствовал, что назревает война между союзными ранее народами - и страдал по ночам, сознавая, что во многом это и его вина. Но все это стало совершенно не важно, когда во время последних переговоров небо над Одинокой потемнело. Орды варгов и орков нагрянули из-за отрогов холмов и рассыпались по пустоши, надвигаясь сплошной волной. Тут уж неприятелям стало не до того, чтобы ссориться! За мечи взялись все без исключения, уже не вспоминая о старых склоках. Несколько раз во время боя Бильбо осознавал, что уже теперь-то им всем точно пришел конец. Во всяком случае, его друзья явно терпели поражение. Хоббит думал с ужасом, что вскоре орки прорвутся через ворота в Гору, и под их мечами падут и гномы, и эльфы, и люди без разбору. И чудовищный Азог разрушит исконный дом гномов и сядет сам на трон Короля-под-Горой беззаконным хозяином... И тогда-то чертоги королей обезлюдят уже навечно!* А в это время Фили и Кили сражались бок о бок. Принцы готовы были отдать свои жизни за родную Гору - и, вполне возможно, так и вышло бы. Фили ранили в живот, он упал на землю, не в силах удержаться на ногах, и брат рухнул рядом с ним, схватившись за стрелу, что торчала у него из груди ниже сердца. Теряя сознание, Фили нащупал его руку, стиснув ледяные пальцы. Даже если они умрут, он хотел чувствовать касание единственного, кто был ему дороже матушки и целого мира. А Торин, видевший все это, вдруг будто очнулся. Страшная, липкая пелена алчности, застлавшая его взор, спала - и Король-под-Горой закричал, яростно и громко, призывая своих сородичей и союзников сплотиться. Он ворвался в битву стальным вихрем, отогнал орков от тел племянников и прошел дальше, к Азогу. Битва была долгой, изматывающей. В какой-то момент Торин, обезумев от ярости и горя, пробился к западному отрогу горы. Ему показалось, что он слышит знакомый голосок - кажется, он знал кого-то, кто кричал его имя... Бильбо Бэггинс появился перед ним неожиданно, словно ниоткуда. Стоял, сжимая свой смешной кинжал, обагренный вполне настоящей черной кровью орков, и доброе лицо его искажала скорбь и ярость - совсем как у самого Торина. Склоны горы дрожали, сверху катились камни, мелкие и крупные. Один из таких камней слетел вниз и ударил храброго полурослика по маленькому шлему. Последнее, что еще успел запомнить хоббит - как огромная фигура в блестящих золотом латах с громовым криком, сотрясшим долину, обороняется от наседающих на них врагов. А потом мир надолго канул во тьму.