Всепоглощающая сила

Мелания
Каково это – быть чьим-то успокоением и освобождением? До замужества я не знала и не понимала этого. После замужества изменилось всё. Нет. Всё изменилось после брака с Николасом. Я не была той, что подстраивается под правила нашего мира, не была той, которой гордятся родители, не была идеальной женой-итальянкой.
Я была той, что рушит правила и создаёт свои, была изгоем в нашем обществе, запятнанная званием беглянки, и той, что сбежав, предала своего мужа. Никто не знал что творится в моей безумной голове. Порой даже я сама. Но он знал. У него были ответы на все мои вопросы.

Уже третье утро без Николаса началось со стука в дверь нашей спальни. Кем бы он ни был, сейчас я была рада любому общению.
С тех пор как Николас ушел хлопнув дверью, прошла третья ночь. Третья ночь, как я не вижу его. Меня мучали вопросы, глубоко засевшие в моей голове. Что он испытывает? Зол ли он? Простит ли меня? Примет ли снова? Почему не появлялся всё это время, если говорил, что будет рядом? Уставшая от этих мучений, я встала с кровати, чтобы открыть дверь. На пороге появилась одна из наших кухарок с подносом в руках.

— Доброе утро, Сеньора, - улыбаясь, она вошла в комнату. — Капо поручил принести сегодня Ваш завтрак в комнату, - она поставила поднос на прикроватную тумбочку, и волнуясь, помяла свой белый фартук.

Капо поручил? Интересно. Спустя столько дней это первое его взаимодействие со мной.

— Спасибо, миссис...? , - замялась я, понимая, что передо мной стоит человек в возрасте.

— Просто Паола, Сеньора. Скорейшего Вам выздоровления, - улыбнулась она, и быстрым шагом вышла из спальни.

Я села на кровать, глядя на поднос на прикроватной тумбе. Овсяная каша с ягодами, шоколадные маффины и фруктовый чай манили к себе, но аппетита совсем не было, словно в горле застрял ком. За всё это время я практически не выходила из дома, лежала на кровати под капельницами, и очень много спала от их воздействия. Каждый день Сальваторе приходил с кучей лекарств, и заставлял меня пить больше воды, но я так и не смогла вымолвить из него ни слова. «Придёт время, и Вы сами поговорите с Капо», - отвечал он. Чезаре и ребята из охраны поочерёдно дежурили перед дверью спальни, словно внутри этого особняка на меня нападут. Благодаря им я не чувствовала себя одиноко, но они не заполняли той пустоты внутри меня.
В один миг дверь спальни резко открылась, и вошёл он. Шокированная я таким появлением, вскочила с кровати. Он не шелохнулся. На удивление, Николас был одет в спортивные штаны и обтягивающую футболку, пропитанную потом. Он бегал?
Своей хищной оценивающей походкой он начал подходить ко мне ближе, пока его запах не ударил мне в нос. Николас заполнял всё пространство собой, его всегда было слишком много. Он оценивающе прошёлся по моему внешнему виду. Я стояла глядя прямо ему в глаза, одетая в летнее розовое платье.

— Не люблю розовый на тебе, - резко оборвал он, поворачиваясь к тумбочке. Не любит розовый на мне из-за Карлоса?
— Почему не поела? - спросил он своим бархатным баритоном.

— Принесли только что.

Он кивнул, и осмотрел комнату. Немного подумав, он подошёл к балкону, и открыл дверь.

— Тут душно, нужен свежий воздух.

Диктатор. Я не стала ничего говорить, лишь наблюдала за его движениями, мимикой, и слушала сказанные им слова. В каком он настроении?
Николас неожиданно начал раздеваться.

— Что ты делаешь? - спросила я, не скрывая своего удивления от такого странного жеста в данный момент.

— Раздеваюсь перед своей женой, чтоб сходить в душ после тренировки. Проблемы? - спокойно ответил он. Я мотнула головой, садясь на кровать.

