Соленое солнце

Недавнее купание и принесенное им чувство свежести продлилось недолго. Когда Лия и Аллен, задыхаясь от напряжения, взобрались на скалу, чтобы преодолеть ее, спустились и опять вошли в лес, густо растущий у подножия, солнце поднялось ещё выше, и с Лия градом катился пот. Постоянно хотелось пить, но она помнила, что фляга у них всего одна, а жаловаться Аллен на жажду было бы самоубийством.

Чтобы отвлечься от жары, голода и страха перед немцами, Лия стала размышлять о Аллен. Они провели вместе уже два дня, совершенно одни, наедине друг с другом, но Лия знала о Дуэль так же мало, как и тогда, когда они впервые встретились. Глядя на уверенно шагающую впереди Аллен, она попыталась представить ее себе в другой обстановке: не в неизменной, тщательно выглаженной форме, не в белом халате, а, например, в красивом платье, в туфлях на каблуках и с высокой прической. Могло ли такое быть? Где выросла Аллен? Из какой была семьи? Где училась? Кого любила? Была ли она замужем?

Последний вопрос особенно интересовал Лию. Она не знала, сколько Аллен лет, но предполагала, что, несмотря на суровость и статус врача, она не намного старше нее, однако задавать женщине вопросы о возрасте неприлично, и, получается, все, о чем бы ни хотела спросить Лия, было неуместно и глупо. Однако провести ещё несколько часов в полной тишине Стеффи не собиралась. В конце концов, Аллен уже и так ненавидит ее, так что одним вопросом меньше, одним больше — какая разница?

— Капрал Дуэль, — спросила она вполголоса, обращаясь к худой спине Аллен, обтянутой пропотевшей рубашкой. — Вы какого года призыва?

Поначалу Аллен ничего не ответила. Она продолжала шагать, раздвигая рукой кусты, и Лия уже подумала, что ее вопрос останется без ответа, но потом Аллен слегка повернула голову, показав Лие свой прямой профиль и маленькое изящное ухо.

— Сорок второго, — бросила она отрывисто и тут же отвернулась, давая понять, что продолжать беседу не намерена.

— А как в Италии оказались?

Лия прекрасно знала, как Аллен оказалась в Италии, потому что скандальную историю злобной врачихи склоняли на каждом углу в Абруцци, однако ей было интересно, что ответит сама Аллен. Расскажет ли правду или поведет себя как всегда — нагрубит и уйдет от разговора?

Дуэль вдруг резко повернулась, и не ожидавшая этого Лия оказалась к ней чуть ли не нос к носу.

Тонкие ноздри Дуэль ритмично раздувались, и Лия знала, что это верный признак бешенства.

— Послушай-ка меня, — процедила Аллен сквозь зубы. — С чего ты взяла, что имеешь право задавать мне вопросы и вообще открывать рот не по делу?

Она явно ожидала, что Лия опешит, но навыки, привитые совместной работой в больнице и проживанием в казарме, сыграли свою роль. Лия даже ухом не повела.

— А кто мне запретит? — парировала Стеффи, неотрывно глядя в зелёные глаза Аллен.

Та даже побледнела от удивления и ярости.

— Я. Тебе. Запрещаю. — Выделяя каждое слово, отчеканила Аллен. — Я старше тебя и по возрасту, и по званию, и я хочу, чтобы ты произносила только два слова — «да» и «нет» и только тогда, когда я спрашиваю.

К ее удивлению, Лия вдруг громко и заливисто расхохоталась. Это был немного нервный смех, но Аллен, глаза которой застилала ярость, не заметила этого.

— Ты серьезно, Аллен? — Лия повела рукой вокруг себя. — Какие, к черту, звания? Мы до вечера вряд ли доживём, а ты про звания мне говоришь?

Аллен сделала шаг вперёд и сжала оба кулака, и тут Лия всерьез испугалась, что она может ее ударить.

— Мы на войне, — проговорила Дуэль, надвигаясь на Лию и оскаливая белые зубы. — И здесь нужно соблюдать субординацию! Когда мы вернёмся, я подам рапорт о твоём неподобающем поведении по отношению к вышестоящему по званию.

Лия рассмеялась вновь.

— Ты неподражаема, Аллен! — Она всплеснула руками. — Ты сейчас серьезно? Мы в полной заднице, вокруг немцы, у нас нет еды и оружия, а ты мне твердишь про субординацию?

