Всепоглощающая сила

Мелания
Во сне я бежала от Карлоса в каком-то неизвестном помещении, ноги были ватными, всё тело тяжёлым. Я чувствовала холод и сырость, ужасную пульсирующую боль на запястьях, глаза жгли слёзы, а сердце бешено стучало в ушах.
В один миг Карлос поймал меня и вколол какую-то жгучую жидкость. Сознание притупилось, веки стали тяжелыми, и я просыпаюсь в темном холодном помещении с подвешенными над головой руками. Здесь не было ни света, ни отопления. Запястья болели, жёсткий материал верёвки натёр на нежной коже волдыри, а всё тело окутал дичайший холод. В Балтиморе шли нереальные дожди всё это время, а я находилась в холодном помещении с открытым окном — вероятно, в подвале. На мне была тонкая сорочка на тонких бретельках ярко-розового цвета. Большая железная дверь по правую сторону от меня со скрипом открылась, и вошёл Карлос. От страха я рефлекторно начала дёргаться, пытаясь освободиться от этих узлов, держащих мои руки над головой, но всё тщетно.

— Тише-тише, малышка, - хитро улыбаясь ко мне всё ближе и ближе подходил Карлос.

Я была абсолютно обессилена, что не могла сказать ему ни слова. Никогда себя так не чувствовала. Самым непонятным и ужасным было то, что я боялась его. Боялась до усрачки.

— Наша беглянка хочет перекусить? - приблизился он ещё ближе.
Я смотрела на него так, словно он был моим злейшим врагом, и он был им.

— Что ж, тогда пожалуй пусть твоя пища сразу попадёт в организм через кровь, а не через рот, правда?

Усмехаясь, Карлос достал из кармана маленький шприц с прозрачной жидкостью. Недолго думая, он вколол его мне в бедро.
Жгучая жидкость обжигала жилы, хотелось кричать от этой боли, но я не могла. Я была абсолютно обессилена, и вообще не соображала. Казалось, что он вводит мне яд, а я испытываю адовые муки. Спустя мгновение я снова отключилась.

Я проснулась в странно знакомом, уютном месте. Тяжелые веки еле открылись, мне было нереально холодно, а всё тело тряслось. Передо мной встала фигура невысокого мужчины в возрасте, которого я не знала.

— Мелания, как Вы себя чувствуете? - спрашивал незнакомый голос.

Он поднёс к моему носу что-то очень вонючее, что мгновенно привело меня в чувство.
Почти лысый мужчина в очках и в перчатках стоял передо мной, его добрые зелёные глаза смотрели на меня с некой надеждой. Сознание возвращалось, и я наконец поняла где нахожусь. Дома в холле. Я, черт возьми, дома, на территории Ломбардии. В нашем с Николасом доме. Воспоминания начали кусочками склеиваться, и я наконец собрала общую картину. Мои сны были совсем не снами, а ощущения совсем не ощущениями, а настоящей явью. Я вскочила с места, садясь на край дивана. Голова дико кружилась, всё плыло.

— Где Николас? - спросила я, дрожащим, трясущимся голосом.

Мужчина уложил меня обратно, и отошёл куда-то, судя по всему, чтобы позвонить.

— Она очнулась, и спрашивает Николаса, - послышался голос мужчины откуда-то. — Её всю трясёт, отходит после нейролептиков, - голос стал отдаляться, и звук захлопнувшейся двери ещё больше отрезвил мою память.
Господи... Только сейчас я поняла, что Николас нашёл меня. Нашёл, и привёз домой. Нашёл, и явно недоволен моим побегом.

Ломбардия не прощает предательств.

Что он сделает со мной? Убьёт? Уничтожит, как сущего предателя? Честно, я бы хотела, чтоб так и произошло, нежели чувствовать то, чего я чувствовать совсем не желала. То, что я чувствовала было совсем неизведанным для меня самой, чем-то, от чего сердце билось сильнее, а кровь застывала в жилах, чем-то страшным.
Я лежала свернувшись калачиком под пледом, когда мужчина вернулся домой вместе с Чезаре. Я сразу же узнала эту знакомую фигуру.

