пятый мародёр

На следующий день я рассказываю всё девочкам и Мародëрам, с трудом собрав их всех вместе. Ремус чувствовал себя намного лучше, поэтому мадам Помфри его отпустила ещё прошлым вечером и он тоже пришёл послушать мой поучительный рассказ.

Мне пришлось привлечь все свои политические способности, чтобы донести до этой оравы гриффиндорцев, что мы с Яном нашли компромисс.

– Какой компромисс, Касс? Он больной псих, который окунал в ледяную воду третьекурсниц ради забавы!

– Под чем ты была, когда пошла на встречу с Яном? Одна. Ночью.

– О Господи, я поверить не могу, что ты правда это сделала!

– Что он попросил в замен? Не надо отпираться, я знаю, что он что-то попросил.

– А если бы он навредил тебе? Если бы использовал заклинание...ты об этом думала?

– Ты даже не предупредила, что собираешься это сделать. Касс, ты соврала мне!

– Кассандра, ты когда-нибудь пыталась думать головой перед тем, как делать какую-нибудь глупость? —почти кричит Лили. Наверное, мне стоило обидется...или нет. В любом случае, я отчётливо видела её потемневшую от беспокойства ауру.

– Никогда. Пойдёмте? — я пожала плечами и двинулась к выходу из гостиной, не дожидаясь друзей. Внизу меня ждал завтрак.

Я не могу рассказать им всем правду, но я могу немного потерпеть, пока они остынут и примут это. Они будут обижаться на меня и в этом если смысл...но я его всё равно не могла уловить. Ну кроме момента, когда я соврала – и всё же, это было во благо.

Я шла по коридору почти в полной тишине. Выходной и завтрак подают немного позднее, однако большинство всё равно уже были в Большом Зале. Я слегка замедлилась и только это помогло мне не врезаться в выскочившую из-за угла Джинн.

Только не говорите, что мне придётся проделать это и с ней. О нет, семейка Хейл доведёт меня до шнура на люстре. Мамочка и папочка, ждите!

– Привет? — неуверенно начинаю я. Ну и что мне делать? Я ведь только-только избавилась от проблем, мне ещё рано ввязываться в новые.

Джинн не смотрит на меня. Вместо этого она вытягивает сжатую в кулак руку, а потом медленно разгибает пальцы. На её ладони лежат два почти засохших фиолетовых цветка. Маленькие, пятилепестковые.

– Эрл была метаморфомагом. — вдруг начинает Джинн, внимательно разглядывая цветочки. Сначала мне показалось, что я впервые слышу её голос, но нет — в первые я слышала такой тон, — Больше всего она любила менять цвет своих волос. Ей нравилось, когда они были красные, оранжевые, жёлтые или фиолетовые. Потому что Ян ненавидит фиолетовый цвет.

Я чувствую, как теряю контроль над ситуацией. Нельзя, нельзя этого делать. Джинн наконец поднимает свои тёмные глаза на меня, пока её пальцы сжимают потемневшие лепестки.

– Эм...весëлая история.

Я поджимаю губы, не понимая, как стоит на это реагировать и как много знает девушка. Что за резкий обмен семейными тайнами? Мне в ответ надо рассказать, что всю мою семью убил Волан-де-Морт или как?

– Да...забавная.

Джинн усмехается, но глаза остаются холодными. Она так же неожиданно уходит, оставляя на полу фиолетвые цветы. Я слежу, как она спускается вниз по лестнице, но проходит мимо Большого Зала. Ну уж нет, эта Хейл не испортит мне аппетит.

Не сегодня.
Не в мой законный выходной.

Зато это может сделать Зерон.

Я вздрогнула, когда по телу прошлась знакомая дрожь, сигнализируя об скорой ментальной связи. Лили перевела удивлённый взгляд на меня и я не сразу поняла, что застыла с куском сосиски в зубах.

– Доброе утро, принцесса

«Мне очень завидно, если оно у тебя доброе» — в не самом лучшем настроении думаю я, пытаясь прожувать злочастную сосиску.

