2
Я послушно просидела в своих покоях более двух дней, но не столько по причине упадка сил, хотя и слабость моя оставалась очевидной, сколько от малодушия. Я боялась вновь встретиться с королем Торином, который волновал меня сильнее, чем я могла себе позволить в сложившейся ситуации. Если бы я не вела себя в пещере, как отчаявшаяся распущенная девица, то сейчас бы по возможности старалась наоборот сблизиться с братом Дис. Даже, неверное, из кожи вон лезла,чтобы ему понравиться. Ведь именно таким был мой изначальный план - не опозориться и как можно мягче влиться в новую семью. А теперь всё пошло под откос. И каждая мысль о встрече с Торином выбивала из меня воздух. Вот я и воспользовалась его же приказом и не высовывала носа из своего нового дома, в котором были все удобства, включая небольшую кухню с печью, где я начала готовить разные блюда от скуки и для того, чтобы выбросить из головы дурные мысли.
Фили и Кили приходили ко мне несколько раз, смущённо топчась на месте и протягивая всякие вкусняшки в виде засахаренных фруктов, ягод, яблок и медовых сот. Я видела, что им не терпелось расспросить меня о многом, но мы все жутко стеснялись, к тому же я быстро уставала, поэтому они никогда не задерживались. Да и Дис то и дело ворчала на них, чтобы не тревожили меня по пустякам. Дис навещала меня ещё реже, но всегда приводила незнакомых гномок. Это были её подруги, с которыми она не виделась много лет, а со многими познакомилась уже в Эреборе. Правда и Дис не засиживалась долго, вовсю помогая обустраивать королевство и взяв на себя обязанности по благоустройству королевского крыла. А ещё пристраивала гномов, которые всё прибывали и прибывали со всех концов Средиземья. Торин же вовсе ни разу не приходил, хотя от каждого стука в дверь моё сердце предательски замирало. Я гнала от себя мысли о нём, но они возвращались снова и снова. Даже во сне не давали мне покоя и окунали в тот день, когда сильные руки держали моё израненное тело, а чужие горячие губы прижимались к моим. А порой этот сон менялся другим — жутким и измытывающим, в котором варг разрывал тело моего отца и бросался на Дис, а моё тело было зажато в окровавленной пасти, не давая придти им на помощь. Я очень хотела пойти в склеп к отцу, но знала, что тревожить мёртвых плохая примета. Никто не одобрит такого порыва, да и не пустят, чтобы не привлечь на королевство гнев небес. Поэтому оплакивать отца мне пришлось под одеялами, уткнувшись в подушку. Меня успокаивало лишь мысль о том, что он ждёт меня вместе с мамой в чертогах Махала, и наша разлука с ним временная. На седьмой день заточения я всё же не выдержала, вышла из покоев и самостоятельно дошла до рыночной площади, на которую попала совершенно случайно, заплутав в лабиринте улиц. Такого столпотворения я не видела даже на центральной площади Гондора. Лавки чуть ли не наседали друг на друга, пёстрые ткани и самые разнообразные вещи притягивали взгляд, улыбчивые продавцы зазывали покупателей и расхваливали свой товар, покупатели копошились возле прилавков, с жаром и смехом торгуясь так, словно от этого зависела их жизнь. В воздухе стояли самые разные запахи от копченой рыбы и жареных орехов до красного перца и ароматных масел. Я бродила по рынку, рассматривая товары и пробуя у щедрых продавцов угощения. Я уже давно пожалела, что не взяла свои деньги, которые были убраны Дис в угол сундука под одеждой. К ним она ещё щедро прибавила парочку мешочков золотых монет, от которых я безуспешно пыталась отказаться. Она тогда с чувством отчитала меня, что член королевской семьи не может опозориться, и мне стоит пересмотреть свой гардероб и прикупить украшений. На это мне нечего было возразить. Я не хотела, чтобы из-за меня ей или королю было стыдно. Но в этот день о деньгах я даже не думала, собираясь просто пройтись по улицам и размяться. И вот теперь я не без сожаления глядела на всю эту роскошь и вдыхала манящие запахи уличных закусок. Улочки рынка вились паутиной и пересекались друг с другом в самых неожиданных местах, и в какой-то момент я поняла, что заблудилась. За горами товаров я не могла ничего разглядеть, а гномы показывали мне самые разные направления, когда я спрашивала их, как пройти к дворцовой части. — А кто тебе нужен во дворце? — спросил дородный