Глава 5
Сейчас же надлежало сделать еще одно дело. Некогда он сам бил одного кота за то, что перепугал мальчишку в его первую течку, не справившись с азартом и желанием. А теперь будет наказание. Шагая в сторону загонов ватпэ, внутренне пытался утихомирить разбушевавшегося таури. Не дело так себя вести, нанося вред. Даже если это всего лишь содержант, он такой же кот, как и они все. Да еще и маленький, не ставший совершеннолетним, не прошедший зачатие. Мало ли как его воспитывали, факта это не умаляет. Салим зарвался, повел себя хуже дрянного пса. А значит и вождь не собирается больше терпеть его выходки. Если соль в кисель, это детские ревнивые шалости, то вот сок беленца, это уже требующее наказания действо.
Он шел к дому ат-жа, ведя на поводу своей нити провинившегося. Его таури негодовал, порыкивал на сопляка, который смиренно плелся за спиной вождя. Его тянуло нитью, что оплела плечи, а еще страшила - вдруг сожмет у горла? Наказание вождь ему придумает, но ведь и убить может. За подобное деяние, хоть этот болезный и не их деревни кот, все равно по закону может быть присуждена казнь. Салим сглотнул. Он ведь ослеплен был, ревновал к месту, что занял этот болезный. Это ведь его комната была, его кровать, а он занял ее.
- Бута! - крикнул Ремал, подойдя к дому рядом с загонами. - Бута! - ат-жа всегда рядом со своими питомцами, коих любит и холит-лелеет.
- Да, вождь? - появился вызываемый, выйдя из-за угла дома, вытирая руки тряпкой. Он был крупнее вождя, немного округлый живот, но так ему было даже лучше. Он красил его, показывая, насколько силен его зверь. Шаки, чем плотнее самец, тем более альфа, тем сильнее его зверь. Наличие «пивного» брюшка, в бою, как дополнительный запас сил и защита. Обычно после боя, кровопролитного и затяжного, такое брюшко раза в два уменьшается.
- Эту мелкую дрянь к себе забери. - Кивнул головой на воспитанника. - И следи, что бы он чего не испортил, от яда и желчи, что брызжет из него.
Парнишка замер, а потом в ноги кинулся, разревелся и пискнул, когда вождь оттолкнул его.
- Я тебя гаденыш, пригрел, воспитанником сделал, а ты посмел возомнить себя моим господином? Решил испортить моего раба? Место твое отныне в загонах, за котами чистить и шерсть им чесать. И спать-есть там будешь. До весны! А там посмотрю, может и тебя продам тем же Куршадетам. Их нынче потрепали. Рабочие спины и задницы им ой как понадобятся.
Парнишка запричитал. Его явно не прельщало быть отданным в другую деревню, к незнакомцам.
- Бута! Убери этого пса от меня, пока я его пинками не огрел! - прорычал вождь.
Толстячок лихо схватил бывшего воспитанника за шкирку и потащил к загонам. Уж если Ремал такими жесткими фразами бросается в чей-то адрес, то быть беде. Уж лучше сделать, как велит, а там и разрешится все. Салим же вырывался, но ничего не мог сделать против силача в чьих руках оказался.
Бута дернул его, вбил в стенку и прорычал в лицо:
- Тебе жить надоело?! - и глаза в глаза смотрит, руками в плечи вцепился. - Вождь сказал: жить здесь будешь. Ослушаться хочешь? Еще больше его обозлить?
- Я…я…
- Забудь! - прорычал он и врезал кулаком в стену. - До весны ты мой. Понял? - и вжал его еще сильнее в стену дома. - Ремал знает, что я тебя хочу. И отдал для этого. Понял?
- Нет! - попытался вырваться, но не смог. Его тут же обездвижили, впились в губы, терзая их, покусывая, метя.
- Да, Салим. - Его рука пролезла между спиной и стеной, под рубаху, - сейчас, Салим. Все сделаю сейчас.
- Нет! - дернулся он, но куда там!
Шаки перехватил его, закинул на плечо и стремительно пошел к двери в дом. Вошел в него, добрался до кровати, скинув сапоги у порога, сбросил ношу свою в спальне. Ноша извернулась и попыталась дать деру. Не успела. Альфа, да еще и шаки, быстро и четко словил жертву, подтянул к себе, сдергивая с задницы штаны. Салим пискнул, попытался вырваться, но сделал только хуже - штаны слетели и улетели на пол. Его придвинули ближе к краю, размещаясь между ног, вжимая рукой между лопаток в кровать.
- Бута… - испуганно прошептал Салим.
- Тише, - наклонился альфа и убрав руку со спины, чуть приподнял его голову пальцами под подбородком. - Не бойся. Салим, - в голосе альфы были просящие нотки, - маленький мой, хороший мой. - Он ласково провел языком по ушной раковине, пососал мочку. - Разреши, Салим. Я ж не хочу силой, не хочу больно делать.
