пятый мародёр

Все последующие дни пронеслись ураганом. Не так я себе представляла беззаботные выходные.

Ночью того же дня я телепортировалась в замок Клана огня, где встретила Беделию лежащей на своей огромной кровати. Мне впервые удалось увидет её такой – беспомощной, слабой, но не разбитой. Она с уверенной улыбкой обещала мне, что ещё сможет держать меч в руке.

Беделия приходилась не только близкой подругой моей матери, но и её троюродной тётей. Мама была последней из своей династии, так как остальные члены её семьи давно решили превратиться в лесные деревья или дрожащие у ручья цветы. После её смерти Беделия любила напоминать, как смешно моя мама возмущалась по поводу выходки своей семьи. Она могла понять их, но не простить – они оставили её одну, когда Хранители, по нашим меркам, ещё не достигают зрелости.

Наблюдать, как эта статная женщина с густыми, огненными волосами закрывает глаза против своей воли было невыносимо. В замке собралось множество целителей и лекарей, они прибыли из разных Кланов, а некоторые даже вернулись из далёких командировок. Я тоже была обучена медицине и целительству, со мной в детстве сидели лучшие волхвы и чародеи, показывая как оперировать наживую и что будет с пациентом, если я неправильно смешаю травы. Вот она – реалия жизни во Дворце. И всё же, я была здесь не для этого. Моя кровь была сильным нейтрализатором и именно она всё ещё поддерживала здоровье правителя Клана воды.

Никто в жизни не думал злоупотреблять моей кровью, потому что у Хранителей была чётко выстроена иерархия, на вершине которой возвышался Королевский клан. Моя кровь не могла полностью остановить неизвестную болезнь, но была способна её замедлить. Беделия всё ещё сражалась, а значит, у целителей был шанс найти лекарство на ранних стадиях.

– Не волнуйся, милая, — Беделия расплывается в ласковой улыбке, — я собираюсь ещё несколько тысяч лет доводить до истерики тех, кто посматривает на моё место в Клане. Не позволю, чтобы какая-то болезнь испортила мои планы.

На её бледном лбу выступала испарина, а ладони, сложенные по бокам, мелко подрагивали. Никогда ранее я не видела Хранителей в таком уязвленном состоянии.

– Принцесса, что сегодня случилось? — строго спросил Зерон, когда мы уже покинули спальню Беделии и вышли в сад.

Зелени здесь было мало – вокруг рябило красными цветами и фруктами, в огромном количестве горели факелы, хотя Хранители предпочитали и вовсе обходится без них. Даже если очень-очень темно.

– Я не могу понять, почему болезнь поражает только правителей Кланов.

Не то чтобы я не расслышала вопроса, просто ответа на него у меня не было. Пялится на тропинку из красного кирпича перед собой было легче, чем объяснить свою минутную слабость.

– Мы рассматривали разные варианты... — тяжело вздыхает Зерон, понимая, что ничего от меня не добьëтся.

– Даже нить?

– Что, простите?

Я поворачиваюсь и вглядываюсь в лицо Зерона. Мои глаза снова сверкают сиренивым, а советник стоит в непонимании и старается решить это загадку.

– У всех правителей есть свои швеи. Вы проверяли еду и поваров, а как на счёт тех, кто шьёт одежду? Нитки, которые они вдевают в ткань постоянно прикасаются к коже, но нитка маленькая и её легко спрятать или подменить на другую.

Я продолжаю нашу прогулку, погружаясь в мысли с головой и перестаю понимать какие из них произношу в слух, а какие умалчивают.

В ту ночь Зерон отнёсся к моим словам серьезно, хотя на утро следующего дня я, ели сообразив где и как проснулась, понимаю, что моё предположение было сказано необоснованно. Я не смогла вспомнить, каким образом вообще к этому пришла и почему решила, что это может быть правдой. Ещё больше меня удивляло то, что Зерон согласился – хотя он мог просто сделать вид этого.

Те несколько часов в Замке Клана огня словно хотят стереться с моей памяти, но мозг у Хранителей работает по-другому, поэтому забыть что-то так легко я не смогу. Никогда не смогу.

Второй свой выходной я думаю провести в относительной тишине, но что-то снова идёт не так. Начинается примерно с того момента, как мы стоим в библиотеке с Ремусом напротив друг друга.