торговец, обмахивая своё раскрасневшееся лицо подносом для чайных чашек, которыми торговал в своей лавке. — Принцесса Дис, — с надеждой в голосе ответила я. — Ну это вряд ли, — с важным видом сказал он. — Это почему же? — не поняла я. — Ну где ты и где принцесса, — закатил он глаза, явно желая показать, как высоко положение принцессы в отличие от нас с ним. — Так вы не знаете, в какой стороне дворец? — вздохнула я, не желая ничего тому объяснять. — Чего это сразу не знаю, — обиделся он. — У меня жена на королевской кухне работает. — Правда? — обрадовалась я. — Будьте любезны, покажите дорогу. А то я заблудилась. А мне очень, очень надо туда попасть. — Ну смотри, — после недолгих раздумий сказал он и поглядел по сторонам, словно забыл, куда поставил свою лавку. — Если идти через рынок, то это далековато, да и заблудишься ещё больше. А вот напрямую через кузницы выйдешь прямо к дворцовым воротам. Не потеряешься. — А где эти кузницы? — не поняла я. — Иди вон туда, — он махнул влево. — Там будет лестница, около неё ещё лавка с орехами, спустишься вниз на три уровня, сразу будут кузницы, услышишь. Вот и иди прямо до самого конца. Там уткнёшься в другую лестницу. Поднимешься на три уровня обратно и увидишь ворота во дворцовую часть. Только тебя не пустят без пропуска. Так что можешь и не пытаться. — Спасибо большое, я всё же попытаюсь, — поблагодарила я гнома и двинулась туда, куда тот указал. Как он и сказал, впереди, спрятанная среди нагруженных лавок, оказалась лестница, по которой я и спустилась. Уже на втором уровне я услышала звук сотен молотов, бьющих о наковальни. А на третьем уровне шум стал оглушающим, и я подумала, что после прогулки по кузницам ещё долго ничего не буду слышать. В кузницах стоял полумрак. Но там, где работали гномы, было довольно светло от огня печей, ламп и раскалённого добела металла. Мужчины работали, обнажившись по пояс, и я на мгновение подумала, а не вернуться ли мне на рынок. Идти между полураздетых гномов мне было неловко. Но я уже так устала, что решила всё-таки рискнуть, а не плутать неизвестно сколько в поисках другой дороги. Гномы вряд ли станут приставать. Во всяком случае, никогда о таком не слышала. Люди - да, другое дело. Те любили грубо подшутить, но гномы - никогда.
Помимо мужчин здесь были и дети. Наверное, подмастерья или сыновья кузнецов. Поэтому мне было не так страшно, когда я шла по неширокой дороге мимо хмуро поглядывающих на меня мужчин. Но никто не отрывался от работы и не делал мне замечаний, не выкрикивал скабрезных шуточек, поэтому я расслабилась. Возможно, не я одна сокращаю путь через их место работы. Но совсем скоро я почувствовала, что измоталась. Моё тело начало ломить от непривычной нагрузки, а дыхание сбиваться. А лестницы всё не было. Эти кузницы, кажется, были бесконечными. И я могла лишь удивляться, зачем столько нужно! От невыносимого жара моя одежда стала мокрой и тяжёлой. Шрамы набухли и начали зудеть и ныть от тянущей, неприятной боли. Единственным моим желанием было опуститься в прохладную купальню и выпить ледяной воды. Я уже еле передвигала ноги, когда заметила небольшую скамейку между двух отдельных кузниц и тяжело на неё опустилась, чтобы перевести дыхание. Мышцы болели, кожу саднило от едкого пота. Движения стали тяжёлыми и неповоротливыми, особенно ноги не хотели меня слушаться. А ещё было невыносимо жарко и душно. Я даже испугалась, что потеряю сознание, и лишь на мгновение прислонилась к горячей стене, как глаза сами закрылись, погружая меня в приятную негу. — Идара? — голос проник в моё сознание, возвращая его. — Что ты тут делаешь? Я открыла глаза и увидела Торина. Сперва я подумала, что это сон и мы ещё в священной пещере. Он был лишь в штанах. На его широких плечах и груди, с зарослью густых черных волос, блестели капельки пота. Он выглядел так, как будто только что вынес меня из озера. Но оглушающий гул молотов и шипение раскалённого металла быстро вернули меня в реальность. Я моргнула, прогоняя остатки сна. Как так мне повезло, что именно он оказался поблизости? Почему он? Тем временем Торин вытер предплечьем пот со лба и присел на корточки, заглядывая мне в глаза. Мне захотелось шарахнуться в сторону, и, наверное, так бы и произошло, будь у меня чуть больше сил, но их, к счастью, не было.