Я внимательно наблюдала за его телом. Оно было безупречным. За всё время нашего брака, это был первый раз, когда я так пристально следила за ним. Я никогда не позволяла себе пялиться на него, а он не позволял себе долго ходить обнаженным передо мной. Мы быстро засыпали, глядя в разные стороны, а просыпались в разное время. Он уходил на рассвете, а я предпочитала поспать подольше.
Я знала о его татуировке над грудью, но сейчас впервые хорошо разглядела её. Я не знала, что она означает.
Верхушка зáмка с особенным флагом и красивая надпись на итальянском - которым я плохо владела, несмотря на итальянскую кровь - украшали мускулистое тело Николаса.
«Onore, Sangue, Famiglia e Dignità.» (Прим.: Честь, кровь, семья и достоинство).
Широкая спина и плечи, мускулистые сильные руки, ярко выраженные кубики пресса. Он был чертовски притягательным, мне хотелось потрогать его. На его правом предплечье так же была сделана татуировка, которую мне не удалось разглядеть. До этого я её даже не замечала. На нём было столько шрамов, которых я не видела в темноте, а теперь которые были хорошо освещены солнечными лучами, которые калечили и украшали его тело одновременно, которые показывали его силу и мужество, подчеркивали его власть. Его мокрые волосы свисали ко лбу, чёрные глаза смотрели прямо в мои. О чем он думает? Сейчас я смотрела на него в открытую, а он пристально следил за моей реакцией и мимикой. Он стянул с себя шорты, и я показательно не сводила с него взгляд, но увидев мое самоуверенное выражение лица, он ухмыльнулся, и потянулся к резинке своих боксёров. Я наконец отвела взгляд, и победная улыбка коснулась его лица. Он опустил свой взгляд, и смотрел на меня исподлобья.

— Успокойся, я не стану ходить голым перед тобой, - пробормотал он, и быстрым шагом направился в ванную.

Господи. Что он творит?
Николас оставил меня наедине со своими мыслями ненадолго. Спустя десять минут он уже стоял передо мной в полотенце, укутанным вокруг пояса. Он опустился рядом со мной на кровать.

— Как ты себя чувствуешь? - спросил он, поглаживая по щеке.

— Мне гораздо лучше, можешь убрать охрану со двери, - съязвила я.

— Как скажешь, - на удивление лишь коротко ответил он. — Ты должна поесть, через пару часов у тебя последняя капельница, - встал он с места. — Через несколько дней мы улетаем, - он взял поднос с едой, и принёс мне.

— Куда? - непонимающе спросила я. — Прошло не так много времени с моего прибытия.

— Прошло три дня с того, как я нашёл и вернул тебя, Мелания. Подбирай слова корректнее, - ехидно улыбнулся он.

Его слова резанули слух.
Он действительно считал, что я намеренно попала в заложники?
Нет, но я намеренно сбежала, в результате чего попала в заложники. Я была действительно виновата, но до последнего признавать этого не хотела.

— Хорошо, а что насчёт моего физического здоровья? Думаю, сейчас не время для перелетов, - продолжала язвить я, словно у меня было бесконечное количество жизней.

— Сальваторе сказал, что ты уже в отличном состоянии, и даже можешь бегать по утрам, - сказал он, надевая свои Ролексы на левое запястье, взяв их со столика.

— Я буду бегать, когда захочу этого сама, - я смотрела прямо ему в глаза исподлобья. Ему это не нравилось, и я это знала.

— Отныне ты будешь бегать со мной, Мелания. Больше ты никогда не останешься без моего внимания или охраны.

— Я не твоя собственность.

— Не собственность, но жена, что означает собственность в нашем мире. Тебе напомнить правила? - ухмыльнулся он, действуя мне на нервы.

— Тебе напомнить как я отношусь к правилам?

Николас гордо посмотрел на меня, и спустя мгновение вышел, хлопнув дверью. Моё удовольствие не продлилось долго, он вернулся спустя несколько минут, уже одетый в идеально выглаженные брюки и кристально белую рубашку, и в вылизанных кожаных туфлях. Глядя на него я бы не посмела сказать, что он вооружён, но он был.
Каждый член мафии умел безупречно прятать оружие на себе, а некоторые из них позволяли себе даже не прятать его. Обычно это были новоиспеченные наглецы, которые считали оружие чем-то крутым. Опытные же знали, что такие вещи лучше скрытно держать при себе.

— Так куда мы летим? - встала я с места, сковывая руки в замок перед собой.

— На Сицилию к моей маме и Виолетте. У Виолетты день рождения в конце этой недели, - непринужденно ответил он.

Я хорошо относилась к ним, как и они ко мне, поэтому была приятно удивлена этой новости. Мама Николаса – Элиза – безумно милая и добрая женщина, которая скрывает безусловную мудрость под маской милости, а Виолетта совсем ещё молода, скромна и немного зажата, но где-то в глубине её взгляда можно было заметить тот стержень Касстельяно, который есть у всех из их семьи. Интересно, каким был Лоренцо Касстельяно?

— Собирайся, мы поедем в офис, - резко оборвал Николас, совсем неожиданно.

— Зачем? - не унималась я с вопросами.

— Нужно, Мелания. Быстрее, - прорычал он. Николас вышел, хлопнув дверью. Больше ничего не будет как прежде.

