34 глава.
Драко выдохнул медленно, сжал челюсть, словно сдерживая себя, чтобы не взорваться. Его голос был низким, ровным, но каждая фраза звучала как приговор:
— Ты... значит, всё это время врала. Мы думали, ты просто устала, просто измучена, — он говорил почти шёпотом, но в его тоне чувствовалась сталь. — А на самом деле ты травишь себя этим дерьмом?
Элианора опустила голову, волосы закрыли её лицо, дыхание стало прерывистым.
Драко шагнул ближе, не повышая голоса, но давя каждым словом:
— Ты понимаешь, что делаешь? Ты же ведь не ребёнок, чтобы не знать, чем это кончится. Ты позоришь не только себя, Элианора. Ты разрушаешь себя на глазах у всех.
Он наклонился чуть ближе, глядя на неё пристально, требовательно:
— Скажи хоть одно разумное объяснение. Хоть одно.
Элианора сжалась, будто его слова били не хуже пощёчин.
Элианора судорожно втянула воздух, голос дрогнул, но она старалась говорить спокойно, хотя в каждом слове слышалась надломленность:
— Ты думаешь, я хотела? Думаешь, мне нравилось? — она подняла на Драко глаза, в которых читалась боль и страх. — Я... я не могла спать ночами, не могла дышать от всего, что происходит. Я пыталась хоть как-то заглушить это. Хоть на миг перестать чувствовать.
Она шагнула назад, уперлась ладонью в стену, будто ей трудно было стоять прямо.
— Это не про слабость, — прохрипела она, глядя то на Драко, то на Тео. — Это про то, что мне иначе не выжить. Я просто... не справлялась.
Она опустила голову, голос стал тише, почти шёпот:
— Я понимаю, как это выглядит. Но я не просила вашей жалости.
Драко медленно вздохнул, резинка мыслей проскользнула по лицу — в его взгляде слились раздражение и собранная тревога, как будто он только сейчас осознал масштабы происходящего. Он провёл рукой по волосам, откинул прядь с лба и с тихим, почти усталым возгласом вымолвил:
— О, Мерлин... Куда же я смотрел?
Фраза звучала не как шутка, а как укол — в ней было больше упрёка к себе, чем упрёка к ней. Элианора, которой было не до театральности, едва заметно закатила глаза; в её лице промелькнула смесь раздражения и какой-то отрешённой усталости — она слышала в словах Драко не только обвинение, но и заботу, замаскированную под досаду.
Теодор в это время стоял чуть в стороне, наблюдая сцену с холодной внимательностью. Его глаза не отрывались от Элианоры.
Драко сделал шаг к ней, остановился очень близко, так что в комнате стало душно от напряжения. Он не накричал — наоборот, голос получился ровным, железным, без истерик, но с полным весом решения:
— С этого дня мы будем смотреть за тобой.
Он произнёс эти слова спокойно, но в каждом слоге чувствовалась железная твёрдость.
Теодор сделал шаг вперёд и добавил спокойно, почти безэмоционально:
— Правила простые. Никаких таблеток. Если тебе плохо — ты говоришь нам.
Элианора слушала это молча. Внутри неё, среди ломки и стыда, что-то сдвинулось: смесь недоверия, смущения и... облегчения. Она знала, что предложение не будет лёгким — это была сделка на условиях, которые ей не нравились, но которые могли спасти её от неминуемого конца.
Драко сделал ещё один шаг, взял её за локоть — не слишком жёстко, но и не по-дружески — и взглянул ей прямо в глаза:
— Поняла?
Элианора вздохнула — хрипло, но по-настоящему — и кивнула. В её движении не было торжества; было только утомлённое, суровое согласие. Они поставили маленькую печать на этот момент — не обещание любви, а договор покровительства.
Теодор и Драко обменялись коротким взглядом, в котором было и планирование, и молчаливое согласие.