Что-то случилось? — спросил он с тревогой в голосе и дотронулся до моих ладоней, сложенных на коленях. От этого прикосновения я окончательно проснулась и чуть не задохнулась от ужаса, словно натворила что-то плохое и мне нельзя здесь находиться, словно я специально пришла в святая святых горы, где обычно обитали исключительно мужчины, причём раздетые. Я моргала, пытаясь сообразить достойный ответ. А он смотрел на меня с нескрываемым беспокойством. И вроде в глазах его не было обвинения или злобы, поэтому я смогла взять себя в руки. — Простите, — встрепенулась я, но как-то вяло. Тело не слушалось. Голос был слабым и еле слышным, и Торину пришлось приблизиться к моим губам. Я почти касалась ими его виска, и от этого по коже побежали мурашки, несмотря на стоящий здесь жар. — Я ходила на рынок и заблудилась, — попыталась говорить я громче, а сама затылком вжималась в каменную стену, тщётно пытаясь отодвинуться. — Один торговец подсказал короткий путь через кузницы, вот я и спустилась. Не думала, что так устану... дорога оказалась слишком длинной... простите меня... — Жди здесь, — только и сказал он, отстраняясь. Тревога пропала с его лица, теперь он выглядел спокойным, словно только что откинул самые дурные предположения по поводу меня. Он подошёл к бочонку неподалёку. Я проследила за ним и с замиранием сердца смотрела, как он льёт на себя воду, как ходят под кожей мышцы, как надуваются на руках вены. Я сглотнула ком в горле и отвернулась, не понимая, как мне вдруг стало ещё жарче. До этого и так было ощущение, что кожа горит синим пламенем, а теперь и вовсе я её перестала чувствовать. Мне потребовалось всё моё самообладание, чтобы вновь не повернуть голову в сторону короля. Как вообще я посмела думать о нём, как о мужчине. Это недопустимо. Я даже не заметила, как вцепилась изо всех сил в скамью, но боль в пальцах отрезвила меня. Я моргнула, приводя мысли в порядок. Торин не спросил меня, могу ли я идти самостоятельно. Он просто подхватил меня на руки и понёс прочь из кузен. Я боялась себе признаться, но мне была приятна его близость. Кровь превратилась в патоку, кожу покалывало, запах металла и табака будил что-то неведомое в моей груди, а мимолётные взгляды, которые он бросал на меня, заставляли затаивать дыхание. Я уже не жалела, что пришла в кузницу. И я уже всем сердцем жалела, что пришла. Сердце боролось с разумом, и я боялась, что Торин всё прочитает на моём лице, всё поймёт. Я понимала, что теряю контроль над собой. Но терять его было так сладостно, что в какой-то момент я просто с силой прикусила внутреннюю сторону щеки. — Простите, что доставила столько проблем, — проговорила я, разглядывая вырез на его рубахе и не в силах отвести взгляд. Мы уже дошли до лестницы и начали подниматься наверх. Становилось прохладнее, и дышать теперь было легче. — Нести тебя на руках для меня не проблема, — заверил он меня. — Ты почти ничего не весишь. Надо будет сказать Бомбуру, чтобы делал для тебя блюда посытнее. — Я оторвала вас от работы, — пояснила я свои слова. — Я отдыхал, — качнул он головой. — В кузнице? — не поняла я. — Когда-то я действительно работал кузнецом, — пояснил он. — Но здесь, в доме предков, я делаю это для удовольствия или чтобы сбросить напряжение.
Тогда простите, что помешала вам отдыхать, — сказала я. — И думаю, вы можете меня опустить на землю. Теперь я и сама дойду. — Тебя я несу тоже с удовольствием, — признался он, а мои щёки запылали ярче огня в печах. Я быстро глянула на его лицо и тут же опустила взгляд, потому что его глаза смотрели прямо на меня, и я испугалась желания протянуть руку и дотронуться до его лица. — Просто... — я сглотнула ком в горле. — Гномы смотрят на нас. Мне неловко... — Что неловкого в том, что тебя несёт твой дядя? — удивился Торин, а у меня в груди вдруг посыпались мелкие льдинки, стало невыносимо больно. — Или ты стыдишься меня? — Что? Я? — вырвалось у меня, и мне захотелось оказаться на другом конце Средиземья и никогда, никогда не встречаться с этим мужчиной. — Я бы никогда... я не стыжусь... вы же теперь моя семья... - упавшим голосом сказала я. — Вот и хорошо, — Торин как-то странно на меня посмотрел, а я прикусила губу, чтобы не ляпнуть очередную глупость и не выдать себя с головой. Торин донёс меня до покоев, внёс внутрь и поставил на ноги недалеко от кресла, как и в прошлый раз. Из своих рук выпустил почти сразу, только удостоверился, что я могу стоять самостоятельно. Но взгляд свой задержал на моём лице чуть дольше, чем было необходимо. И я тоже, словно за гвоздь, зацепилась за его глаза, не в силах отвернуться. Мы смотрели друг на друга чуть дольше приличного. Мне показалось, что Торин сделал едва уловимое движение в мою сторону. Холодок пробежался по моей спине, отрезвляя. — У меня есть яблочный пирог, — сказала я, отступая в сторону на безопасное расстояние. Только сейчас я осознала, что мы стоим слишком близко - один шаг и соприкоснёмся