Я быстро перекусила маффинами и запив фруктовым чаем, вышла из спальни. Сегодняшняя погода довольно радовала солнцем после проливных дождей. Не соизволив переодеться, я направилась к выходу к гаражу, где меня уже ожидал Николас и наша охрана.
Увидев меня, желваки Николаса дёрнулись, его раздражало это розовое платье на мне, напоминая о том дне, когда он нашёл меня.
Я спустилась по крылечной лестнице и молча села в Бентли. Спустя мгновение, Николас открыл водительскую дверь и оказался рядом.

— Почему ты не переоделась? - выпалил он.

— Тебе не нравится? Это летнее платье из ограниченной коллекции Валентино, - поглаживая края платья, улыбнулась я.

Николас ничего не ответил, лишь вжал педаль газа с мрачным выражением лица, и выехал с гаража. Нас сопровождала машина Чезаре с другими ребятами.
Николас промолчал всю дорогу, а я была не в силах нарушить её.
Когда машина наконец остановилась перед многоэтажным зданием, я вышла сама, не дожидаясь пока Николас откроет мне дверь. Это его опять же не радовало.

— Куда ты летишь вперёд паровоза? - спросил он, когда вышел из машины.

— Не терпится снова оказаться в твоём кабинете.

Когда-нибудь мой длинный язык станет причиной моей погибели.
Несмотря на наше холодное общение, он подошёл ко мне, и собственнически положив руку на поясницу, подтолкнул ко входу. На ресепшене стояла та же кукла, что и в прошлый раз.

— Доброе утро, мистер и миссис Касстельяно, - улыбнулась она во все 32 зуба.

— Кэли, отмени все встречи на сегодня. У нас с моей женой важная встреча с мистером Моретти.

Снова встреча с Романо?
Ресепшеонистка Кэли кивнула, а мы с Николасом направились к лифту. Он был всё таким же холодным и отстранённым, лишь рука, лежащая на моей пояснице поселяла надежду глубоко в душе.

— Подпиши лишь вторую страницу.

Николас кинул в мою сторону стопку бумаг в бумажном файле, когда мы уже находились в его кабинете, ожидая Романо. Мы сидели суматошно далеко друг от друга - за конференц-столом, напротив друг друга, пожирая убийственными взглядами, полными слов.
Снаружи на бумажном файле было написано:

«Брачное дело Мелании Рочестер и Николаса Касстельяно.»

Было непривычно видеть свою девичью фамилию в сочетании со своим именем.
Не вдаваясь в подробности первой страницы, я открыла вторую.

«Я, Мелания Рочестер - Касстельяно, согласна с тем, что мой брак с Николасом Касстельяно не подлежит расторжению.
Дата. Подпись.»

Черта с два. Я знала, что пощады от Николаса ждать не стоит, но не думала, что мой побег разозлит его настолько. Я не знаю, на что надеялась. На божью помощь?

— У тебя не остаётся выбора кроме как подписать страницу, Мелания, - грубо произнёс Николас.

Я не была девочкой, которую подобрали на улице. Я была Меланией Рочестер, старшей дочерью Босса центральной Италии, была той, которая обвела вокруг пальца всю свиту отца, а после и мужа. Я не стану унижаться ни перед ним, ни перед кем-то ещё. Никогда.

— И к чему такие формальности? - натянуто улыбнулась я, и с хрустом бумаги подписала документы. — Я знаю правила.

Романо так и не объявился, а Николас даже не стал искать его. Спустя некоторое время я поняла, что это была хитрая уловка на то, чтоб я спокойно отреагировала на эту встречу.

— Что ты сделал с Карлосом?

Я задала вопрос, который уже несколько дней мучает меня. Бóльшая часть меня догадывалась о том, что он уже давно мертвец.

— О, это было одним из лучших шоу в истории Ломбардии, - потянулся к ноутбуку Николас, сидя в своём директорском кресле. — Хочешь посмотреть? - вдруг спросил он.

Хочу ли я посмотреть? Думаю, да.

— Ты записал это?

— Специально для нашей Сеньоры, - подмигнул он.

Николас вставил флешку в ноутбук, и несколько нажатий на мышку открыли файл. Он подсел ближе ко мне, не терпя показать это безумие. Его глаза горели азартом.