Можно было бы свалить всё на плохой день, который, вообще-то, только начался, но нет...мне крупно не везёт с начала учёбы в Хогвартсе. Да ладно, только сентябрь! Мне страшно, что будет дальше.

– Поверьте, моё тоже не задалось. Вчера ночью пришло письмо на ваше имя. Я проявил благоразумие и не стал вас будить в четыре утра, принцесса.

Тон Зерон звучал буквально как: «я просто супер советник, поощрение будет?» Я старалась скрыть своё задумчивое лицо в кружке с яблочным соком, но, судя по взгляду Лили и Глории, получалось у меня это через раз. Всё же вести разговоры по Лунной связи дело не из лёгких.

«Что за письмо, Зерон?»

– Пишет советница правительницы Клана огня. Принцесса, Беделия больна и никто не может выявить чем именно, — голос Зерон сквозит беспокойством и я понимаю. Понимаю слишком многое и не успеваю это всё переварить.

Я сжимаю кружку сильнее. Стараюсь выровнять дыхание, как меня учила мама, но помогает это мало. На кружке начинают оставаться отчётливые вмятины от моих пальцев.

– Касс, Яна нет на завтраке, — шепчет мне в одно ухо Алиса.

– Всё в порядке? Касс, твоя кружка... — пытается дотянуться через стол Джеймс.

– Ты бледная. Знаешь, зря ты не дошла вчера до Больничного крыла, — приглушённо говорит Лили в другое ухо, а перед глазами потемневшие, фиолетовые цветы на ладони Джинн.

– Боюсь, что симптомы могут быть схожи с правителем Клана воды. Вам стоит прибыть сегодня ночью, — доносится в моей голове.

Бьёт по ушным перепонкам, стучит в сердце, проносится дрожью по всему телу. Я не понимаю, что это за чувство и встаю из-за стола раньше, чем осознаю это. Дыхание словно запирает, я не могу сделать ни один полноценный вздох, как бы не пыталась и перестаю чувствовать кончики пальцев.

Лица передо мной размываются, в ушах стоит шум из чужих голосов, ноги ведут на верх, но я не могу понять куда именно. Тошнота подбирается к горлу комком, а на спине я чувствую холодный пот, хотя мне кажется, что чувствовать я перестала всё на свете.

– Принцесса, всё в порядке? Принцесса! Дышите! Вдох-выдох, как учила ваша мать. Вспомните её голос, глаза...

Это последнее, что я слышу в своей голове перед тем, как осесть на пол в библиотеке.

– Зерон, не надо...уходи. Зерон, уходи, пожалуйста, — от бессилия я шепчу, облокачиваясь на стелаж книг.

Зерон послушно испаряется из головы, оставляя меня одну на одну с моими проблемами. Сразу после того, как я мысленно уничтожаю себя за то, что снова оставила друзей без объяснений, я перехожу к более важным рассуждениям. Беделия была правительницей Огненного клана – сильная, непоколебимая женщина, которой скоро должно было стукнуть три тысячи лет. Даже для нас, бессмертных по своей сути существ, этот возраст был удивительным, ведь многие уставали от участи Хранителя и покидали мир добровольно, превращаясь в растение. Беделия всегда могла видеть смысл в жизни, найти за что ухватится и ради чего оставаться Хранителем. Её место в Клане огня никто не мог бы занять...просто не было никого лучше неё.

Уж тем более ей нельзя умирать, иначе начнётся конец. Длинный, мучительный хаос, который кто-то старательно поселил среди моего народа.

– Хорошо, я разберусь с этим, — выдыхаю я, закрывая глаза.

Неважно. Нет ничего важного, пока я не могу помочь собственному народу. Беделия была со мной, когда я пыталась встать на ноги после смерти своей семьи. Она гордо возвышалась рядом, направляя мой поток энергии на мишень и я не могла допустить её смерти. Потерять ещё одного близкого человека? Позволить опять сеить погибель возле меня?

Я дышала, вспоминая уроки матери.

