Соленое солнце

Выйдя, наконец, из кустарника и пробежав пару десятков футов по склону холма, они вплотную подобрались к какой-то невысокой каменной стене, которая, видимо, огибала деревню по периметру, перелезли через нее, и Аллен тут же опустилась на корточки, дёрнув Лию за руку, чтобы та последовала ее примеру.

Лия, ещё не отошедшая от их неожиданной встречи, отдышалась и спросила шепотом, наклонившись к Дуэль:
— А если все же здесь есть немцы?

Аллен, сидящая рядом, перехватила винтовку так, чтобы та не звякала о землю, и прошептала в ответ:
— Не думаю, хозяйка дома, в который я нас веду, сказала, что никого тут нет.

Лия огляделась. Неподалеку от того места, где они сидели, начинались каменные стены домов, стоявших почти вплотную, но свет горел не в каждом из них. Было очень тихо, изредка слышался лай собак, пахло навозом, сеном и свежей землёй. Вдали, над горами, в мутной оболочке из редких облаков плавала огромная, словно ненастоящая луна, освещавшая всю долину.

— Тут недалеко, — Аллен указала рукой куда-то вправо. — Мне повезло, я сразу натолкнулась на жилой дом.

— Значит, эти люди согласились принять нас?

Аллен как-то смущённо хмыкнула.

— Да, согласились. Пойдем.

Тусклый свет из низеньких маленьких окошек освещал им дорогу. Прижавшись к ограде и пройдя футов пятьдесят вслед за Аллен, Лия увидела высокую, без всяких украшений, стену и видневшуюся в ней единственную двустворчатую дверь — обшарпанную, но весьма крепкую и толстую с виду.

Аллен осторожно, словно боясь скрипа, открыла эту дверь, и, скользнув в нее, они оказались в небольшом дворике, со всех сторон окружённом такими же высокими стенами, как и снаружи. Было темно, но луна освещала неровно прорубленные окна и проемы дверей, за которыми, вероятно, находились хозяйственные помещения. Несло навозом, цветами, жилыми съедобными запахами, и где-то едва слышно блеяли козы. Почти рядом с дверью, ведущей во двор, была небольшая каменная лесенка, на каждой ступеньке которой стояли огромные горшки с цветами — вероятно, эта лесенка вела в жилой дом.

— Нам туда, — Аллен задвинула щеколду двери и правой рукой указала на лестницу.

Поднявшись наверх первой, она жестом пригласила Лию следовать за собой и опять очень осторожно, стараясь не шуметь, открыла входную дверь.

За ней Лия увидела небольшое, тускло освещённое помещение, вероятно, что-то вроде прихожей, в которой стояли мешки, бочки, лемеха и тому подобный крестьянский скарб. Как только Аллен плотно притворила за ними входную дверь, то на пороге соседней комнаты тут же возникла женщина в длинной юбке и обтягивающей холщовой блузке. На вид ей было лет сорок пять, но огрубевшие руки и многочисленные морщины говорили о том, что она немного старше. Она могла бы быть красивой, если бы не острые, неприятные глаза, которыми она обеспокоенно перебегала с Аллен на Лию и обратно.

Аллен что-то сказала ей по-итальянски, и женщина коротко кивнула, а потом повернулась и исчезла, оставив дверь открытой.

— Кто это? — шепотом спросила шатенка, снимая ботинки. Аллен провела рукой по волосам, приглаживая их.

— Ее зовут Фелиса, и она согласилась приютить нас на ночь. Это все, что я пока узнала.

Из прихожей Лия и Аллен вступили в большое, освещенное несколькими свечами помещение, в одном конце которого находилась печь, а в другом стоял грубо сколоченный стол с двумя широкими лавками.

Вообще все внутри было сделано из дерева: мебель, сундуки, грубые балясины, полки под потолком, даже подсвечники, один из которых хозяйка держала в руке.

Возле печи лежала большая лохматая собака, завидев чужих, она подняла голову и зарычала, но хозяйка сказала ей что-то коротко и властно, и собака тут же успокоилась, опустила голову на лапы, но продолжала следить за вошедшими своими большими желтыми глазами.

— Siediti (итал. садитесь), — сказала хозяйка хмуро, кивая в сторону стола, а сама принялась снимать с полки какие-то тарелки.

Лия, положив свой мешок под лавку, села за стол, а Аллен, продолжая стоять, оглядывалась по сторонам, видимо, ища, куда бы пристроить винтовку. Потом, подумав, поставила ее в самый дальний угол и присоединилась к Лие, сев за стол напротив нее.

