42 глава.
Вечер окутывал комнату мягким полумраком. Лишь свет от камина играл на стенах, вырисовывая причудливые тени. Элианора сидела на диване, вытянув ноги и неспешно перелистывая страницы книги. Тонкие пальцы лениво скользили по бумаге, но мысли всё равно блуждали где-то далеко.
Рядом, всё так же, спал Теодор. Его дыхание было ровным и глубоким, волосы растрепались и падали на лоб. Он выглядел настолько беззащитным, что в груди у Элианоры странно кольнуло. До сих пор спит... Видимо, вымотался окончательно.
Она вздохнула. Сон для неё самой давно стал роскошью. С того дня, как она бросила наркотики, её ночи превратились в нескончаемое бодрствование. Раньше ломка сжирала изнутри, мучила, тянула обратно. Но теперь... она поймала себя на мысли, что этого больше нет.
Неужели я и правда справилась? — на губах появилась едва заметная улыбка. Она снова чувствовала себя... в состоянии. Настоящей.
Внезапно рядом что-то зашевелилось. Теодор перевернулся, сонно зевнул и, морщась от света, приоткрыл глаза. Его взгляд упал на Элианору, и на лице мелькнула слабая улыбка.
— Ты что... всё это время рядом сидела? — хрипло, почти шёпотом.
Элианора не подняла глаз от книги, но уголок губ чуть дрогнул:
— Ну не всё время... но сидела.
Теодор лениво потянулся, откинул одеяло — и только тогда заметил, что по-прежнему без верха. Тёплый свет камина скользнул по его обнажённой коже, выделяя линии ключиц и грудной клетки. Он приподнялся на локтях, явно собираясь пошутить, но ещё слишком сонный, чтобы связно говорить.
Элианора лишь украдкой скользнула по нему взглядом и снова уткнулась в книгу, будто это был самый обычный вечер.
— Признавайся, — сонно усмехнулся Теодор, проводя рукой по волосам. — Всё это время ты сидела здесь и любовалась моим телом.
Элианора фыркнула, захлопнув книгу, будто её слова были очевидны:
— Ещё чего. Я уже насмотрелась. Слишком часто вижу.
Теодор приподнял бровь, в его голосе зазвучала ленивость, перемешанная с хитростью:
— Что, серьёзно? Уже не удивляет?
— Удивляло первые два раза, — отрезала Элианора, чуть приподняв подбородок. — Теперь это скорее рутина.
Он тихо рассмеялся, качнув головой:
— Рутина, значит... Отлично. Мне даже нравится
Она бросила на него взгляд — быстрый, колкий, но в глазах промелькнула тёплая искра, которую она поспешила спрятать.
— Ты слишком много о себе думаешь, Нотт.
— А ты слишком мало обо мне думаешь, — парировал он с той самой ленивой наглостью, что всегда сбивала её с ритма.
Элианора вздохнула, сделала вид, что снова открыла книгу, но пальцы дрогнули на странице.
Дверь в зал резко скрипнула, и в проёме появился Драко. Его взгляд скользнул по комнате, остановился на Элианоре и задержался чуть дольше на Теодоре, всё ещё полусонном под одеялом.
— Эли, — негромко сказал он, — отец ищет тебя. Хотел поговорить.
Книга в руках Элианоры захлопнулась с сухим звуком. Она приподняла брови, на секунду застыла, а потом тяжело выдохнула:
— Мерлин... — тихо, почти себе под нос. Поднявшись с дивана, она нервно провела рукой по волосам. — Видимо, моя спокойная жизнь окончена. Он всё же заметил, что меня всё это время не было дома.
В голосе сквозила усталость, но в глазах мелькнуло что-то похожее на вызов — будто она уже готовила себя к бою.
Теодор приподнялся, с тревогой посмотрел на неё:
— Хочешь, я пойду с тобой?
Элианора качнула головой, бросив короткий, но тёплый взгляд:
— Нет. Если он и правда в ярости, лучше, чтобы ты там не оказался.
Элианора шагнула в камин, бросила горсть зелёного порошка и чётко произнесла:
— Поместье Малфой.
Яркое пламя мгновенно взметнулось вверх, обволакивая её тело. На секунду мир закружился — вихрь дыма, огня и звона в ушах. Когда же её ноги коснулись твёрдого пола, вокруг снова воцарилась тишина.
Она стояла в просторной гостиной Малфоев. Высокие потолки уходили в темноту, тяжёлые бархатные шторы почти полностью скрывали свет луны. В камине гудел огонь, но даже он не мог развеять ощущение холодного, величественного мрака.