— Сеньора Мелания, как Вы? - почти шепетом говорил Чезаре, присев на корточки передо мной, пока я лежала на диване с дикой трясучкой.

— Где Николас? - не унималась я, хотя до смерти боялась увидеть его сейчас.

— Он уже в пути, Сеньора. Совсем скоро Вы увидите его, - холодным тоном ответил Чезаре, и в воздухе повисло напряжение.
Звучание его голоса не предвещало ничего хорошего. Николас был зол, как никогда, и я это знала.
Меня начало трясти всё больше, и мой доктор тут же уложил меня на диван, укрыв пледом. На мне были огромные штаны и темно-зеленый тёплый свитер с длинными носками, вероятно Николаса. Понятия не имею каким образом я оказалась дома, что нагоняло панику еще больше.

— Как Вас зовут? - обратилась я к доктору, дабы развеять сознание.

— Сальваторе, Сеньора, - улыбаясь ответил он.

Чезаре буквально был моей нянькой, и следил за каждым движением врача, словно будучи работая на Николаса он может мне навредить.

Вдруг послышался сильный хлопок дверью. Николас. Он всегда хлопал дверьми, словно показывая, что хозяин вернулся домой. Стук подошвы его обуви по мраморному полу заставлял задержать дыхание. Чезаре уже не смотрел пристально на меня и Сальваторе, а Сальваторе больше не пытался успокоить мою дрожь. Все мы ждали лишь его. Своего Капо. Своего Босса.

Николас вошёл в холл. Я не сразу разглядела его выражение лица из-за мутного зрения и плывущего сознания. Чёрные брюки, белая рубашка с закатанными рукавами, которая была буквально пропитана кровью. Боже. Его взгляд не сравнится ни с чем, что я видела раньше. Хищный, уверенный, смертоносный, жаждущий объяснений и мести.
Николас одним лёгким жестом руки выгнал Чезаре и Сальваторе из комнаты, и они тут же вышли. Я осталась с ним одна. С глазу на глаз.
Он приближался ко мне медленно, будто пытаясь прочесть мои эмоции, пока я лежала на диване не в силах подняться. Наконец он сел на корточки, выравнивая уровень наших глаз. От него пахло дымом. Его глаза... они были покрасневшие то ли от усталости, то ли от злости.

Сердце забилось быстрее, тело затряслось сильнее. Увидев это, Николас присел на край дивана рядом со мной, и крепко схватил мои трясущиеся ноги, успокаивая дрожь.

— Николас..., - прошептала я.

— Мелания, - твёрдо произнёс он.

Этот холод и безразличие в голосе, когда он произнёс мое имя. Кивок головой и поднятые брови при его произношении лишь доказывали его отвращение ко мне.

— Я... я... , - не могла договорить я.
Будто мне было о чем говорить.

— Ч-ш-ш, - закрыв глаза, он поднёс указательный палец к губам.
— Послушай Мелания, - начал он, поглаживая мою руку. — Я буду рядом, пока ты не придёшь в себя, но позже у нас состоится важный разговор.

Его слова резанули слух, и стало больно даже дышать. Слеза предательски скатилась по щеке, но Николас смахнул её.

— Не смей, Мелания. Никаких слез, - произнёс он, и его ладонь коснулась моей щеки.
Как бы я хотела, чтоб она оставалась там вечно.

— Чья это кровь? - спросила я неожиданно для себя самой.

— Не моя.

После этого короткого и многозначительного ответа Николас не дал сказать мне ни слова, и наклонился ближе к моему лицу. Его тёплые руки всё ещё находились на моём теле, которое продолжало трястись.