– Касс? — я резко открываю глаза, когда между стелажами появляется голова Ремуса, а потом и он сам.

Оглядываюсь, пытаясь понять, почему пришла именно сюда. Спряталась в одном из проходов с бесконечными книгами, словно опять была шестилетним ребёнком с длинными косичками.

– Я в порядке, — выдавливаю я. Это правда, ведь я Хранитель...ладно, врать не буду, мне хреново, но Ремусу это знать не обязательно, как и переубеждать внутренне «я», которое почему-то уверено, что если я Лунное дитя, то могу справится с любой панической атакой.

Спойлер: нет.

– Ага, я вижу, — Люпин садится напротив, копируя мою позу. Тоже сгибает ноги в коленях, поджимая к себе, и облокачивается на стеллаж, — все жутко перепугались, когда ты выбежала из Зала, — я закусываю губу и начинаю рассматривать свои ладони, — Не хочешь говорить об этом?

– Как ты догадался? — усмехаюсь, пытаясь привести себя в порядок.

– Хорошо, как на счёт квиддича? Тебе нравятся тренировки? — я не могу не поднять взгляд на эти тёплые, ореховые глаза и мягкую улыбку. Аура Ремуса гладкая и ощущаю я её намного тише, чем Сириуса. Словно летний ветерок, майское солнце, тёплое какао.

– Оказывается Сириус загонщик, — мои чувства постепенно возвращаются. Здесь, в тихой библиотеки, где нет ни души утром в выходной, я начинаю ощущать деревянный пол, слышать голоса в коридоре. Мир снова становится миром, а не калейдоскопом, — признаться, я разочаровалась. Не уверена, что готова доверить ему свою жизнь.

Ремус тихо смеётся.

– Опасаешься бладжеров?

– А кто не боиться железную махину, несущуюся на тебя с огромной скоростью? Если предлагашь смотреть страху в глаза, то после парочки сломанных костей, я не почувствовую себя лучше.

Парень закидывает голову вверх и снова смеётся, почти беззвучно.

– Джеймс же охотник, верно? А если бы он был загонщиком, ты бы доверилась ему?

– Он засмотрится на Лили, сидящую на трибунах, и бладжер прилетит ему в лоб. Куда ему меня защищать, если он себя не сможет, — я слышу, как стук наших сердец выравнивается и движется в одном ритме. Этот звук успокаивает, как и разговоры с Ремусом.

– Неужели у вас в команде нет никого, кому бы ты доверила свою жизнь во время игры? Ты охотник и твоя задача квоффл, но чтобы хорошо играть, тебе следует сосредоточиться только на нём, — с видом знатока начинает рассуждать Люпин, — если ты не доверишься загонщикам, то это повлияет на игру. Кто ещё за них играет? Дарлин?

– Жаль ты не играешь в квиддич, — перебиваю я. Эти слова приводят Ремуса в замешательство и мы встречаемся взглядами, — я бы смогла доверить тебе жизнь.

Слова сами вылетают, а я и не спешу их ловить, наблюдая за редакцией Ремуса. Он слегка открывает рот, словно хочет что-то сказать, но не решается.

– Я благодарен тебе за это, — наконец произносит он, — а как же Питер и девочки?

Я пожимаю плечами, не особо желая отвечать.

– Если бы матчи и тренировки не совпадали бы с полнолунием, ты бы играл в квиддич? — я не слежу за своим языком, ну вот совсем.

И за телом тоже, когда подвигаюсь к Ремусу ближе. Колени лежат на полу, левой рукой я упираюсь рядом с ними. В библиотеке приглушённый свет и пыльно. Почему меня это не волнует? Почему я тянусь к лицу Ремуса, желая провести кончиками пальцев по его шрамам?

– Джулия.

– Что? — хмурится парень, пока его глаза беспорядочно бегают по моему лицу.

– Она загонщица, а Дарлин охотница.

