Глава 12
С тех пор, как случилось... то, что случилось, Аллен Дуэль больше не боялась смерти. Она не раз бывала на поле боя и не раз находилась на краю гибели, оказываясь к ней так близко, как только может оказаться человек, и она всегда была честна с собой: в какие-то моменты ей очень сильно хотелось умереть. Хотелось, чтобы шальная пуля или залетевший с неба снаряд оборвал это пустое, болезненное существование, в которое она теперь была погружена всегда. Ее стремление спасать жизни других было искренним, но свою собственную она больше не ценила, измеряя минуты и часы лишь чужими судьбами: если вырвала кого-то из лап смерти, потратив час в операционной, значит, прожила этот час не зря, если же спасать было некого, мучилась, бродила с места на место, всеми силами пытаясь заглушить отчаянную боль другими полезными делами, и война дала ей такую возможность — ведь там отдыхать было некогда. Однако с тех пор, как они с Лией оказались в смертельной опасности в горах, Аллен все чаще ловила себя на мысли, что хочет защитить эту девушку, над которой, как и над ней, навис дамоклов меч войны, и теперь ее, Аллен, смерть перестала быть такой уж желанной, и все это было как-то связано с Лией Стеффи. Аллен много размышляла об этом, пока они в молчании шли по лесу: она впереди, а подавленно раздраженная Лия сзади, и Дуэль думала, что, может быть, все дело в том, что именно Лия оказалась рядом с ней в этой передряге, и, будь то не она, а кто-то другой, реакция была бы такой же, просто волей судьбы именно эта легкомысленная, взбалмошная медсестра нуждалась сейчас в защите и поддержке, и потому Аллен на время забыла о своих бедах и сосредоточилась на том, чтобы спасти Лию...
Но в глубине души Аллен знала, что все не совсем так.
Стоило Лие появиться в госпитале Абруцци в мае 1944 года, как Аллен, и без того всем известная своим дурным характером, стала ещё более придирчивой и вздорной, вот только она сама приписывала свое постоянное раздражение тому, что Стеффи плохо работала, хотя это опять же было неправдой. Аллен прекрасно видела, что Лия — хорошая медсестра, что она расторопна и умна, и Дуэль бесили не ее профессиональные качества, а скорее то, что Лия молода и привлекательна, что она не мечется ночами в кошмарах, не отталкивает от себя людей, не мечтает умереть и не видит всюду отражение собственной трагедии. Ее раздражало то, что Лия хотела жить, тогда как сама Аллен мечтала о смерти.
Но при всем при этом Аллен понимала, что Лия ей действительно нравилась. Что-то особенное было в этой веселой, улыбчивой калифорнийке, ухитрившейся и на войне сохранить оптимизм и лёгкость нрава. Что-то давно забытое зашевелилось в душе Аллен, когда она соприкоснулась с Лией, с ее отношением к миру, с той лёгкостью, с которой она сходилась с людьми, подпуская их к себе на расстояние, которое для Аллен давно уже стало непреодолимым. Что-то щемяще нежное и одновременно болезненное и горькое пронзало Аллен каждый раз, когда они с Лией пересекались, и Дуэль, грубя, придираясь, злобствуя, видела печаль в голубых глазах девушки и проклинала себя за скотское отношение, одновременно радуясь тому, что не поддалась ложным чувствам. Но то самое, тонкое, хрупкое, мучительное, все равно оставалось похороненным где-то в глубине души.
То самое, чего Аллен никак не могла себе позволить.
Тщательно выстроенные стены, которые она так долго возводила, были слишком прочными, чтобы снести их ради кого бы то ни было, тем более ради ничем не примечательной девушки, одной из многих, которых она встречала на своем пути.
Она долго наблюдала за Лией — вечное одиночество давало ей такую возможность — и пришла к выводу, ЧТО именно так сильно привлекало ее в Стеффи, казавшейся на первый взгляд недалёкой и поверхностной девушкой. Нет, не красота, хотя Лия, безусловно, была привлекательна, не природное обаяние, заставлявшее солдат с обожанием следить за тем, как она перевязывала им больную ногу или руку, не постоянная улыбка, нет.
