Глава 12.
Мелания
Мы хорошо провели время с семьей Николаса, и уехали к себе после столь прекрасного дня. Когда Николас назвал меня частью этой семьи, что-то внутри меня ёкнуло, и сердце забилось быстрее. Моей семьей всегда были только Валерио и Мария, но сейчас я была лишена возможности общаться с ними. Отец не желал ни видеть меня, ни слышать. А сейчас я обрела настоящую семью, хоть и не самым лучшим путём.
После отличного времяпрепровождения и бокала вина вместе с Виолеттой и мамой Николаса, мы с Николасом поехали к себе. Я была в предвкушении увидеть нашу виллу, но меня больше интересовало то, чем так обеспокоен Николас. Он был сам не свой.
Как оказалось, это было замужество Виолетты. По Сицилийским правилам, за год или два до совершеннолетия девушки из семьи члена мафии, у её Капо начинают просить её руки. Если Капо даёт согласие на этот брак, то девушка считается обещанной. Если жених и невеста не знакомы, то предварительное знакомство жениха и невесты происходит лишь на помолвке или на каком-либо мероприятии. Николас такой участи для своей любимой и единственной сестры не желал.
После такой небольшой дискуссии остальной путь мы провели в компании друг друга молча. Нам было достаточно комфортно вместе, чтоб просто помолчать.
Тёплый ветер Палермо раздувал мои волосы в разные стороны, пока мы ехали с открытыми окнами. Звездное небо прекрасно светилось далеко от нас, по радио играла приятная музыка на итальянском языке, которым я владела недостаточно, чтоб понять о чем она.
Николас свернул на повороте влево, и мы ехали уже на более узкой улочке, на которой по обе стороны виднелись красивые и большие дома.
Каждый был сделан со вкусом и со своим особенным шармом, но когда Николас нажал на пульт управления, который достал из кармана брюк, я была шокирована.
Высокие ворота по правую сторону от нас медленно начали открываться, и в глаза сразу же бросился огромный дом, который стоял достаточно далеко от ворот. Николас припарковал машину под навесом и тут же вышел, бросив на меня предупреждающий взгляд. Я поняла, что он напомнил мне о том, что я должна сидеть смирно, пока он не откроет мне дверь, чтоб не злить его и без того в напряжённый день.
Он галантно протянул мне руку, когда я вышла. Его рука привычно легла на мою поясницу, и как всегда от этого жеста мурашки пробежались по моему телу, проходясь током. Я лишь улыбнулась, оглядываясь вокруг.
Дорожка от калитки до двери дома была проложена аккуратной брусчаткой, границы которой были освещены небольшими фонариками, что освещали путь ночью. За пределами дорожки рос густой зелёный газон, и небольшие туи. Увидев мое счастливое выражение лица, Николас спросил:
— Хочешь увидеть задний двор? - своим бархатистым голосом.
Я быстро мотнула головой, кивая.
Мы мигом оказались на заднем дворе, который был очень велик. Несмотря на это, мой взгляд моментально коснулся небольшого сада, который был настолько красив, что глаза разбегались в разные стороны.
Разные кустовые цветы цвели, и их наипрекраснейший запах не оставил меня без внимания. Я подошла ближе, чтоб потрогать кустовые розы. Они были шикарны, и доставали мне до поясницы. Я наклонилась и вдохнула аромат сильнее. Эйфорию, которую я ощутила от этого аромата не описать словами.
— Это не вся красота, что здесь есть, - бархатистым голосом сказал подошедший Николас.
Я взглянула на него, и мой взгляд упал на бассейн, освещённый мягким светом. Рядом с ним находились шезлонги, и... холст? Боже.
— Вообще-то я имел ввиду тебя, но думаю холст и краски тоже порадовали.
— Спасибо, Николас. Мне всегда нужны краски и бумага.
Он кивнул, глядя куда-то вдаль.
— Пойдём, я покажу тебе дом.
— Ты хочешь показать мне этот дом, в который мы вряд ли будем часто приезжать, но дом, в котором мы живем на постоянной основе в Нью-Йорке я всё ещё не познала.
— Даже я его не до конца познал, уж поверь, - саркастически произнёс он, но это было ложью.
Николас знал всё о своей территории. Неважно, было это домом где он живет, или территория его земель. Он знал всё, до малейших деталей.
Мы поднялись по крыльцу, и Николас дёрнул ручку двери. Я вошла первая, осматриваясь.
Дом пах новизной, словно тут редко кто бывал, ведь так и было. Светлые стены, белый пол из итальянского мрамора, мягкое освещение. Я прошла в холл. Достаточно большие картины, которые были выполнены жестами одного карандаша висели в гостиной рядом с креслами и диваном. Николас внимательно следил за мной. Этот дом не был похож на наш Нью-Йоркский особняк или на дом Элизы и Виолетты. Он был таким же сдержанным, холодным, неприступным. Детали декора охарактеризовывали Николаса. Всё было в меру.
В зале стоял камин с одним креслом напротив него, и светлый диван молочного оттенка. Сдержанные однотонные картины так же висели на стене.
