Соленое солнце

Их куда-то вели. Лия не знала, куда именно — им завязали глаза — но обостренный слух и обоняние говорили ей, что они идут по деревне: вот запахло свежей соломой, потом повеяло человеческим жильем, потом ноги начали спотыкаться на ступеньках, и Лия догадалась, что они спускаются куда-то вниз, вероятно, в один из подвалов, которые были в каждом деревенском доме. Руки у нее были связаны сзади, и она с трудом удерживала равновесие на скользких ступенях, и тогда один из ведущих их мужчин грубо подтолкнул ее в спину прикладом, отчего Лия едва не упала лицом вперед.

Перед тем, как эти двое, появившиеся из-за угла и наставившие на них винтовку, повели их с Аллен неизвестно куда, связав руки, между ними произошел короткий диалог, из которого Лия не поняла ровно ничего, кроме того, что оба говорили по-итальянски.

Потом один из них начал грубо что-то спрашивать, глядя на Аллен, но, к удивлению Лия, Дуэль ничем не показала, что знает этот язык и понимает обращённые к ней слова. Она стояла очень прямо, щека была выпачкана грязью, в которую они приземлились после прыжка с крыши, и тот, второй, с винтовкой, подошёл к ней, беззастенчиво рассматривая ее гордое бледное лицо.

Он был высоким, очень худым, с морщинами на довольно молодом лице, и его выпуклые глаза обежали всю Аллен с ног до головы, а жестокий рот шевельнулся в усмешке. Он ещё раз спросил ее о чем-то, но Аллен, также спокойно подняв на него глаза, сказала по-английски:
— Я не понимаю.

Лия догадалась, почему она делает это. С виду мужчины, которые их схватили, были итальянцами, и одеты они были как крестьяне — в грубые холщовые брюки и рубашки, но их оружие говорило о том, что это либо члены Сопротивления, либо просто местные, которые защищают деревню. Казалось, что она должна была испытать облегчение, увидев, что их схватили не немцы, но Лия никак не могла отделаться от мысли, что во взглядах этих молодчиков было что-то странное.

Не добившись ответа от Аллен, второй мужчина обратился к Лие. Откровенно оценивающим взглядом он пробежался по ее груди, затем вполголоса что-то сказал первому со смехом, но тот оборвал его короткой репликой.

Лия повторила вслед за Аллен:
— Я не понимаю.

И тогда первый спросил на ломаном английском:
— Американцы?

Аллен кинула быстрый взгляд на Лию.

— Отвечай! — второй мужчина сделал шаг к Лие, и Аллен инстинктивно дернулась в ее сторону, словно могла защитить.

— Да, американцы, — немного нервно ответила она, и тогда их обеих связали, обыскали, закрыли глаза повязкой и куда-то повели.

Всем телом Лия ощущала присутствие Аллен и даже слышала сбоку ее прерывистое тяжёлое дыхание. Идти в полной темноте было страшно и тяжело. Вот они спустились по лестнице и прошли какие-то помещения, в которых пахло сыростью, а затем Лия, как куль с мукой, бесцеремонно швырнули вперёд, на грязный пол, она больно ударилась бедром и громко вскрикнула.

— Лия! — встревоженный голос Аллен раздался сбоку, и Стеффи, тяжело дыша, попыталась принять вертикальное положение, но пол был слишком скользкий.

— Я в порядке, — крикнула она. — Просто ударилась.

За ее спиной раздались тяжёлые шаги, потом хлопнула дверь, и все смолкло. Они остались в глухой, плотной тишине, ещё более пугающей от того, что на глазах оставалась повязка.

— Ты здесь? — Лия перекатилась на бок, выворачивая руки, чтобы снять путы, но ей это не удавалось, и она беспомощно барахталась в грязи, покрывавшей ледяной пол.

Тяжело дышащая Аллен отозвалась из сырой темноты:
— Да, я здесь, подожди, подползу.

Лия ощутила, как что-то теплое коснулось ее тела справа.

— Ты можешь помочь? — дыхание Аллен раздавалось где-то совсем близко от ее лица. — Сними мою повязку зубами.