Лия, как оказалось, прекрасно разбиралась в людях. Это был не аналитический ум, который заставляет человека, взвесив все за и против, выносить суждение о ком-либо, нет, скорее, это было врождённое чувство, умеющее безошибочно определять качество людей, их внутреннюю сущность, что-то вроде интуиции, третьего глаза, который видел глубже, нежели мог проникнуть разум. Так, например, Лия сразу поняла, что Найла, новая медсестра, которую Монти выписал из Швеции после жалоб Аллен, настолько же интересна, насколько могла быть интересна, например, капельница, и Лекса замечала, что, хотя внешне Лия была мила и любезна и с Найлой, и с Кейном, которого, кстати, она уважала, но при этом все равно относилась к нему с опаской (и правильно делала, потому что Аллен знала истинную сущность Кейна, а Лия не могла знать, но угадала ее своим шестым чувством), тем не менее ее отношение к ним обоим всегда сводилось к осторожной и напряжённой вежливости. Несколько месяцев наблюдения за Лией уверили Аллен, что она права: за милой внешностью скрывался стальной, хотя и полный страстей характер, под оболочкой милой девочки из Калифорнии таилась сущность гораздо более глубокая, нежели та, которую Лия демонстрировала извне.
Вот и сейчас, в амбаре Фелисы, пробудившись от недолгого сна и поняв, что они попали в передрягу, Аллен задала себе вопрос: почему она не прислушалась к Лие, которая предупреждала ее об опасности, почему не настояла на том, чтобы сразу после ужина они ушли, покинув эту странную деревню навсегда? Но Аллен так устала, и она видела, что Кларк тоже едва держится на ногах, а оставаться ночью в горах было небезопасно ещё в большей степени, нежели днём, и она поддалась ложному чувству, шептавшему ей, что они только поспят несколько часов, а потом, до рассвета, выскользнут из деревни и пропадут в предутреннем сумраке. И теперь за ее ошибку будут расплачиваться двое — она и Лия, предупреждавшая ее о том, что что-то не так, но не услышанная ею.
— Что будем делать? — блестящие в темноте глаза Лия остановились на лице Аллен, губы были приоткрыты, и дыхание со свистом вырвалось из них, а пальцы рук слегка дрожали.
Аллен пришла в себя, встряхнула головой, прогоняя сон, вскочила, схватила винтовку и, крадучись, подошла к дверям амбара, стараясь найти щель побольше, чтобы выглянуть во двор. Теперь и она видела тусклый свет фонаря и слышала приглушённый мужской голос, доносившийся снаружи, и ее разум мгновенно заработал, ища варианты спасения. Понятно, что мужской голос не обязательно значит опасность, это может быть сосед, пришедший узнать о гостях, о которых наверняка уже осведомлена вся деревня, это может быть, представитель местной власти (что, конечно, гораздо хуже), это может быть кто угодно, не обязательно тот, о ком они сразу подумали. Но логика и здравый смысл кричали Аллен — спасайтесь, уносите ноги, и она внутренне порадовалась тому, что они с Лией заперлись изнутри, потому что толстая балка на какое-то время задержит врагов, и, возможно, они успеют что-нибудь придумать, чтобы убраться из этого чертова амбара.
— Тихо, — шепнула она подошедшей сзади Лие и, обернувшись, передала ей винтовку.
— Прицелься в дверь, а если начнут ломать и ворвутся, сразу стреляй.
Ставшие огромными от страха глаза Лии подозрительно заблестели в темноте, но она лишь кивнула, взяла винтовку и, неумело пристроив ее к плечу, направила дуло на дверь амбара, а Аллен тем временем принялась искать второй выход.
Первым делом она, стараясь не шуметь, тщательно обследовала стены помещения в надежде найти плохо держащуюся доску или что-то подобное. Но хозяева, видимо, знали, что делали, когда пригласили их ночевать именно в этот амбар — все доски были крепко подогнаны одна к другой, и никаких скрытых выходов наружу не было.
