Глава 9
- Что? - слова женщины его поразили, до глубины души.
- А то самое. Не было у него игр с другими котятами. Как только получил ипостась, так и был выбран таат. А там и воспитание, соответствующее. Через дорогих его сердцу рабынь, заставляли подчиняться. Ремал, - женщина перевела взгляд на вождя, - если ты сейчас его возьмешь, пометишь своим запахом, завтра он покончит с собой.
- Почему? - побелевшими губами, почти непослушным языком выдохнул вождь.
- Потому что главный из запретов для таат, это полное отсутствие прикосновений альфы. Ему нельзя касаться альфы, альфе нельзя касаться его. Это тело готовили для императора, и даже в течку использовался имитатор, узкий и короткий, дабы снять спазмы, обучить его отдаваться, но остаться нетронутым. Если ты тронешь, он не будет слушать, он не услышит ни слова, а тут же активирует всплеск.
- Но также нельзя. - Потрясенно глядя на бессознательное тело, альфа, вождь и просто уверенный в себе кот, сглотнул вязкую слюну.
- Его вырастили со знанием того, что до его кожи дотронется только император, а если будет касание кого-то еще, кроме того узкого круга лиц, которых разрешает ему мастер Дома, то он недостоин жить на этом свете. Ему это с детства в голову вбивали. Он другого не знает. Совершенно. И его будут искать. Дом пойдет на все, дабы найти и забрать. Если он останется невинным, то его передадут императору, если же нет… Ремал, уж лучше всплеск.
Лиом провалялся с лихорадкой и обострением течки четверо суток. Он болел, кашлял грудным каркающим кашлем и никак не мог прийти в себя. Вокруг него кружили лекарь и Кассандра. Ремал перебрался в другой дом. В своем находиться рядом с течной омегой сил просто не было. В тот день, когда ему все рассказали, многое стало понятно. После того, как Кассандра привела в порядок юношу, а лекарь помог, состоялся серьезный разговор.
Кассандра объяснила, что такое «таат» и как оно создается. Все подробности, что знала эта женщина-иномирянка, они все поставили шерсть дыбом. Мальчишка в доме вождя был таат, бесправный деямеррит, которого готовили на заклание. Разъяснив все, она настоятельно рекомендовала передать его в дом на материке. На островах его найдут и вернут в Юрельту.
Ремал, получивший пояснения всем странностям, которые присутствовали в поведении содержанта, сел за стол, не в своем доме, и крепко задумался. И думал он о том, чего хочет сам. А хочет он узнать какой зверь у этого кота. Да, он хочет узнать, какой силы его зверь. Просто так таури не стал бы кружить и вертеть хвостом рядом с нейтральной зоной этого содержанта… таат.
Передать в другую деревню? Ремал об этом думал и ощущал, как его зверь недоволен таким положением вещей. Ему нравится запах идущий от таат. Рыкнув, на то, что знать не знает, как имя этого мальчишки, прикрыл глаза. Хочет его. И будь тут все как с содержантами, коих частично по домам растащили, то уже сейчас был бы под вождем и сладко стонал. Но он таат. Его вырастили так, что тронь его сейчас, без настоящего согласия, и… Кассандра не лгала, она эти законы Домов знает, сама выросла там, видела, что бывает, если нарушить их законы.
Надлежит узнать, какого зверя в себе имеет этот мальчишка, после чего плавно и аккуратно сближаться с ним. Ремал решил для себя все. Его так ни к одному из рождающих не тянуло, а к этому тянет. Даже то, что зверя его не видел, даже не ощутил, оно значения не имеет.
Облизнув губы, альфа заулыбался своим мыслям. Приручить и поломать навязанные неправильные законы, а затем начать ухаживать, заставить поверить. Да, это оно, то самое…
Лиом медленно пошел на поправку. Как Кассандра сказала, он схлопотал воспаление легких, а эта напасть лечилась дольше простуды. И вот болезнь отступила. Он смог встать с постели, после чего продолжил тихо ходить по дому, убираться и готовить. С каждым днем ему все лучше удавалось это делать. И он начинал мечтать. Чего не мог позволить там, в том страшном месте. Мечтал, хоть и громко сказано, о том, что этот дом стал ему домом. Что этот ужасный вождь добр к нему и ласков, вот как Раиль или Надай. Что хоть иногда смотрит на него, как на живое существо, а не на предмет мебели. А еще едва осмеливаясь мечтал быть счастливым. Что это такое, он по сути и знать не знал, но хотел. Семья, дети, любимый - на грани фантастики мечтания и это он испуганно гнал от себя.