Извернувшись всем телом и помогая себе плечами, Лия умудрилась сесть на колени. Руки нещадно саднило от грубой веревки, а ещё болела нога, ушибленная при падении, и бок, которым она ударилась, когда ее швырнули на пол.

— Давай, — хрипло сказала она и вытянула шею вперёд. Аллен, наверное, приняла ту же позу, потому что Лия ощутила, как она тесно прижимается к ней грудью, а потом почувствовала, что лицо Аллен касается ее лица. От Дуэль пахло землёй, кровью и почему-то свежей травой, наверное, от одежды. Ее теплое дыхание ударялось в щеку Лии.

Тыкаясь носом, как слепой щенок, Лия нащупала край повязки, закрывавшей глаза Аллен, и закусила его зубами. Узел был завязан неплотно, она дёргала и дёргала, и через какое-то время ей удалось стащить тряпку с лица Аллен.

Отклонившись назад, Лия услышала облегченный вздох.

— Сними мою! — взмолилась она в темноту и почувствовала, как Аллен, наклонившись, вцепилась зубами в узел где-то возле ее уха.

И вот, наконец, плотная ткань упала с глаз, и Лия, подслеповато моргая, увидела, что они с Аллен находятся в каком-то довольно большом и совершенно пустом подвале. Стены были сложены из громадных каменных блоков, по периметру комнаты тянулись деревянные полки, пол был сырой, а откуда-то из крохотного окошка над их головами лился свет — вероятно, наступало утро.

Лия перевела взгляд на Аллен. Та молча смотрела на нее темными глазами и нервно покусывала полную нижнюю губу.

— Влипли, да? — хрипло выдохнула Лия, безуспешно пытаясь освободить руки и чувствуя, как веревка врезается в кожу все глубже.

Аллен, оглядываясь вокруг, кивнула.

— Да, я зря не послушала тебя, — ее голос глухо отразился от пустых стен. — Нужно было убираться сразу после ужина.

— Но ведь это не немцы, — Лия тяжело дышала, дёргая руками и чувствуя, что по ним течет кровь. — Это, наверное, партизаны какие-то...

Аллен мельком взглянула на нее.

— Думаешь, нам от этого легче? Партизаны могут быть ещё хуже, чем немцы. И не дергай руками, они завязали скользящий узел, он будет только сильнее затягиваться.

Она вдруг замолчала, словно обессилев, уронила голову на грудь, и тут Лия, не сводившую с нее глаз, накрыло волной ужаса.

— Они убьют нас? — спросила она и сама поразилась своему тонкому голосу. Он звучал, как голос маленькой девочки, которой она была когда-то и которую старшие сестры пугали букой, живущим под кроватью.

Аллен подняла голову, посмотрела на нее и нервно сглотнула.

— Все может быть... — и, должно быть, заметив, как Лия побледнела, добавила жестко:
— Возьми себя в руки, Стеффи. Я попробую вытащить нас отсюда.

— Как?

— Если они не убили нас сразу, значит, им что-то нужно, понимаешь? Я постараюсь убедить их, что знаю, где оружие или подкрепление. Может, им просто нужна еда. Короче говоря, сейчас мы должны успокоиться и просто ждать. Сядь, Лия, и дыши глубже, иначе начнется паническая атака.

Но ждать пришлось долго. Привалившись спиной к сырой стене, Лия и Аллен сидели на ледяном полу, глядя вперёд, на грубую деревянную дверь, и подавленно молчали. Почему-то в голове Лии билась одна мысль: никто не узнает, как она погибла, никто не придет на ее могилу, их убьют, а тела бросят на съедение зверям, как они сами бросили Фрэнка, и мама с маленьким братом в далёкой Калифорнии получат известие, что их дочь пала в боях где-то в Италии. Потом, спустя некоторое время, она поняла, что безостановочно плачет, а Аллен, взглянув на нее, сказала:

— Перестань.

— Я не хочу так умирать, — всхлипнула Лия и, повернувшись, уткнулась лицом в теплое плечо Аллен. У нее не осталось сил держаться, а Аллен была такой спокойной, что ей захотелось вдохнуть хоть немного этой силы, этой уверенности в себе, которую излучала Дуэль.