Стояла пасмурная погода. Николас, Алехандро, и ещё несколько мужчин стояли на возвышенности, глядя на солдатов Ломбардии. Николас говорил воодушевляющую речь о том, как похищение и издевательства над его женой ударили по чести, но ни слова о том, что я сбежала сама. Даже зная о моей ошибке, он не посмел дать повода для неуважения его людей ко мне.
Только его лучший друг и Консильери – Алехандро знал о побеге, но и его я не видела с тех пор, как вернулась в Нью-Йорк. Он становился занятым с каждым днём всё больше и больше.
В какой-то момент на платформу вынесли абсолютно голого и обессиленного Карлоса, которого я даже не сразу узнала.
Всё его тело было в разных синяках и ссадинах, один глаз был потёкшим, он был ходячим трупом. Не то чтобы мне было его жаль, но и во мне была доля вины.
Николас приблизился к рыжему с пугающей походкой. Я была благодарна тому, кто снимал всё это, что сейчас не видела обезумевшее лицо Николаса.

— Этими пальцами ты завязывал её руки и вводил в неё нейролептики, не так ли?

Голос Николаса прозвучал как гром в ясном небе, даже через экран заставляя меня вздрогнуть. Кисти Карлоса – сначала правая, затем левая – плюхнулись на деревянную платформу. Иронично начал лить дождь, смывая кровь с обнаженного тела Карлоса, но никогда не смоют кровь с рук Николаса. Он отнял так много жизней, Господи, так много...
Душераздирающий вой притупил всё мое сознание. Как Николас мог показывать мне такое? Он хотел наказать меня таким образом? У него получилось.
Позже он выстрелил в нижнюю часть ног Карлоса, заставляя встать его на колени перед собой. Карлос не переставал кричать от пронзающей его боли. Двое солдат держащих его даже не дрогнули. Подошёл Алехандро с ящиком шприцов. Боже.

— Ты будешь биться в конвульсиях так же, как и она, - процедил сквозь зубы Николас.

Алехандро начал вводить содержимое шприцов под кожу Карлосу, несмотря на упоминание смертельной дозы. Они на это и рассчитывали. Теперь Алехандро, который казался мне доброжелательным и веселым, показал своё истинное лицо. Их действия напомнили мне о том, кем они являлись. Жестокими убийцами, которые пойдут на что угодно ради Ломбардии.
Николас взялся за шокер с мрачной улыбкой. Алехандро отстранился, двое солдат отошли в стороны, и тело Карлоса обдало током. Это был заключительный момент. Спустя некоторое время его бездыханное тело упало к ногам Николаса.
Видео окончено.
Глаза наполнились слезами, сердце стучало в ушах. Пронзительный крик Карлоса всё ещё был слышен в далёких уголках моего сознания. Мою первую детскую влюбленность и человека, который помог мне сбежать - убили. Убил мой муж и его свита.
Да, Карлос не был святошей, он издевался надо мной, пытался подсадить на наркотики, но если бы не моя попытка сбежать, этого бы не было, и он был бы жив. Чувство вины поглотило меня. Слёзы покатились вниз по щекам. Я не могла сдержать себя.

— Не смей плакать, Мелания, - грубо произнёс Николас, смахивая своей тёплой рукой слёзы.

— Как я могу не плакать, Николас? Ты так жестоко убил человека, и сейчас без капли стыда показываешь мне запись этого убийства! Ты Дьявол во плоти, а я твоя жена! Мне радоваться этому? - я била себя в грудь, словно это могло помочь успокоиться.

— Он мог убить тебя, - начал он, но я его перебила.

— Лучше бы убил, Николас! Лучше бы убил! Я заперта в этой клетке навсегда, заперта с тобой! Мне придётся стать матерью твоих детей, родить тебе наследника, когда придёт время! Мне придётся вынашивать такого же будущего монстра как и ты! Как ты стал таким, если твой отец был достаточно мягок к тебе?!

Николас не любил темы, в которых как-то затрагивался его отец. Он в целом не любил обсуждать семью, а тут я надавила на больное место. Он встал с места.

— Довольно, Мелания, - холодно произнёс он.

На его лице не было ни единого намёка на эмоции. Он произнёс эти слова слишком холодно. Его словно подменили. Теперь я поняла, почему Николаса прозвали сущим Дьяволом.

— Встань, - сказал, нет, прорычал Николас своим голосом Капо.

Сейчас передо мной стоял не мой муж, сейчас передо мной стоял мой Капо.
Я не стала ему перечить, и немедленно встала. Это было сделано для того, чтоб он мог говорить со мной на равных.

— Я подарил тебе полную свободу, а взамен просил лишь честности и доверия, Мелания. Что я получил взамен? Лишь предательство. Ты должна благодарить меня за то, что я не убил тебя в тот же день, когда нашёл. Не убил лишь из-за выгодности сотрудничества с твоим отцом. Его территория является хорошим кушем для моего бизнеса и репутации.