Снова эти ореховые глаза, тусклое освещение, запах книжных стеллажей, но теперь тишину наполнил шум страниц и робкие переговоры учеников, собравшихся в библиотеке для эссе или очередного доклада.

– Ты знаешь, верно? — тяжело дышит Ремус. Мы стоит в самом укромном уголке и атмосфера становится напряжённой.

– Про то, что ты оборотень? Есть такое, — я беспечно пожимаю плечами, делая вид, будто не понимаю проблему. Я же сказала, что могла бы ему доверится, да? Ну вот, это я и пыталась тогда сделать, а сейчас сдаваться уже поздно.

– И...откуда? — его пульс заметно учащается, глаза беспокойно бегают по библиотеке, а пальцы ковыряют обложку бедной книги в руках от напряжения.

– Не бойся, ты не выдал себя, остальные всё ещё думают, что у тебя аллергия, грипп, перелом мизинца...или что у тебя там бывает раз в месяц.

Попытка успокоить парня выходит не очень, но Ремус хотя бы переводит взгляд на меня, а не пытается уловить несуществующую муху.

– Это...эм, обнадёживает. Но как? Как ты узнала?

– Просто была немного внимательнее, — я поджимаю губы, стараясь сделать максимально доброе выражение лица. А такое вообще есть в моих настройках? Не важно. Я слегка задумываюсь, почему сердце Ремуса всё никак не успокаивается, — не переживай, Рем, я не стану тебя избегать или...что-то вроде того. Я догадалась ещё тогда, в Большом Зале  на распределении. Да, сначала это было лишь предположение, но довольно уверенное...

– Тебя это не пугает? — удивляется Ремус, его голос сквозит недоверием, — Я...я ведь подросток-оборотень, который совершенно не контролирует себя во время полнолуния. Я могу убить себя и всех вокруг! Я опасен, Касс...

Ремус переходит на что-то вроде крика шёпотом, хотя выходит не очень. В его глазах столько боли и печали, что у меня возникает желание смахнуть всю эту дурь из его головы. Его переживания понятны, но от его слов всё равно берут мурашки. Бедный мальчик, укушенный оборотнем, был уверен, что несёт только зло и вредит окружающим. Что он не достоит чего-то большего, чего-то человеческого. Не смотря на любящих родителей и поддержку друзей, Ремус навсегда будет хранит глубоко внутри того маленького мальчика, который боится смотреть на своё отражение и выходить из дома.

– Возможно, — из меня плохой эмпатик, но во Дворце научат и не такому, — но только если брать в расчёт твои опасно красивые глаза. Рем, ты хороший человек и это главное. Ты стал оборотнем не по своей воли и ты этому никак не рад, так что не относись так к себе. Ты достоен лучшего.

Я пытаюсь ободряюще улыбнутся и беру холодную от страха ладонь Ремуса в свои руки. Мои пальцы поглаживают его неровные шрамы – рваные напоминания для самого себя о том, кем он является.

– Stupide petit loup, — выдыхаю я на французском, — можешь сам рассказать мародёрами про то, что я знаю твой маленький секрет.

Ремус почти отшатывается и вырывает руку, смотря на меня с непониманием и снова...снова с этим страхом. Ладно, горит сарай гори и хата.

– О них ты откуда узнала, Касс?

– Что «о них»? — я сдвигаю брови к переносице, делая вид, что не знаю того, чего знать, ну явно, не должна, — Я догадалась, что они в курсе о твоей...эм, другой сущности, потому что вы абсолютно всегда вместе и Сириус врёт так себе. Мне, по крайне мере. Но...есть что-то ещё? Ты же не хочешь сказать, что они тоже оборотни?

Я почти физически ощущаю, как аура Ремуса снова гладкая. Он ещё не расслабляется, наверное, пытаясь принять ситуацию – ему только что сообщили, что главный секрет его жизни узнал ещё один посторонний человек. Он был рад, что хотя бы тайна его друзей, которая была не хуже его самого, могла оставаться тайной.

– Нет...нет, я это и имел ввиду.

Некоторое время мы всё ещё стоим там в углу –– между стеллажами книг в пыльной библиотеке — и говорим. Сначала мне хочется спросить, как именно произошла встреча мародёров с оборотнем Люпина, но потом я понимаю, что парень ненавидит эту тему, да и всё, что может хоть как-то на неё намекать. Поэтому я перевожу разговор и мы стоим около часа, болтая о всякой ерунде, пока Ремус полностью не расслабляется, чувствуя себя снова в безопасности. Сомнительной, но безопасности.