— Не знаю, что будет потом, Мелания. Сейчас я должен это сделать, - он впился в мои губы, и не мог оторваться.
Наши языки обвились вокруг друг друга, страсть охватила всё сознание, и незаметно для себя я перестала дрожать. Его губы умело управлялись моими, что было безумно приятно. Я бы хотела остаться в таком положении навечно, и превратиться в камень как в сказках. Увы, жизнь не сказка, а рядом со мной не было принца на белом коне. Увы, я была женой Босса, а он самым жестоким человеком в наших кругах.

Николас оторвался от меня, наше дыхание было сбитым, разум затуманенным, а мы поглощённые друг другом. Это была Всепоглощающая сила. За секунду он взял себя в руки и вернулся в прежнее состояние. Как он мог так быстро менять настроение?

— Я приеду и буду рядом, если что-то понадобится, Мелания. Передашь через Чезаре или Сальваторе, - он погладил меня по волосам, и смотря прямо в глаза ещё мгновение, привстал и взял меня на руки.
— Отнесу тебя в нашу спальню. Тебе нужен покой, которого ты точно не получишь в холле.

Меня настораживало то, как он был холоден и спокоен. Что произошло?.. Где обещанная смерть?
Он уверенным шагом поднимался по лестнице, а я впилась лицом к его груди. Его запах опьянял, давал новый глоток воздуха и новую жизнь, хотелось вдыхать его всё больше и больше. Что со мной происходит? Всё ещё воздействие нейролептиков?
Николас не выражал никаких эмоций. Ни злости, ни обиды, ничего. Лишь холод.

Он пнул ногой дверь нашей спальни, и она тут же открылась. Я успела соскучиться по этому месту, хоть раньше оно и не одаряло меня лучшими воспоминаниями.
Николас положил меня на кровать отрывая от себя, словно четко определяя границы между нами, которые с сегодняшнего дня, я уверена, всегда будут.
Как всегда идеально заправленная постель и кристально белое бельё возвращали меня в тот день, когда мы впервые вошли сюда.

— Чезаре будет стоять у двери, Мелания. Сальваторе в соседней комнате. С сегодняшнего дня ты будешь проходить курс восстановления после наркотиков и нейролептиков. Как только ты придёшь в себя, мы поговорим.

Николас быстро протороторил слова, а я не хотела вникать в их суть. Он осмотрелся, и убедившись в том, что в спальне всё как всегда, развернулся и направился к выходу.

— Николас, прости меня, если сможешь, - прошептала я, на что он остановился, но не обернулся.
Его правая рука сжалась в кулак, но тут же разжалась. Он снова зашагал уверенным шагом, и выйдя, хлопнул дверью.
Сразу же после его ухода я задохнулась в слезах, а дрожь тела всё не унималась. Так я и заснула. В слезах и содрогаясь в конвульсиях.

Николас
Сразу же после того, как я передал Меланию Чезаре, я отправился в порт Нью-Джерси, где фигурирующие люди Ломбардии всегда собирались, чтобы обсудить важные дела. На этот раз мы соберёмся не для того, чтобы обсуждать, а чтобы наконец начать действовать. Действовать по отношению к Карлосу и всей мексиканской шайке. Прольётся кровь, и уж точно не кровь Ломбардии.

— Я собрал всех в порту, нас ждут, - сказал Алехандро, как только я сел в машину.

— Жми на газ, Алехандро, - прорычал я.

— Он будет молить о смерти, - мрачно улыбнулся он, и педаль газа вжалась в пол.

Спустя всего 20 минут мы уже были в порту. Люди Ломбардии собрались напротив возвышенности, на которой сейчас буквально произойдёт смертная казнь. Головорезы, Младшие Боссы и Капитаны стояли ожидая кровавой бани, и они её получат. В их жилах текла дикая итальянская кровь, а глаза требовали кровопролития.
Я и Алехандро неспеша поднялись на деревянную «сцену». Алехандро, как и всегда, встал по правую сторону от меня. Он был достойным и лучшим Консильери, несмотря на то, что не был рождён в этом мире.