Тишина была такой густой, что собственное дыхание казалось слишком громким.
Элианора огляделась — и её сердце кольнуло предчувствие. В этом доме каждый уголок будто шептал о чужой власти. Здесь она никогда не чувствовала себя в безопасности.
Откуда-то сверху раздался приглушённый звук шагов. Чётких, размеренных. Она узнала этот ритм мгновенно — так ходил её отец.
Элианора выпрямилась, сжала пальцы в кулак.
Дверь в гостиную распахнулась без стука. Тяжёлый звук петель разнёсся эхом по залу, и в проёме появился высокий мужчина. Его силуэт на фоне коридорного света казался почти призрачным, но голос — низкий, властный, ледяной — сразу расставил всё на свои места.
— Элианора.
Она застыла, хотя и заранее знала, кого увидит. Отец. Его присутствие заполняло комнату так, что даже огонь в камине будто стал слабее.
Он вошёл медленно, не торопясь, словно каждый его шаг был продуман. Длинный чёрный плащ скользил по полу, серебряная застёжка поблёскивала в отблесках огня. Взгляд — серо-стальной, холодный и внимательный — упал прямо на неё.
— Давненько тебя не было дома, — произнёс он ровно, почти спокойно, но в этой ровности слышался тот самый оттенок угрозы, от которого в детстве у неё перехватывало дыхание. — Хочешь рассказать, где ты пропадала всё это время?
Элианора выпрямила плечи, стараясь не показать, как сердце колотится в груди. Она знала, что любое слово может стать поводом.
— Учёба, — холодно ответила она, — и кое-какие... обязанности.
Отец чуть прищурился, уголок губ дёрнулся — то ли усмешка, то ли презрение. Он подошёл ближе, остановился всего в нескольких шагах.
— Обязанности? — повторил он. — Странно... Я слышал, твои обязанности всё чаще связаны с одним человеком.
Элианора замерла.
Отец медленно обошёл комнату, словно хищник, оценивающий добычу. Его шаги гулко отдавались под сводами зала. Элианора стояла, не двигаясь, но внутри чувствовала, как напряжение сводит мышцы.
— Не появлялась на собраниях, — его голос был ровным, но каждое слово ударяло, будто капля льда падала на кожу. — Даже на том, что последовало после засады на балу.
Он остановился, повернувшись к ней.
— А ведь тебя тогда хвалили. Говорили, что ты действовала быстро, грамотно, достойно имени. — Он чуть склонил голову, взгляд его потемнел. — И вдруг вопрос: «А где сама Элианора?»
Он выдержал паузу. Тишина повисла настолько густая, что огонь в камине треснул слишком резко.
— И все застыли. — Его голос стал тише, но в нём слышалась сталь. — А где была Элианора? Ответишь мне?
Элианора почувствовала, как горло перехватило, но она изо всех сил старалась сохранить холодное выражение лица.
Сейчас нельзя показать слабость. Ни страха, ни сомнений.
— Элианора была на задании, — произнесла она ровно, даже чуть отстранённо, словно констатировала очевидный факт.
Люциус резко прищурился. Его взгляд сверкнул сталью.
— Задании? — протянул он, делая шаг ближе. Его голос был всё так же спокоен, но теперь в нём слышалась опасная тягучесть. — Как интересно. Потому что, знаешь ли, Лорд сказал совсем иное.
Он наклонил голову, чуть вбок, как будто наблюдал за ней под другим углом, изучая каждую мелочь — дыхание, дрожь пальцев, взгляд.
— Волдеморт утверждал, что у тебя никакого задания и не было, — слова прозвучали, как удар плетью.
Элианора едва заметно вздрогнула, но тут же выпрямилась, встретив его взгляд. Внутри у неё всё сжималось, однако на лице — холодная маска.
Люциус шагнул ближе, и в голосе его впервые проскользнула едкая усмешка:
— Ты была у этого... сопливого сынка Нотта? — он произнёс фамилию с таким тоном, будто это было ругательство. — Жалкого наследничка, прячущегося за чужими спинами?
Его губы искривились.
— У того никчёмного мальчишки, который едва умеет держать палочку в руках, но умудрился заставить тебя исчезнуть с глаз Лорда?
Он остановился напротив, ледяным взглядом пронзая её насквозь.
— Скажи, Элианора, — голос стал мягче, почти шёлковым, но от этого только страшнее, — неужели это сопливое создание твоего внимания стоит дороже, чем служение делу?
— Не называй так Теодора, — голос Элианоры дрогнул, но она быстро придала ему сталь.
