Соленое солнце

Аллен давно не боялась смерти. После того, как не стало Эйдана, ее мало волновали вопросы собственной безопасности, и порой она думала, что прав был Геродот, когда сказал, что «смерть — это прекрасное убежище для усталых людей». Аллен не поручилась бы за точность цитаты, но суть ее была верна. Сколько раз во время кровопролитных боёв капрал Дуэль, слыша свист гранаты, летящей в ее сторону, закрывала глаза и принималась считать про себя — «один, два, три, четыре...» — и все время видела перед собой бледное личико Эйдана — такое, каким оно было во время их прощания. А потом граната пролетала мимо, и Аллен открывала глаза, не зная, радоваться ей или грустить от того, что смерть упорно не желает давать ей убежище.

Но теперь все было иначе.

Все изменилось.

Она изменилась, и виной тому была Стеффи, которая шагала рядом, и Аллен впервые за долгие годы ощутила дикий иррациональный страх не за себя, а за другого человека, и сейчас, шагая по каменистому склону вслед за шатенкой, заставившей ее сердце разрываться на части, Дуэль смотрела в ее прямую спину и вспоминала, как Лия улыбалась тогда, в озере, каким счастьем светилось ее лицо, и думала, что ей невероятно повезло оказаться в этой передряге именно рядом с Лией, потому что — теперь она точно знала это — присутствие рядом Стеффи делало ее не просто сильной, а почему-то заставляло верить в то, во что Аллен давно уже отчаялась поверить. Это было странно и даже немного пугало, однако привыкшая числить себя мертвой Дуэль вдруг начала ощущать, как внутри нее что-то меняется, словно Лия растопила лёд, которым было покрыто сердце Аллен, и теперь, тая, этот лёд делал ее слабой и сильной одновременно. Лия была рядом, и она нуждалась в Аллен, и это значило, что Аллен сделает все, чтобы спасти Стеффи от смерти.

Они шагали уже достаточно долго, и постепенно долина с деревенькой осталась позади, и их путь, пролегающий через склон горы, слегка отклонялся вправо от маршрута, по которому Аллен и Лия намеревались выйти к реке, и вскоре они спустились в очередное ущелье, по дну которого весело бежал ручеек, перешли его вброд и снова оказались на склоне горы.

Конвоиры шли сзади, постоянно тихо переговариваясь по-итальянски, и Аллен, напрягая слух, улавливала отдельные фразы, и, хотя шум шагов и некоторое расстояние между нею и мужчинами съедали большинство слов, однако суть беседы она понимала.

Поначалу Дурак и Подонок говорили о чем-то бытовом, незначительном, обсуждали вино, погоду, женщин и даже своего злобного начальника, называя его «комиссар», но, когда маленькая группа перевалила за гребень, и они углубились в довольно густой и тенистый лес, то разговоры постепенно утихли, наступила тишина, и Аллен, ускорив шаг, поравнялась с Лией, надеясь, что им удастся спокойно поговорить.

— Ты как? — спросила она, глянув на покрытое испариной лицо Стеффи. В лесу было прохладнее, и лучи света, падавшие сверху, расчерчивали почву на неровные, дрожащие на листве кустарника и траве полосы. По виску стекала неприятная капля пота, но стереть ее было нельзя, и Аллен мотнула головой, но добилась лишь того, что капля упала ей за ворот рубашки.

— Ничего, — ответила Лия, поморщившись. — Руки, кажется, совсем затекли. Куда они нас ведут, как думаешь?

Говорила она тихо, но твердо, и Аллен почувствовала себя гораздо лучше, услышав в голосе Лии уверенность, которой сама не ощущала. Она оглянулась на конвоиров. Мужчины шли довольно медленно, расслабленно, опустив оружие, и даже не смотрели на них, и было ощущение, что они никуда не торопятся, а просто прогуливаются по лесу теплым весенним днём.

— Думаю, что нас ведут к немцам.

Ответный взгляд Лии был наполнен ужасом, и Аллен, кивая, грустно усмехнулась.

— Я сложила два и два и поняла, что Перучча — это деревня, занятая немцами. И там, скорее всего, сидит тот, кто и будет нас допрашивать, только вот он уже не будет так мил и любезен, какими были эти трое. Скорее всего, у них нет полномочий, чтобы пытать нас, для этого нужен кто-то посолиднее.

В ее голосе звучала сталь, и Лия внутренне содрогнулась, глядя на прямой и строгий профиль Дуэль, говорящей все это в сторону, будто бы обращаясь не к Лие, а к самой себе, потому что на Лию Аллен не смотрела.