Элианора провела ладонью по лицу, словно хотела стереть вместе с усталостью и боль, и раздражение, и взгляд Драко с Теодором. Хрипловатым, но всё ещё дерзким голосом она выдала:
— Я хоть выходить из этого дома смогу?
Теодор спокойно, даже без тени сомнений, ответил:
— Под присмотром.
Элианора фыркнула, качнув головой, будто услышала самое абсурдное условие:
— А как мне задания выполнять? Планы осуществлять? — её губы искривились в язвительной усмешке, и, прищурив глаза, она добавила: — Может, вы меня ещё и мыть будете?
Теодор слегка наклонил голову, на секунду задержал взгляд на ней и хмыкнул:
— Ну, если ты вдруг захочешь утопиться, боюсь, придётся.
Драко закатил глаза, тихо пробормотав:
— Вы как дети, честное слово...
А Элианора в ответ усмехнулась чуть шире — её язвительность встретилась с его сухим юмором, и на миг напряжение в комнате стало хоть на каплю легче.
Тишина повисла в комнате тяжёлым грузом. Элианора сжала виски, Драко всё ещё нервно ходил туда-сюда, Теодор наблюдал за ними обоими.
Неожиданно он нарушил молчание:
— Вы кушать хотите? — спросил он, словно это было самое естественное продолжение разговора.
Элианора устало моргнула, медленно повернула голову и выдала сипло:
— Правда?.. после всего этого ты про еду?
Теодор усмехнулся уголком губ:
— Ну, голодные мы точно ни о чём нормально не договоримся.
Драко прикрыл лицо ладонью и хмыкнул:
— Мерлин... только Нотт мог в такой момент подумать о еде.
На секунду напряжение в комнате ослабло, и Элианора даже позволила себе тихий смешок, хотя в нём всё ещё слышалась хрипота.
Теодор чуть склонил голову, улыбнувшись едва заметно, и повторил, на этот раз мягче, будто обращался к детям, которые упрямо делают вид, что не хотят сладкого:
— Так вы хотите или нет?
Драко, до этого молчаливо наблюдавший за их перепалкой, перевёл взгляд на Элианору. Его серые глаза задержались на её бледном лице, осунувшихся щеках и дрожащих руках. Он тяжело вздохнул и сказал с уверенностью, не оставлявшей ей права на возражение:
— Давай. Элианора точно несколько дней толком ничерта не ела.
Его слова прозвучали одновременно строго и заботливо. Элианора едва заметно дёрнула уголком губ, будто хотела возразить, но её пустой взгляд и то, как ослабшие пальцы сжали подлокотник кресла, выдавали правду лучше любых слов.
Теодор удовлетворённо кивнул, будто именно такого ответа и ждал.
Теодор щёлкнул пальцами, и в тот же миг рядом появился домовой эльф. Его огромные глаза в изумрудных прожилках уставились на хозяина с преданным трепетом.
— Приготовь что-нибудь горячее. — коротко распорядился Теодор, не повышая голоса, но так, что даже вежливое «пожалуйста» показалось бы излишним.
Эльф почтительно поклонился, его длинные уши почти коснулись пола.
— Да, хозяин Нотт, — проскрипел он и исчез с тихим хлопком.
Элианора откинулась на диван, вытянув ноги и раскинув руки, словно хотела занять как можно больше места. Уголки её губ дрогнули в ленивой ухмылке:
— Скучно не искать приключений на задницу, — произнесла она, и в голосе прозвучала издёвка, почти детская, но с хрипотцой усталости.
Драко не удержался и усмехнулся, качнув головой.
— Ты неисправима, — пробормотал он.
— Ещё как, — парировала Элианора и повернула к нему голову. — Можете принести мои вещи сюда?
Драко уже собрался кивнуть, но она поспешила добавить, чуть приподнявшись на локтях:
— Хотя нет... я лучше напишу на листочек, а ты передашь Добби. Он сам всё соберёт. А ты просто принесешь.
Она протянула руку, будто требуя перо и бумагу прямо сейчас.