телами. Надо было срочно что-то придумывать, и я не нашла ничего лучше, как предложить ему пирог с яблоками. — Пирог? — Торин моргнул, словно до этого его сознание было далеко. — Я испекла. Вы, должно быть, сильно проголодались, — затараторила я, чуть ли не бегом скрываясь в кухне. — Вы присаживайтесь, ваше величество. Я поставлю чайник. Тарелки едва не падали из моих дрожащих рук. И я порадовалась, что угли в печи ещё не погасли, иначе я бы все руки себе обожгла — так нервничала. Подбросив дрова, поставив чайник на решётку и выложив на две тарелки по большому куску пирога, я вышла в гостиную. Часть меня боялась, что Торин ушёл. Часть меня желала, чтобы его не оказалось в покоях. И я не знала, обрадовалась ли я больше или испугалась, когда увидела, что он расположился в одном из двух кресел напротив камина. — Ваше величество, — я поставила свою тарелку на небольшой чайный столик между кресел. Мои пальцы дрогнули, и тарелка звякнула о мраморную столешницу. Вторую тарелку я протянула Торину, — Я сейчас заворю чай, — быстро проговорила я, смущаясь и краснея. — Вы угощайтесь. — Спасибо, Идара, — улыбнулся он и потянулся к тарелке. Наши пальцы соприкоснулись и мне показалось, что он задержал свои на пару лишних секунд. Меня снова прошиб озноб и я поспешила убрать руку и удалиться на кухню, где облокотилась на разделочный стол и сделала пару глубоких вдохов и выдохов, заставляя себя прийти в себя. Кто меня за язык дёрнул пригласить Торина выпить чаю с пирогом? Чайник вскипел почти сразу, так как я оставила его возле раскалённых углей, когда уходила. Поэтому, когда я принесла чашки с чаем, Торин ещё не закончил есть пирог. — Невероятно вкусно, — сказал он. — Я рада, что вам нравится, — польщённая похвалой, сказала я, присаживаясь на край второго кресла и обхватывая ладонями чашку. — Ты говорила, что хорошо готовишь, и это действительно так, — проговорил он со странной интонацией в голосе — тихо и с лёгкой хрипотцой, а я чуть не пролила на себя горячий чай. — Простите... — я опустила голову, рассматривая чашку в своих руках. — За что? — тем же странным голосом, спросил он ещё тише.
Я отставила чашку, чтобы ненароком действительно не пролить на себя, и подняла глаза на Торина. Он был серьёзен и ждал ответа. А ещё в его глазах была... надежда? Или мне показалось? Я ведь совсем его не знаю и вряд ли могу понимать правильно его эмоции, а уж мысли читать и вовсе не могу. — В той пещере я говорила много глупостей, — мне пришлось отвернуться, потому что от стыда горели щеки и дрожал голос. — Мне было страшно... поэтому я не понимала, что говорила... простите, что просила... Я тогда не знала, кто вы... Это было глупо... — мой голос сорвался и я замолчала, теребя платье. Торин тоже молчал, поэтому я бросила на него быстрый взгляд и испугалась — настолько мрачным он выглядел. — Спасибо за пирог и чай, — ровным и сухим голосом сказал он и поднялся. — Надеюсь увидеть тебя сегодня за ужином, Идара. На этих словах он быстро развернулся и вышел из покоев. А я опустила голову на руки и застонала. Ну почему я такая глупая? Не надо было напоминать королю о пещере. Ему, наверное, вдвойне неловко за тот поцелуй. Ведь он знал, кто я, и всё равно согласился исполнить мой каприз. Понятно, что он тоже думал, что я не выживу. Он просто хотел помочь. А теперь я напоминаю ему о том неловком моменте, который он, скорее всего, хочет забыть. Ведь он сам сказал, что он мой дядя. А дяди не целуют своих племянниц. Это было бы за гранью приличий. И теперь он разозлился. И всё из-за меня. Холодный ком в животе никак не хотел таять. В уголках глаз скопились слёзы, но я не разрешила себе плакать. Тем более, что не хотела признавать себе, что реакция Торина меня так сильно задела. Коря себя и ругая плохими словами, я ушла в купальни, чтобы умыться и переодеться. А затем меня ждало много дел. Скоро придёт Дис с белошвейкой, чтобы снять с меня мерки. Она собиралась сшить для меня несколько нарядов, как повседневных, так и для приёмов, которые ожидаемо устроит король по случаю приезда своей сестры. Заодно Торин надеялся подыскать жён Фили и Кили, чтобы продолжить род Дуринов и упрочить трон. Благородные семьи прибудут со своими дочерьми и племянницами, которые будут блестать на пиру, поэтому и нам с Дис следовало не уступать им в роскоши и красоте нарядов. Я бы с удовольствием отказалась от участия в торжественных приёмах и пирах, но не имела права. Дис надеялась на меня, а после смерти моего отца, я просто не могла оставить её одну. Я видела, как нужна ей поддержка, и как необходимы перемены, чтобы хотя бы на время забыть о горе. Да и Торин теперь не одобрит, если я буду упираться, позоря его семью, и расстраивать его сестру. Поэтому я без пререканий соглашалась на всё - на пиры, приёмы и новые платья. А мысленно уже подумывала уехать обратно в Синие горы вместе с Дис при первой же возможности. Там всё было проще. Намного проще.