Он ещё не знает, что рядом со мной это слово теряет своё значение, но и я на этот момент не догадывалась об этой небольшой детали.

Следом наступает новый день, а за ним и круговорот занятий и тренировка по квиддичу, на которой в меня с силой прилетает бладжер, заставляя слететь с метлы и чудом повиснуть на ней, держась правой рукой, пока левая пульсировала жгучей болью, сообщая, что она, в лучшем случае, сломана.

Кости Хранителей срастаются очень быстро. Обычный мяч не мог нанести мне столько же вреда, сколько заговоренные кинжалы или покрытые специальными рунами мечи. И всё же, дело было не из приятных. Ели как усевшись на метлу, я снова с неё спускаюсь, но уже на землю, вывалившись на песок словно мешок картошки. К тому моменту, как мы доходим до мадам Помфри, на руке сияет только красно-синий, но огромный и пугающий синяк, которого через двадцать минут как не бывало. Словно в моё предплечье не врезался огромный, тяжёлый мяч на оглушающей скорости. Словно летящая рядом Джулия не слышала противный хруст моей кости.

«Мы», кстати, это извиняющиеся Джулия и Сириус (первая – без обид, второго я готова задушить подушкой с больничной койки), Джеймс, обеспокоенно мельтешащий около, схвативший меня на руки Нил, хотя я протестовала, объясняя тем, что попало в руку, а не ногу (Сириус тоже возмущался, но только потому что сам хотел нести меня на руках). Ну и Хью, котрого Нил быстро выпроводил. Он был нашим ловцом и очень любопытным.

______________________________________

– Да, возможно вы оба и не уследили за бладжером, который чуть не сломал мне руку, но это же не повод второй день подряд ходить за мной по Хогвартсу и извиняться, — я оборачиваюсь, прижимая к груди несколько книг по астрономии, — у меня всего лишь синяк. Неужели раньше бладжеры никогда не попадали в людей?

Передо мной стоят оба загонщика команды Гриффиндора. Сириус с извиняющимися глазками и Джулия – высокая и смуглая четверокурсница, волосы которой были на пару сантиментов длиннее моих. Только потому что я каждые пять дней срезала свои кончики. Да, задача загонщиков была в защите остальных игроков от тяжёлого мяча, который только усложнял игру, но справиться с этим монстром удавалось не всегда. Вчера случилось то, что должно было случиться и для чего, собственно, придумали бладжер.

– Просто чудо, что твоя рука осталась цела. Мадам Помфри сказала, что впервые такое видит, — размахивает руками Сириус, — твои кости из стали? А стены кулаком пробивать ты умеешь?

– Ладно-ладно, я поняла. Что вам нужно? Я не держу на вас никакую обиду и вообще не собиралась в этом кого-то винить. Это все таки квиддич, а не шахматы, травмы случаются.

Я пожимаю плечами и немного вру сама себе, ведь вчера была готова натравить на Сириуса ораву комаров. Но боль была мимолётной, а злость ещё менее продолжительной.

Особенно после ухмылки Ремуса и его «теперь Сириусу ты точно не доверишься». Конечно, перед этим парень сотню раз спросил в порядке ли я и точно ли всё нормально.

– Просто... — Джулия поворачивается к Сириусу и вопросительно поднимает брови. О да, убедительность Блэка, — ещё раз прости, в следующий раз я буду играть лучше. Береги себя, Кассандра, ты хорошая...вроде.

Девушка проговаривает всё очень быстро и с такой же скоростью уходит, почти убегает. Сириус же не двигается, а лишь тяжело вздыхает.

– Ну, я всё ещё не уверен, что ты меня простила, — он пожимает плечами. Его план следовало бы раскрыть ещё раньше, — тебе, наверное, нельзя напрягать руку? Давай сюда, я понесу.

Он тянется к книгам и я спокойно отдаю их, не найдя причину для отказа от помощи.

– Сириус, использовать чувство вины как предлог было глупо.

– Ага, наверное. Главное, что работало.

– А где Джеймс? — мне быстро наскучила эта тема, особенно с чувством вины. Мы движемся в сторону гостиной Гриффиндора настолько медленно, что каждый ученик обгоняет нас.