Его слова резанули слух. Опять эта власть и территория. Опять я чем-то обязана своему отцу. Всегда власть и никогда семья.

— После всех твоих выходок ты всё ещё дышишь, но для меня ты умерла. Не рассчитывай на что-то большее, чем брак по расчёту и произведение на свет наследника. На этом покончено, Мелания.

Он ведь это не серьезно? Где-то в глубине души я и правда надеялась на счастливый брак с Николасом. Я и правда хотела дать шанс этому союзу, как он и говорил. Моё сердце пылало в агонии, когда он выпалил:

— Уйди. Внизу тебя ждёт Чезаре.

Я обещала не унижаться, но то, что я скажу следующим не было унижением. Скорее, это было отчаянной манипуляцией и давление на жалость.

— Разве наш поцелуй три дня назад ничего не значил? - спросила я своим самым безнадежным голосом.

— Поцелуй, Мелания? Да это сложно назвать даже прикосновением губ, не то что поцелуем, - с легкой усмешкой начал он. — Я лишь хотел унять твою дрожь и отвлечь твоё тело. Лишь теория отвлечения. Вот и всё. Не ищи романтики там, где её нет. Отныне нет ничего.

Это было последней каплей. Я пулей выскочила из его кабинета, надеясь, как можно быстрее добраться до первого этажа, чтобы уехать домой вместе с Чезаре. Я была абсолютно обессилена, когда приехал лифт. Сегодня я так и не получила свою последнюю капельницу, что объясняло моё затуманенное сознание. Я всё ещё была слаба после наркоты.

— Сеньора Мелания, - сказал засуетившийся Чезаре, когда я вышла из лифта. — С Вами всё в порядке?

— Отвези меня туда, где твой Босс выпускает пар, Чезаре, - еле слышно попросила я.

Мой голос не звучал убедительным, отчего он нахмурился.

— Я должен предупредить Капо, - сказал он, и прижавшись к уху, пробормотал что-то себе под нос, что слышали люди на другом конце провода. Я помнила о прослушке на охране.

— Пойдёмте, Сеньора, - застенчиво произнёс он, уступая мне дорогу.

— Твой Босс не против того, что я уеду в его личное место? - риторически фыркнула я.

Я уселась на заднее сиденье Ренж Ровера и мы выехали с парковочной зоны офиса Касстельяно. Мы ехали достаточно долго, что я успела вздремнуть.
Проснувшись, мы ехали уже не между высоток, а по пустынной трассе. На дороге было совсем мало машин, а вокруг лишь степные просторы. Сонное тело охватила паника. Куда меня везут?

— Почему так долго, Чезаре? - удивленно спросила я.

— Место любимое Боссом довольно далеко от Нью-Йорка, но мы почти приехали, - еле видимо улыбнулся Чезаре, глядя в зеркало заднего вида.

Спустя полчаса, мы остановились около заброшенного здания. Погода разгулялась, стало довольно прохладно, поднялся ветер. Это не остановило моё желание увидеть то, что находится внутри этого заброшенного двухэтажного штукатуренного здания, когда мы вышли из машины.

— Что внутри? - спросила я удивленно.

— Увидите, - напряжённо ответил Чезаре, пропуская меня вперёд.
Когда мы подошли ко входу, он замер, хватаясь за оружие.

— Здесь никого нет, Чезаре, успокойся.

Он оценивающе огляделся, когда мы вошли внутрь. Внутри было ещё более холоднее, чем снаружи. Тут стояла такая напряжённая аура, что её можно было бы сравнить с той, что была в кабинете у Николаса пару часов назад.
Помещение было пустым, тёмным и серым. Ни единых признаков какой-либо жизни.

— Пройдёмте в подвал, Сеньора Мелания.

Чезаре указал мне путь, и я вышла вперёд, спускаясь по винтовой лестнице, ведущей вниз.
Внизу было намного прохладнее, чем на первом этаже. Моя кожа моментально покрылась мурашками когда мы вошли в самую большую комнату в подвале. Я не могла ничего разглядеть когда мы вошли туда, лишь какой-то стол с неизвестными предметами.
Чезаре хлопнул по стене рукой, и помещение осветилось тусклым светом. Боже. Эта комната была намного больше, чем может показаться на первый взгляд.
Холодные серые стены, бетонный пол. Стол, стоявший ближе к стене по правую сторону от входа, на котором лежали пистолеты разных размеров. Стена на той же стороне, на которой повешены ножи, клинки, острые предметы. Стена по левую сторону от центра комнаты, которая была обвешена огнестрельным оружием от пистолетов до винтовок. В конце комнаты стояли четыре абсолютно новые мишени. Было много чего незаконного, чем занималась итальянская мафия, но такое помещение я видела впервые. Николас любил пострелять? Боже, да конечно, он любил. Он был Боссом мафии, убивал и калечил людей, отдавал жесточайшие приказы своим людям, как он мог не любить пострелять?