Мы вместе прошли на кухню, что была выполнена в современном стиле с навороченной техникой. Гарнитур был графитового оттенка. Николас все ещё не сводил с меня глаз, видя мое удивление. Мы спустились в подвал, и повернули направо. Огромный бильярдный стол, окружённый книжными полками стоял прямо посреди - судя по всему - бильярдной комнаты.
— Ты умеешь играть бильярд? - спросил Николас, подходя ближе ко мне.
— Нет. А ты наверняка мастер? - усмехнулась я.
— Ещё какой.
От его такого голоса мурашки пробежались по коже. Он явно знал, что делает. Есть ли что-то, чего не умеет этот мужчина?
Мы направились дальше, и я открыла дверь самой отдаленной комнаты. Открыв ее, пыль поднялась вверх.
— О Боги, что это? - откашливаясь, спросила я.
— Недостроенная библиотека, - спокойно ответил Николас, поглаживая меня по спине. — Все нормально?
— Да, вполне, - сказала я. — Зачем тебе библиотека в Палермо? Разве книжных полок в бильярдной недостаточно?
— Я люблю читать, - коротко произнёс он, и закрыл дверь. Ложь.
— Ты врешь, - складывая руки на груди, сказала я, явно протестуя.
— Господь, - прошептал Николас, и закрыл глаза, касаясь своей переносицы.
Я молча ждала объяснений.
— Тут будет комната для стрельбы, как та, что находится недалеко от Нью-Йорка, такая же, как и та, в которой ты стреляла в мишени.
От его напоминания кровь застыла в жилах. Я вспомнила, как не задумываясь и не напрягаясь обстреляла мишень, и негативные мысли о том, смогу ли я выстрелить в человека застряли в голове. Я застыла на месте.
— Тебе не потребуется никого убивать, Мелания, - сказал Николас, словно читая мои мысли. Я отпрянула.
— Что ты имеешь ввиду?
— Ты думаешь о том, что сможешь ли ты убить человека, не так ли? Поэтому я гарантирую тебе, что ты никогда не будешь в таком безысходном положении, что тебе придётся убить кого-то.
Его голос звучал настолько убедительно, что эти мысли покинули мою голову моментально.
Я кивнула и мы глянули в сторону тренажёрного зала, где занимался Николас. Он держал себя в форме, и это было заметно даже дураку. Я считала его невероятно красивым и сексуальным, властным и манящим мужчиной.
Женщины Ломбардии ненавидели меня за то, что именно я стала его женой. Узнай они о том, что спустя два месяца брака, Николас все ещё не притронулся ко мне, наверняка бы повесились. Порой даже я сама удивлялась тому, что спустя два месяца брака я всё ещё девственница, и что Николас сдерживает данное мне слово, но это было лишь базовой человечностью. То, что Николас уважает меня и мое тело, не должно быть чем-то заоблачным, потому что он мой муж, и это его обязанность.
Мы наконец поднялись на второй этаж, и я не стала заходить в другие гостиные комнаты, там все равно не было ничего интересного, поэтому я вошла в ту, что была открыта.
Спальня Николаса, наша спальня.
Она была чем-то похожа на его комнату в доме Виолетты и Элизы, но этот вариант выглядел более взросло. Небольшой туалетный столик, две тумбочки по обе стороны кровати, спинка кровати встроенная в стену - абсолютное дерево, идущее вверх. Настолько большая кровать, что поместилось бы человека три, и огромный шкаф. В этой комнате было слишком много темного дерева, а во всем доме было так много серых оттенков, что даже Кристиан Грей из книги Эрики Леонард позавидовал бы такому количеству серого.
Николас начал раздеваться - во второй раз передо мной за весь наш брак.
Я вспомнила о том, в какой ситуации это произошло впервые. Меня передернуло.
— А где наши вещи? - поинтересовалась я, понимая, что не видела их с тех пор, как мы сели в самолёт, пытаясь развеять свои мысли.
— В шкафу, - сказал Николас, направляясь в ванную.
Я прищурилась, не понимая. Николас закатил глаза и ответил:
— Тебе пора привыкнуть, что у меня есть люди для всего. Тебе не нужно делать что-то, когда у тебя есть прислуги.
— Я бы назвала их обслуживающим персоналом, - улыбнулась я, выражая своё недовольство к слову «прислуга».
Николас не понимал такого. Для него всегда существовала его семья, его дело, и второстепенные персонажи, которым он платил, чтоб те выполняли свои обязанности. Порой мне казалось, что он напрочь лишён человечности, но его действия по отношению ко мне после всего сделанного мной, и его отношение к Виолетте и своей маме - поражало. Он был человеком чести и достоинства.
Пока я выбирала сорочку, стоя перед широкими задвижками шкафа, Николас уже вышел из ванной, обмотанный полотенцем вокруг пояса.
Его мокрые волосы свисали к бровям, капельки воды на его торсе возбуждали, широкая спина придавала мощности его виду. Он был очень высоким, и мускулистым, что заставляло его подчинённых и врагов ещё больше бояться и остерегаться его.
Не в силах сдержать своих фантазий, я вцепилась в рандомную сорочку, и умчалась прочь в ванную. Только там глядя на свои руки, я поняла, что схватилась за самую откровенную и вызывающую сорочку, что у меня была.