Ремус боиться дышать и я не могу знать из-за чего именно. Наши лица очень-очень близко, но я не смотрю в его глаза, изучая шрамы на щеках, лбу, поперёк носа и вдоль подбородка. На мне тоже предостаточно белых полос, хотя Хранители и умеют исцеляться. Некоторые раны просто не способны затянуться полностью.

Вместо лица мои пальцы дотрагиваются до тыльной стороны ладони Ремуса. Там тоже полно шрамов и я ели касаюсь вдоль границы поврежденной кожи со здоровой.

– Мне не хватило бы ловкости для квиддича, — переходит на шёпот Ремус и его дыхание касается моих щёк.

– Жаль, — искренне отвечаю я и встаю.

Волшебство момента рассеивается. Я жду пока Люпин тоже поднимется и мы идём в гостиную в тишине.

Не будем считать оглушающий стук его сердца.

______________________________________

Не знаю каким способом, но Ремус лишь одним взглядом донёс до остальных, что обсуждать мой побег на завтраке мы не будем. Чтоб вы понимали, донести что-то до Поттера было реально сложной задачей, так что я сильно удивилась этой способности Люпина.

Не смотря на то, что Питер, Сириус и Джеймс были невероятно умны – ещё бы, они буквально подростки-анимаги, а это потрясающе – у них знатно так страдала дисциплина. Мародёры спокойно могли бы сдать все экзамены, никогда в жизни не увидеть в своём бланке «отвратительно» и не услышать от учителей что-то ниже пятерки, но им было не до этого. Они наслаждались школьной жизнью Хогвартса и забывали, что они здесь, вообще-то, должны учиться. Питер был менее заинтересован в том, чтобы вместо написания эссе по истории магии злить портреты, а Ремус чаще выступал категорически против.

Но никто из них не мог противостоять напору Сириуса и Джеймса, поэтому в итоге за призраками по лестницам бегали все четверо.

Не знаю в какой момент в их компанию затисалась я, но когда Лили ушла в Учебный зал переводить древние руны, Глория сбежала куда-то с Нилом, а Алиса красила ногти вместе со своими подругами в гостинной, я поняла, что сижу в спальне мародёров.

Это было очень странно.
Не то, чтобы я против...но да, определённо странно.

– Ты знала, что капитан команды по квиддичу тоже имеет доступ к Ванной старост? — заговорчески шепчет мне Сириус.

– На что-то намекаешь? — отвечаю я, поднимая одну бровь.

Сириус ведёт плечом, но его хитрая ухмылка выдаёт с потрахами.

Здесь я оказалась в результате помощи Питеру с эссе по Зельеварению, которое он должен был здать ещё три дня назад.

– О помилуй, что с ним!

Джеймс вскакивает с пола, на котором мы уселись вчетвером и подходит к Питеру, рассматривая кусок пергамента.

– Им кто-то очень усердно подтирался? — скорее утверждает, чем спрашивает Сириус.

– Он случайно оказался...не там, где должнен был оказаться! — пытается оправдаться Питер.

– Да по нему видно...есть вообще смысл нести что-то Слизнорту? — вздыхает Ремус, — я о-о-о-чень сильно сомневаюсь, что он примет твою работу, Хвост. Даже если она будет написана на золоте...

– С золотом хорошая идея.

– Не давай ему повод что-то вытворять, Ремус, — усмехается Сириус, на что Джеймс только закатывает глаза.

– Касс, ты же поможешь? — почти умоляюще смотрит Питер, — Лили уже ничем не возмешь.

Я задумываюсь, понимая, что им надо что-то другое. По крайне мере, эти четверо уже остыли и не злятся после новостей о Яне.

– Давай я просто дам тебе списать своё эссе.

– Оно разве не должно быть у Слизнорта? — удивляется Сириус.

– Я проявила себя как самая настоящая отличница и попросила свой листок обратно, чтобы сверить ошибки, — я улыбаюсь на выражение лицей парней, — хотя у меня «превосходно».

Я встаю с пола, чтобы найти эссе в своей комнате.

– Вау, это сильно.

– На самом деле, я просто составила компанию Лили, не преувеличивай, Блэк.