— Так надёжнее. Я не доверяю даже тебе, Драко, — с усмешкой добавила она, но в её взгляде мелькнул лёгкий огонёк доверия, которого она явно не собиралась показывать.
Теодор поднялся с кресла, прошёл к письменному столу и взял чистый лист пергамента и перо. Вернувшись к дивану, он молча протянул их Элианоре.
— Пиши, — коротко сказал он.
Она приподнялась на локте, лениво скользнув взглядом по его руке. Перо и лист он держал так, будто отдавал ей что-то куда более серьёзное, чем бумага.
Элианора усмехнулась, забирая.
— Что, боишься, что я забуду про свои чулки? — язвительно бросила она, но пальцы её слегка дрогнули, когда она сжала перо.
Теодор только хмыкнул и вернулся на своё место, не отводя от неё взгляда.
Элианора взяла перо, лениво обмакнула его в чернила и склонилась над листком. Первые строчки вывела быстро, даже не задумываясь:
«Книга про монстров, дневник, сигареты, одежда...»
На мгновение она замерла, постукивая кончиком пера по краю страницы. Потом добавила:
«Амулет из зелёного камня, зелья от головной боли, тёплый плед.»
Казалось, что она пишет на автомате, без особого интереса. Но когда перо почти замерло в её пальцах, она вдруг резко вдохнула и, нахмурившись, дописала ниже:
«...семейная фотография.»
Она уставилась на эти два слова так, будто они сами прорезали её изнутри. Лицо Элианоры стало жёстким, губы поджались в тонкую линию.
— Добби разберётся, — бросила она, протягивая лист Драко, но руку не отпускала пару секунд, словно сомневалась, стоит ли показывать лишнее.
Элианора, прикусив губу, закончила строчку и протянула лист. Драко молча взял его, бегло пробежал глазами, будто проверяя, что она там написала. Потом аккуратно сложил пополам, поднялся с кресла.
В его руке бумага зажата всего двумя пальцами, а губы поджаты в привычной манере — смесь раздражённого терпения и скрытой заботы.
— Я пошёл, — коротко сказал он, кивнув обоим и направившись к выходу.
Элианора проводила его взглядом и усмехнулась в полголоса:
— Будто на подвиг идёт.
Элианора проводила Драко взглядом, и в груди на миг кольнуло что-то непривычное. Будто кусочек тепла, крошечный и чужой, но всё же настоящий. Забавно — Драко Малфой, с его холодной надменностью, теперь возился с её вещами, словно заботливый брат. Она хмыкнула, но уголки губ предательски дрогнули.
Теодор, наблюдавший за её реакцией, молча достал из внутреннего кармана пачку сигарет. Поймал одну, привычным движением поднёс к губам. Щёлкнула зажигалка, и в воздухе разлился горьковатый запах табака.
Он затянулся и выдохнул дым, тонкой дымкой расходящийся по комнате. Его взгляд на секунду задержался на Элианоре — внимательный, изучающий.
Элианора, глядя на дымящуюся в пальцах Теодора сигарету, вдруг протянула руку:
— Дай и мне.
Теодор чуть скосил на неё глаза и усмехнулся, уголки губ дрогнули.
— Ты же не любишь шоколадные, — напомнил он с ленивой насмешкой.
Элианора закатила глаза и откинулась на спинку дивана.
— Когда у меня нет ни своих сигарет, ни таблеток, — пробормотала она с кривой усмешкой, — я хоть шоколадные покурю.
Теодор усмехнулся шире, прикрыл глаза и качнул головой, выпуская струйку дыма. Его улыбка получилась какой-то тёплой, почти домашней, будто на мгновение он забыл обо всём вокруг.
Он вытянул руку к ней, протянув сигарету, тонко дымящуюся у самого фильтра.
— Ты безнадёжна, — сказал он тихо, наблюдая, как она берёт её, невольно касаясь пальцами его руки.
Элианора с жадностью затянулась. Горьковатый вкус табака тут же обжёг лёгкие. Она резко выдохнула дым и скривилась.