Взгляд Люциуса блеснул опасным любопытством. Он медленно поднял подбородок, словно смаковал её слова.
— Так ты ещё и защищаешь его? — вкрадчиво произнёс он. — Как мило.
Он обошёл вокруг неё, будто тень, цепляя каждое движение, каждое дыхание.
— Защита... преданность... чувства... — он почти шептал эти слова, с ядом и насмешкой. — Всё это звучит очень трогательно. Но знаешь, что в этом печального?
Он остановился за её спиной и наклонился чуть ближе, так что его голос зазвучал прямо у уха:
— Всё это — слабость. А слабость в нашем мире не прощают.
Элианора стиснула зубы, пальцы в кулаках побелели. Она знала: ещё одно слово — и он ударит в самое больное.
Люциус резко отстранился, глаза его сверкнули холодным торжеством.
— А ты знала, Элианора, — голос его стал резким, почти пронзительным, — что твой драгоценный Теодор теперь правая рука Волан-де-Морта?
Элианора замерла, сердце её болезненно сжалось. Она едва выдохнула:
— Что?..
На губах Люциуса скользнула победная усмешка.
— Да, именно так. Ты глупая, девчонка! — его голос перешёл в яростный крик, отдающийся эхом по холодным стенам поместья. — Пока ты валялась где-то рядом с этим мальчишкой и предавалась жалкой слабости, он шаг за шагом вытаскивал из-под твоих ног почву!
Люциус сделал шаг ближе, его плащ хлестнул по полу.
— Ты должна была быть рядом с Лордом! Ты должна была укреплять своё место! А что ты сделала?! — он почти выплюнул слова, — отдала всё тому, кто даже не заслуживает взгляда!
Он поднял руку с палочкой, кончик её пылал зловещим светом.
— Скажи мне, Элианора, — голос снова стал низким и опасным, — ради чего ты всё это разрушила? Ради него?..
Люциус резко вскинул палочку. Красноватая вспышка вырвалась из конца жезла — и Элианору тут же пронзила волна боли. Она вскрикнула, рухнув на колени, пальцы вцепились в пол, будто это могло помочь удержаться.
Люциус не убирал заклятие. Его голос звучал поверх её криков спокойно, почти отстранённо:
— Что же мне с вами делать, а?
Он сделал шаг ближе, палочка не дрогнула.
— Может, убить Теодора? — он произнёс это лениво, как бы между делом. — Хотя... его отец вряд ли простит меня.
На губах появилась насмешка.
— Или, пожалуй, ему совсем плевать на собственного сына.
Он чуть усилил заклинание, наблюдая, как Элианора сжимается от боли.
Заклятие сдавливало каждую жилку, боль разрывала тело. Элианора не выдержала — всхлип сорвался с губ, руки дрожали, но она всё же подняла голову, встретив взгляд отца сквозь слёзы.
— Не трогай его.
Слова вырвались сами, прежде чем она успела остановить себя.
Люциус мгновенно убрал заклятие. Тишина повисла тяжёлым грузом, в ушах всё ещё звенело от боли. Он смотрел на неё пристально, губы растянулись в медленной усмешке.
— Ах вот как... — протянул он тихо, с ядом. — Значит, не просто защищаешь. Ты готова отдать жизнь за этого мальчишку. Отдать жизнь за того, что тебя использует. Он отвлекал тебя, чтобы стать правой рукой. А ты доверилась и до сих пор защищаешь?
Он наклонился чуть ближе, холодный блеск в глазах пробил её насквозь.
— Очень трогательно, Элианора.
Заклятие исчезло так резко, что Элианора, дрожа, едва удержалась от падения лицом на пол. Она хватала ртом воздух, будто только что вынырнула из ледяной воды.
— Ты глупая! — голос Люциуса взорвал тишину, громкий, разъярённый, будто хлыстом ударил. — Всё это время я учил тебя! Ради чего, Элианора?! Господи... — он со злостью выдохнул, — да мне даже не хочется уже мучить тебя. Ты слов не понимаешь!
В одно мгновение он оказался рядом, резким рывком схватил её за волосы. Элианора вскрикнула, ногти скребли по полу, когда он потянул её вперёд.
— Пусть с тобой разберутся другие Пожиратели, — процедил он, таща её к выходу. — У них наказания куда более... оригинальны.
Дверь распахнулась, и Люциус жестом подозвал двоих Пожирателей, стоявших в коридоре. Те шагнули вперёд, их лица скрывали маски, в руках блеснули палочки.