– Пытается уломать Лили пойти с ним в Хогсмид, вероятнее всего, — Сириус расплывается в хитрой улыбке, пока мои книги помещались у него в одной руке.

– В Хогсмид?

– На прошлых выходных Дамблдор запретил посещение, никто не знает почему, зато на этих он будет открыт. У тебя же есть письменное разрешение от матери?

– А у тебя?

Мы одновременно останавливаемся и смотрим друг на друга. Я не могу сдержать наглую усмешку, наблюдая за эмоциями Сириуса и его серыми глазами, словно двумя серебряными пулями, тучами перед небольшим дождем. Блэк пахнет земляникой и мокрой травой или это только его аура анимага. Нас, стоящих по середине лестницы, обходят другие ученики и даже задевают, толкаясь, но мы всё равно разглядываем лица друг друга. Думаем, кто же решит заговорить первым.

– Мне не нужно никакое разрешение, — Сириус слегка наклоняется ко мне и его улыбка становится шире. Она дерзкая и юношеская, я не замечаю как копирую её, — и тебе тоже не понадобится, если пойдёшь со мной.

– Знаешь, как обойти МакГонагалл? —  вообще-то, письмо с разрешением лежит у меня в сумке и даже если не оно, то я могла бы найти ещё уйма способов пробраться в Хогсмид, но Сириус всегда предлагает что-то интересное и до безумия глупое.

Настолько глупое, что почти гениальное.

– Есть два способа и я пробовал оба.

– Какой лучше? — мы продолжаем идти, развеяв странное ощущение привычными разговорами.

– Тот, в котором не нарушаются правила Хогвартса.

– То есть никакой из них?

– В яблочко, красотка, — Сириус подмигивает мне и делает это так привычно и легко, что я невольно задумываюсь, сколько же раз видела это. Насчиталось многовато. Следом он говорит Толстой Даме пароль и мы заходим в гостинную. Блэк провожает меня до лестницы в сторону спален для девушек и я тянусь за книгами, но парень не спешит их отдавать, — так как на счет Хогсмида? Ты пойдёшь со мной?

– Я иду с Алисой, Блэк, — пальцы Сириуса разжимаются и можно беспрепятственно забрать книги, но мои руки застывают на них, — и у меня есть разрешение от матери.

Последнее слово я произношу ели слышно и наконец забираю рукописи древних астрономов для эссе. Сириус поднимает одну бровь.

– Да брось, давай пойдём вместе. Красотка, я тебе всё-всё покажу, свожу в «Три метлы», заодно и извинюсь за бладжер, — в его глазах блестит надежда и сумрачное волнение, но это так глубоко, что первым делом замечается только увереность и высокая самооценка.

– Тебе не надо извиняться, Блэк. Это не твоя вина, ты знаешь. Иди спать, — я киваю в сторону спальни для парней на противоположной стороне гостиной и поднимаюсь наверх.

______________________________________

Огромные хлопья снега падают на мою тёмную мантию и волосы, ноги утопают в мягком снегу. Мне холодно и это странно.

Мне давно не было так холодно.
Никогда.

Я выдыхаю облачко пара и слежу, как оно исчезает. Снег усиливается, превращаясь в ужасный снегопад. Я хочу осмотреться, но понимаю, что перед глазами только белые хлопья, а уровень снега стремительно повышается, словно я могу в нём утонуть. Я хочу сдвинуться, сделать шаг вперёд, но ноги не слушаются и тогда мой взгляд опускается вниз.

На мои кровавые ладони.

– Что? Откуда здесь кровь?

Я лишь думаю об этом, не говорю, но мой собственный голос разносит эти мысли эхом над моей головой сквозь снегопад. Я отшатываюсь и падаю на снег, измазав красными пятнами белую поверхность.

– Чья эта кровь?

Снова кричит мой голос где-то далеко-далеко, но достаточно близко, чтобы услышать каждое слово. Чтобы понять, что это ловушка.

Мои ладони начинают неметь, погружённые полностью в снег. Я поднимаю голову, наблюдая как на лицо падают холодные хлопья и застилают глаза. Становится тяжело дышать, словно воздуха категорически не хватает.

Надо за что-то зацепится. Найти что-нибудь важное в бесконечной, белой пустоте.