Второй идеей, пришедшей в голову Аллен, была мысль о побеге через чердак. Никакой лестницы, чтобы забраться наверх, в амбаре не оказалось, но Аллен набросала друг на друга мешки с соломой и умудрилась, балансируя на этой неустойчивой пирамиде, подтянуться за край настила и залезть наверх. На чердаке тоже лежала солома, но ее было значительно меньше. Тут же обнаружились воткнутые в сноп старые ржавые вилы, и Аллен моментально схватилась за них, а потом обругала себя — у находившихся во дворе людей наверняка есть оружие, и идти на них с вилами было бы глупо.
Оглядываясь по сторонам, она подняла голову вверх и увидела небольшое чердачное окошко, врезанное прямо в крышу. Окошко располагалось как раз на той стороне, где была улица, створка поддалась с лёгким треском, и Аллен невольно возблагодарила бога, в которого не верила уже многие годы.
— Лия! — позвала она громким шепотом, свесив голову вниз.
Лия, стоящая возле двери все в той же напряжённой позе, с винтовкой в руках, резко обернулась.
— Сюда, тут есть окно! Мы сможем выбраться на улицу!
Кивнув, Стеффи перехватила винтовку одной рукой и неловко, цепляясь за мешки, полезла наверх горы, наваленной Аллен для того, чтобы залезть на чердак.
— Передай мне оружие, — опустившись на пол, Аллен протянула руку и взяла у девушки винтовку.
— Теперь хватайся за меня.
Но это оказалось не так легко. В отличие от тренированной Аллен, не пренебрегавшей военной подготовкой, Лия не умела подтягиваться на руках, и, сколько бы Аллен не тащила ее вверх, максимум, что удавалось Стеффи, это опереться локтями о пол чердака и провисеть в таком положении несколько секунд, но забраться целиком она никак не могла.
— Все, — тяжело дыша, сказала Лия после очередной бесплодной попытки. — Тебе придется идти без меня.
Она упёрлась руками в колени и стояла, согнувшись, на вершине груды мешков, а потом выпрямилась, и Аллен увидела, что ее лицо блестит от пота, а влажные прядки волос закручиваются у висков и на макушке.
— Что? — недоуменно переспросила Аллен, все ещё протягивая Лие руку. — Что ты такое несёшь, Стеффи?
— Я не подтянусь туда, а ты меня не затащишь, и времени у нас мало, так что иди, — сквозь зубы сказала Лия. Вид у нее был самый решительный, а полные слез глаза блестели стальным блеском.
— Ты с ума сошла, я тебя тут не брошу, — Аллен вновь протянула вниз обе руки. — Я затащу тебя, давай. Не глупи, Лия!
— Аллен, — Лия внимательно и очень серьезно смотрела на нее снизу вверх. — Так вместо одного погибнут двое. Иди, я прикрою тебя, а пока они разберутся со мной, ты успеешь скрыться. Это нужно сделать, Аллен! Я торможу тебя!
Она разговаривала так, словно уговаривала маленького капризного ребенка, и у Аллен что-то сжалось в груди при виде серьезного, мокрого от слез лица Лии.
— Нет, — Аллен замотала головой так, что ее короткий хвостик перекинулась с одного плеча на другое. — Хватит этих глупостей, давай скорее руку! Мы теряем время, Лия!
Не сводя с нее широко открытых глаз, Лия медленно покачала головой и отступила назад, словно собираясь спуститься с горы мешков.
— Нет, Аллен, иди, — слезы вновь заструились по ее щекам, но взгляд оставался твердым. — Ты действительно теряешь время, пытаясь помочь тому, кому помочь уже нельзя. Иди!
Аллен не верила своим ушам.
— Лия!
— Иди, — повторила Лия и, отвернувшись, спрыгнула вниз, на пол амбара.
Онемев от неожиданности, Аллен сверху наблюдала, как Лия обустраивает себе место в углу, кидая на пол охапки соломы, как отцепляет чехол с ножом от пояса, достает нож и открывает лезвие, а потом почти полностью скрывается за высоким мешком, видимо, решив, что эта хлипкая преграда защитит ее от тех, кто ворвётся в амбар.
— Черт! — выругалась Аллен и ударила кулаком по дощатому настилу. — Ну, ладно, Стеффи.
Она оставила винтовку лежать на чердаке, и, примерившись, спрыгнула сверху с настила, приземляясь прямо в центр груды мешков.