К моему великому ужасу, Дис привела не одну белошвейку, а целых пять. Среди них были как молодые, так и совсем пожилые гномки. Они копошились вокруг нас двоих, делали намётки будущих платьев, обсуждали цвета, материалы и фасоны. Хорошо ещё, что не смели высказываться по поводу моих шрамов, которые так или иначе выглядывали из-под нижней рубахи и определённо прощупывались через неё. Это безумие продлилось до самого вечера. Я успела два раза напоить всех чаем и скормить остатки пирога, когда за мной и Дис пришли Фили и Кили, чтобы проверить, почему мы опаздываем на ужин.
А давайте после ужина устроим семейные посиделки, как в Синих горах, — предложил Фили, когда мы уже были за общим столом, и я пыталась не поднимать глаз на короля, отдав всю себя жирной баранине и картофелю. Я понятия не имела, что за семейные посиделки, поэтому никак не отреагировала на предложение, резонно посчитав, что ко мне это не имеет никакого отношения. — Почему бы и нет, — с энтузиазмом поддержала Дис. — Мы как приехали, ещё даже толком не общались нормально. А нам есть, что обсудить. Торин, у тебя же найдётся немного время для своей семьи? — Семья на первом месте, — улыбнулся тот. — Ты же знаешь, Дис, что для вас у меня всегда есть время. — Значит, решено! — воскликнул радостно Кили. — Давай, мам, у тебя? — спросил он. Все дружно согласились, быстро закончили ужин и разошлись по своим покоям, чтобы переодеться в более удобную одежду. На ужин, как и на любую трапезу, все приходили в повседневной одежде, которая лично для меня выглядела чересчур парадной. Я тоже ушла к себе. Мне надо было прибрать после примерки, а потом я планировала полежать в прохладной воде, которая успокаивала ноющие шрамы. О том, чтобы пойти на семейную встречу, я даже не думала. Мне не хотелось мешать им и быть причиной скованности и неловкости. Наверняка они будут обсуждать какие-то общие дела, к которым я не имела никакого отношения. И я разумно решила, что мой статус падчерицы Дис недостаточная причина, чтобы навязываться на семейные встречи. Да и мне самой было бы некомфортно, особенно учитывая тот факт, что я успела разозлить короля и только мозолила бы ему глаза. За ужином мы перекинулись с ним лишь вежливыми приветствиями, и я не знала, насколько сильно задело его моё неуклюжее напоминание о пещере. Поэтому я решила для себя, что больше ни за что на свете не заговорю о том, что там произошло, и вообще буду стараться поменьше попадаться ему на глаза. Я действительно без зазрения совести никуда не спешила и не собиралась. И когда в дверь постучали, я только-только закончила уборку и блаженно погрузилась в купальню, даже налила на ладони смягчающее кожу масло, которое дал мне целитель Оин, чтобы шрамы не загрубели и быстрее побледнели. Его надо было втирать на мокрую кожу, а лучше и вовсе наливать в наполненную ванную. Но пузырёк был небольшой, и мне было жалко тратить такое ценное масло за один раз, поэтому я решила просто втирать его в кожу, пока лежу в воде. — Подождите! — крикнула я и, быстро сполоснув руки и оперевшись о край купальни, начала подниматься. Я делала это медленно и очень осторожно, потому что спина и бока от резких движений сдавливала ноющая боль, но всё равно, когда мои ладони, всё ещё жирные от масла, поехали в сторону, не успела затормозить и с коротким криком рухнула обратно в купальню, больно ударившись виском о край. Всё тело пронзила резкая боль, вода сомкнулась над моей головой и на миг я потеряла контроль над телом. Но почти в тот же момент меня схватили за плечи и выдернули из воды. Воздух ринулся в лёгкие, и я закашлялась, цепляясь за своего спасителя. — Идара, ты в порядке? — услышала я тревожный голос и распахнула глаза. Торин сидел на краю купальни, удерживая меня на своих коленях. Он потянулся за полотенцем и закутал меня в него, как младенца, пока я ещё не пришла в себя и не успела смутиться, а потом медленно поднял и перенёс в комнату, где усадил на кровать, потому что она оказалась ближе, чем кресла. И снова я подумала, что это странно, что рядом оказался именно он. Снова он. Почему он? — Я услышал крик, поэтому не стал ждать приглашения, — сказал он, накидывая на мои плечи ещё и покрывало. — Ты в порядке? Не поранилась? Позвать Оина? Я мотнула головой. Почему же мне так не везёт? Почему всегда я предстаю перед королём в таком неприглядном виде? Наверняка он уже думает, что я абсолютно беспомощная и жалкая. — Всё в порядке, — заверила я его, потому что он продолжал ждать от меня каких-то слов, сидя напротив меня на одном колене и заглядывая в глаза. — Я просто подскользнулась. Глупо получилось. Теперь вы весь мокрый. Он недоумённо уставился сперва на меня, потом на свою одежду и вдруг рассмеялся. — Ты чуть не утонула, а волнуешься за мою мокрую рубашку? — покачал он головой, а потом вдруг протянул руку и убрал с моего лица прилипшие пряди волос. — У