Что такое дом в понимании Лиома? Наставник, рабыни, боль и страх. Вот что такое для него дом. Счастье? Никто из-за него не страдает, а он не пропускает через себя эту боль, когда наказывают. А еще никаких уроков танцев. Вот оно его счастье. И готовить. Лиом вдруг понял, что он обожает готовить, правда не решался сделать что-то, кроме ранее изученного. Но сам процесс готовки его успокаивал и именно в этот момент он допускал мысль, что было бы хорошо, будь его жизнь здесь и дальше, в этом доме.
С альфой на его территории Лиом жил до сих пор, и непременно вставал в стойку, стоило тому только на горизонте замаячить. Сначала он так вставал каждый раз, но, когда у него подгорело что-то, альфа прорычал, что, если еще раз из-за его «стойки» хоть что-то будет испорчено, он его поколотит. Угроза возымела действие и отныне Лиом замирал только когда не был занят у печи. В глаза он не смотрел, не разговаривал, безропотно выполнял всю работу по дому.
Ремал же, как опытный воин, шагая как по минному полю, очень аккуратно приближался к пугливому рождающему в своем доме. Он отучил его от немедленного соляного столбика во время готовки, во время любой работы, какую бы тот не выполнял. Он заставил вместе трапезничать, заставил перестать дрожать в своем присутствии. Медленно и постепенно Ремал протаптывает дорожку рядом, чтобы иметь возможность просто стоять, а затем и ближе придвинуться. Отдать кому-то? Пока не решил окончательно, но, если… смиренно повинился, потому как его таури недовольно заворочался. Лишь улыбнувшись своим мыслям, альфа покачал головой. Ему предстоит долгий путь, тернистый. Выбить из головенки воспитание, это вам не дичь какую загнать и добыть, а иного сорта тонкости.
Дни размеренно текли, сменяя капризную погоду осени на богатую снежную шубу. Стало холоднее и Ремал начал замечать, как парнишка шмыгает носом. Он посмотрел на него день, другой и в итоге рыкнул:
- С сегодняшнего дня спишь в моей комнате.
Это было так неожиданно, что Лиом забылся и ошарашенно поднял на него свои аквамариновые глаза. Ремал замер, он утонул в них, словно его рыбкой поймали на наживку и не отпускали. Контакт длился всего пару секунд и тут же был разорван, но его хватило с лихвой. Альфа понял до конца, чего именно он хочет. Осталось только довести до логической развязки, а здесь надлежит будить его, тормошить, вызывать недовольство зверя. Именно зверя, а не человека.
Ремал увидел, в глазах мальчишки, то самое, что прячется: зверь боится высунуть нос, потому что ему постоянно делали больно. Надлежит заставить вылезти, заставить захотеть этот мир увидеть и ощутить. Он знал способ, нутром его чуял. Надо заставить привыкнуть к уюту дома, а потом встряхнуть. Или ничего не получится.
В ответ на его мысли, словно почувствовал, но на самом деле дал ответ на слова приказа, Лиом отрицательно покачал головой.
- Я не предлагаю, - зашипел Ремал. - Еще раз заболеешь и это перейдет все границы! Четвертый раз за два месяца! Кровать у меня большая, поместимся. И не бледней. Не трону я твою задницу-девственницу. И не спорь! - оголил зубы, давая понять, что это был приказ альфы, хозяина данной территории.
Лиом только сглотнул. Спать рядом с НИМ?! Да он издевается! Ему же нельзя и близко… Но Ремал не издевался. Перед сном, когда юноша шмыгнул в спальню, вождь, раздраженный, пнул дверь и вошел внутрь, разрушая идиллию безопасности и личного пространства.
- Я тебе что сказал? - прорычал альфа и бедный Лиом, уже начавший раздеваться, обмер. - Живо, я сказал! - повернувшись боком, жестом показал куда надлежит пройти.