Аллен молча сверлила ее ненавидящим взглядом. Лия подумала, что, когда Аллен в ярости, она становится ещё красивее. Это было уж совсем невыносимо.

— Почему ты так ко всем относишься? — продолжала Лия, игнорируя свирепый вид Дуэль. Страх за свою жизнь и постоянно выделяющийся в кровь адреналин смели все запреты и ограничения, и Лия хотела ощутить на себе гнев Аллен. Пусть орет на нее, хочет ударить, обливает грязью — все, что угодно, только не холодность, отчуждение и презрительное молчание, которые рвут сердце хуже любых оскорблений.

— С тех пор, как я тебя знаю, ни один человек не сказал о тебе доброго слова! Ты только злишься и хамишь, и ты самая невыносимая, грубая и жестокая женщина из всех, кого я когда-либо знала! И мне плевать на субординацию и на твои рапорты, можешь засунуть их себе в...

Последние слова, которые Лия практически прокричала, утонули в траве, потому что Аллен вдруг схватила Лию и повалила ее на землю, прижав своим телом. Лия взбрыкнула, пытаясь скинуть с себя Дуэль, но та зажала ей рот рукой и прошипела на ухо:
— Тише, я слышу голоса.

Окаменев от страха, Лия тут же затихла, ощущая на себе вес тела Аллен и ее тяжёлое дыхание, касающееся щеки. Мягкая грудь Аллен прижималась к ее спине, и Лия могла чувствовать, как бешено бьётся сердце Дуэль.

Они упали очень удачно, в низину за кустом, а голоса, о которых говорила Аллен, раздавались на приличном расстоянии и пока что не приближались. Поначалу Лия не могла разобрать отдельные слова, но затем, напрягая слух, уловила итальянскую речь. Ее накрыло волной облегчения.

— Скорее всего, крестьяне, — прошептала Аллен почти беззвучно, и Лия кивнула. Аллен медленно убрала ладонь с ее рта.

— Только не двигайся, — предупредила она, но Лия и не могла двинуться — теплая тяжесть тела Аллен не давала ей пошевелиться.

Судя по голосам, людей было двое, и один из них явно превосходил по возрасту другого. Когда Аллен убрала руку с губ Лии, та смогла поднять голову и осторожно выглянула из-за куста.

Это действительно были крестьяне — мужчина и мальчик, одетые как пастухи: в широкие штаны и что-то типа холщовых синих блуз. Старик опирался на длинную палку, а юноша шел рядом, держа в руке кожаный мешок, вероятно, наполненный вином или молоком. Пара двигалась довольно медленно, и было странно видеть их, таких мирных, в военное время, в горах, наполненных опасностью. Словно они с Аллен попали в прошлое, на сто лет назад, когда в этих горах паслись стада коз, а люди, сошедшие с картин Мурильо, не спеша бродили по горам и варили сыр, который был тем вкуснее, чем выше паслись козы.

— Мы покажемся им? — спросила Лия вполголоса, следя за тем, как мужчина и мальчик медленно идут по тропе, беседуя о чем-то своем.

Аллен покачала головой. Она все ещё лежала на Лие, ее теплое дыхание касалось щеки и уха и посылало приятные токи по телу Стеффи. Не отдавая себе отчёта в том, что она делает, Лия чуть повернула голову, и ее щека коснулась щеки Аллен — нежное, едва заметное прикосновение, и, к величайшему удивлению девушки, Аллен не дернулась назад, а вообще ничего не сделала, просто продолжала лежать так, будто ничего не происходило. Щека Аллен была гладкой и прохладной, а тело казалось таким теплым, словно внутри нее горел огонь, и Лия совсем не было тяжело. Наоборот, ей нравилось ощущать Аллен на себе, нравился ее запах, она была мягкой и упругой одновременно, и Лия боялась пошевелиться, чтобы не испортить момент.



— Я не знаю... — совершенно нейтральным тоном прошептала Аллен на ухо Лии. — Вдруг они связаны с немцами? Мы не можем рисковать.

Лия, не отрываясь, смотрела на мешок в руке юноши. Если там молоко... Она так давно не пила его, не ощущала во рту этот сладковатый сливочный привкус, и, если бы эти пастухи были дружелюбны, они с Аллен могли бы выменять этот мешок на консервы, у них же есть целых три банки! Ей так захотелось молока, что она пошла на хитрость.