Чёрное кружево полностью просвечивало грудь, полупрозрачный тонкий шёлк еле доходил до колен. Возвращаться в спальню и брать другую я не намерена.
А вообще, когда, если не сейчас? Рано или поздно мне все равно придётся предстать перед ним обнаженной. Уж лучше я сделаю это сейчас, чем тогда, когда стыд будет гореть внутри меня.
Не спеша приняв контрастный душ, я сделала четырёх-этапный уход за лицом, высушила волосы и наконец, переоделась в эту чёртову чёрную сорочку. Стоя перед зеркалом я не узнавала себя. Я давно не видела себя такой вызывающей.
Ручка двери ванной дёрнулась, и я шагнула в спальню. Николас стоял на балконе куря сигарету в одних трусах, и увлечённо разговаривал с кем-то по телефону. Я напряглась. Его перекуры в последнее время участились.
Недолго думая, я направилась в его сторону. Он стоял спиной ко мне, но почувствовав мое присутствие, потушил сигарету об перила.
— Сантино, я всё сказал. Больше вопросов на эту тему не будет.
Он попрощался с каким-то Сантино, и тут же нажал на кнопку отбоя вызова.
В его глазах читался явный интерес, в них горело желание. Его глаза блуждали по моему телу, останавливаясь на сосках, которые было так хорошо видно - от прохладного ветра они затвердели, подводя меня. Я смотрела прямо в глаза Николаса, и клянусь, именно сейчас он забыл обо всех моих оплошностях. Он был готов сожрать меня там же.
— Что такое? Неудачный звонок? - бархатным голоском спросила я, проводя указательным пальцем по его груди. Он схватил мою руку, останавливая.
— Не испытывай моё терпение, Мелания. Я могу долго держать себя в руках, но не стоит забывать с кем ты имеешь дело, - прорычал он, разворачивая меня спиной к перилам.
Я выгнулась, пока крепкие руки Николаса держали меня над обрывом балкона.
— Я хочу, чтобы ты потерял контроль, Николас, - прошептала я прямо ему на ухо, прежде чем снова опуститься на перила балкона, открывая ему безупречный вид на мое декольте.
— Мелания, - гортанно произнёс он, — Ты сводишь меня с ума своими действиями.
Николас нагнулся, впиваясь в мою шею, и вдыхая мой запах.
— Пришло время сойти с ума.
Эти мои слова были последней каплей. Николас тяжело вздохнул, и прижался губами к моей шее. Его губы блуждали по моей шее, ключицам, плечам, пока его руки до побеления костяшек держали меня над нашим садом.
— Ты даже не представляешь, насколько ты хороша на вкус, Мелания, - между поцелуями говорил он, но я не соображала. Я могла думать лишь об изнывающем тепле внизу живота и его губах на моем теле.
— Прошу, Николас продолжай, - проговорила я, не узнавая собственный голос.
Он резко поднял меня на руки, относя внутрь на нашу кровать. Он уложил меня на кровать так, что мои ноги находились на его плечах, пока я лежала на спине. Я не могла думать ни о чем другом, кроме как о его стояке, впивающийся в мою внутреннюю часть бедра. Николас привстал, и погладил мои шелковистые волосы, нагибаясь, и вдыхая их аромат.
— Ты уверена в этом, Мелания? - спросил он, хотя по нему самому было видно, что ему не терпится этого сделать, но он в очередной раз показал свою благородность.
Я молча кивнула. Он принял одобрительный знак, и впился в мои губы нежным поцелуем, который не был похож ни на один другой, что был у нас. Нежный поцелуй перерос во что-то жадное и хищное, наше дыхание участилось, и нам обоим было сложно сдерживаться. Ни разу за все мои девятнадцать лет, я не могла подумать, что могу желать чего-то так сильно, и что мое тело может испытывать такие ощущения лишь от поцелуя.
Николас оторвался от моих губ, и начал творить чудеса с моим телом. Он скользил по мне своим обжигающим языком и жаркими губами, помечая меня. С этого момента я окончательно стану его.
Губы Николаса снова коснулись моей шеи, ключиц, и плеч, а позже я почувствовала, как моя сорочка потихоньку начала спускаться вниз.
Николас умело справился с моей правой грудью и соском, и оторвавшись, начал творить то же самое с левой стороной, обсасывая нежную кожу, и нежно касаясь зубами эрогенных точек. Мои соски затвердели от возбуждения и желания, а низ живота свело в тугой узел. Я буквально чувствовала, как мои соки льются рекой от его действий. Стоны собирались вырваться наружу, а тело извивалось под Николасом.
— Не смей сдерживать себя, - сквозь ласки проговорил он.
Он провёл влажную полос от ложбинки между грудями до пупка.
— Расставь свои ноги шире, Мелания, - потребовал он. Я была не в силах даже сказать слово, не говоря уже о неподчинении.
— Вот так, - одобрительно ухмыльнулся он. — Господи, да ты вся течёшь, Мелания, - не унимался он, пока моё тело буквально жаждало его освобождения.