Я вскакиваю, открывая глаза, и с ужасом понимаю, что не узнаю место. Грудь сковывает приступ паники, ладони пробирает дрожь, но я всё равно стараюсь дышать тише, не понимая где оказалась. Делаю глубокие вдохи и оглядываюсь. На мне ночная пижама, значит то и правда был сон.

Очередной кошмар.

Поежившись от непривычного холода, я встаю с пола. Мои глаза приспособлены к темноте, в ней я вижу не хуже, чем днём. Снова тишина, оглушающая своим ничем, и моё дыхание.

Вокруг всего несколько высоких стеллажей с книгами, нет окна, а дверь в виде решетки с тяжёлыми замком, явно под заклинанием, которое не является мне помехой. Что более удивительное и страшное, так это как именно я очнулась в Запретной секции библиотеки Хогвартса, если засыпала в своей кровати. Время для паники так себе, лучше выбраться отсюда побыстрее и подумать о кошмаре в теплой спальне.

Хранители никогда не болели лунатизмом и становиться первооткрывателем в этой сфере я не собиралась. Хорошо, что по пути сюда мне не повстречался никто из учителей или Филч. Если, конечно, я сама сюда пришла, а не была телепортирована кем-то насильно. Вздохнув, я принялась размышлять, что могла бы здесь забыть. Мадам Пинс давно спит в свой кроватке, где и мне стояло бы быть, библиотека работает всего до восьми, а сейчас, если мои внутренние часы не лгут, около двух часов ночи. Замóк надежно закрыт, дверь никем не тронута.

До того, как я успеваю что-то предпринять, мои ноги движутся к очередной полке с книгами. Я не совсем понимаю, что делаю и почему двигаюсь именно в этом направлении, но позволяю вести себя.

Шкаф не отличался от сотни себе подобных и я принялась внимательно осматривать корешок каждой книги, ведь для чего-то я здесь. Не важно, пришла ли я сюда сама, телепортировалась или это сделал со мной кто-то другой, но оказалась я в библиотеке не просто так.

Касс, ты просто, блин, сошла с ума, хватит выдумывать оправдание своей усталости! – кричит внутренний голос, пока я старательно вчитываюсь в названия книг. Руки почему-то всё ещё мерзнут, словно продолжают тонуть в снегу, но я предпочитаю не обращать на это внимание и особенно не опускать взгляд. Вдруг там опять кровь.

Хранители не чувствуют легкого дуновения ветерка, осенние прохладные ночи, ледяные дни в северных широтах и даже в заточении льда мы будем ощущать минимум из возможного. А вот сейчас я впервые сжимаю и разжимаю кулаки, чтобы разогнать кровь. Да где же это гребанное...что-то!

Я резко выдыхаю, когда замечаю книгу на самой верхней полке. Её корешок яркий, цепляющийся глазу и приходит осознания того, что это и есть ответ. С моим метром шестьдесят семь достать до верхней полки стеллажа невозможно.

Встряхнув руками, но так и не посмотрев на них, я представила перед собой птицу и закрыла глаза. Превращение занимает пару секунд и вот я уже взмахиваю своими белыми крыльями, переливающимися серебром. Белый Феникс – анимаг воздуха. Ха, мародеры, не вы одни такие одаренные подростки (упустим все остальные мы способности). Мощной лапой я скидываю книгу, подцепив корешок, и успеваю превратиться обратно в человека и поймать её.

На пол опадает белое перо и я поднимаю его, пряча в карман спальных штанов, заодно и поправляя съехавшую на плечо футболку. Мне понадобилось около минуты, чтобы рассмотреть книгу и наконец открыть её.

Она была черная с золотыми, замысловатыми узорами по всей поверхности и особенно по бокам, без каких-либо надписей или знаков. Страницы книги были полностью голубые, пустые, ни единой записи, а узоры на обложке и корешке складывались в картину с розами и лианами.

Память меня не подвела.
Ноги слегка подкосились, когда я вспомнила рассказ отца про книгу с пустыми страницами.

– Пап, а как появились Хранители? Почему природа вдруг решила создать нас?

Раздался голос младшей сестры, мягкий, совсем детский. Он был всего лишь в моей голове, но звучал так, словно Карина снова сидела со мной на ветке дерева и считала звезды. Словно она улыбалась, дышала, мечтала вырасти и стать как мама.

– Океаны были бесконечны, лианы оплетали целые материки, а ветер разносил над ледяными пустынями запах огня, который мог проглотить целые леса. Огонь и стал причиной, почему природа решила наградить нас жизнью и магией.