— А вдруг они знают, как быстрее дойти до реки? — также шепотом спросила Лия, ещё немного повернув голову. Теперь их щеки соприкасались гораздо плотнее, и Лия отчётливо ощущала, что Аллен слегка дрожит.

— А если они укажут нам дорогу прямиком к немцам?

Лия глубоко вздохнула. Аллен была права. Да и двигались эти двое в противоположную от места назначения сторону, однако тот факт, что тропа, по которой им предстояло идти, была не совсем безлюдна, настораживал. У немцев ведь тоже есть карты пастушьих троп, и они наверняка пользуются ими.

С чувством разочарования проследив за тем, как пастухи скрылись за поворотом, Лия пошевелилась, и Аллен тут же откатилась в сторону, освобождая ее. Лия приподнялась, села на корточки и отряхнула грязные колени. Аллен продолжала лежать на земле, задумчиво глядя на тропу и качающиеся ветки кустов.

— О чем думаешь? — поинтересовалась Лия, садясь на небольшой, заросший мхом камень. Все ее тело слегка покалывало от недавней близости, но она уверила себя, что в этом повинен пережитый только что страх за свою жизнь.

Аллен мельком взглянула на нее.

— Я думаю, что нам стоит пойти вдоль тропы через лес, чтобы снова не нарваться ни на кого.

— Сейчас бы того молока, которое они несли, — мечтательно сказала Лия, вздыхая.

Аллен ничего не ответила. Она только посмотрела на Лию очень долгим внимательным взглядом и поднялась на ноги.

— Идем, — бросила она коротко и отрывисто.

После этого они довольно долгое время шли в полном молчании, и Лия все время вспоминала момент, когда Аллен закрыла ее своим телом. Могло ли быть так, что капрал действительно заботилась о ней? Вдруг за внешней грубостью и отчужденностью скрывались чувства, о которых Лия не подозревала, считая Аллен отвратительным человеком, полным злобы и непримирения? Но все поступки Аллен, в отличие от ее слов, говорили о том, что она хочет защитить Лию — те извинения в палатке, банка консервов, поведение Аллен после боя и возле озера, когда она дала Лие поспать, понимая, что та устала...? Может, следует быть понастойчивей, и эта ледяная каменная стена, которой Аллен огородила себя от всех, рухнет? Но что будет тогда? Аллен не из тех людей, которые, даже открывшись, становятся лёгкими и приятными. Она высокомерная, язвительная, непримиримая, у нее тяжёлое прошлое, которое всегда будет бросать тень на настоящее. Но, твердил внутренний голос Лии, а как же тот момент нежности в палатке? Как же приоткрытые розовые губы и мягкий шепот «прости меня»? Неужели это игра или притворство? Но зачем Аллен притворяться? Зачем играть?

Размышляя обо всем этом, Лия напомнила себе и то, как Аллен набросилась на нее после вопроса о ее появлении в Италии, и то, как она стояла перед ней, сжимая кулаки, словно хотела ударить. Казалось, та Аллен, которая обнимала ее в палатке, и та, которая чуть не загрызла ее утром — два разных человека, и никогда нельзя предугадать, какой из них появится в следующий момент.

Аллен, идущая впереди, вдруг остановилась и повернулась на 180 градусов.

— Мы замедлились, — резко сказала она, исподлобья глянув на Стеффи. — Тебе нужен привал?

Лия и вправду устала, ее ноги были все в мозолях, и она ощущала, что теряет силы с каждым новым шагом, однако презрительный вид Аллен не оставлял ей выбора.

— Ещё чего, — сказала она и прошла вперёд, слегка задев Аллен плечом. Она была уставшей, злой, голодной, и чувствовала, что готова сорваться в любой момент, и ей нужно было идти так, чтобы не видеть Аллен вообще. Пусть сверлит взглядом ее спину и идёт сзади, все лучше, чем пялиться на ее красиво покачивающиеся бедра и одновременно злиться на невыносимый, полный злости и грубости характер.

Но не тут-то было. Аллен в два шага догнала ее и схватила за руку.

— Не веди себя, как ребенок, Лия, — сказала она, разворачивая девушку к себе. — Мы тут не в бирюльки играем. Ты устала и хромаешь, давай сделаем привал.