Побелевший, как полотно, Лиом осознал, что нарушил приказ альфы. Он вышел на негнущихся ногах из спальни, где жил, лихорадочно обводя глазами большую комнату, ища тех, кого накажут. Никого не было, они были одни. Его заставили войти в личную спальню альфы, где каждый миллиметр кричал о наличии метки. Альфа за спиной раздраженно захлопнул дверь, заставляя вздрогнуть почти умершего от страха парня. Мальчишка, юноша, парень, а по сути еще несмышленый ребенок остался один на один, в спальне, там, где имеется ложе самца, с этим самым самцом наедине. Если дверь и стены в доме, пусть без замков и засовов, давали подобие защиты, то вот тут и сейчас оно испарилось.
Альфа прошел чуть вперед, в спину толкнул парнишку и тот испуганно мрявкнул, отпрыгивая в сторону. Глазенки округлены от страха, дышит поверхностно, еще немного и побежит.
- Ложись спать, сопля! - прорычал альфа, выпуская сеть, оплетая тело и швыряя его на кровать, правда достаточно осторожно.
Рухнув на ложе, Лиом испытал то самое ощущение, когда качаешься на качелях. Вот только тут восторга не было, ни на мгновение. Он почувствовал свободу и попытался сбежать, но не тут-то было! Его вновь резко переплели энергетические нити, спеленали и вдавили в ложе.
- Я тебе что сказал? - прорычал, нависнув над ним, альфа. - Спать. Это большая кровать, и в этой комнате тепло. Если ты удерешь ночью, а завтра будешь сопли свои по носу гонять, я возьму хворостину и высеку тебя. И не кого-то за твои проступки, а тебя самого. Да так, что на задницу ты сесть не сможешь. Понял меня?
Сглатывающий вязкую слюну страха Лиом, забыв про все на свете, даже про обучение и запрет смотреть в глаза самцам, сейчас смотрел в лицо вождю. Казалось, что альфа злится, вот только не веяло от него опасностью, которой всегда несло от наставников, от учителей и мастеров. Этот альфа гневался, но не пытался подавить зверем, сделать больно, задушить протест. Лиом не понимал его, но Ремал вызывал в нем желание сопротивляться, причем умышленно и целенаправленно.
Выдернув из-под замершего и едва дышавшего юноши одеяло, накрыл им дрожавшее тело. Заставлять его еще и раздеваться, сжалившись, Ремал не стал. Он ведь прекрасно видел, как перепугался мальчишка. Странно, но в эту самую секунду он выглядел именно мальчишкой. В какой-то момент юноша проглядывает, и очень редко молодой мужчина. Очень редко в нем проглядывает молодой мужчина, который скоро вновь пройдет свой цикл. И Ремал хотел провести его через эти сладкие дни, приласкать, прижать к груди. Вот только не будет в следующую, да и еще две, наверное, никакой близости. Если Кассандра права, а она права, то мальчишка совершит глупость. Убийцей Ремал становиться не хотел, посему ждать был готов хоть три, хоть пять лет.
Отойдя к светильнику, затушил огонек. Комната тут же погрузилась в кромешную тьму. Расслышав, как дыхание у мальчишки потяжелело, причем от страха и начинающейся паники, благоразумно не стал раздеваться. Забрался под одеяло, чувствуя, как от него отодвинулись к самому краю. Одеяло натянулось, а кошачье зрение подсказало: еще чуть-чуть и мальчишка сверзится на пол, а после этого побежит.
Дабы подобного не произошло, альфа сделал странное. Лиом, через душивший его страх, отчаяние и нарастающую панику в мыслях, обескураженно замер, вслушался. Мурлычет. Альфа мурлычет! И так он красиво это делает, что никогда ранее в сознательном возрасте не слышавший пение взрослого кота, Лиом всем существом потянулся к песне. Он крайне осторожно придвинулся поближе, лег на бок, затем на живот и прикрыв глаза, погрузился в дрему.
Песня таури, она может как лечить телесные раны, так и снимать напряжение, убирать страх, расслаблять нервы. Лиом успокоился, расслабился и заснул. Кого надо было бояться, почему и из-за чего - забыл все напрочь. Его натянутое тугой спиралью нутро расслабилось, отпустило страхи и панику, вышвырнуло отчаяние. Лиом безмятежно заснул рядом с альфой, который пару часов намурлыкивал разные песенки, без зазрения совести оглаживая его щеку пальцами.