Он сел на корточки сбоку кровати, приближая меня к себе за бёдра. Мои ноги оказались у него на плечах, и он коснулся моего клитора своим большим пальцем, массируя его так, что мои соки продолжали литься ещё сильнее. Очередной стон удовольствия вырвался из меня, когда он коснулся меня кончиком своего горячего языка.
— Ник, я сейчас..., - прошептала я, не в силах больше терпеть эти муки.
— Не сдерживай себя, любимая, - прорычал он, ускоряя свой темп.
Любимая? Мой мозг недостаточно соображал, чтоб думать о таких мелочах во время секса.
Мои ноги затряслись, и мое освобождение не заставило себя долго ждать. Мои стоны разлетелись по всей спальне. Несмотря на это, Николас всё ещё не останавливался, надавливая на мои точки своим языком до тех пор, пока вторая волна оргазма не накрыла меня с головой. Я никогда в жизни не могла испытать подобного своими пальцами.
— Ты невероятная, Мелания, - прошептал Николас мне на ухо. — Ты понятия не имеешь сколько власти имеешь надо мной, - проговорил он, а я была настолько в эйфоричном состоянии, что была не в силах пошевелиться.
— Ты точно хочешь этого? - повторил свой предварительный вопрос он, видимо не в силах поверить в происходящее.
— Да. Я уверена, Николас, - более жестко ответила я, и он всё понял. Трижды повторять не пришлось, слава Богу.
Николас вернулся в своё прежнее положение, и его средний палец, скользнул с моего клитора прямо к моему входу. Я напряглась, но никакого дискомфорта не последовало после того, как он наполовину погрузил свой палец в меня.
— Ты чертовски узкая, - он сделал гортанный звук, что я не узнала его голоса.
Его палец вошёл ещё глубже, и мои стенки сжали его ещё сильнее. Пока я привыкала к тому, что внутри меня находился его палец, второй рукой он начал массировать мой клитор и целовать внутреннюю часть моего бедра, помогая возбудиться ещё сильнее, хотя я не знала куда ещё сильнее. Эти манипуляции с моим телом сработали, и спустя мгновение Николас ввёл свой указательный палец в меня, теперь двигая ими вперёд и назад. Неизведанные, приятные ощущения хотелось продлить дольше, и Николас зная об этом, не останавливался, но и не ускорял своего темпа, все ещё лаская мой клитор. Это была сущая адская пытка. Именно в тот момент, когда я уже была близка к очередному клиторальному оргазму, он высунул свои пальцы и остановил движения второй руки, и поцеловал меня в губы, пока я издавала протестующий звук прямо ему в рот.
Николас встал во весь рост и снова приблизил меня к себе, хватая за бедра.
— Ты вся моя, - хитро улыбнулся он, снимая своё нижнее белье.
Его стояк тут же высвободился, и мои глаза полезли на лоб, как только я увидела его. Эрекция была почти болезненной, член Николаса жаждал оказаться внутри меня.
Он встал на колени на кровати, и держа головку члена, аккуратными и нежными движениями ввёл его в меня. Я напряглась, но никакой боли не последовало.
— Скажи, когда я смогу двигаться дальше, - крайне осторожно попросил Николас, будто боялся как-то обидеть меня.
Я кивнула, и он принял это молчаливое приглашение.
Его член двинулся ещё чуть дальше, но сейчас мне стало немного больно, но эта боль была похожа скорее на дискомфорт. Мне нужно было привыкнуть к его размерам, и вообще ко всему происходящему.
— Двигайся дальше, - проговорила я, и это прозвучало как гребанная мольба.
Он уже наполовину погрузился в меня, и начал постепенно двигаться. Неизведанные ощущения начали чувствоваться ужасно приятно, и Николас наконец смог погрузиться во всю длину. Я почувствовала как его головка коснулась моего заветного места, и он поняв это, стал двигаться учащенно, но все еще аккуратно.
Как только из меня начали вырываться стоны, он ускорил свой темп, и его большой палец снова оказался на моем клиторе, а мои ноги на его плечах. Он творил чертовы чудеса с моим телом, и я не понимала, как могла такое ощущать. Это близко не было похоже на то, что я чувствовала в одиночку. Николас усилил свои толчки, и я извивалась под ним, крича.
— Я не продержусь долго, - прошептала я, не узнавая собственный голос, поглощённый похотью.
— Ты знаешь, что делать, любимая, - улыбнулся он, одобряя мои крики. И снова он назвал меня этим идиотским прозвищем, от которого кровь застывала в жилах.
Я закричала от удовольствия, и почувствовала как Николас достиг собственного освобождения, когда его член дёрнулся внутри меня, и что-то тёплое и жидкое оказалось внутри меня.
Он вышел спустя несколько секунд, и уложил меня повыше, кладя мою голову на подушку. Он завалился рядом со мной, и я положила свою голову ему на грудь. Наше дыхание было прерывистым, сердце бешено билось в груди у каждого из нас.
— Что это было? - прошептала я, касаясь указательным пальцем его торса, обводя кубики пресса.
— Ты навсегда стала моей, Мелания, - спокойно проговорил он, будто мы были обычной супружеской парой.