Лия вырвала свою руку из цепких пальцев Дуэль.

— Тебе надо, ты и делай, — сказала она и решительно зашагала вперёд, стараясь не хромать.

Сначала она слышала только звук своих собственных шагов, но спустя некоторое время Аллен двинулась за ней, а потом лес кончился, и Лия увидела впереди красивое плоскогорье с почти голыми каменистыми склонами. То тут, то там росли высокие деревья и мелкие кустарники, но реки теперь не было видно. Приложив руку ко лбу, Лия оглядела местность. Деревенька, которую они видели с горы, располагалась немного правее, так что они явно отклонились от маршрута. Аллен, подошедшая сбоку, положила мешок на землю и села рядом с ним. Лия, не поворачивая головы, покосилась на нее.

Аллен сняла ботинок, размотала обмотку и принялась обеими руками разминать правую ступню. Лия заметила, что Дуэль морщится от боли.

— Что с твоей ногой? — спросила она, кладя свой мешок рядом с мешком Аллен и останавливаясь перед ней.

Аллен подняла вверх ясные, абсолютно ледяные глаза. Видно было, что она мысленно борется с собой, стараясь не ответить что-нибудь резкое. Лия уже научилась угадывать это по лёгкому, почти незаметному подрагиванию ее губ.

— У меня артроз на одном из пальцев этой ноги, — ответила Аллен глухо, опуская голову. — Когда долго иду, ногу начинает сводить.

— Я не знала, — немного растерянно сказала Лия и получила в ответ ещё один быстрый, полный холода взгляд.

— С чего бы тебе знать, — Аллен пожала плечами, продолжая разминать ногу. Ее длинные пальцы двигались равномерно, и она уже не морщилась, а лишь слегка хмурила светлые брови.

Лия не нашлась, что ответить. Она мельком глянула на стоящее неподалеку высокое дерево с пышной кроной и, наклонившись, подхватила оба мешка — свой и Аллен.

— Пойдем туда, — кивнула она в сторону дерева. — Там тень, и мы сможем отдохнуть.

Не дожидаясь ответа, Лия понесла мешки к дереву, бросила их рядом с корнями, выпирающими из земли, и села, с наслаждением ощущая, как ноющие мышцы отзываются приятной болью.

Аллен последовала за ней, ботинок она надевать не стала и шла, смешно припадая на правую ногу. Лия заметила, что ее лицо и шея блестят от пота, но почему-то это делало Аллен ещё привлекательнее.

Дойдя до Лии, Дуэль бросила правый ботинок рядом с ней и с лёгким стоном опустилась на землю.

— Мы будем заходить в деревню? — спросила Лия, снимая свои ботинки и осматривая кровоточащую мозоль на левой пятке. Несмотря на опыт долгих переходов, она так и не смогла избавиться от мозолей — каждый раз, когда им приходилось куда-то идти с отрядом, Лия стирала ноги до кровавых пузырей.



Она заметила, что Аллен внимательно смотрит на ее ногу.

— Я думаю, мы можем пройти рядом и попытаться узнать, есть ли там немцы. Если нет, то я бы не отказалась от ночлега под крышей.

Лия бы и сама не отказалась. Палатки у них не было, а ночи в горах выдавались порой очень холодными. Если крестьяне будут к ним благосклонны, то вполне могут впустить в какой-нибудь амбар или сарай для ночёвки.

— У тебя кровь, — спокойно сказала Аллен, кивая на ногу Лии. — Это поэтому ты хромала?

А какое твое дело, захотелось спросить Лия, но она сдержалась.

— Да, — ответила она коротко и, сорвав пучок травы, принялась стирать кровь с пятки.

Сидящая рядом Аллен медленно сняла и второй ботинок и, сунув ноги в траву, пошевелила ступнями. Лия безуспешно пыталась остановить кровь, прикладывая к пятке все новые пучки, но трава была сухой, жухлой и скользила между пальцами.

— Подожди, — сказала вдруг Аллен, вскочила на ноги, и, осторожно ступая по траве, исчезла в зарослях, росших вокруг дерева.