— Сегодня мы собрались, чтобы поставить точку в вопросе с мексиканцами, - начал я, видя как люди с восхищением смотрят на меня.
— Как всем вам известно, Мексиканские наркокартели держали мою жену в заложниках в течении двух суток, что очень сильно ударило по моей чести и чести Ломбардии. Именно поэтому сейчас я возьму на себя наказание Карлоса Дэвиса, и при всех вас в очередной раз докажу врагам, что Ломбардия не прощает предательств, что не терпит поражений.

После этих слов на возвышенность притащили обмякшее, абсолютно голое тело Карлоса, который всё ещё дышал, который всё ещё продолжал жить, пока Мелания мучалась в агонии. Его держали с двух сторон мои солдаты. При таком ослабленном виде Карлос выглядел так никчемно, что усмешка невольно коснулась моих губ.
Я приблизился к нему, и с каждым моим приближением ужас читался в его глазах.

— Вот мы и встретились снова, Николас, - выплевывая кровь прохрипел он.

— Встретимся в аду, - ухмыльнулся я, и достал клинок из под пояса, поворачиваясь к людям.
— Глава мексиканцев держал мою жену и вашу Сеньору в холодном подвале и пичкал нейролептиками и наркотиками. Все вы знаете, что умышленное употребление наркотиков в Ломбардии неприемлемо, и карается смертью, и именно поэтому Карлос Дэвис хотел подсадить мою жену на это дерьмо.

В толпе послышалось недовольное ворчание, и явное недогование. Все до единого были согласны с моим приговором. Никто не знал, что Мелания сбежала, когда была во Флоренции, но люди шептались о многом.
Я снова повернулся к мексиканцу лицом, и покрутив клинок в руках ещё пару мгновений, наконец подошёл так близко, что моё дыхание могло обжигать его избитую плоть.

— Этими пальцами ты завязывал её руки и вводил в неё нейролептики, не так ли? - резким движением острейшего ножа я отрубил ему кисть сначала правой, а затем левой руки.

Кровь хлынула на мою рубашку, окрашивая ее в алый. Душераздирающий вой донёсся по всему кварталу. Начался дождь, смывающий кровь с деревянной платформы на которой мы стояли. Двое солдат не сдвинулись с места, а лишь продолжали держать его за плечи. На их лицах не читался даже ужас. Они привыкли к этому. Это было частью их жизни.

— Этими ногами ты бежал за ней, заставляя бояться, а когда поймал, пинал, не так ли? - я достал Беретту из кобуры и выстрелил ему в ноги, от чего он перестал держать свой вес, и упал передо мной на колени.

— Прошу, хватит, - начал мычать он.

— Когда она боялась тебя и пыталась остановить, ты не остановился, так почему я должен?

Алехандро приблизился к нам с ящиком шприцов, наполненных прозрачной жидкостью.

— Ты будешь биться в конвульсиях так же, как и она.

Мрачная улыбка поползла по лицу Алехандро, и он начал вводить шприцы один за другим ему в оставшиеся части рук. Алехандро был злым гением.

— Это смертельная доза, - продолжал извиваться Карлос.

— Ты думаешь это меня остановит? - хладнокровно ответил Алехандро, продолжая вводить нейролептики.

Уже от первого укола лицо Карлоса съёжилось, показывая всю неприязнь этих препаратов. Дабы усилить боль, я решил поиграть с огнём, как всегда это делаю.

— Думаю тебе холодно, - улыбнулся я, беря шокер из рук будущего Главного Головореза Ломбардии – Витторио.
Он был всё ещё молод, и не совсем опытен, но парень был дичайше жесток для своих лет.
— Сейчас будет теплее, - я поднёс шокер к его окровавленным ногам, пока Алехандро не переставал вводить жидкость в его жилы.