— Что ты делаешь? — Лия приподнялась из своего укрытия, вид у нее был взъерошенный и сердитый, а в волосах застряли кусочки соломы.
— Я не оставлю тебя тут, Стеффи, — Аллен шептала, но этот шепот отдавался в ушах и сердце Лии громче любого крика. — Будь я проклята, если ты тут погибнешь! Я!
Она ударила себя кулаком в грудь.
— Я должна умереть здесь, а не ты! Мне давно уже плевать на свою жизнь, а на твою не плевать...
Она осеклась, заметив какими глазами смотрит на нее Стеффи, и решительно подняла подбородок.
— Подбери-ка сопли, Лия, и давай я тебя подсажу наверх. Это старый способ, он может сработать.
Она встала на самый верх пирамиды мешков и сцепила руки в замок, бормоча что-то о дурах, решивших погибнуть геройской смертью, о глупой шатенки и тому подобное.
Лия, внимательно следившая за ней, только покачала головой.
— Аллен, ты меня не поднимешь, перестань.
— Заткнись и лезь, — процедила Аллен сквозь сжатые зубы и подбородком указала на свои руки.
— Вот сюда вставай, а я тебя подкину.
Все ещё колеблясь, Лия покинула свое убежище, спрятала нож в чехол, неловко взобралась на мешки и встала одной ногой на сплетённые руки Аллен, а второй рукой оперлась о ее худое плечо, ощущая, как Аллен дрожит, готовясь принять на себя вес ее тела.
— Скажи, как будешь готова, и, когда я тебя подкину, сразу цепляйся и помогай себе руками, — прошептала Аллен. Лия посмотрела наверх, напружинилась, готовясь к прыжку...
— Готова!
Мощным движением выпрямившись, Аллен рванула руки вверх, стараясь подбросить Лию как можно выше, и им повезло: Стеффи выпрямилась, цепляясь за настил, и, подлетев, приземлилась ровно на середину живота, однако ноги продолжали беспомощно болтаться в воздухе, и Лексе пришлось подталкивать ее под ягодицы, пока, наконец, вся Лия не оказалась на чердаке.
Отдышавшись, Аллен последовала за ней. Руки у нее дрожали, по телу струился пот, но рассиживаться было некогда. Те, кто ходил во дворе, наверняка уже услышали шум в амбаре и скоро начнут ломать дверь.
Подтянувшись и забравшись на чердак, Аллен с трудом поднялась на ноги, уперлась руками в колени и посмотрела на лежащую на полу Лию настолько уничтожающим взглядом, что та вся сжалась.
— Никогда больше... — делая паузы, чтобы глотнуть воздуха, прохрипела Аллен. — Не смей... Поняла? Не смей... указывать... что мне... делать! Ясно?
Лия кивнула, утирая слезы.
— Прости, — едва слышно сказала она и поднялась на дрожащие ноги.
— Ладно, — отряхнув колени, Аллен выпрямилась, огляделась и подняла лежавшую на полу винтовку. — Вон окно. Здесь высоко, придется прыгать.
С трудом открыв до конца скрипящую и крошащуюся от времени раму, Аллен высунулась в окошко по пояс и огляделась.
Улица была пуста, и огни в домах почти не горели, но луна хорошо освещала каменную ограду и крыши близстоящих строений. Внизу, по скату крыши, шел водосточный желоб, а рядом с амбаром стоял ещё один сарай, пониже, и Аллен решила перебраться на него, а уж потом прыгать на землю.
Осторожно наступая на хрупкую черепицу, она вылезла из окошка и поудобнее перевесила винтовку на плече.
— Только тихо, — предупредила она Лию, когда ее взъерошенная голова высунулась из окна.
— Хорошо, — шепотом отозвалась Лия и вылезла на крышу.
Несмотря на то, что они двигались очень аккуратно, Аллен все равно казалось, что их шаги гремят на всю деревню. То и дело из-под носков ботинок с шуршанием сползали какие-то камешки, черепица потрескивала, и, пока они полудошли-полудоползли до соседней кровли, Дуэль подумала, что она поседеет от страха.
Обливаясь потом, они легли на край крыши, прижавшись плечами друг к другу, и Аллен указала Лие на соседний дом.