— Куда ты? — начала было Лия, но спина Аллен уже скрылась за кустами, и девушка лишь покачала головой, а затем расслабилась, оперлась затылком о шершавый ствол и закрыла глаза. Пахло приятно — землёй, травами, горными цветами, и, казалось, нет никакой войны, просто молодая девушка села отдохнуть под стволом дерева и слегка задремала, а вокруг нее поют птицы и шелестят кусты. Тело наливалось приятной усталостью, и Лия почувствовала, что сейчас уснет.

Вдруг кусты едва слышно задвигались, и Лия тут же открыла глаза. Аллен появилась из зарослей так же внезапно, как и скрылась, и... это было невозможно, но она улыбалась!

Лия не поверила своим глазам. В ладонях Аллен держала что-то темное и круглое, а лицо ее озаряла улыбка — нет, не широкая, просто небольшое растягивание губ, но это была улыбка, настоящая улыбка, и глаза ее возбуждённо блестели, и у Лии при виде этого вдруг перехватило дыхание.

— Смотри, — Аллен опустилась на колени перед Лией и протянула ей то, что несла в ладонях.

Это оказалось небольшое, свитое из каких-то палочек и прутиков гнездо, а в нем лежало с десяток почти круглых, пестроватых яиц, явно принадлежащих какой-то горной птице.

У Лии даже глаза полезли на лоб.

— Господи боже, Аллен, — она протянула руку и осторожно взяла одно из яиц. — Где ты это нашла?

Аллен, уже не улыбаясь, движением подбородка указала себе за спину.

— Там, под камнем. Жаль, птицы не было, я бы не отказалась от жареного мяса.

— Чье это гнездо? — Лия вертела яйцо в пальцах, пытаясь посмотреть сквозь него на солнце.

Аллен пожала плечами и положила гнездо рядом с собой на землю.

— Понятия не имею, я в птицах не разбираюсь.

Она взяла одно из яиц, затем сняла с пояса перочинный нож и, орудуя кончиком, осторожно продырявила скорлупу, держа яйцо вертикально, чтобы не пролить его содержимое. Затем почему-то посмотрела на Лию, не сводящую с нее широко открытых, потрясенных глаз.

Слегка поколебавшись, Аллен протянула ей яйцо.

— Давай. Ты первая.

С жадностью, которой она в себе не ожидала, Лия взяла яйцо, запрокинула голову и вылила его содержимое себе в рот. Она никогда в жизни не ела сырых яиц, но сейчас ей почему-то показалось, что она не пробовала ничего вкуснее.

Аллен все с той же улыбкой, освещающей глаза, но не касающейся губ, смотрела на нее, затем проковыряла второе яйцо и выпила его, изящным движением запрокинув голову назад. Лия увидела, как волна прокатилась по ее горлу.

— Ну как? — спросила она, улыбаясь.

Аллен замотала головой, показывая, что вкусно, и, прикрыв глаза, кивнула.

— Божественно!

Лия весело рассмеялась, и после этого они молча уничтожили все оставшиеся восемь яиц, а уже потом, вытирая рот тыльной стороной руки, Лия сказала:
— Спасибо!

Аллен медленно кивнула, глядя на разбросанную вокруг них скорлупу.

— Надеюсь, эта птичка нас простит, — вдруг сказала она как-то смущённо. — Но нам это было нужнее.

Лия кивнула. Конечно, наесться пятью крохотными яйцами было невозможно, но она хотя бы не чувствовала больше голодных резей в пустом желудке.
— Яичницу бы из них сделать, сто лет не ела...

К ее удивлению, Аллен усмехнулась.

— А лучше — стейк, — сказала она вполне миролюбиво, и Лия тут же навострила уши. Это был чуть ли не первый случай, когда Аллен поведала что-то о себе, что-то личное, за что можно было зацепиться.

— Любишь стейки? — поинтересовалась Лия, натягивая ботинок на правую, здоровую ногу.

— Люблю, — Аллен остановила руку Лии, когда та собралась натянуть второй ботинок. — Вот, возьми.

Она достала из кармана пригоршню каких-то листьев.

— Не бог весть что, но примотай покрепче на мозоль, это поможет. По крайней мере, остановит кровь.

— Спасибо, — пробормотала Лия, забирая пригоршню листьев с руки Аллен, и подняла на нее глаза.

Но Аллен уже отвернулась и с каким-то ожесточением рылась в своем мешке. Ее смуглые щеки слегка порозовели от смущения, но, возможно, Лие это только показалось.