Мексиканец начал содрогаться в бешеных конвульсиях, когда ток пронзил его тело. Алехандро остановился. Сейчас Карлос испытывал ужасающую агонию, которую я бы пожелал всем своим врагам.
Спустя минуту я выключил шокер. Карлос обессиленный и бездыханный свалился на деревянную доску.

— Сжечь его! - прорычал я, приказывая Головорезам. Это было совсем не в их стиле, они бы предпочли ещё долго вырезать фигурки на его пульсирующей плоти, но сейчас все прекрасно понимали, что я должен был лично расправиться с ним.
Я курил тяжёлые сигареты и смотрел на дикое пламя, наслаждаясь этой картиной и дождем, когда Алехандро запыхавшись, подбежал ко мне.

— Мелания очнулась.
От этих двух слов кровь остановило своё течение.
— Только что звонил Сальваторе, и сообщил, что она очнулась и спрашивает тебя, - я выбросил сигарету в огонь.

— Я выезжаю. Алехандро, оставляю всё это дерьмо на тебя. Разберись, как Консильери.

Он кивнул, и я положил руку ему на плечо, а он тронул свою татуировку над сердцем, находящуюся под рубашкой, но мы оба видели её, знали наизусть этот знак.
Не медля, я сел за руль, и дал по газам своего Ренж Ровера. Я должен быть рядом с ней.

Меня встретила мертвая тишина, как только я вошёл в дом. Пройдя несколько метров до холла, я остановился в слепой зоне, не в силах войти. Я должен. Я чертов Босс мафии, и не в силах войти в комнату, где моя жена страдает. Чертова Мелания!
Пересилив самого себя, я сделал шаг в холл. Сальваторе и Чезаре стояли рядом с диваном, но их взгляд был прикован ко мне. Я дал им понять, что они свободны, и они покинули помещение. С каждым шагом я всё ближе и ближе приближался к Мелании. Мое сердце стучало в ушах и я не понимал почему. Это был брак по расчёту, так почему я чуть с ума не сошёл за эти два дня?
Она вся тряслась, отходя после нейролептиков и наркотиков, глаза были всё ещё красные и опухшие, что приносило мне лишь боль и дополнительные переживания.
Когда я сел рядом с ней, то попытался успокоить и дать понять, что я рядом, что почти получилось. Она пыталась начать какой-то разговор, но её язык заплетался от того, что он был ватным, словно застывшим – опять же, воздействие препаратов.

— Я буду рядом, пока ты не поправишься, но позже у нас состоится важный разговор, Мелания.

Мой голос звучал твёрдо и уверенно, холодно и убедительно. После этих слов слеза скатилась по прекрасному лицу Мелании, но я не мог терпеть этого сейчас. Не тогда, когда она сбежала вместе с моим врагом, не тогда, когда я буквально разделал его на глазах у всей свиты, не тогда, когда она была жертвой наркотического опьянения. Никогда. Было бы удивительно, если после этого она рассчитывала на утешение и жалость с моей стороны.
Её дрожь не унималась, и мой разум подсказал, что есть лишь один способ отвлечь её тело от этой трясучки. Я впился в её губы, позволяя её крови разлиться по всему телу, позволяя её телу успокоиться и расслабиться, позволяя ей такую близость со мной после предательства. Я думал, что освобождаю её от дрожи, но оказалось, что я запираю себя в вечной клетке мучений, и в этой клетке мучителем был не я. Я был мучеником.

Когда я взял её на руки и поднимался в нашу спальню, она вжалась лицом в мою грудь, словно боялась смотреть мне в глаза, ища защиты.
Её длинные блондинистые волосы свисали вниз, и я еле держался, чтоб не погладить их и преподнести к носу. Она дарила мне успокоение своим невинным взглядом, своими нежными руками, и заставляла гордиться своим пылким характером. Она была огнём, который никто не в силах потушить. Она была Фениксом, что восстаёт из пепла, и она восстанет снова, нужно лишь время.
Я аккуратно оторвал её от себя, давая понять, что ничего не будет как прежде.