Потом что-то мягко опустилось на ее макушку, и она со смятением поняла, что это подбородок Аллен. Лия замерла.

— Если нам суждено умереть здесь, мы умрем, и ты уже ничего не можешь сделать, Лия, — негромко сказала Аллен. — Но если тебе посчастливится выбраться, я хочу, чтобы ты кое-что знала.

Лия крепче вжалась лицом в ее пропахшее пылью плечо. Ей казалось, она чувствует теплое дыхание Аллен на своих волосах, и это было приятно.

— У меня был сын, Лия, — голос Аллен звучал тихо и спокойно. — Он погиб во время бомбежек Лондона в сорок первом году. С тех пор я не живу, а существую.

— Сын? — Лия подняла голову и увидела, что Аллен смотрит прямо на нее. Дуэль кивнула.

— Я была замужем, но мы разошлись, и Эйдан, мой сын, остался в Лондоне с отцом. Меня отослали на побережье в госпиталь. Тогда мы не думали, что война докатится до столицы. Когда Лондон бомбили, мой бывший муж и сын погибли, а я узнала об этом только много дней спустя, когда смогла добраться до дома.

Лия молча смотрела на нее.

— С тех пор мне стало все безразлично, — продолжала Аллен тихо. — Я не спасла его, не спасла их обоих, и поэтому я попросилась куда-нибудь подальше, чтобы не возвращаться в Лондон, я мечтала, чтобы меня убили, но я все ещё жива. Наверное, чем больше ты хочешь умереть, тем меньше у тебя шансов.

— О Аллен, — выдохнула Лия. — Я не знала...

Аллен грустно усмехнулась.

— Все, что осталось у меня, это его фотография... Они сказали, что тела были настолько изуродованы, что их опознали по одежде... И похоронили в общей могиле со всеми, кто погиб в этот день.

Лия вспомнила, как Аллен, сидящая в палатке, сжимала в руках кусочек бумаги, пряча его от посторонних глаз, и поняла, что это и была та самая фотография.

— А ещё носок, — тяжело вздохнув, сказала Аллен. — Когда я уезжала из Лондона, то очень торопилась, машины уже ждали, и у меня случайно в кармане завалялся его серый носок. Он почему-то был один, а где второй, я не знаю...

Она отвернулась, и Лия увидела, как по ее щеке медленно ползет слеза.

— Носок и фотография. И то, как он плакал, когда я уезжала, как просил остаться. А я сказала ему, что скоро вернусь.

Лия почувствовала, что тоже плачет.

— Я сказала ему, что вернусь, но я не сдержала обещание... — жёстко продолжала Аллен и, дёрнув плечом, попыталась стереть им слезу, но не дотянулась. — И он умер, а меня не было рядом... А теперь они отобрали у меня ещё и это. Зачем им старый шерстяной детский носок? Они просто выкинут его, а фотографию сожгут в печке...

Лия снова уткнулась лицом в ее плечо.

— Аллен, мне так жаль, — прошептала она, кусая губы. — Если бы я знала это раньше.

Аллен горько рассмеялась.

— А об этом никто не знает. Все, кого я любила, мертвы, все погибли. Я осталась одна. Легенда о романе с офицером, который меня якобы бросил, пришлась всем по вкусу. Люди всегда видят то, что хотят видеть, а мне так было удобно. Я не хотела, чтобы меня жалели, лучше пусть считают злобной мегерой, которая ненавидит мир.

— Ты не ненавидишь мир, — возразила Лия с жаром, который удивил ее саму. — Теперь я это знаю.

И, поскольку Аллен молчала, она подняла голову, встречаясь с ней взглядом, и столько всего было в этих зелёных глазах напротив, что Лия застыла на месте. Такой говорящий взгляд она уже видела — в зарослях рядом с деревней, когда они прощались, и Аллен стояла над Лией, глядя так, словно собирается упасть рядом и обнять ее крепко-крепко и никогда не отпускать.