— Больше я не стану терпеть твоего холода, Николас, - резко оборвала я. Он вопросительно взглянул на меня.
— Ты и не должна была, лишь..., - начал он, но я перебила его, хоть это и раздражало его. Сейчас он не имел права злиться на меня.
— Просто заткнись и поцелуй меня.
Наш поцелуй не продлился долго, и мы вместе направились в душ.
Я видела, что он готов ко второму раунду, но второго раунда я не осилю, по крайней мере сейчас, даже несмотря на своё дикое желание. Никаких лишних слов в душе ни от кого из нас не последовало, каждый стоял под своей струёй воды, и смывал с себя остатки нашей первой ночи как мужа и жены. Я не знала, что я чувствую сейчас.
Облегчение? Неодобрение? Похоть? Стыд?
Скорее всё, кроме последнего.
Мы уснули абсолютно обнаженные, прижавшись друг к другу своими горячими телами, слушая ровное дыхание друг друга.
Николас
Я проснулся на рассвете, рядом со мной лежала моя прекрасная жена, и умывшись, я тут же спустился в подвал чтоб потренироваться. Из головы не выходили отрезки прошедшей ночи.
Затяжные стоны Мелании, её сладкий вкус, то, как она извивалась подо мной. Всё это заставляло кровь кипеть, а сердце бешено стучать. Сегодня ночью я впервые назвал её «любимой», и ни одно моё слово сегодняшней ночью не было ложью. Мелания была любима. Мной.
Я никогда не забуду её обеспокоенный взгляд, когда она застала меня с сигаретой, не забуду её безумно сексуальную сорочку и красиво уложенные шелковистые волосы. Я понятия не имею как сдерживал себя по сей день. Любовь и стремление быть любимым творят чудеса. Я никогда не видел в Мелании просто способ удовлетворить себя, как например, видел в Орнелле.
Мелания была особенной. Она была моей женщиной, женой. Моей спутницей до конца жизни. Я в полной мере сдержал свое обещание, ведь после нашего бракосочетания, я лишь раз был с другой женщиной - Орнеллой. Когда я понял, что Мелания стоит гораздо большего, чем простого взаимоуважения, я тут же прекратил какие-либо действия по отношению к другим женщинам. Она буквально держит меня на привязи. Лишь она имеет власть надо мной, как бы я не отнекивался, говоря, что у меня нет слабых мест. Даже то, как она сдружилась с моей мамой и Виолеттой, уже говорило о том, что в ней есть много чего, намного больше, чем просто трофейная жена.
— Доброе утро, - послышалось у меня за спиной, когда я качал бицепсы, лёжа на доске со штангой в руках.
Такой нежный и бархатистый голос.
— Доброе утро. Ты чего так рано?
Я тут же бросил весь тренеровочный процесс, и подошёл к ней, касаясь её шикарных волос. Таких любимых волос.
— Ну, вообще-то уже 9 утра, - улыбнулась она.
Я потерял счёт времени? Господи, да, Николас Касстельяно потерял счёт времени, думая о своей прелестной жене, поглощённый ее силой.
— Хочешь позавтракаем где нибудь? - поинтересовался я, протирая полотенцем пот со своей спины.
— Я приготовлю блины, а ты иди в душ, - улыбнулась Мелания, ткнув меня в грудь своим указательным пальцем.
Она так глубоко смотрела в мои глаза, словно я был чертовым её спасителем. Мне не хотелось делать ей больно, и я боялся, что каким-то образом мог сделать ей больно во всех смыслах.
Сделать ее счастливой и обезопасить - было моей единственной целью на всю жизнь. Ничего не имело значения так сильно, как девушка, стоявшая передо мной.
— Я не хочу, чтоб ты засиживалась дома, как типичные итальянские женщины, Мелания.
— А кто сказал что я буду? - ухмыльнулась она, но тут же опешила.
— А что ты можешь мне предложить?
— Я могу предложить тебе весь мир, но сейчас предлагаю тебе собраться и поехать позавтракать вместе с Виолеттой. Она сейчас точно спит, а мама на работе.
Услышав это, Мелания удивилась.
— Твоя мама работает? - она подняла брови.
— Она занимается благотворительностью, ездит по малоимущим семьям, детским домам и помогает им. Не могу назвать это полноценной работой.
Я взял ее за руку, и мы вместе поднялись наверх.
— Думаю, она думает о твоей работе то же самое, - рассмеялась Мелания, подкалывая меня, пока поднималась по лестнице.
— Она родилась в этом мире, ей не привыкать, - холодно ответил я.
Мелания остановилась, и взглянула на меня.
— Рождённые в мафии женщины не слабые, и они уж точно не поддерживают убийства, которые совершают наши мужчины, - запротестовала она своим диктаторским голосом, который проявлялся лишь тогда, когда она была недовольна чем-то.
— Я не говорю, что они слабые. Лишь говорю, что они привыкли к кровопролитию.
— Кровь влечёт за собой новую кровь, - сухо ответила она, и теперь опешил я. Она была чертовым стратегом и супер-мыслителем.
— Откуда такие знания?
— Не забывай, что я обманула своего отца и сбежала в Нью-Йорк, а позже..., - она замолчала, вспомнив, что произошло позже. — Кстати, об этом..., - неловко начала она.