Подошедшая к печи хозяйка что-то спросила у Аллен, и та кивнула.

— Si, grazie (итал. да, спасибо).

— Она спросила, будем ли мы есть, — перевела Аллен, мельком взглянув на Лию.

Пока хозяйка, гремя крышками, возилась у печи, Лия внимательно рассмотрела довольно большую комнату. В дальнем ее углу виднелась ещё одна дверь, вероятно, ведущая в спальню, но она была плотно закрыта. Судя по всему, хозяева попались зажиточные: отовсюду веяло духом добротной крестьянской жизни, было очень чисто, и еда, которую Фелиса поставила перед Лией и Аллен, выдавала достаток и процветание.

Лия, не веря своим глазам, смотрела на появившиеся перед ними яства: здесь был сыр, оливки, домашний хлеб и даже вино. Вдобавок хозяйка налила им с Аллен по половине плошки какой-то похлёбки, сваренной из бобов и картофеля, густой и ароматной, приправленной специями и чесноком.

— Grazie, — ещё раз сказала Аллен, и, оглядев стол, кивнула онемевшей от такого изобилия Лия — мол, не тушуйся, налетай.

Стеффи не надо было уговаривать. Она жадно набросилась на еду, в отличие от Аллен, которая ела медленно, отщипывая хлеб по кусочкам и больше уделяя внимание хозяйке, присевшей рядом и напряженно следившей, как гости едят.

Немного утолив первоначальный голод, Лия стала прислушиваться к беседе, которую вели между собой Аллен и Фелиса. Дуэль дольше Лии жила в Италии и хорошо знала язык, поэтому большую часть их разговора Лия вообще не поняла, однако, когда Аллен заметила, что Стеффи уже не ест, а слушает, что они говорят, стала переводить.

— Я сказала ей, что мы попали в засаду в горах, и она сказала, что слышала звуки выстрелов и взрывы. Они все слышали и очень испугались.

— Ты спросила ее, были ли тут немцы? — Лия не удержалась и отломила себе ещё кусок мягкого ароматного хлеба. Она никак не могла унять жадное, сосущее чувство голода в груди, несмотря на то, что желудок ее был уже полон. Казалось, всей еды в мире не хватит, чтобы утолить эту ненасытную жажду поглощения.

— Она сказала, были, но уже давно. Сказала, они конфисковали большую часть овец и забрали много еды, но никого не трогали, просто пограбили и пошли дальше.

Лия взглянула на хозяйку. Та сидела молча, все с тем же хмурым, напряжённым лицом и внимательно прислушивалась к звукам чужой речи. В этот момент дверь, находившаяся возле печки, бесшумно открылась, и в комнату вошла молодая девушка лет двадцати, одетая почти так же, как и Фелиса — в юбку и белую рубашку с квадратным вырезом на груди.

Услышав звук, Фелиса мгновенно обернулась и нахмурила густые черные брови.

— Vai a casa tua, — сказала она строго, обращаясь к девушке, но та лишь отрицательно покачала головой. С нескрываемым любопытством она смотрела на Лию и Аллен, сидящих за столом, затем приблизилась и встала рядом с окном, опираясь плечом о стену и не сводя взгляда с незваных гостей.

— Questa è mia figlia, Renata, — сказала Фелиса Аллен, и та кивнула.

— Говорит, это ее дочь, Рената.

— Vivete insieme? — спросила Аллен, и женщина кивнула.

— Она сказала, что они живут вдвоем, — перевела Аллен.

Лия внимательно посмотрела на девушку. Она была весьма недурна собой: черные, распущенные по плечам волосы, тонкий нос, большие карие глаза, стройная фигура, пышная грудь, выпирающая из глубокого выреза рубашки. Заметив, что ее разглядывают, девушка вернула Лие недоверчивый взгляд и слегка нахмурилась, а затем посмотрела на Аллен, будто бы изучая ее лицо, но та вполголоса разговаривала с Фелисой и не заметила этого.

— Она говорит, что здесь, в долине, довольно тихо, но она не знает, что происходит за рекой. Немцы ушли именно туда, — сказала Аллен Лие, когда Фелиса умолкла.

— А партизаны у них тут есть? — Лия никак не могла отделаться от воспоминаний о мальчике, встреченном в зарослях. Почему он говорил ей о партизанах? О чем предупреждал, когда показывал на деревню?

— Сi sono partigiani qui? — спросила Аллен, и Фелиса, слегка замявшись, быстро посмотрела на дочь. Затем решительно и коротко мотнула головой и тут же поднялась. Лия снова поймала пристальный взгляд Ренаты, направленный на Аллен. Это был странный взгляд, но почему именно он показался ей странным, Лия не могла понять.

