Бильбо

Ледяной ветер дул с севера. Дракон, этот ужас Одинокой горы, улетел разрушать город на сваях на Долгом озере и унес с собой не только страх, но и огонь своего пламенного дыхания. В горе все еще было жарко, а вот снаружи, на склонах, зима уже опомнилась и вступала в свои права.  Бильбо поежился, с тревогой глядя вдаль. Его колотило от волнения, и тонкий плащ, в который он кутался, уже не помогал. Как-то там сейчас бедные жители Эсгарота? Хоббит своими глазами видел, на что способен дракон, и никому не пожелал бы пережить нашествие этого чудовища на свой дом.

На юге полыхало зарево пожара - яркое и страшное. Оно не утихало уже третий день, и Бильбо с ужасом смотрел в ту сторону - так, как смотришь во сне на свой кошмар. И желал бы отвернуться и не видеть, но взор сам по себе обращался туда, заставляя содрогаться.  Кто-то прикоснулся к его плечу. Бильбо обернулся и выдавил из себя принужденную улыбку, чтобы не огорчать старого Балина, который подошел к нему справиться о его самочувствии. - Ты плоховато выглядишь, малыш, - задумчиво проговорил гном, осмотрев побледневшие щеки полурослика и его тревожные, отчаянные глаза. - Мы все переживаем за наших братьев и за людей Эсгарота, но пока мы не можем ничем помочь. Никому не будет лучше, если и ты погибнешь заодно с теми, кто сейчас в пылающем городе.  - Я знаю, - пробормотал полурослик, - но мне от этого не легче. Что там делает Торин? Все ищет свой камень? - Что ж ему еще делать, - Балин тихо вздохнул. Он, как и Бильбо, считал, что власть и величие Короля-под-Горой измеряются не деньгами и не драгоценностями, а исключительно поступками, но Торин словно обезумел. Он приказал всем искать Аркенстон, прерываясь только на сон и краткий отдых - благо, весь отряд должен был перерывать золото годами, чтобы рассмотреть каждую монетку даже бегло.  Бильбо прикусил губу. Искомый алмаз уже был у него, тяжело оттягивал внутренний кармашек его пальтишка - но ни один гном, даже Балин, с которым он уже крепко сдружился, не знал об этом. Бильбо сам не знал, почему не говорит товарищам об этом сокровище. Наверное, причиной тому были жуткие слова дракона, все еще звучавшие у него в голове: "А может, отдать тебе Аркенстон и посмотреть, как Дубощит мучается, как камень сводит его с ума?" Нет, никому не желал мистер Бэггинс такой участи, какая постигла в свое время старого Трора! И особенно Торину, который был его другом, даже несмотря на странные предложения, которые от него поступали.