Я нечитаемым взглядом смотрела на голубые страницы, пока в голове шумел голос отца. Я боялась оглянуться и увидеть его, сидящего под деревом со своей безмятежной улыбкой. Я боялась, что тогда точно не удержусь и заплачу, побегу в его тёплые объятия и уткнусь в шею, вдыхая родной запах. Даже если бы я была уверена в том, что это всё  иллюзия.

– Задолго до нас природа породила животных, но лишь некоторым из них она дала магию. Но животные не справлялись и тогда Боги выбрали шестеро из них. Невероятно умного феникса, самую сильную пантеру, беспощадного дракона, хладнокровного фрестала и русалку. Последним животным стал единорог, самый обычный и непримечательный, но именно ему была уготовлена главная роль. Боги превратили этих существ в людей и взяли с каждого из них клятву оберегать природу. Оберегать свой дом.

Голос отца затих и библиотека снова опустилась в тишину, пока память не возобновила издевательства.

– Это были Хранители, верно? Шесть самых первых Хранителя.

В этот раз в голове звучал уже мой голос. Девочки с длинными, серебристыми косичками, которая качала босыми ногами, сидя на толстой ветке дерева. У которой не было проблем, кроме как изучение символов и стрельбы из лука с отцом. Которая не знала, что через два года вся её семья умрёт. Тогда я ещё умела улыбаться искренне и не винила себя каждое утро за то, что осталась жива.

– Да, Лилит возглавила их, — шёпотом продолжила я и осела на пол, не в силах выдержать напор воспоминаний. Мой голос звучал отстранено, хрипло, я ели произносила слова, но продолжала, словно была обязана сказать это вместо отца, — она была воплощением единорога и дала себе имя. Лилит вела за собой остальных Хранителей, она умела и знала больше, чем остальные. Когда природа породила людей и стала наделять избранных из них магией, Лилит впервые записала все свои знания. Она опасалась, что однажды волшебники восстанут против нас, — мой голос сорвался, а пульс заметно участился, — она назвала книгу Мронок и спрятала её в глубинах собственного сознания. Лилит понимала, что однажды кому-нибудь придётся узнать больше, чем положено знать.

Я замолчала. Оборвалась на половине рассказала, потому что в голове снова стали копошится воспоминания и у меня не было права им противится.

Мои пальцы прошлись по обложке книги, по золотым узорам и сами нашли маленькую корону из лиан. В ту же секунду книга загорелась, но я не смела выпустить её из рук.

Мои ладони наконец согрелись и я перестала чувствовать холод. Книга так же быстро потухла, огонь медленно погас, оставив после себя узоры на обложке в виде языков пламени.

Я боялась дышать.
Раскрыв книгу, мне и вовсе показалось, что дышать нельзя. Мало ли...вдруг это сон или бред. Вдруг ловушка.

Страницы, сделанные из льда, частично растаяли и на них проявились слова, написанные водой. Грудь сжало от понимания, что именно лежит у меня на руках – ключ ко всему. Рукопись Великой Лилит, история моего народа, секреты, которые не знал даже мой отец. Никто и никогда более не прикасался к этой книге.

Только я и прародитель моего Клана, одна из первых Хранителей.

Как только воздуха в лёгких стало достаточно, я провела по рунам и символам кончиками пальцев, боясь, что всё превратится в пепел и осыпется мне на колени.

Ни один из знаков не был мне знаком – это и понятно. Лилит не стала бы писать несколько миллионов лет назад на том же языке, на котором говорят сейчас Хранители. Даже изучение древних символов было...не настолько древнее. Всё же что-то разобрать я смогла бы, если бы посидела над книгой достаточно долго.

Спустя десять минут я вспомнила где нахожусь и встала на дрожащие от эмоций ноги. Собравшись с мыслями, я провела по татуировки на левой руке – древним знакам Клана воздуха.

Знаки засветились серебряным цветом, я сглотнула комок в горле и трясущимися руками приложила книгу к татуировке. Книга тут же исчезла.

Мронок, который на протяжении всего своего существования хранился в сознании Лилит, теперь перебрался в моё сознание.

Я обернулась на дверь и оглядела замок. После пережитого только что, он покатался мне сущим пустяком. Незаметной каплей в море проблем.