— Я простил тебя.
На лице Мелании читалось непонимание. Множество вопросов вертелось у неё на языке, но она не осмеливалась задать ни один из них.
— Спрашивай, - улыбнулся я, когда мы поднялись наверх.
— А как же «Ломбардия не прощает предательств»? - сразу же выдала она.
Даже сейчас она думала не о нас, а о том, как отреагируют мои люди на такое заявление.
Они приняли бы любое мое решение. Я был их чертовым Капо.
— Ломбардия не прощает. А я простил.
Я действительно простил. А действительно ли я был сердит на Меланию?
Она лишь коротко кивнула, и села на край нашей кровати, где буквально десять часов назад извивалась от удовольствия.
— В девять часов вечера начнётся приём в честь дня рождения Виолетты, - сказал я, прежде чем уйти в ванную.
— Есть какой-то дресс-код?
— Абсолютно никакого. Знай, что ты прекрасна в любом виде, Мелания.
Она одарила меня своей яркой улыбкой, и подошла к туалетному столику, который уже был набит её косметикой и всякими уходовыми средствами. Мелания взялась за расческу и начала расчёсывать свои прелестные блондинистые волосы.
Боже, я чертовски влип. Я буквально был у неё на поводу.
Когда я вышел, Мелания накручивала свои волосы в шикарные локоны. Она одарила меня своим мягким взглядом, который я, в последнее время, стал видеть намного чаще.
Я начал рассматривать свои костюмы, которые мог бы надеть на столь важное семейное мероприятие, и остановился на обыкновенном темно-сером костюме-тройке с белой рубашкой. Хотя бы иногда - на таких семейных праздниках - нужно явиться с частичкой белого.
Изначально Виолетта не хотела пышного торжества, но последние два дня рождения до совершеннолетия девушки должны проходить пышно. Вся эта тема с замужеством мне вовсе не нравилась, но я не мог пойти против традиций Ломбардии.
— Боже! - воскликнула Мелания, поднимаясь с мягкого пуфика, и я озадаченно взглянул на неё. Она была шокирована и встревожена.
— Что стряслось? - я подошёл к ней, аккуратно поглаживая открытые плечи.
На ней была сорочка, но уже более закрытая, в отличии от ночной.
— Что мы подарим Виолетте, Николас? - спросила она.
Я рассмеялся ее такой наивности.
Мелания могла совмещать в себе сильную женщину, которая не задумываясь отправит пулю тебе в лоб, и мягкую девушку, которая переживала о подарке своей золовке.
— Подарок уже давно стоит в гараже. Мы подарим ей Альфа Ромео, который она давно хотела. Пусть ездит на свои репетиции на этой машине, не так ли?
Мелания облегченно вздохнула, но тут же на её лице отразилась тоска.
— Я хочу сесть за руль своей машины, - выдала она.
При упоминании её Кадиллака, я вспомнил, как впервые встретил её на своей территории, когда она уже собиралась покинуть её.
— Хорошо, - спокойно ответил я.
— Хорошо? - переспросила она, будто не верила сказанному мной.
— С тобой всегда будет Чезаре.
Она кивнула, но меня мучал другой вопрос.
Как сказать ей о том, что сегодня она увидит свою семью?
Она снова села на пуфик, и продолжила крутить свои локоны.
— Мелания, - почти шёпотом сказал я. Она тут же взглянула на меня через зеркало.
— Сегодня на день рождения Виолетты прибудут не только солдаты Ломбардии, но и те семьи, с которыми Ломбардия сотрудничает.
На её лице отразился шок. Она не знала, что говорить.
— Моя семья приедет? - пролепетала она, не веря.
— Да. Надеюсь, ты не против?
— Нет-нет. Я просто шокирована, Николас. Почему ты не предупредил заранее?
— Когда? Ночью? - спросил я.
— Виолетта согласилась на эту традицию лишь вчера вечером по смс.
Мелания всё понимала. Она умела мудро рассуждать и разбирать ситуацию.
— В каких отношениях твой отец с Капо Девоцьоне - южной Италии, не считая Сицилии?
— В нейтральных. Они не враги, но и не друзья.
Я кивнул.
— Он тоже будет там.
— А к чему вопрос? - поинтересовалась она, откладывая плойку в сторонку, заканчивая крутить свои волосы.
— Сантино Финоккио и его сын пристали к Виолетте, желая взять её в качестве жены Марселя. Не думаю, что это хорошая идея. Финоккио мало что могут дать Ломбардии.
— Это правда. Не стоит отдавать свою родную кровь чужеземцам. Даже несмотря на хорошие отношения, они всё ещё остаются чужеземцами.
— Она родная сестра самого мощного Капо наших дней. В Ломбардии выше меня никого нет, а на ранг ниже лишь Алехандро, который на год младше меня.
Меня чертовски привлекали её политические и стратегические рассуждения касательно нашего дела. Она была безупречным стратегом.
— Разве обязательно, чтоб Виолетта жила в Нью-Йорке или Милане? Она может остаться в Палермо, не думаешь?