— Я все время думаю, как бы сбежать, — сказала Лия, поводя плечами, будто пыталась развязать веревки, стягивающие руки. — Может, рванем в разные стороны? Ты вправо, я влево?

— У нас связаны руки, Лия, — бесстрастно отозвалась Аллен. — Мы не убежим далеко, ты же понимаешь это. К тому же их двое, они побегут за нами и быстро догонят. А ещё и пальнуть могут...

Лия знала, что Аллен права, и на душе у нее становилось все тяжелее, однако она попыталась отогнать это чувство, перебирая в голове возможные варианты побега.

— Может, тогда...?

— Тсс, — Аллен прервала ее. — Замедли шаг, они снова разговаривают. Я хочу послушать.

Она сделала вид, что споткнулась, даже притворно охнула, а потом снова зашагала вперед, ловя чутким слухом долетавшие сзади обрывки фраз.

— Мы к вечеру успеем? — спросил Дурак у Подонка (Аллен узнала его по преувеличенно развязному тону и лёгкой картавости).

— Думаю, да. Время есть, — отозвался Подонок. Голос его был медлительным, и некоторые слова он специально растягивал, видимо, думая над их смыслом перед тем, как произнести.

Дурак немного помолчал, а затем сказал, понизив тон, словно боялся, что его подслушивают:
— А эта, шатенка, смотри какая? Задница как орех! Наверное, и титьки отличные. Как она тебе?

Едва не споткнувшись уже по-настоящему, Аллен тряхнула головой и невольно стиснула зубы. Титьки? Задница? Неужели сейчас начнется то, чего она ожидала с самого начала?

— Ну да, — неопределенно промычал Подонок, и Аллен уловила в его голосе нотки неуверенности, будто бы он не хотел поддерживать этот разговор.

— У тебя была когда-нибудь баба шатенка? — Не унимался Дурак, сплевывая в сторону.

Подонок ответил, что не было.

— И у меня не было, — с сожалением сказал Дурак. — Интересно, а у второй волосы между ног тоже такие? Я ещё никогда не видел бабу со светлыми волосами между ног.

Аллен похолодела. Этот разговор нравился ей все меньше и меньше, но нужно было делать вид, будто она ничего не понимает, и идти вперёд так, как будто все в порядке. Она уловила на себе испытующий взгляд Лии и, сжав челюсти, упорно смотрела вперёд, словно ничего не происходило.

— Может, проверим по-быстрому? Ну, как она выглядит под этой своей формой?

— Ты приказ слышал? — заворчал Подонок. Клацнуло оружие — вероятно, он перевесил его с плеча на плечо.

— Да перестань, что такого? — Дурак кашлянул и снова сплюнул в сторону. — Раз — и все. Эту вторую, воблу сушеную, привяжем к дереву, она и не шелохнется. А то хочешь — бери ты ее. Хотя сомневаюсь, что с ней будет так хорошо, как с этой конфеточкой. Титек там вообще нет, да и задницы тоже. Но, может, тебе такие нравятся?

Аллен не оскорбили его слова, она почти не слышала их, потому что думала только о Лие. На секунду у нее мелькнула мысль — а действительно, не сбежать ли в лес, бросившись в разные стороны, однако здравый смысл подсказал ей, что так будет ещё хуже — если их подстрелят, то ситуация осложнится ещё и ранением.

— Я тебе что сказал? — Глухо ответил Подонок, и в голосе его послышалось раздражение. — У нас приказ! Роберто с нас шкуру спустит, если узнает, что мы это сделали!

Дурак недовольно цыкнул.

— А как он узнает? Ну, ты и трус, Энцо! Эти бабы завтра уже будут мертвы, а немцы их и пальцем не тронут, у них запрещено трахать пленных баб, за это, говорят, и расстрелять могут.

Подонок пробурчал что-то, но Аллен не разобрала его слов.

— Говорю тебе, — продолжал Дурак. — Парни слышали, что, когда фрицы взяли Мацциолу, то перенасиловали там всех, от маленьких девочек до старух, и потом их всех судили и расстреляли. У них наши бабы считаются грязными, их нельзя трахать.

Теперь уже Подонок сплюнул себе под ноги и пробормотал что-то про поганых фрицев и то, куда им можно отправляться.

— Так что никто не узнает, что мы попробовали эту красотку, — настаивал Дурак. — Давай, а? По-быстрому? Если ты не захочешь, то просто постережешь светленькую, а я управлюсь с шатеночкой.