- Н-нет, - выдохнул Салим, - н-не сейчас.
- Когда? - мурлыкнул альфа, посылая стаю мурашей по телу. - Салим, когда?
- В-вечером. - Выдохнул, понимая, что сбежать не получится. От шаки еще никто не уходил. Никогда.
- Хорошо. - Легкий укус, затем жадно всосав кожу, после чего ласково языком зализав метку - Бута поделился запахом, и теперь Салим принадлежит ему, даже если и не спали.
Нехотя альфа слез с распростертого и наполовину обнаженного рождающего, дал ему свободу, дабы сесть. Салим сел, развернувшись лицом, затравленно и опасливо глядя в лицо самца. Бута присел перед ним на корточки, положив руки на плечи, чуть сжал пальцы. Приблизившись, он очень ласково, нежно и трепетно поцеловал немного припухшие губы.
- Маленький мой, не бойся, тебя не тронут.
- Вождь…
- Не тронет. - В глазах шаки была такая решительность, что Салим поверил. - Если ты мой, никто не тронет. Никогда. Ты - мой?
Юноша сидел перед ним, почти взятый, почти раздетый и почти согласный. Уезжать в неизвестную деревню в наказание, оно было страшно. Но и остаться с этим бугаем, тоже страшно. Но его он по крайней мере знает, а там… медленно кивнув головой, Салим согласился. Его поблагодарили поцелуем, более жадным, но не распуская руки.
В этот же момент Ремал вошел в дом дыша яростью. Он надеялся продать содержанта за крупную сумму, а тут такое. Зашел в комнатушку, где он лежал почти мертвый. Осмотрел не жильца и вышел.
Кассандра, бывшая рабыня иномирянка, прибыла часа через три. Сразу прошла в дом вождя и осмотрела юношу. Язык, глаза, уши. Что-то намешала, дала выпить, причем рот ему разжимал Ремал, потому как даже лекарю это не удалось. Ремал же сначала попытался силой, а затем ощутил, что просто кости ему переломает, сменил тактику и очень ласково огладил челюсть, шею и мышцы расслабились, позволяя влить питье. Кассандра же велела поить его отваром раз в три часа.
- Выкарабкается?
- Если ночь переживет, то - да. - Кассандра никогда просто так надежды не давала. - Но сильно я бы на твоем месте не надеялась. Вот скажи, зачем ты держал подле себя этого шакаленка? Знал же, что кровь у него гнилая, завистлив и ревнив, эгоистичен. Видишь теперь что получилось.
- Вижу. Продам его. - Буркнул Ремал.
- Уж лучше за море куда продай, или вообще кошкам скорми. - Кассандра поморщилась. - Такой стервец из него получился, что может чего еще сделать. Ты его куда отправил?
- Бута за ним присмотрит.
- Бута его невинности лишит. Течки же у него сейчас нету. - Покачала головой Кассандра.
- Пусть. - Ремал поморщился. - Я и сам хотел его взять весной, а он вон какой оказался.
- Бута его травмирует.
- Плевать. - Вождь усмехнулся. - Бута ласков, если его не бить и не обзывать. А то глядишь, понравится быть под ним.
- Думаешь, этот змееныш променяет твою постель, что ему светила, на постель стража кошек? - усмехнулась Кассандра.
- У него нет выбора. Бута его давно глазами облизывал, а как не получилось провести через течку, так вообще, все глаза на нем поломал. - Ремал заулыбался. - Вот пусть теперь договариваются. Если до весны змееныш не будет тяжелым, передам в другую деревню.
Кассандра рассмеялась.
- Жестокий ты.
- Я ему говорил, то что мое, только мое. И никто трогать это права не имеет.
- Когда решил избавляться от котенка? - кивнула головой на лежавшего юношу, прикрытого легким одеялом.
- Весной. Если ничего не вытворит, просто продам. Если что учудит - кастрирую и вздерну.
Женщина только головой покачала. Деямерриты грозные люди-оборотни. Несколько лет назад, когда Кассандра готовилась перейти на «ферму», в Дом, где жила, пришло племя. Люто порезвилось, уничтожив большую часть рабов. Ее не тронули, потому как лекарю помогала. В тот момент, когда зверь влетел в лекарскую, Кассандра штопала одну из рабынь, которую очень сильно отходили по спине розгами. В тот год в их Доме рос таат, а девушка была его «подругой». Наставник у них был один, тот что правила этикета вдалбливал в голову того юноши, зверствовал за малейшее несоответствие своим ожиданиям. В общем, рабыню избил так, что пришлось шить рубцы на спине.