Элианора в панике зашарила по карманам, по полам мантии. Палочка! Чёрт, где палочка?! Сердце колотилось так, что гул заглушал всё вокруг.
Пожиратели уже приближались, подняв палочки, когда вдруг воздух рядом с ними резко сжался, прогремел хлопок.
Из ниоткуда, прямо посреди коридора, возник Драко. Его плащ взметнулся от порыва магии, глаза сверкали.
— Отец! — голос его прозвучал резко, громче, чем он сам рассчитывал. — Оставь её!
Люциус обернулся, не выпуская Элианору из хватки. Его губы изогнулись в холодной усмешке.
— Драко, — произнёс он с едва заметной насмешкой, — ты выбрал крайне неудачный момент для геройства.
Но пальцы сына уже сжимали палочку. Драко сделал шаг вперёд, в глазах — упрямство, смешанное с отчаянием.
— Я не позволю! — выдохнул он.
Пожиратели переглянулись, не решаясь пока атаковать: напряжение между Малфоями ощутимо било по воздуху.
Люциус взмахнул палочкой, и верёвки с шипением сомкнулись вокруг Драко, оплели его руки и ноги, сбив с равновесия. Он рухнул на пол, но тут же был поднят отцовской хваткой — Люциус сжал его плечо железной хваткой, не давая и пошевелиться.
— Решил помочь? — холодно процедил он. — А теперь сможешь только смотреть на то, как она мучается! Смотри, Драко! Смотри и знай, что ты не сможешь ничего сделать!
Двое пожирателей переглянулись, усмехнулись и шагнули к Элианоре. Один из них лениво взмахнул палочкой — и по её коже побежали тонкие, алые порезы, словно от невидимых лезвий. Второй произнёс заклятие, и ноги девушки выгнулись под неестественным углом, будто кто-то тянул её за сухожилия.
Элианора вскрикнула, но тут же стиснула зубы, не желая дать им удовлетворения. Первый пожиратель усилил заклинание — порезы превратились в глубокие, жгучие полосы. Второй ударил новым заклятием — по телу пробежала дрожь, словно тысячи игл пронзали её кожу изнутри.
— Ещё, — тихо сказал Люциус, удерживая Драко, не позволяя ему даже дернуться. — Пусть она почувствует, что значит предательство.
Пожиратели, с довольными ухмылками, продолжали мучить её, наслаждаясь каждым её сдержанным стоном.
Элианора, с трудом поднимая голову, вдруг заметила в полумраке блеск дерева — её палочка лежала в нескольких метрах, совсем рядом с ногой Драко. Она метнула быстрый взгляд на него, глаза вспыхнули решимостью. Драко уловил её посыл, и они переглянулись — короткий, безмолвный договор.
Он начал дёргаться в верёвках, делая вид, что отчаянно пытается вырваться. Люциус лишь сильнее сжал его плечо, но этого оказалось достаточно: шаг за шагом Драко смещался в сторону палочки. Наконец, он незаметно выставил ногу и резко пнул её.
Палочка перекатилась по каменному полу и остановилась прямо возле руки Элианоры. Она мгновенно схватила её, рывком поднялась на колени и, не теряя ни секунды, взмахнула.
— Expulso!
Светящийся удар откинул двоих пожирателей к стене. Те с глухим стуком ударились о камень и рухнули без сознания.
В комнате запахло озоном, а пыль поднялась в воздух. Элианора встала, держась за палочку обеими руками, тяжело дыша, но в глазах у неё горел огонь.
Элианора чувствовала, как каждая клеточка её тела горит от боли, но ярость и адреналин гнали её вперёд. Сжав зубы, она резко взмахнула палочкой:
— Crucio!
Один из пожирателей рухнул на пол, закричав от невыносимых мук, извиваясь в конвульсиях. Второй уже поднялся, но не успел — проклятие парализовало его на миг.
Люциус, с перекошенным от злобы лицом, рванулся к Элианоре. Его плащ развевался за спиной, палочка была направлена прямо ей в сердце.
Но в тот момент раздался треск верёвок — Драко, стиснув зубы, сумел вырваться. Он бросился вперёд и резко оттолкнул Элианору в сторону, закрывая её собой.
— Элианора! — выкрикнул он, оборачиваясь.
Она вскочила на ноги и подбежала к нему. Драко уже держал в руке небольшой предмет — портключ, пульсирующий тусклым светом. Он крепко схватил её ладонь, пальцы их переплелись.
И в следующее мгновение, когда Люциус уже взмахнул палочкой, вспыхнуло ослепительное свечение.
Они исчезли.