К слову сказать, Торин больше не подходил к нему, не предлагал остаться с ним в горе после окончательной победы. Он как одержимый копался в золоте в поисках королевского камня и не обращал больше внимания ни на что. А Бильбо было жалко и горько наблюдать за тем, как разлагается такой великий разум. Потому он вызывался дежурить на стене чаще прочих. Лучше промерзнуть до костей, лишь бы не видеть, как алчность забирает себе его короля.  Ему показалось, что внизу, на выжженной равнине между Дейлом и Одинокой горой, кто-то движется. У хоббита всегда был зоркий глаз - вот и сейчас, приглядевшись, он не своим голосом завопил: - Это они! Это Фили и Кили! И Оин, и Бофур с ними! Откройте ворота, скорее!  Створки огромных главных ворот, которые гномы общими усилиями успели подновить и поправить, разошлись в стороны. Усталые, потрепанные гномы въехали в Эребор на небольшой тележке, запряженной изможденным пони. Отряд сбежался к новоприбывшим. В последнее время мало радости видели гномы Торина Дубощита - и потому вдвойне счастливой оказалась встреча. Кили и Фили сразу же оказались в объятиях Двалина, который от избытка чувств начал что-то им выговаривать, то и дело сбиваясь на кхуздул.  Бильбо, украдкой наблюдая за этой сценой, захлопотал вокруг пони, распутывая узду и снимая упряжь. Наобниматься с принцами и Бофуром и поприветствовать Оина он еще успеет, а вот бедной лошадке срочно нужен был отдых. - Нам повезло, - Фили устало улыбался, опираясь на бортик тележки. - У погорельцев осталось очень мало лошадей, эту пони мы взяли только по личному велению Барда.  Гномы, с жадностью слушавшие его рассказ, расступились. Вперед вышел Торин - смурной и мрачный, как обычно в последнее время. Впрочем, при виде племянников он просветлел лицом на миг. - Рад, что вам удалось уцелеть, - искренне сказал он, распахивая объятия. По лицу Фили было видно, что он вот-вот брякнет что-то вроде "Не твоими заботами, дядюшка", но юноша, к чести его, удержался. Кивнув, он позволил себя обнять и похлопал короля по плечу.  - Кили, мой мальчик, - Торин заботливо поддержал темноволосого юношу, все еще ослабленного после ранения. - Как ты? Яд, вижу, больше не отравляет тебя. Тебе помогли травы Оина? - Мне помогла эльфийская медицина, - прямо ответил Кили. - Но мне приятно, что ты все еще думаешь о том, здоров ли я, дядя. Я прибыл, чтобы служить своему королю.  Он опустился на одно колено, стиснув зубы. Видно было, как его смуглое лицо побледнело от слабости и боли. Фили поддержал брата под локоть, с вызовом глянув на Торина - мол, только попробуй сказать, что тебе мало таких жертв! Торин не сказал. Он промолчал, со снисходительной усмешкой взирая на тихий бунт старшего племянника и обиженную верность младшего. - Здесь вы дома, - только и промолвил он затем. - Здесь вам будут рады - и я, и все остальные.  Судя по их лицам, принцы в этом слегка сомневались. Однако, когда Бильбо подошел поздороваться с ними, оба с радостью ответили ему, а Кили так и вовсе расцеловал в обе щеки - на правах того, кто вернулся чуть ли не с самого порога смерти и теперь имеет право на небольшие причуды. Бильбо со смешком оттолкнул его. Он заметил краем глаза поджатые губы короля и его потемневший лик - и ужаснулся. Неужели Торин настолько обезумел, что станет ревновать к собственному племяннику? Какая глупость, боги...

Впрочем, на сей раз обошлось без ссор. У короля и без них хватало дел - он лишь отдал дань уважения родственным связям, а затем поспешил вернуться к сокровищам в поисках Аркенстона, благо, рассказ принцев мог и подождать, пока оба юноши хоть немного подкрепятся и поспят.  Бильбо все рассказал Бофур. Мориец, вымотанный не меньше братьев-принцев, с огорчением крутил в руках опаленную ушанку, в которой стараниями нескольких неудачно упавших искр появились прорехи. - Давай ее сюда, - сжалился Бильбо, с улыбкой забирая много повидавший головной убор и готовя иголку и нитки. - Я приведу ее в порядок, если поделишься со мной рассказом о ваших злоключениях.  Так он и узнал, что дракон напал на Эсгарот под покровом темноты. Ящер ничего не боялся - даже того, что его заметят. Он был уверен, что осоловевшие от спокойной жизни жители города не успеют ничего сделать - и уж подавно не ожидал, что у одного из жителей Эсгарота окажется при себе черная стрела из гномьих кузниц.  Фили пришлось выдержать небольшую битву за освобождение Барда из тюрьмы Бургомистра - но юноша вышел из схватки победителем. Бофур рассказывал об этом с такой гордостью, словно Фили был его сыном, а не племянником короля - и Бильбо стало очень горько от этого. Неужели Торин так и не похвалит родных за их старания? Не извинится перед Кили за то, что оставил его на смерть в Эсгароте?  - А потом Бард поднялся на крышу горящего дома и практически в упор застрелил этого ящера из стреломета, - закончил Бофур. - Теперь-то король не посмеет сказать, что люди плохо исполнили свой долг! Дракон мертв, и даже ценой многих жизней эта победа все равно остается радостной. Как там моя шапка? - Давно в порядке, я просто заслушался, - отозвался хоббит, возвращая другу его головной убор. - Ох, не нравится мне все это...  - Ну почему, отлично заштопано! - хмыкнул гном, подмигнув ему. - Спасибо тебе за помощь, Бильбо. А если ты о нынешней ситуации, то покажи мне того, кому она придется по душе. Торин наверняка не пожелает помогать людям, так что давай-ка, дружок, готовиться к долгой обороне. Стены Эребора неприступны и высоки... к сожалению.

Последнее он добавил шепотом, но Бильбо и так его понял. Король, который не рад был видеть собственных любимых племянников, не имел права называться истинным владыкой Горы. Хоббиту оставалось лишь надеяться, что Торин еще сможет опомниться от своей золотой лихорадки и понять, что в мире есть те, кому он дорог.