— Чезаре будет стоять у двери, Мелания. Сальваторе в соседней комнате. С сегодняшнего дня ты будешь проходить курс восстановления после наркотиков и нейролептиков. Как только ты придёшь в себя, мы поговорим.

Холодные и безразличные слова слетали из уст, словно это говорил не я, а что-то внутри меня, что-то горделивое. Я осмотрел комнату, ища что-то опасное для жизни, но не найдя ничего, уже развернулся и собирался выходить, как Мелания произнесла:

— Николас, прости меня, если сможешь.

Я остановился. Желваки дёрнулись, кулаки сжались и разжались, и держите меня семеро, я был готов простить её, но не её предательство. Ломбардия не прощает предательств и она это знала. Знала о том, что будет. Знала о последствиях, но все равно поступила как хотела. Я не обернулся. Что-то внутри меня хотело, чтоб я обернулся, лёг рядом с ней, целовал её руки целую ночь, ища успокоение, хотело, чтоб простил её, хотело прижаться к ней и никогда не отпускать, но я всегда имел самообладание. Я знал, что она плачет. Обернувшись, я не смогу уйти не успокоив её. Я вышел, громко хлопнув дверью, и прижался к двери, прислушиваясь. Она плакала, захлёбываясь в слезах, а позже стихла, уснула.
С тревожным чувством я спустился вниз, и вышел во двор особняка, где охрана Мелании слушала указания Чезаре, а рядом с ними стоял Сальваторе. Я подошёл к ним.

— Сальваторе, Мелания уснула в нашей спальне. Будьте в соседней комнате, если ей что-то понадобится. Можете начинать курс восстановления.

Доктор внимательно и обеспокоенно слушал меня, и явно старался помочь всеми силами, но что-то в его взгляде мне не нравилось. Я знал этот взгляд. Так на меня смотрел отец, когда я косячил.

— Если хотите что-то сказать, Сальваторе, говорите прямо сейчас, а не смотрите на меня таким взглядом, словно я украл у Вас что-то, - прорычал я.

— Капо, Вы нужны ей сейчас. Забудьте хоть ненадолго о своей гордости, хотя бы на период восстановления. Это не займёт больше недели, - мягко говорил он.

— Начинайте курс восстановления, Сальваторе, - твёрдо ответил я, явно давая понять, что это не дело доктора Ломбардии. Он всё понял, и кивнув, направился в дом.
Чезаре подошёл ко мне.

— Дон, у Вас есть поручения?

— Поставь охрану по округе территории и сам лично стой у двери Мелании, Чезаре. Всё ясно?

— Да, Капо. Будет сделано.

Я кивнул, и Чезаре направился в дом следом за Сальваторе. Не в силах справиться со своими мыслями, я достал сигарету. Я курил крайне редко, у меня отсутствовала зависимость, но я зависил от кое-чего похуже никотина. От Мелании.
Я курил стоя под дождем и думая лишь о ней, но мои мысли прервал звонок. Мама.
Я нажал кнопку принятия вызова, и выдохнул дым из своих легких.

— Мама? - ответил я.

— Николас, как ты? Как Мелания? Я только что увидела новости о смерти Карлоса Дэвиса.

Святое дерьмо. Когда успели напечатать об этом в новостях?

— Всё отлично, мама. Я убил его, - сказал я, и приятная волна мурашек покрыла моё тело. Эти слова звучали так приятно, что улыбка невольно коснулась моих губ.

— Господи..., - прошептала мама своим тонким голоском.

— Как Виолетта? Как её учеба? - вдохнув новый глоток дыма, вспомнил я о сестре.

— О, все отлично. Она записалась на курсы по игре на арфе, - восторженно и гордо говорила мама.

— Я рад, - улыбнулся я, вспоминая её крашенные блондинистые волосы и нелюбовь к чёрному. — Она растёт истинной итальянкой.

— Прилетайте с Меланией на следующей неделе домой, - начала мама. — У Виолетты день рождения, она хочет провести его в кругу семьи.