тебя шишка, — хрипло проговорил он, дотрагиваясь до моего лба над правой бровью. Его пальцы, едва касаясь, обвели зудящую кожу и остановились. Его ладонь легла мне на щеку. Я замерла, всё моё тело напряглось от этой странной и неожиданной ласки, а дыхание перехватило. Значило ли это, что он больше не злится на меня? Или значило что-то совершенно другое? Я боялась пошевелиться, не зная, как растолковать его поведение. И ещё отчаянно надеялась продлить этот момент, не думая о том, насколько он уместен. Мне так хотелось закрыть глаза и накрыть его ладонь своей, но я лишь покрепче вцепилась в полотенце, чуть ли не разрывая его ногтями. Наверное, он заметил мой испуг, потому что медленно опустил руку и встал. — Ты не пришла на нашу семейную встречу, — сказал он немного хрипло. — И кажется, даже не собираешься. Почему? Я удивлённо посмотрела на него. Они ждали меня? — Я... я подумала, что буду лишней, — призналась я, потому что выдумывать что-то ни фантазии, ни сил не было. И даже если правда снова обидит его, то другой у меня не было. — Зря, — Торин пристально смотрел на меня, даже мой полураздетый вид его не смущал. И под этим его взглядом мне было тревожно, но не хотелось, чтобы он вдруг отвернулся. Хотелось ловить его взгляд на себе, даже если тот заставлял меня краснеть. — Простите, — покаялась я. — Я просто ещё не привыкла... Не думала, что вы лично придёте за мной... мне теперь вдвойне неловко... — Я подумал, что моим племянникам стоит побыть немного наедине с матерью, — сказал Торин. — Вскоре им предстоит выбрать себе невест, и мать может дать хороший совет... в отличие от меня. — Разве? — спросила я быстрее, чем подумала. — В мою молодость мне было не до приёмов и выбора невест, — Торин вдруг опустился на стоящий у стены сундук, а я покрепче ухватилась за полотенце и край пледа, который то и дело норовил сползти с плеч. — Я был моложе Кили, когда дракон Смауг напал на Эребор. Нам пришлось скитаться. Потом была битва за Морию. Я потерял деда, отца и брата. На меня легла ответственность за мой народ. Я ничего не мог предложить женщине, кроме скитаний и тяжелой работы. Поэтому, нет, я вряд ли хороший советчик в таких делах. — А в Синих горах вы разве никогда не думали завести семью, детей? — сказала я и чуть не зажала рот рукой. Ну кто меня за язык тянет? Какая мне разница до его личной жизни? Но на самом деле мне было почему-то важно знать, была ли у Торина любовь всей жизни. — Для меня важнее было устроить жизнь сестры, — признался он. — А потом, я ни разу не встретил гномку, которая запала бы мне в сердце настолько, чтобы я привёл её в свой дом. — Возможно, вы её ещё встретите, — тихо сказала я и тут же одёрнула себя. — Простите. Я не хотела приставать с советами... Это вообще не моё дело.
Я не считаю, что ты пристаёшь, — в его голосе я услышала улыбку. — Это ведь я пришёл к тебе и не ухожу. — Почему? — вырвалось у меня, а краска тут же залила щёки. — Что почему? — спросил он изменившимся вдруг голосом. «Почему вы не уходите?» — хотелось спросить мне, но я так перепугалась собственной дерзости, что не смогла произнести это вслух. Что он обо мне подумает? Что я флиртую с ним? С названным дядей, который великодушно принял меня в свою семью, несмотря на то, что после смерти отца связь между мной и Дуринами стала призрачно тонкой и почти несуществующей? Но он словно мысленно прочитал мой вопрос. — Почему я не ухожу? — сказал он. — Наверное, хочу убедиться, что с тобой всё хорошо. — Со мной всё хорошо, — поспешила заверить я его, но всё равно его слова приятным теплом разлились в груди. — Вы снова спасли мне жизнь. — Сегодняшний инцидент вряд ли тянет на спасение жизни, — снова улыбнулся он, а я поняла, что он уже не злится на меня и еле сдержала вздох облегчения. — И всё же, — пожала я плечами, и плед, которым накрыл меня Торин и за который я отчаянно цеплялась, предательски сполз на кровать, оголяя мои плечи. Я же попыталась приподнять съехавшее немного в бок полотенце, но пальцы отчего-то плохо слушались. Лицо тут же вспыхнуло с новой силой. Я испуганно глянула на Торина, и поняла, что он смотрит на меня пристально и напряжённо. Его глаза, потемневшие от расширенных зрачков, были прикованы к моим плечам и шее, а потом медленно поднялись и встретились с моими. Миг, что мы смотрели друг на друга, показался вечностью. Я судорожно искала ускользающую из сознания мысль, но в голове вдруг стало пусто, а в животе нарастало странное чувство тревоги вперемешку с чем-то ещё, заставляющим все волоски на теле встать дыбом. — Думаю, мне пора, — натужно проговорил он, и наваждение лопнуло, как мыльный пузырь. Торин резко поднялся и поспешно направился к выходу, где остановился и обернулся. — В этот раз я скажу Дис, что ты переутомилась и заснула. Но это в первый и последний раз. Я хочу видеть тебя на семейных встречах, ужинах и завтраках. Теперь