Они просто молча смотрели друг на друга в полутьме подвала. Как жаль, пронеслось в голове Лии, что теперь все кончено, и она уже никогда не узнает, как бы все могло быть, если бы...

Если бы что, прошептал в ее сознании голос, и это был голос Аллен, смотревшей так полно, так сильно, что сердце грозилось пробить грудную клетку и вырваться наружу под этим настойчивым взглядом.

Если бы...

В этот момент лязгнула дверь, и они резко отпрянули друг от друга.

Вошёл довольно высокий и худой, абсолютно лысый человек в военной рубашке без знаков отличия и серых крестьянских штанах. В руке у него была винтовка. За его плечом Лия увидела тех двух, которые взяли их в плен — один с выпуклыми глазами и лицом идиота и второй, маленький чернявый малый с взъерошенной шевелюрой.

Едва взглянув на Лию и Аллен, лысый сделал движение рукой, указывая на Дуэль, и что-то сказал по-итальянски. Те двое мигом подскочили к Аллен и принялись за локти поднимать ее с пола. Она взбрыкнула, упираясь, и один из них сильно ударил ее кулаком по лицу, пробормотав какое-то ругательство.

— Аллен! — Лия рванулась к Дуэль, но ее, как щенка, бесцеремонно отшвырнули ногой в тяжёлом ботинке.

— Оставьте ее, сволочи! — лёжа на полу, Лия со слезами наблюдала, как упиравшуюся Аллен практически поволокли к выходу. Ноги ее скребли о пол, тело безвольно обвисло, хвост болталась на плечах.

Стоявший у выхода лысый человек с винтовкой окинул презрительным взглядом Лию и вышел, захлопнув за собой тяжёлую дверь.

Аллен привели в одну из комнат первого этажа. Сквозь боль, застилающую правую сторону лица, на которую пришелся удар, она увидела обстановку: письменный стол с бумагами и картами, деревянную кровать в углу и большое окно, в которое пробивались первые лучи солнца. Лысый мужчина велел посадить ее на стул, затем коротко сказал своим приспешникам, чтобы убирались, и сел за стол, удобно устраиваясь в деревянном кресле.

Она выпрямилась и попыталась движением головы откинуть прядь волос с лица, а он достал из кармана пачку сигарет и закурил.

— Хотите? — по-английски спросил он, протягивая ей пачку через стол. Аллен мотнула головой.

— Хорошо, — он выдохнул дым и забарабанил пальцами по столу. — А теперь, пожалуйста, назовите ваше имя и звание.

— Аллен Дуэль, капрал медицинской службы, — помедлив, ответила Аллен.

Он внимательно смотрел на нее.

— И как вы оказались здесь?

Она качнула головой.

— Прежде, чем я буду отвечать, скажите, кто вы и зачем схватили нас.

Он поднял правую бровь.

— Вы не в том положении, чтобы задавать вопросы, Аллен Дуэль, капрал медицинской службы.

— Вы же задаете мне вопросы, — ответила Аллен спокойно. — Почему бы и мне не спросить?

Он криво усмехнулся.

— Но не я сижу связанный на стуле. Кстати, кто эта девушка с вами?

Он встал из-за стола и прошёлся по комнате, делая глубокие затяжки и стряхивая пепел прямо на пол.

— Почему вы не отвечаете?

Аллен тяжело вздохнула.

— Это просто медсестра. Мы вместе с отрядом попали в засаду на южной стороне гряды. Вы должны были слышать взрывы. Из всех выжили только мы с ней.

Лысый обернулся и внимательно посмотрел на нее.

— Что за отряд? Откуда вы шли?

— Это уже неважно, — Аллен дернула уголком рта. — Отряд перебит, остались только мы.

— А куда вы направлялись?

— А как вы думаете? — дерзко ответила Аллен.

Он довольно долго молчал. Потом приблизился к ней и сел на край стола, чуть наклонившись вперед. Блондинка увидела, что его худое морщинистое лицо покрыто трехдневной щетиной.

— Вы кажетесь умной женщиной, капрал. Зачем вы усугубляете ваше положение? Скажите, куда вы направлялись?