Черта с два. Как я расскажу им о том, что Мелания сбегала, а сейчас я поймал её, и она будет проходить курс восстановления после нейролептиков?

— Я постараюсь, мама. В Ломбардии много дел, поэтому не обещаю, - соврал я, что делал очень редко. Я всегда был максимально честен с родителями.

— Тогда отправь Меланию, пусть познакомится с твоей роднёй поближе, - рассмеялась мама.

Нет. Больше никогда. Больше никогда Мелания не поедет никуда одна.

— Обсудим ближе к дате, мама. Я еду на совещание, - снова соврал я, и сбросил трубку.

Докурив сигарету, я сел за руль Бентли и поехал в офис.
В штатах юридически Ломбардия занималась строительством и поставкой мрамора из Италии, а в Италии экспортом мрамора в штаты. Всё было гладко, но теперь, когда я убил главу мексиканских наркокартелей, нужно взять ответственность за их счета и территорию. В дальнейшем остатки людей Карлоса могут начать мстить, но оно и к лучшему. Будет легче, если крысы быстро отсеются и будут допрошены Алехандро. Он был лучшим в играх разума.
Пока мы летели с Балтимора, Романо решил все юридические вопросы, и их бизнес и территория перешли в активы Ломбардии, и таким образом я владею не только северо-западом Италии, Сицилийскими островами, и северо-востоком штатов, так ещё и юго-востоком штатов.
Удивительно, насколько побег Мелании сыграл мне на руку и ранил одновременно. Если не учитывать все негативные моменты, у Мелании безупречная стратегия, которая вполне могла бы сравниться с тем Алехандро, который был пять лет назад. Импульсивная, порой слишком добродушная, но идущая напролом тактика. Вполне достойно для девушки из нашего мира, но Мелания не была той, которая равнялась под правила нашего мира. Она всегда хотела большего. Большего во всех смыслах и направлениях. Большего в семье, в браке, в любви.
У её мечтаний не было предела, в голове не было никаких границ и рамок. Она свободная птичка, имеющая свой мир в золотой клетке, в которой заперта навсегда. Отныне навсегда. Она может даже не рассчитывать на развод после такого. Не имеет права рассчитывать на то, что когда-то избавится от меня. Не после всего дерьма, что она натворила. Теперь только в аду, Мелания.

Для юридических бумажек мексиканцы занимались гостиничным бизнесом днём, а ночью собирались в пустырях и перевозили купленные или проданные наркотики. Расширение территории это огромная выгода, огромное преимущество при перевозке наркотиков. У Ломбардии был лучший порошок благодаря качеству и территории. Благодаря качеству потому, что я лично проверял изготовление каждого грамма. Благодаря территории мы не имеем конкурентов, это Ломбардия в конкурентах для других. Им не угнаться за мной.

Я ворвался в кабинет, где меня уже ожидали люди. Романо и Алехандро сидели по обе стороны от моего директорского кресла – напротив друг друга, также после них сидел Балтассаре Риццо - Младший Босс Филадельфии и Питтсбурга, и его сын
Лучиано – Капитан Нью-Джерси, а рядом с ним сидел Витторио – друг Лучиано и будущий Головорез Ломбардии, который показывал бешеные результаты в столь юном возрасте. У Ломбардии были действительно сильные солдаты, которые были преданы лишь мне, которые подчинялись лишь мне, либо своим Капитанам, которые также подчинялись мне. Остальные фигурирующие Ломбардии отсутствовали, потому что не было необходимости такому количеству людей находиться в одном помещении, действуя мне на нервы. Не после того, как я разделал Карлоса у них на глазах.