— Перебираемся туда, а потом уже прыгаем.
Она проследила взгляд Лии и увидела в нем неприкрытый ужас.
— Тут же высоко, мы разобьемся, — прошептала Лия, глядя на нее. Аллен грозно нахмурилась.
— Если хочешь жить, то прыгнешь, деваться нам некуда. Просто постарайся сгруппироваться, когда приземлишься.
— Ладно, — пробормотала Лия, и они, согнувшись в три погибели, по очереди перешагнули с одной крыши на другую, а потом осторожно спустились на нависающий над землёй козырек. Аллен осмотрелась. Все было тихо, нигде не души. Она приложила палец к губам, чтобы Лия молчала, и указала вниз, на землю. Прыгать было довольно высоко, но внизу росли какие-то кусты или посадки, в темноте Аллен не смогла разобрать, что это, и она решила, что упасть в кусты все же лучше, чем на голую землю.
Потом, приноровившись, Аллен спрыгнула и приземлилась довольно удачно, только поцарапала ногу и порвала штаны о какой-то сук. Встав с земли, она махнула рукой Лие, чтобы та сбросила ей винтовку.
Лия подползла к краю козырька, глядя вниз. Она никогда в жизни ниоткуда не прыгала, разве что в детстве, когда они на пляже кидались с пирса в море. Но там их ждала вода и пирс не был очень уж высоким, а тут...
Лия подумала, что случится, если она при падении сломает ногу. Тогда Аллен все равно придется ее бросить, вот только сможет ли Дуэль сделать это? Оставалось надеяться, что первый в жизни прыжок будет удачным, и она в очередной раз не станет для Аллен балластом, который нужно тащить и спасать, рискуя собственной жизнью.
Стоящая внизу Аллен махала ей все более раздражённо, приказывая прыгать. Лия взяла винтовку за приклад и осторожно опустила вниз, стараясь передать прямо в руки Аллен.
Потом привстала, готовясь к прыжку, и крепко зажмурилась.
— Давай, ты сможешь, Лия, — раздался снизу горячий шепот.
И Стеффи прыгнула.
Она сразу поняла, что приземлилась неудачно, ногу от бедра охватила острая боль, ступня будто занемела. Не в силах удержаться, она повалилась на землю, все ещё жмурясь и обхватив гудящую щиколотку рукой.
— Лия, — Аллен упала рядом на колени, теплые руки, измазанные землёй, коснулись ее щек, приподнимая голову.
— Лия, ты что?
— Ногу, похоже, подвернула, — прохрипела Стеффи, открывая глаза. Над ней было огромное звёздное небо, на одном краю которого сияла уже уходящая луна, а прямо перед ней — встревоженное, бледное лицо Аллен.
— Сильно? — Аллен оглянулась и исчезла из поля зрения, и Лия почувствовала, как твердые пальцы стиснули ее лодыжку.— Встать сможешь?
Ее лицо вновь вернулось, большие глаза сияли в темноте такой решимостью, что Лия, не помня себя от боли, потянулась к ней, схватила за плечи, пытаясь встать, Аллен помогла ей, придерживая за талию, и, когда наконец Лия приняла вертикальное положение, спросила, обжигая щеку горячим дыханием:
— Ну, сможешь идти?
Лия наступила на больную ногу. Перелома не было, но она неудачно приземлилась на пятку, и при каждом шаге боль стреляла куда-то в колено и выше, в бедро, но шагать она могла.
— Порядок, — сказала она, отпуская вспотевшую шею Аллен. — Иду.
— Хорошо, — облегчённо выдохнула Дуэль, поднимая брошенную ей винтовку. — Тогда скорее бежим отсюда.
И когда они уже собирались перешагнуть невысокую каменную ограду, отделявшую их от спасения, в тишине вдруг раздался металлический щелчок взводимого затвора, и откуда-то из темноты за углом дома, возле которого они стояли, послышался голос, сказавший по-итальянски:
— In piedi.
Лия обернулась. Двое людей, лица которых скрывала темнота, выходили им навстречу из-за угла. В руке одного из них что-то щёлкнуло, и в лицо ударил слепящий свет. В руке второго, как успела заметить Стеффи, была винтовка, направленная прямо на них с Аллен.