— Это имеет место быть. Но кто на Сицилии может быть на одном уровне с моей сестрой?
— Кристофер Кавалли, что встречал нас? Он Младший Босс Сицилии, который главный на всех Сицилийских островах в твоё отсутствие.
Он был безумно достойным претендентом. Его отец погиб в бою с мексиканцами вместе с моим. Когда я стал Капо в 21, он стал Младшим Боссом Сицилии в 16. Между ними с Виолеттой пять лет разницы в возрасте и он был манерным мужчиной. Таким, которые ей по вкусу. Я действительно задумался.
— Я подумаю о нем, Мелания. Это имеет место быть.
Я поцеловал её в щеку, и спешно начал одеваться. Через час у меня была встреча с этим Кристофером Кавалли.
— Ты заберёшь меня? - почти тоскуя спросила Мелания.
— Конечно, - ответил я, и поспешил к выходу, оставляя её одну в этом доме, но снаружи уже была охранная команда Чезаре.
Я знал, что Мелания всегда будет в безопасности с Чезаре и мной.
Выйдя из дома, я подошёл к Чезаре с типичными указаниями.
— Если что-то пойдёт не так и я не успею, то привезёшь Меланию в наше поместье, где пройдёт торжество, Чезаре.
Чезаре как всегда кивнул, понимая меня с полуслова.
Я завёл свой Мерседес, и рванул в наш клуб «Милан», где должна была состояться встреча с Кристофером Кавалли. Я не выкидывал из головы ту мысль, что предложила Мелания.
Всю дорогу я думал лишь о ней, но мои мысли прервал телефонный звонок от Алехандро, который крайне редко звонил. Я тут же насторожился.
— Да, Алехандро?
— Капо, к нам поступило предложение о перемирии от Антонио Де Луки.
— Мотив? - холодно спросил я, абсолютно не заинтересованно.
— Он хочет взять в жены твою сестру. Я, естественно, отказал.
Блядь, этот ублюдок был старше нашего отца, и не имел наследников от своей покойной жены. Раз уж старика потянуло на свежее мясо, он его получит.
— Подкинь ему мяска, Алехандро, - ухмыльнулся я, поглядывая в зеркало заднего вида, где ехали ребята из охранной команды Чезаре, сопровождая меня.
— Будет сделано, Николас.
Конец звонка. Чувствую, прольётся кровь. Много крови. И эта кровь будет не Ломбардии.
Я припарковал свой Мерседес прямо перед входом в клуб «Милан», и вышел, направляясь внутрь.
— Buon pomeriggio, signor Castellano, (Прим.: Добрый день, мистер Касстельяно) - улыбнулась официантка, когда я вошёл в клуб.
Посетителей было совсем мало, ведь ещё не было даже часа дня.
«Милан» являлся лучшим клубом в Палермо, несмотря на огромное количество других наших клубов. Вся элита и сынки богатеньких папочек заваливались именно сюда по вечерам.
Я сразу же спустился в подвал, где меня уже ожидал Кристофер. Это была встреча лишь наедине, в целях предупредить его о своём решении.
Я вошёл в самое тихое место в клубе, и Кристофер поднялся с места в знак приветствия и уважения.
— Капо, - он коснулся рукой своей татуировки над сердцем сквозь чёрную ткань своей рубашки.
Никто и никогда не видел нашу татуировку на людях, но все знали, кем мы являемся.
— Садись, Кристофер, - я повторил его предыдущий жест, и сел во главе достаточно большого стола. Он сидел по правую сторону от меня.
— Я бы хотел поговорить с тобой насчёт твоих обязанностей и ещё некоторых нюансов, - начал я.
Кристофер внимательно слушал меня, не сводя глаз.
— Ты предан мне вот уже как шесть лет так же, как и твой отец был предан моему отцу. Я помню, как они праздновали тот день, когда ты появился на свет. Я бы очень хотел, чтоб и ты был рядом, когда у меня появятся наследники. Поэтому, хочу чтоб ты женился на моей сестре Виолетте, - резко оборвал я.
На его лице отразился шок и непонимание, а позже принятие, и его лицо снова сменилось маской хладнокровия и расчётливости.
— Я приму любое Ваше решение, Капо, - холодно ответил он, без особого энтузиазма.
Это мне и было нужно.
Мужчины вешались на Виолетту, и я не хотел видеть их животные взгляды, которые хотели видеть Виолетту лишь в качестве удовлетворения своих потребностей.
— Виолетта знает об этом решении? - лишь спросил он.
— Она узнает об этом сегодня на мероприятии.
Он кивнул.
— Так же, я бы хотел обсудить с тобой Капо Девоцьоне и его сына. Как ты к ним относишься?
Меня напрягала навязчивость Сантино о браке его сына и Виолы.
— Сам Сантино Финоккио неплохой, даже покойный Лоренцо Касстельяно был с ним в хороших отношениях, а вот его сын Марсель меня напрягает. Он гораздо жёстче и расчетливее своего отца.
Я кивнул. Так оно и было. Удивительно, но Кристофер имел такую же способность читать людей, как и я.
— Я тебя услышал, Кристофер. На этом, пожалуй, всё.