Когда кошак влетел, лекарь-кот попытался атаковать, и его закономерно уничтожили. Кассандра и ухом не повела, стоя и зашивая кожу. Это полнейшее спокойствие, оно заставило боевого кота-деямеррита остановиться и осмотреть то, что делала «пустая». Когда она закончила шить, то принялась накладывать мази на спину, затем взяла бинты и без зазрения совести, страха или еще чего отрицательного, скомандовала кошаку помогать, раз здесь стоит. И он помог. Перетек в мужчину, приподнял бессознательное тело, подождал, когда бинты займут свое место, после чего схватил Кассандру за волосы и заглянул в глаза. Его первые слова и единственные на протяжении следующих пары месяцев звучали простым вопросом: «Хочешь жить?». Она ответила согласием.
Ту рабыню они прихватили с собой, равно как и все мази, что потребуются для лечения, бинты и теплый плед. Дорога была долгая, утомительная, но в итоге первая деревня Кассандры приютила ее и рабыню на пару лет. Лекарь в деревне сказал сразу: стерилизация. Когда обе женщины попытались упросить не делать этого, им на пальцах объяснили, что может быть, если они будут оплодотворены самцами в деревне. Обе согласились. Потом Кассандра перебралась подальше, в другую деревню, а так девушка осталась в первой. Они иногда переписываются, иногда встречаются на больших сборах. Девушка живет в доме семейной пары, где есть и детки, что они народили, и ее не обижают, приласкать ночью могут очень хорошо и нежно. В общем не жалуется. Кассандра же лекарь, с руками Богами дарованными, посему о семье, пусть и в доме состоявшейся пары, она и не думает. Так, раз от раза помилуется с кое-каким котом и его братом, да и вновь за дело принимается.
Ремал проснулся ночью от не таких далеких вскриков и прислушался. Слух у него хороший, а ат-жа дом стоит достаточно близко. Кажется, Бута все же объезжает норовистого сопляка. Вон как стенает. Альфа встал и вышел на улицу. Бывший воспитанник всхлипывал, но теперь уже больше от удовольствия. Решив, что надо бы убедиться, что мальчишку не связали и не издеваются, Ремал тихонько прошел к загонам и заглянул внутрь.
Паренек стоял на четвереньках, запрокинув голову, выпустив хвост. Сзади пристроился Бута и ритмично двигал задом. Чресла у сорванца стояли дыбом и он стонал, прикрыв глаза. А потом сам себя трогал. Вскоре Бута сделал вязку и паренек прогнулся в спине, раскрываясь сильнее, царапая пол.
Запаха крови Ремал не ощутил, значит их заведующий кошачьими стойлами не травмировал девственный родовой канал и если сопляк смирится, то понесет от него и сможет остаться в племени. Словно почувствовав, что за ним наблюдают, паренек повернул голову и туманными глазами осмотрел пространство перед собой. На лице следов побоев не было. Одна похоть.
Ремал тихо ушел, так что его не заметили. Заулыбавшись, он прошел к дому лекаря и постучал. Минуты через три заспанный лекарь выглянул.
- Вождь? Что-то с вашим рабом?
- Нет. Спит. Ты с утра на стойло загляни.
- А что такое?
- Мой бывший воспитанник сейчас под Бута стенает. Тот его повязал.
- Ясно. Значит добился своего, шельмец. - Улыбнулся лекарь, прекрасно зная, как долго шаки обвивался вокруг мальчишки, который на него не смотрел.
Ну, если бы не его выходка, так бы и ходил облизываясь. В общем проверь, не повредил ли он ему родовой канал. Все же здоровый он, а этот еще сопляк.
- Зайду.
Ремал вернулся к себе и лег на кровать. Заулыбался. Не сильно то он и хотел этого мелкого. Ну омега, ну и что? Подумаешь. И не пахнет он для него привлекательно. Скорее для защиты его и оставил у себя. Вождь хмыкнул. Для защиты? Да этот стервец кого угодно пришибет и не заметит!
Пока вождь предавался мыслям, шаки аккуратно просунул руку под грудь строптивого сорванца. Ему сейчас двадцать два, и он еще игривый, колючий, жаждущий долгих ухаживаний, как принято. Увы, не будет этого всего. Плавно перевернул заснувшего от сильных упражнений Салима, Бута медленно встал.
Салим сказал «вечером», а сам струсил и попытался сбежать. Когда альфа почуял это, метнулся к загонам и сцапал его. Оказав сопротивление, Салим не смог почуять, что сейчас будет. Не смог почуять, зато прочувствовал. Бута не церемонился, но и не пер напролом. Куснул его в холку, заставляя смирно стоять на коленях, когда пальцы приласкали, заставляя расслабиться внутри, а потом взял свое. Он его долго ждал, долго облизывался, а сейчас взял страстно и жадно. Салим сначала дернулся, зарычал агрессивно, после чего похоть свое взяла.