Аллен сжала зубы.

— Наш отряд попал в засаду, и мы шли к железной дороге, как вы могли догадаться. Мы устали и хотели переночевать в вашей деревне. Это все, что я могу сказать.

Он долго молча смотрел на нее. Потом обернулся и затушил окурок в стеклянной пепельнице, стоявшей на столе.

— И что там, на железной дороге? — вкрадчиво спросил он. Аллен сглотнула и почувствовала, как по спине ползет противная липкая струйка пота.

— Вероятно, поезд, — осторожно отозвалась она.

Лысый задумчиво смотрел на нее.

— И вы хотели сесть на этот поезд? Во сколько? Куда он едет?

Аллен покачала головой.

— Я не знаю. Мой командир знал, но он убит. Я всего лишь военный врач, и я следовала за отрядом.

— Военный врач, — медленно повторил за ней лысый. — Но вы шли довольно целенаправленно, так? От гряды путь неблизкий. Кого вы рассчитывали встретить на той стороне реки?

И, поскольку Аллен упорно молчала, он скрестил руки на груди, глядя на нее сочувственно и строго одновременно.

— Вы зря упираетесь, капрал. Надеюсь, мне не нужно угрожать вам? Расскажите все, и я подумаю, чем вам можно помочь.

Аллен, сцепив зубы, смотрела в пол и молчала.

— Хорошо, — мягко сказал он, выпрямляясь. — Посмотрим, что скажет ваша подруга. Возможно, она будет более сговорчива.

Невероятным усилием воли Аллен удержалась от вскрика, который рванулся у нее изнутри, когда она услышала эту фразу. Она стиснула зубы и досчитала до десяти, заставляя себя смотреть в пол. Потом подняла голову и взглянула в ясные глаза мужчины.

— Она всего лишь медсестра, — пожав плечами, сказала она, принуждая себя казаться равнодушной. — Она без меня шагу ступить не могла в этих горах, так что с ней бесполезно разговаривать. Можете делать, что хотите.

Лысый усмехнулся.

— Посмотрим, — отозвался он с ноткой угрозы в голосе.

Потом крикнул, взглянув на дверь:
— Entra! (итал.войди)

Дверь тут же распахнулась, и на пороге возник тот мужчина, который ударил Аллен в подвале.

— Рortarla via (итал.уведи ее), — приказал лысый, садясь за стол.

Мужчина грубо поднял Аллен за локоть. Она дернулась, сопротивляясь, но он рванул ее назад так сильно, что Дуэль чуть не упала. Плечо сразу словно занялось огнем.

— Рorta la bionda (итал. приведи шатенку), — добавил лысый вслед. Аллен успела увидеть, что он закурил, задумчиво глядя, как ее выводят за дверь.

На мокрых от влаги ступеньках она поскользнулась и чуть не упала, и тащивший ее мужчина замысловато выругался, а Аллен, барахтаясь в его руках, судорожно думала, что ей теперь делать и как помочь Лие, но в голове все словно смешалось, мысли никак не складывались в одно целое, а в виске пульсировала жгучая боль.

— Аллен, — едва дверь открылась, как Стеффи неловко вскочила с пола и бросилась к Дуэль, но мужчина грубо оттолкнул ее, прошипев по-итальянски:
— Siediti, cagna! (итал.сидеть, сука)

Потом швырнул Аллен в противоположный угол с такой силой, что она ударилась головой о стену.

— Andiemo (итал. пошли), — он схватил Лию за локоть. Она сидела на полу и испуганно моргала, и Аллен уловила умоляющий взгляд, который Стеффи бросила на нее. В груди что-то болезненно сжалось.

— Не бойся, — Аллен попыталась встать, но ей не удалось, голова кружилась, перед глазами стояла мутная пелена. — И ничего им не говори! Слышишь, Лия! Ничего не говори!

Мужчина заломил руки Лии назад так, что она вскрикнула от боли, и этим заставил подняться на ноги.

Последнее, что увидела Стеффи, было бледное, залитое слезами лицо Аллен, сидевшей на полу. В голове звенело отчаянное:
— Ничего им не говори!