Мы пожали друг другу руки, и он вышел из кабинета. Я остался немного подумать, но из головы всё ещё не выходила Мелания.
Я собрался с мыслями, и тоже уехал обратно домой, не в силах сопротивляться её силе.
Как только в моей жизни появилась Мелания, всё мое внимание перевелось только на неё. Она забирала всю мою энергию, занимала все мои мысли, заполняла собой всё пространство. Её манящий запах дурманил, голубые словно бездна глаза заставляли тонуть в них, а длинные блондинистые волосы заставляли хотеть прикасаться к ним всё чаще. Когда я мягко и нежно говорил с ней, я чувствовал себя гребанным 14-летним девственником, что боялся завести разговор с девушками. Я держал в ежиных рукавицах северо-запад и Сицилийские острова Италии, и восток штатов, но всё равно превращался в щенка рядом с Меланией. Я считал это ненормальным до тех пор, пока во время нашего первого секса из меня не вырывалось слово «Любимая». Тогда всё встало на свои места. Я не хотел фокусироваться на этой мысли.
Как только я вошёл в дом, играла музыка и запах чего-то мучного ударил в нос. Я пошёл на запах, и оказался на кухне, где Мелания во всю что-то готовила.
— Что ты делаешь? - спросил я, облокотившись об дверной косяк.
Она подтанцовывала под ритм песни, что-то перемешивая. Услышав мой голос, она вздрогнула, явно не ожидая такого быстрого появления. Меня не было от силы всего час, а на столе уже стоял какой-то непонятный салат, и рядом с Меланией что-то похожее на панкейки.
— Ты так быстро приехал, - сказала она, переворачивая их на сковороде.
Я подошёл к ней сзади, обнимая её за талию. Её оголенная кожа рук покрылась мурашками.
— Мелания, я решил, что Кристофер достоин Виолетты, и только что заявил ему о том, что они поженятся.
Она застыла, не ожидая такого поворота событий. Не ожидая того, что я послушаю её совета, касательно моей единственной сестры. Она повернулась ко мне лицом.
— Ты серьезно? - спросила она тревожно. — Ты уверен в этом? А как же то, что ты хочешь, чтоб она вышла замуж по любви?
— Я не могу пойти против правил и традиций Ломбардии, Мелания. Да и если даже Виолетта захочет выйти замуж по любви, то ей придётся встречаться с кем-либо. Возможно, этот кто-то будет не из нашего мира, и мужчины Ломбардии его просто не одобрят. Она рождена в этом мире, и так же, как и мы все должна следовать законам нашего мира. Она меня поймёт, я уверен. Вдобавок ко всему, ей нравятся такие парни, как Кристофер. Он манерный и не многословный. Начитанный и умный. Не думаю, что мой выбор её огорчит.
Мелания уткнулась лбом в мою грудь.
— Теперь меня не покидает чувство вины, будто это я решила её судьбу.
— Это я решил. А ты лишь сказала то, что думаешь, Мелания, - сказал я, успокаивая её и поглаживая её мягкие волосы, накрученные в локоны.
— Твой панкейк сейчас подгорит.
Она тут же повернулась обратно и сняла с плиты последний панкейк, выключая ее.
— Садись, - своим почти диктаторским голосом сказала Мелания, указывая на стул.
Я ухмыляясь, сел, ожидая её следующих наставлений.
— Это мой фирменный фруктовый салат с йогуртом, а это мои фирменные банано-цитрусовые панкейки.
Я был сражён на повал. Она преподнесла это так, словно это была чертова победа надо мной. Я взял один из панкейков и поднёс ко рту ложку с фруктовым салатом. Всё это смешалось у меня во рту, и это явно нравилось моим рецепторам.
Моим рецепторам нравилась её еда, а моим глазам и члену её растрепанные локоны и белое льняное платье, в котором её бедра изумительно смотрелись. На ней всё ещё был фартук.
— Я бы мог так же испробовать тебя на вкус, как прошлой ночью, прямо здесь на столе.
Её щеки залились румянцем, но она тут же выдала:
— Я бы могла так же испробовать тебя, если бы ты позволил.
Блядь. Эти слова вылетели из её рта так легко и свободно, что мне поскорее хотелось похоронить себя в ней. Я всё ещё сдерживался, а она всё ещё не села.
Я встал, подходя к ней ближе.
— Чего ты желаешь, Мелания?
— Риска, - просто ответила она.
— Так рискни, и отдайся мне снова, как отдалась прошлой ночью.
— Так рискни, и сыграй со мной в бешеную любовную игру, Великий Николас Касстельяно, - парировала она мои собственные слова.
Она бросила мне чертов вызов, заставляющий кровь кипеть в жилах.
Мелания смотрела на меня своим хитрейшим взглядом, пожирая меня. Я не смел оборвать этот похотливый зрительный контакт. Она никогда не боялась смотреть мне прямо в глаза, никогда не боялась дерзить и язвить мне. Она никогда не боялась меня. Не боялась настолько, что смогла самостоятельно сбежать от меня, не задумываясь о последствиях. Она действительно любила рисковать. Но она ещё не знала, насколько сильно рисковала, предлагая мне такую игру.