Не став забирать вещи, что были разбросаны по полу, Бута вышел на улицу, прикрыв ногой дверь загона, после чего прошел к дому. В нем, добравшись до кровати, уложив на нее свою ношу, начал собирать баночки и миски, которые подготовил. После всех приготовлений обтер молодое тело, обработал его внутри и не удержался - поставил смачный засос на шею, в самое видное место. После этого сам освежился, забрался под одеяло и прижал к себе свое ершистое чудо.
Перед сном сообразил оплести нитями, дабы не сбежал, после чего моментально погрузился в сон.
Утро наступило серыми свинцовыми тучами. Лекарь прибыл к вождю сияя.
- Ну что?
- Бута сказал, что нить соткал и щит на него поставил. Осмотрел его, ничего не повредил.
- Хорошо. - Ремал кивнул головой. - Теперь паршивец под надежной лапой. Бута шалить ему не даст. Он знает, если еще один раз от него неприятности будут, передам весной и ничего слушать не стану.
- Ремал, - лекарь покачал головой, - Бута за ним пойдет.
- Знаю, посему и пригрозил, чтобы альфа в нем голову поднял и приручил.
Они заулыбались, проходя в дом. Лекарь зевнул, после чего сказал:
- Кассандра сообщила, что, если сегодня глаза откроет, значит выкарабкается.
- Мне тоже самое вчера сказала. - Вождь подошел к двери, что вела в спальню с болезным содержантом, открыл ее и замер на пороге.
Его раб сидел на кровати и потупив глаза в пол, виновато отвел их. Как и при первой встрече, он держал руки перед собой вложив одно запястье в другое. На полу рядом с ним было пятно рвоты. Казалось, что он боится или очень сильно нервничает.
- А ты чего сидишь? - кинулся лекарь. - Тебе лежать надо!
И поспешил его уложить. Юноша повертел отрицательно головой показав жестом, что его мутит. Лекарь быстро выхватил какой-то кувшин, до которого больной не дотянулся и подставил вовремя. Ремал вышел. Минут через двадцать вышел и лекарь.
- Удивительно. - Пробормотал он. - Такая доза, а он уже в сознании и сам сидеть может.
- Ничего удивительного. - Ремал хмыкнул. - Этих содержантов травят ядами, что бы приучить. У них же долго не живут. Вечно борются за кусок пирога.
Лекарь только головой покачал. Оставил питье и ушел дальше делать свои врачебные дела.
Дни полетели довольно быстро. Лиом оправился и стал вставать с постели. А так как «сопляк» более не работал в доме, все легло на плечи юноши. Готовка, уборка, стирка и много чего еще. С каждым днем руки у юноши получали то порезы, то ушибы, а то и мозоли. Становились грубыми и он ничего не мог с этим поделать. Да и собственно не хотел. Ему безумно нравилось работать руками. Когда в первый раз ему велели готовить, юноша стоял ни жив, ни мертв. Он знать не знал, что такое готовка. Оценив замешательство содержанта, вождь зарычал и велел одному из более старших и опытных жителей деревни, «научить неуча!».
Лиом, уже не шатался от слабости, когда в дом вошел взрослый рождающий. Вождь ушел по своим делам, оставив их наедине. Представлять, конечно же, не стал, решив, что не престало делать одолжения. Сами познакомятся. Кот вошел плавно, повел носом и осмотрел небольшой бедлам. Усмехнувшись, так как вождю явно было не до уборки, хотя посуду за собой он вымыл, чай не совсем грязнуля, осмотрел большую комнату, прислушался. По идее его должен был встретить любопытный сорванец, который живет в этом доме, а по факту, его пришлось разыскивать.
Обойдя дом, заглянув в одну из гостевых комнат, в спальню вождя, что пропахла им и оттуда шла его, альфы, метка, перевел взгляд на прикрытую дверь. Нахмурившись, подошел к двери, плавно надавил на нее открывая, после чего шагнул внутрь. Прикрытые шторки рассеивали дневной свет, окрашивая все в пастельные тона. Молодой кот стоял рядом с кроватью, голова опущена, руки в замок, почти не дышит.
- А вот и ты. - Заулыбался рождающий. - Вождь сказал, тебя надлежит обучить готовить, убирать и стирать. Идем. - Скомандовал он и юноша сдвинулся с места, не подняв головы, не принюхавшись, даже зверем не потянув носом.
Это обескураживало, но вопросов он задавать не стал. Мало ли как сам вождь приказал себя вести? Они вышли на кухню, где была печь, стол, шкафы для утвари, дверь в кладовую и большое окно.
- Итак, молодой да красивый, давай посмотрим, что ты умеешь. - И замер ожидая.
Лиом тоже замер, и тоже ожидая. Простояли они в полном молчании, глядя в две стороны: Лиом в пол, незнакомец на него. Минута, другая, после чего рождающий шумно выдохнул, показывая «вот и узнал», покачал головой.