— Что делает Николас, когда приезжает сюда, Чезаре?

Мой шокированный голос эхом донёсся по подвалу. Развеселенный таким вопросом Чезаре - не стал медлить.

— А как Вы думаете, Сеньора? Выпускает пар, стреляет, когда нет людей, которых было бы нужно убить.

— Всегда есть люди, которых нужно убить.

Я застыла от собственных слов. Как я могла такое говорить? Первые отголоски того, что итальянская кровь берет вверх?
Я неспешно подошла к столу с пистолетами. Глаза нашли знакомые Кольт и Беретта. Я взяла в руки последний. Воспоминания о той ночи когда я сбежала обрушились на меня. Я украла Беретту у Валерио на одной из наших утренних тренировок.

— Лучший итальянский пистолет, - улыбнулся Чезаре, стоявший у входа.

Благодаря изрядным тренировкам с Валерио и нотациям отца о том, что я должна хотя бы уметь пользоваться пистолетом, я умела его перезаряжать, чистить, снимать с предохранителя, но никогда не могла выстрелить даже в дичь на охоте с отцом. Сегодня я была намерена снять с себя эту маску мягкосердечия. Сегодня был тот самый день, когда я приняла мир в котором живу.  Сегодня был тот день, когда я наконец поняла кем является мой муж и я сама. Больше никаких мечтаний о творческой работе, никаких стремлений к побегу, никаких угнетений совести. Я была дочерью Босса центральной Италии, была женой Босса Ломбардии, что владел северо-западом Италии, востоком Америки и Сицилийскими островами. Я была дочерью и женой сущих монстров, несломившейся даже после диких издевательств отца в подростковом возрасте. Возможно, мне давно стоило принять то, кем являлись я и все люди, окружающие меня, но во мне всегда было сопротивление против правил. Я всегда хотела создавать свои правила.
Я сняла с предохранителя Беретту. Холодное оружие было достаточно тяжелым, но очень удобным. Я подошла к зоне, очерченной белым, чтобы выстрелить в мишень. Крепкой хваткой я вцепилась в рукоятку пистолета, прицеливаясь. Ноги были на ширине плеч, руки выставлены прямо перед собой, дыхание ровное, сердцебиение спокойное. Тело помнило уроки Валерио по стрельбе. Я выстрелила первый раз, затем второй, третий, и так пока не закончились патроны в пушке. Отдача оружия была не сильной, что отлично помогало не терять цели. Я обернулась, и подошла к столу с пистолетами и патронами, не глядя на Чезаре. Боковым зрением я видела его шокированное лицо. Он думал я не умею управляться с оружием? Или считает, что женщины должны создавать семейный уют, сидя дома? Сейчас мне было все равно.
Я перезарядила патроны, и снова подошла к белой полосе. Приняла стойку, выровняла дыхание, прицелилась, и снова расстреляла мишень, пока магазин не опустел. С довольно большого тридцатиметрового расстояния было сложно рассмотреть дыры от пуль на мишени. Я не выпуская с рук пистолет, подошла ближе.
Господи. Самый далёкий от яблочка выстрел был на семёрке.
Это было не в первый раз, когда я обстреливала мишень, но чтоб настолько чётко и прямо в цель несколько раз подряд - было впервые. Я была приятно удивлена.
Это мой гнев направленный на Николаса или бешеные гены моего отца? Думаю, всё вместе. Как я могла так измениться? Раньше чтобы справиться со стрессом я рисовала бешеные картины хаотичными движениями кисточек, а сейчас стреляю прямо в цель из лучшего итальянского пистолета. Что со мной стало?
Вдруг за моей спиной послышались хлопки. Я обернулась. Рядом с удивленным Чезаре стоял Николас с самодовольной рожей, аплодируя. Я скрестила руки на груди, не сдвинувшись со своего места возле мишени ни на шаг. Николас не переставал хлопать, когда подошёл ко мне.

— Очень хорошо для первого раза, - мрачно улыбнулся он.

— Что ты тут делаешь? - рявкнула я.

— Не забывай, что это именно моё место освобождения, Мелания.

Николас глянул на расстрелянную мишень позади меня.

— 14 попаданий в яблочко при 20 выстрелах - это очень хорошо. Некоторым солдатам Ломбардии не помешало бы поучиться у тебя, Мелания.