— Ты доела? — Аллен посмотрела на Лию, и та кивнула, с сожалением отметив про себя, сколько ещё осталось еды. Дуэль отодвинула тарелку, встала из-за стола и что-то спросила у Фелисы. Женщина подошла к столу и, вытерев его полотенцем, кивком указала на дочь, произнеся:
— Renata ti accompagnerà.

— Она говорит, что Рената проводит нас туда, где мы будем спать.

Переводя взгляд с Аллен на обеих хозяек, Лия никак не могла отделаться от мысли, что что-то здесь не так. Обе женщины не казались напуганными или обеспокоенными, скорее, какими-то напряжёнными, будто бы присутствие гостей их скорее раздражало. Но почему тогда они кормят их и разрешают остаться на ночь? Может быть, боятся оружия? Но чего бояться, если вокруг люди, которые прибегут на малейший крик, случись вдруг что непредвиденное? Этого Лия не понимала.

Тем временем Рената взяла у Фелисы зажженный фонарь и, наклонясь к ее уху, что-то вполголоса проговорила, но Лия не смогла разобрать ни слова. Она посмотрела на Аллен, которая уже обулась, приладила на плечо винтовку и стояла в дверях, ожидая, когда Рената покажет им дорогу.

— Grazie ancora, — обратилась Аллен к Фелисе, но та лишь коротко кивнула, не оборачиваясь, и продолжала медленно убирать со стола. Рената, слегка улыбаясь, подошла к Аллен и встала рядом вполоборота, подняв фонарь и внимательно изучая ее лицо. Она была немного ниже Дуэль, и, приглядевшись, Лия уловила в ее взгляде, направленном на Аллен, искренний и неподдельный интерес.

— Ты идешь? — спокойно спросила Аллен у Лии, словно игнорируя девушку, стоявшую рядом. Лия поспешно подхватила свой мешок и вышла в прихожую. Пока она возилась с шнурками, Рената что-то спросила у Аллен, тихо, почти неслышно, и Аллен коротко ответила ей. К удивлению Лии, услышав слова Аллен, Рената негромко рассмеялась.

Подняв голову от ботинка, который она зашнуровывала, Лия увидела, что Рената снова стоит рядом с Аллен и держит фонарь так, чтобы освещать ее лицо — по-прежнему невозмутимое, спокойное и отрешённое, но теперь и Аллен смотрела на девушку, а та улыбалась ей едва заметной улыбкой. Переведя взгляд на Лию, Рената снова что-то произнесла и указала на нее движением подбородка. Кровь бросилась в лицо Стеффи.

— Что она говорит? — сквозь зубы спросила она, выпрямляясь. Аллен дернула уголком рта и махнула рукой.

— Ничего особенного, забудь.

Ещё раз коротко засмеявшись, Рената двинулась к выходу, держа фонарь в правой руке, а левой открывая двери. Лия с невольной злобой проводила ее спину взглядом, потом пропустила вперёд Аллен и, наконец, вышла сама. Когда все трое спустились во двор, девушка, остановившись на последней ступеньке, указала рукой на одну из темневших слева хозяйственных построек.

— Là (итал. туда) — сказала она и что-то добавила, глядя на Аллен. Та поджала губы и, сдержанно поблагодарив Ренату, обратилась к Лие.

— Пойдем.

Уже у самых дверей постройки Лия не выдержала, обернулась и увидела, что девушка так и стоит с фонарем в руке, глядя им вслед и словно стараясь удостовериться, что они действительно зайдут туда, куда нужно. Свет фонаря озарял ее лицо, на котором уже не было улыбки. Заметив, что Лия смотрит на нее, она тут же повернулась и стала подниматься по лестнице, придерживая полы юбки рукой.

Аллен тем временем отодвинула щербатый деревянный засов и открыла дверь, которая, как оказалось, вела в старый амбар. Было очень темно, но сквозь щели в потолке пробивался лунный свет, и Лия, присмотревшись, увидела, что пол помещения засыпан толстым слоем соломы и заставлен мешками, в которых, судя по прорехам, тоже находилась солома. В амбаре имелся и чердак с огромной прорезью в полу, через которую, видимо, солому подавали наверх.

— Пойдет, — оглядевшись вокруг, Аллен довольно кивнула и наклонилась, ощупывая руками пол.

— Помоги, тут засов, — она подняла один конец лежавшей на полу толстой балки, а Лия, нагнувшись, взялась за другой ее конец, и вместе они заложили его за большие ржавые петли, торчавшие по обе стороны двери.