— Что ж, давайте начнём, - сказал я, садясь на своё место. Я всё ещё был в этой кровавой рубашке, из-за чего ловил косые взгляды от Алехандро.
— Оставлю её на память, - мрачно улыбнулся я, и он лишь закатил глаза.
— Как вам всем известно, отныне юго-восток относится к территории Ломбардии, поэтому уже сейчас нужно определить Младших Боссов и Капитанов округов. Я не смогу разорваться на части по Италии, Сицилии, и штатам. Предлагайте свои варианты.
Легкая усмешка коснулась моих губ, от чего сидящие за столом одарили меня непонимающим взглядом. Я всегда был сдержан и серьёзен, а тут позволяю себе шутить, где шутки совсем неуместны. И всё только из-за неё.

— На самом деле мы уже заготовили список, Босс. Осталось лишь Ваше подтверждение, - сказал Алехандро, протягивая мне небольшую стопку бумаг.

— Ну, отлично! - приступил я рассматривать имена на бумагах, и округи, которые им доверили.
Полностью доверяя выбору Алехандро, я лишь прошёлся по именам, которые были мне отлично знакомы.

— Я согласен. Пусть завтра все приступят к своим обязанностям, - погладив поверхность дубового стола, я встал с места. — На этом встреча окончена, вы свободны.

Витторио, Лучиано, Балтассаре и Романо покинули помещение, оставляя нас с Алехандро наедине.

— Ты внимательно прочитал содержимое бумаг? - спросил он, вставая с места и облокачиваясь об стол, сковав руки в замок перед собой.

— У тебя есть сомнения, Алехандро? - налегке спросил я, опять же, в шуточной форме.

— Среди имён было два имени мертвецов. Карлос Дэвис и Франко Касстельяно. Ты пропустил их?

Он прищурился, делая выводы в своей слишком умной голове, а я задумался, доставая виски из шкафчика пристроенного к столу и прокручивая заново имена на бумагах. Святое дерьмо, я не помню ни единого имени в этом чертовом списке. Я налил жгучую жидкость в два стакана, и протянул один Алехандро. Он взял его в руки.

— Ты теряешь рассудок, Николас, - спокойно сказал Алехандро, попивая виски.

— Алехандро, я никогда не теряю рассудка, - прорычал я, ударяя стол нижней стороной кулака.

— О да, ты теряешь его, Николас. Ты теряешь самообладание, и теряешься сам из-за Мелании. Возьми себя в руки! - начал повышать он тон.
— Территория расширяется, и Ломбардии нужен наш Капо, наш Босс.

Алехандро был прав. Чертовски прав, как и всегда. Он всегда усмирял мой пыл, когда я становился невыносимым. Вот и вся суть Консильери.

— Я возьму себя в руки. Обещаю, - сказал я, подняв руку к татуировке над грудью. Он сделал то же самое.

— Тебе бы не помешал такой же курс восстановления, как и у Мелании, Николас, - улыбнулся он. — Кстати, как она?

— Очнулась, дышит, трясётся, - пожал плечами я. — Не думаю, что смогу принять её снова, Алехандро, - более тихо выдал я, боясь, что кто-то ещё услышит эти слова.

— Она – твоё слабое место, Николас. Признай это.

Блядь, Алехандро читал людей как открытую книгу, и я не был исключением. Видимо отныне только с ним я смогу быть расслабленным.

— Не хочу, - прохрипел я. — Я должен показать ей своё истинное лицо, Алехандро. Заставить её ненавидеть меня. Заставить желать мне смерти. Иначе я не вынесу её добрых глаз и мягких прикосновений во сне, о которых она не знает пока спит. Она неосознанно ищет во мне защиту, будучи спящей. Как я мог так привязаться к ней, когда собирался жениться по расчёту? Как я смогу вытерпеть её близость, зная, что она предала меня и сожалеет об этом? Как смогу позволить гордости встать на первое место, когда хочу прижимать её к себе?

Алехандро внимательно слушал моё нытьё, и вздохнув, вынес свой вердикт.

— Ты не такой, Николас. Я это знаю. Она это узнает. Лишь позволь ей открыть тебя такого. От сердца не убежишь, друг мой.

— У меня нет сердца..., - прошептал я.