Он потянулся руками к моим волосам, и убрал прядь выпавших золотистых волос за ухо. Многие девочки от этого жеста уже валялись бы на полу, но я не была многими.

— Попробуй и ты, - прошептала я, протягивая ему Беретту в своих руках, хоть и не желала с ней прощаться.

— Попробую, - улыбнулся он.

Я первее зашагала вперёд, и дошла до той самой белой полосы. Николас подошёл к столику и пополнил магазин патронами. Он встал в двух метрах от меня, и начал стрелять по другой мишени. Ему не потребовалось и секунды, чтоб принять нужную позицию и начать расстрел. Он был обучен этому с ранних лет. Десять выстрелов. Магазин опустел.

— Ну что, посмотрим на мишень? - ехидно спросил Николас, оборачиваясь в мою сторону.

Я молча подошла к расстрелянной мишени. Все дыры были прямо в цель. Как такое возможно?

— Десять попаданий в яблочко при десяти выстрелах, - ликующе посмотрел он на меня. — Что скажешь?

— Очень хорошо, - парировала я.
Николас протянул мне Беретту обратно.

— Можешь забрать его себе.

— Зачем? - удивленно спросила я.

— Я же вижу как тебе понравилось стрелять из него, попрактикуешься.

Я молча взяла из его руки пистолет обратно. Это ощущение холодного металла в твоих руках не сравнится ни с чем.

— Спасибо, - холодно ответила я.

— Поехали, я отвезу тебя домой, - сказал Николас, уже идущий в сторону белой полосы.

— Я поеду с Чезаре, - съязвила я, замедляя шаг.

— Чезаре, ты свободен, - грозно произнёс Николас, глядя на Чезаре. Он тут же исчез.

Какого черта?

— Что ты делаешь? - запротестовала я.

— Даю выходной твоей охране.

Он посмотрел на меня своим взглядом Капо, и я решила промолчать. Мы вышли из этого холодного подвала на первый этаж. Прохладный ветер снова задушил меня в своих объятиях, и мою кожу покрыл табун мурашек. Николас снял пиджак, и накинул его мне на плечи.

— Спасибо, - искренне произнесла я.

Он ничего не сказал.

Мы вышли из этого сырого помещения, и прямо перед нами стояла припаркованная Феррари 812 бордового цвета. Никогда её прежде не видела в нашем гараже, но она была шикарна. На мой удивленный и вопросительный взгляд, Николас тут же ответил.

— Купил только сегодня. Нравится?

— Конечно нравится! Когда ты успел? - засмеялась я, подходя ближе.

— Прямо перед тем как выехать за вами с Чезаре, мне её привезли. Салон ещё даже не распакован, - серьезно ответил он, будто каждый день к нему привозили Феррари из ограниченной коллекции.

Я поражалась его высокомерию.
Он подошёл ближе, и открыл дверь бордового кабриолета. Я не раздумывая, села.
Салон всё ещё был не распакован, и пах новизной и Николасом, который как и всегда заполнил собой всё пространство, когда сел за руль. Он положил мою Беретту в подлокотник и вывернув руль, дал по газам выезжая на трассу. Мы ехали на довольно большой скорости. Любопытство распирало меня, когда я наконец спросила.

— Когда ты убил первого человека?

Николас оторвался от дороги и посмотрел прямо мне в глаза. Он не ожидал такого вопроса.

— Тогда мы жили на Сицилии, и на наш дом напали мексиканцы. В тот вечер охрана была только по территории, ведь дома был отец. Каким-то образом эти придурки оказались в доме, и намеревалась начаться кровавая баня. Один из их главарей поднёс нож к шее полуторагодовалой Виолетты, и из её маленькой шеи хлынула кровь. Если присмотреться, то и сейчас можно заметить небольшой шрам чуть ниже её подбородка. Я вовремя сориентировался, и взял пистолет, валявшийся на полу, и выстрелил ему прямо в сердце. Он не достал до артерии, и она осталась жива. Таким образом отец на следующий же день поручил организовать мое посвящение в Ломбардию, и я получил татуировку.

Он довольно грустным тоном закончил свой рассказ.

— Мне жаль, что маленькому тебе и маленькой Виолетте пришлось такое пережить, - сказала я, уже забыв, что он разделал человека перед всей своей свитой, и записав это на видео, показал мне.

Я коснулась его руки на подлокотнике, но он её тут же отдернул.

— Что означает татуировка Ломбардии? - спросила я, пытаясь скрыть ту образовавшуюся неловкость.

— Onore, Sangue, Famiglia e Dignità, - цитировал он.

Я обожала слушать то, как он говорит своим хриплым голосом на итальянском.