ты член моей семьи, наравне с Фили и Кили. И чем скорее ты это примешь, тем лучше для всех нас. А теперь отдыхай. Увидимся завтра за завтраком, Идара. — Да, ваше величество, — мой ответ застал уже закрытую дверь. Мне пришлось с силой зажмуриться и сжать полотенце пальцами, чтобы не закричать. Моё сердце колотилось так сильно, что в глазах почти темнело. Хотелось разрыдаться. Но я не понимала, почему. Не оттого ведь, что я чуть не утонула. Не оттого, что предстала перед королём в непотребном виде. И даже не оттого, что пропустила семейную встречу, посчитав себя лишней. Было что-то другое. Что-то, что больно терзало грудь и сжимало горло. Мой разум не хотел признавать причину этой невыносимой боли, но сердце кричало и рвалось наружу, чтобы разбиться на тысячи осколков о закрытую дверь. Бессонная ночь не дала мне ответов. Я не знала, как мне искоренить из сердца волнение, которое будили даже мысли о Торине. Неужели на меня так подействовал первый поцелуй? Или имело значение священное место? Возможно ли, что мои чувства — это благодарность за спасение? Разве не так происходит во всех легендах и сказках? Герой спасает прекрасную леди, после чего она неизменно влюбляется в него и дарит ему свой первый поцелуй. Вот только у меня всё началось с поцелуя, который я вырвала жалким состоянием и предсмертным хрипом. И мне было ужасно стыдно за это. Да и леди из меня так себе. Но я знала, что если бы всё повторилось, я бы снова попросила его поцеловать меня. И это пугало больше всего. За завтраком я была благодарна Дис, которая без остановки говорила о приготовлениях к пиру, украшении пиршественного зала и досуге для гостей. Фили и Кили украдкой закатывали глаза, заставляя меня улыбаться. Для них вся эта суета была скучной и удручающей. Да и вчера они, наверняка, успели всё обсудить сто раз. Но Дис не унималась. Она словно пыталась забыться за хлопотами и подстегнуть время, которое по её мнению плелось со скоростью дохлой рыбины. Дис хотела уехать. Но караван до Синих гор планировался не ранее следующей весны. Зимой ехать было сложно и опасно. Да и за это время торговцы как раз распродадут свой товар и закупят новый, чтобы отвезти на Запад. — Я думаю заказать у нашей Идары уникальные украшения в подарок для наших гостей, — сказал вдруг Торин, а я чуть не подавилась и закашлялась. — Меня? — почему-то испуганно спросила я. — Я видел заколки и браслеты Дис, которые вы с отцом сделали для неё, — кивнул в сторону своей сестры король. — Ничего подобного мне не встречалось. Было бы приятно удивить гостей чем-то необычным. — Мой отец был хорошим мастером, — согласилась я. — Но я... я только помогала ему. — Не принижай своё мастерство, Ишта, — шутливо пригрозила мне Дис. — Я прекрасно знаю, кто сделал для меня браслет и заколку в виде морской волны. Это была ты. И эти украшения вызывают зависть у всех моих подруг без исключения. — Материалы и инструменты я тебе предоставлю, — сказал Торин тоном, не терпящим возражений. — Покажу наш ювелирный цех, познакомлю с управляющим. Он даст помощников. Работать сможешь в любое удобное для себя время. Я тебя никуда не тороплю. Время у нас ещё есть. — И сколько потребуется украшений? — спросила я, чувствуя, как приятно покалывают кончики пальцев. Я и не думала, что соскучилась по работе. Да и идеи вдруг стали заполнять мою голову, вытесняя мысли о Торине, что было мне только наруку. — Восемь, — не задумываясь, сказал Торин. — Только от Стоунфутов приедут две сестры. От остальных кланов — по одной. — У вас есть их портреты? — спросила я. — Я бы хотела сделать украшения, которые подошли бы им. — К сожалению, — покачал головой Торин. — Но ты можешь расспросить железногорских женщин. Многие из них присутствовали на приёмах моего кузена в Железных холмах. Они с ними определённо знакомы. — Благодарю за доверие, — сказала я обычную фразу, которую отец говорил заказчикам. — Значит, решено, — сказал довольно он. — Сразу после завтрака я отведу тебя в ювелирный цех. — И всё же. Сколько у меня времени? — спросила я, когда мы с Торином уже направлялись к цеху. Он держал мою руку на сгибе локтя и медленно шёл вперёд, стараясь не спешить, зная, как мне ещё тяжело передвигаться слишком быстро. Его близость тревожила меня, но возбуждение от предстоящей работы затмевало это чувство. Поэтому я и смогла мыслить более-менее внятно и задавать нужные мне вопросы. — До дня Дурина, — ответил тот. — Но, как я и сказал, можешь не торопиться. Украшения не обязательно дарить в первый же день. Хотя, конечно, было бы лучше, если бы ты успела к первому пиру. — Хорошо, — ответила я. — А когда день Дурина? Я понимала, что выгляжу глупо. Но я действительно не спрашивала, сколько дней была в бессознательном состоянии и не знала, какое сегодня число. Знала только, что к Эребору мы подъехали в середине лета, сократив путь через восстановленную горную тропу.