— Да, это лучше, чем спать на голой земле, — сказала Лия, пиная носком ботинка ближайший к ней мешок.

Кивнув, Аллен прошла вглубь амбара, в густую темноту, кое-где прорезанную серебристыми нитями лунного света, падавших с потолка.

— Иди сюда, тут соломы больше, — позвала она вполголоса из глубины амбара, и Лия, опираясь рукой о мешки, пошла на ее голос.

Порыскав ещё немного, они забрались в самый дальний угол, где солома была чище и гуще, постелили рядом два своих одеяла, затем Аллен пристроила рядом винтовку и легла, закинув руки за голову, а Лия, присев рядом, попыталась прочесать пальцами спутавшуюся за день копну волос.

— Черт, — приглушённо ругнулась она, когда случайно задела рану.

Закончив с волосами, Лия обернулась и увидела, что лунный свет, падавший из особо большой щели в потолке, освещает правую сторону тела и лица Аллен. Глаза Дуэль были открыты и смотрели куда-то вверх.

— Кажется, неплохие люди, да? — спросила Лия, ложась рядом на спину и тоже глядя в потолок.

Аллен хмыкнула, но ничего не ответила, только пошевелилась, устраиваясь поудобнее.

— Но тебе не показалось, что они слишком уж гостеприимны? — Лия глубоко вздохнула.

Аллен медленно повернула к ней голову.

— Слишком? — глухо спросила она.

Лия кивнула, все также глядя вверх.

— Просто... у них тут как будто войны и не было, и это странно. Еда есть и козы... Сколько мы видели разрушенных деревень по пути, помнишь, а тут все цело и невредимо.

Аллен довольно долго молчала, словно обдумывая ее слова.

— Что ты хочешь этим сказать? — наконец, спросила она, и в ее голосе Лии услышала тревожные нотки.

Она повернулась на бок и посмотрела на спокойное, серебристое в свете луны лицо Аллен.

— Ничего, просто мне показалось все это странным. Что тебе сказала та девушка... ну, когда мы выходили?

Аллен отвернулась от нее и снова стала смотреть вверх.

— Ничего особенного, глупая шутка. Не обращай внимания.

— Что? — Лия приподнялась на локте, стараясь заглянуть в лицо Аллен. — Какая ещё шутка? Она шутила надо мной?

Аллен со вздохом поднесла руку к лицу и потерла ладонью лоб.

— Лия, не бери в голову, я же сказала.

— Но... — попыталась возразить Стеффи.

— Давай спать, мы уйдем до рассвета, — и Аллен резко повернулась на другой бок, давая понять, что разговор окончен.

Лия раздосадованно улеглась рядом лицом к Аллен. Она видела, как мерно поднимается грудь Дуэль, слышала ее спокойное дыхание, и вдруг ею овладела такая усталость, что она незаметно для себя задремала, успев лишь подумать о том, как приятно пахнут волосы Аллен в сочетании со свежим ароматом соломы.

Лия казалось, что она проспала уже очень долго, однако, когда она в следующий раз открыла глаза, резко вздохнув, словно вынырнув из воды, было все также темно, луна почти скрылась, а Аллен теперь уже не лежала на боку, а повернулась, разметавшись на одеяле, одну руку положив на грудь, а вторую откинув в сторону.

Солома кололась сквозь одеяло, и хотелось подложить что-то под голову, и Лия уже собиралась дотянуться до мешка, чтобы использовать его как подушку, как вдруг ей показалось, что за дверью амбара она слышит какие-то приглушённые голоса.

Прислушавшись, она приподнялась на лежанке и осторожно выглянула из-за большого мешка соломы, за которым они лежали. Теперь ей почудилось, что в щелях над дверью амбара она видит неясный свет, будто на дворе кто-то ходит с фонарем, и отблески его падают внутрь помещения. Сначала было очень тихо, но потом в этой тишине она отчётливо услышала негромкий мужской голос, говорящий что-то на итальянском. Лия вся похолодела.

— Аллен, — наклонившись, она потрясла лежащую рядом Дуэль за плечо. — Аллен! Вставай, там кто-то есть! На дворе кто-то есть!

Привыкшая моментально переходить из состояния сна в состояние бодрствования Аллен тут же открыла глаза и села.

— Что? — спросила она, глядя на Лию большими, казавшимися темными в свете луны глазами.

— Смотри, — Лия указала на дверь амбара. — Там кто-то есть. Кто-то ходит по двору с фонарем в руке.