— Это означает «Честь, кровь, семья и достоинство».

— Кто может получить её? - невзначай спросила я, а он одарил меня непонимающим оценивающим взглядом, словно я хотела набить эту татуировку.

— Мужчины, - коротко ответил он. — Ну или член Ломбардии, доказавший, что ему можно доверять, и который готов рискнуть всем ради нашего дела.

Николас готов рискнуть всем ради Ломбардии. Всегда власть и никогда семья. Не то чтобы я возражала, ведь Николас был Капо, но что-то внутри меня ёкнуло после этих слов.

— А что насчёт твоей татуировки на скрытой части предплечья? - не унималась я.

Николас снова оторвался от дороги и взглянул мне в глаза.

— Как ты её разглядела? - спросил он.

Я пожала плечами. Ему не стоит знать, что я рассмотрела каждый его сантиметр, пока он раздевался в нашей спальне сегодня утром.

— Там имена людей, которые дороги мне.

— Какие? - перебила я.

— Ты задаёшь слишком много вопросов, - грозно ответил он, устремившись на дорогу.

Я не стала допрашивать дальше. По крайней мере я понимала, что моего имени там точно нет, а уж тем более оно там не появится после моего предательства, и после его слов о том, что я умерла для него. Дальше мы ехали в абсолютной тишине.
Николас был холоден, как никогда. Я не видела в его глазах ничего, кроме пустоты и холода, кроме высоких стен, через которые мне не пройти.
Мы заехали в гараж нашего дома, и я снова выскочила из машины первая. На этот раз Николас не сказал ничего, лишь положил свою руку мне на поясницу, когда мы поднимались ко входу по крылечной лестнице.
Оказавшись в холле дома, я осмелилась снова заговорить с ним.

— Раз уж мы так и будем ограничиваться парой фраз, резкими всплесками душевных разговоров и ссорами, то будь добр, организуй мне холсты, большое количество и разнообразие красок и кистей в одной из комнат на втором этаже, Николас. Пока что, это все мои просьбы, - произнесла я, ожидая его реакции.

— Ты не знала? - спросил он, внимательно вглядываясь в мои глаза. — Боже, да ты не знаешь, - ответил он, сам себе. — На втором этаже есть комната, предназначенная именно для твоей художественной деятельности. Я организовал её после того, как отправил тебя во Флоренцию, чтоб по приезду ты обрадовалась, но увы случилось то, что случилось, - яростно закончил он ухмыляясь, и снова чувство вины накрыло меня.

— Хорошо, - ответила я, не слыша собственного голоса. — Спасибо, - я чуть громче произнесла, и пулей взлетела по лестнице на второй этаж.

Все комнаты были закрыты, когда я поднялась. Доверившись интуиции, я открыла самую отдаленную и самую большую. Откуда вообще Николас знает о том, что я рисую? Всегда на десять шагов впереди.
Комната была довольно тёмной от пасмурной погоды за окном, но мягкий бежевый цвет пустых стен придавали ей особый вид. Посреди комнаты стоял холст, пуфик, и небольшой столик, на котором стояли краски. В углу стояли ещё несколько холстов, и небольшой дубовый комод с красками. Я была поражена таким зрелищем. Недолго постояв в одной позе, я закрыла дверь, и села на пуфик перед холстом, взяв кисточку.
Я мокнула её в чёрную краску, смешав с темно-синей, и хаотичными движениями размазала по верхушке холста. Я не знала какой в итоге получится картина, потому что всё зависит от моих ощущений и чувств. Дальше последовали такие же темные оттенки, пока я не дошла до красного. Мокнув кисточку в ало-красный, я заполнила этим цветом треть холста. Начала вырисовываться картина, на которой небо словно плакало кровавыми слезами, а где-то позади пейзажа находилась крепость. Кто-то может сказать, что это лишь движения кисти, но если присмотреться, каждый мог бы найти что-то своё в этой картине. Она напоминала мне Николаса. Мрачная, холодная, но скрывающая что-то вселяющее надежду за высокой крепостью. За маской хладнокровия и жестокости пряталось что-то, что видела лишь его семья, и в глубине души я намеревалась узнать что.
Я повесила картину на небольшой гвоздик на стену по правую сторону от двери. Она идеально вписалась в это место. Я была невероятно зла на Николаса за то, что он так поступает со мной, отдаляется и холодно ведёт себя, но в то же время благодарна за то, что нашёл и спас от сумасшедшего Карлоса, за то, что бывает слишком чутким по отношению ко мне.
Возможно если бы я не предала его, сбежав, то всё было бы иначе.
Больше ничего не будет как прежде, и сегодня я убедилась в этом.