Аллен приказала своему бьющемуся, как сумасшедшее, сердцу немного притормозить. Она глянула на Лию, медленно шагающую вперёд и не подозревающую об опасности, и задала себе вопрос — нужно ли предупредить девушку о том, что сейчас случится? Мысли Аллен лихорадочно метались от одной к другой, однако придумать, что делать, она не могла.

— Ли, я... — начала она, но не успела.

— Эй! — крик сзади заставил их обеих обернуться. — Fermarsi! (ит. привал)

Взгляды, которыми обменялись между собой Дурак и второй, которого, похоже, звали Энцо, бросили Аллен в дрожь. Она дернула руками, пытаясь высвободиться, но путы по-прежнему крепко стягивали запястья, и она добилась лишь того, что веревки ещё сильнее впились в кожу.

Лия недоуменно смотрела на нее.

— Аллен, что с тобой... — Начала она, глядя, как по виску Дуэль медленно ползет прозрачная капля пота.

Аллен до боли прикусила нижнюю губу, борясь с веревками, но все было тщетно. Дурак, подойдя ближе, повел дулом в сторону и что-то сказал, но Стеффи не поняла его, и в этот момент Аллен подняла на нее глаза, налитые таким конденсированным отчаянием, что Лия невольно ахнула.

— Рartire, — повторил нетерпеливо Дурак, и его масляные глазки заблестели. Лия смотрела на Аллен.

— Аллен, что он? Чего он хочет?

Аллен вдруг ощутила, что вот-вот расплачется. Она упорно дёргала руками, и тут Энцо подскочил сзади, и его грубый окрик заставил ее прекратить.

— Лия, ты должна выслушать меня, — торопясь, заговорила Аллен. — Тебе нужно будет сопротивляться изо всех сил, попробуй найти какой-нибудь камень и огреть его по голове, или ветку, что угодно...

— Молчать! — Дурак, некоторое время прислушивавшийся к звукам незнакомой речи, кулаком ударил Аллен по лицу. Она охнула, согнулась, сплевывая кровь, и в этот момент Лия все поняла.

— Нет! — Вскрикнула она, когда Дурак принялся подталкивать ее дулом в сторону кустов. — Нет!

— Иди, сука, иначе пристрелю, — говорил он, начиная злиться, но она не понимала его. Подонок тем временем грубо встряхнул Аллен, заставляя ее выпрямиться. Лия увидела кровь на верхней губе Дуэль.

— Аллен! — отчаянно крикнула она, и тогда Дурак, уже не скрываясь, схватил ее за плечо, другой рукой продолжая сжимать винтовку, и потащил за собой.

— Стойте! — Крикнула Аллен, пытаясь вырваться из рук Энцо, который, чертыхаясь, пытался удержать ее. — Я! Я пойду вместо нее!

От удивления Дурак даже застыл на месте и перестал удерживать рвущуюся из его рук Лии.

— Что? — переспросил он. Лия, не понимая ни слова, испуганно перебегала взглядом с лица мужчины на отчаянное лицо Аллен.

— Возьми меня вместо нее, — Аллен вырвалась из рук Энцо и сделала несколько шагов вперед. — Я не буду сопротивляться.

Дурак, нахмурившись, смотрел на нее.

— Ты знаешь итальянский? — спросил он с недоумением.

Аллен торопливо кивнула.

— Не трогай ее, — она сделала ещё несколько шагов, зная, что Лия не понимает ее. — Можешь сделать со мной, что хочешь, но не трогай ее.

Дурак вопросительно глянул на Энцо. Лицо его блестело от пота, на лбу прорезались морщины.

— Ты мне не нужна, — он презрительно скривился, обращаясь к Аллен. — Ты слишком тощая.

— А она будет сопротивляться, — Аллен убеждённо потрясла головой, глядя в его блеклые голубые глаза. — Она будет кричать и вырываться, и тебе придется брать её силой, а я сделаю все, что ты скажешь! Все, что угодно, обещаю!

— Лука, кончай все это, — Энцо, на лице которого была гримаса отвращения, сделал несколько шагов в сторону напарника. — У нас нет времени на всю эту хрень!

Но Лука медлил. Он не сводил глаз с отчаянного лица Аллен и молчал, видимо, раздумывая, что ему теперь делать. Аллен глянула на Лию, по лицу которой без остановки катились слезы. Губы шатенки беззвучно прошептали «нет», и она отчаянно замотала головой. Аллен заставила себя отвернуться.

— Лука! — повелительный крик Энцо заставил Дурака вздрогнуть.

— Черт с тобой, — пробормотал он, презрительно скривившись, и сплюнул Аллен под ноги. — Сука!

Аллен медленно закрыла глаза.