Через месяц, — не стал удивляться Торин. — Я так долго спала? — пробормотала я, не сдержав тяжело вздоха. Получается, что в бессознательном состоянии я провела как минимум недели две.
Ты была сильно ранена, потеряла много крови, — сказал Торин, и я почувствовала, как он накрыл свободной ладонью мою руку. — Тебе повезло, что ты была без сознания и не чувствовала боли. — Вы столько для меня сделали, — призналась я, не выдержав. Эмоции захлестнули меня. — Я и не знаю, как вас благодарить. — Идара, — Торин вдруг остановился и развернул меня к себе, положив руки на плечи. — Достаточно того, что ты выжила. Понимаешь? Поэтому не смей думать, что ты теперь чем-то обязана мне или кому-то ещё. Ты часть моей семьи, и я всегда буду заботиться о твоей жизни точно так же, как о жизни Фили или Кили. К тому же Дис сказала, что ты спасла ей жизнь. Поэтому тут ещё можно поспорить, кто кому должен быть благодарен. — Я не могла поступить иначе... — Как и я. Теперь ты понимаешь? Я кивнула, и он не стал больше меня мучить, взяв за руку и продолжив путь. А я чувствовала странное облегчение, которое расползалось в груди. Значит Торин точно больше не злится и даже более того, он чувствует себя обязанным мне. Это было странно, но как-то успокаивало. Ювелирный цех располагался даже ниже кузниц — на шестом уровне. Это было хорошо охраняемое место с несколькими уютными залами, ярко освещёнными лампами. В некоторых залах работали десятки гномов, в других же находились не больше двух-трёх мастеров. Торин отвёл меня в один из таких небольших мастерских, где за узким рабочим столом восседал рыжебородый гном. Он склонился над чем-то с лупой в глазу и даже не заметил нашего прихода. Только когда Торин позвал его по имени, тот встрепенулся, выронив лупу, которую, впрочем, ловко поймал, не дав отскочить от стола на пол. — Торин, — радостно сказал он, поднимая грузное тело со стула. — Ваше величество! Какими судьбами? Надоело махать молотом, раз наконец вспомнил и о нас? — Познакомься, Идара, это мой старый друг Глоин, — представил Торин с улыбкой, не обращая внимания на явный упрёк со стороны гнома. — Он главный королевский ювелир. Если что-то понадобится или будут проблемы, обращайся напрямую к нему. Глоин, — теперь король обратился к рыжему гному, с интересом разглядывающему меня. — Это дочь мужа Дис, её названная дочь. Она поработает тут у тебя немного по моему заданию. Найди ей место и парочку смекалистых ювелиров в помощь. Пусть покажут ей всё сегодня. А завтра уже принимай в рабочие ряды. — К вашим услугам, мастер Глоин, — сказала я. — Приятно с вами познакомиться. Я еле дотерпела, пока Торин и мастер обменяются любезностями и обсудят какие-то свои дела. Мне так хотелось посмотреть цех, увидеть работу мастеров, чертежи придуманных ими украшений, ну и конечно же, восхититься самоцветами, коих высились целые горы в специально отведённых местах за толстыми решётками с охраной, гномами с огромными учётными книгами и весами. Глоин выделил мне двух немолодых гномов, которые провели меня по всему цеху, объясняя режим и порядок работы и знакомя с мастерами. Мне выделили небольшой свободный кабинет, от которого сразу же вручили ключ. Оттуда тут же был вынесен ненужный хлам и принесены лампы, настольная горелка и инструменты. За каждую вещь мне пришлось расписаться, всё пересчитать и проверить качество. Это заняло почти весь день. И на ужин я явилась уставшая и разбитая до такой степени, что Дис велела мне немедленно возвращаться в покои и заверила, что ужин мне принесут туда, а она тем временем разберётся со своим братом, который, по её словам, растерял все мозги в битве пяти воинств, раз отдал меня на растерзание Глоину. Сил убеждать её, что это я сама задержалась, не было. Поэтому я послушно отправилась в покои и залезла в прохладную воду купальни, смывая пот и боль. А затем заставила себя поужинать принесённым рагу и тут же повалилась спать, впервые не проплакав полночи, скучая по отцу, не думая с замиранием сердца о короле и не страшась новой жизни. Теперь меня ждали не пустые, бессмысленные дни, а любимая работа.