— Мерлин, отвратительно, — проворчала она, но не выпустила сигарету. Вместо этого сделала ещё одну затяжку.
Теодор хмыкнул, глядя на неё с насмешливой нежностью:
— Конечно отвратительно. Но ты всё равно тянешься.
Элианора закатила глаза и пробормотала с лёгкой, упрямой усмешкой:
— Заткнись.
И снова затянулась, будто в доказательство своих слов.
— Давай обратно, тебе много нельзя, — сказал Теодор с тихой, но твёрдой ноткой в голосе, протягивая руку.
Элианора, вместо того чтобы послушаться, мгновенно отдёрнула руку назад, как капризный ребёнок, но с улыбкой хищницы. Она медленно затянулась и с демонстративным удовольствием выдохнула густое облако прямо ему в лицо.
Тонкий дым окутал его чёткие черты, на мгновение скрыв глаза. Теодор замер, моргнул сквозь сероватую пелену и прищурился. Его губы дрогнули — то ли от раздражения, то ли от сдержанного смеха.
А Элианора запрокинула голову и рассмеялась — звонко, почти вызывающе.
— Ты невыносима, — сказал он, но уголок его губ всё-таки дёрнулся вверх, выдавая, что злиться на нее по-настоящему он не умеет.
Он сделал шаг вперёд, не отрывая глаз от Элианоры. Та ещё успела выдохнуть остатки дыма, когда он резко сократил расстояние между ними. Его рука метнулась, схватив её запястье так уверенно, что она едва не выронила сигарету.
— Я сказал, хватит, — голос его прозвучал глухо и жёстко, но вблизи в нём слышалась странная теплота, почти забота.
Элианора подняла на него взгляд, и на миг дыхание сбилось. Их разделяли считанные сантиметры. Тёплый запах табака смешался с его собственным — чем-то сухим, горьковатым, почти пряным.
Она усмехнулась, дерзко, будто нарочно проверяя его границы:
— Попробуй отними.
Сигарета всё ещё дымилась между её пальцами, а Теодор, не сводя взгляда с её глаз, медленно подался ещё ближе — так, что она почувствовала его дыхание на своей коже.
Элианора даже не успела моргнуть, как Теодор резко двинулся. А после отобрал сигарету.
На секунду они замерли — так близко, что между ними будто бы пробежала искра. Тёплый дым коснулся его лица, а её губы — почти его пальцев.
— Упрямишься зря, — тихо произнёс Тео, и голос его прозвучал неожиданно низко.
Элианора вскинула подбородок, бросив ему вызов, но в груди предательски кольнуло. Она ощущала каждое движение его руки на своём запястье, каждый миллиметр расстояния, которое их разделяло.
Теодор медленно отступил, только тогда отпуская её руку. Он спокойно поднёс сигарету к губам и затянулся, словно показывая, что победа всё равно за ним.
Элианора скривилась и пробормотала, почти шёпотом:
— Ублюдок.
Он усмехнулся уголком губ, выпуская дым.
Элианора не собиралась сдаваться. Едва Теодор успел снова затянуться, как она рывком потянулась к нему, буквально перехватив сигарету у его губ.
Он не ожидал, что она окажется настолько быстрой, и только приподнял бровь, глядя, как она самодовольно затягивается и, чуть склонив голову, выпускает дым прямо ему в грудь.
— Моё, — с издевкой протянула она, прижимая сигарету к себе, словно драгоценность.
Тео хмыкнул, глаза его опасно блеснули. Он медленно потянулся вперёд, но не за самой сигаретой, а к её лицу. Его пальцы почти коснулись её щеки, когда он вдруг резко двинулся вниз, к её руке.
— Моё, — повторил он её же тоном и легко стянул сигарету обратно, задержав её пальцы в своей ладони дольше, чем нужно.
Элианора фыркнула, но щеки её едва заметно запылали.
— Ты мерзавец, — сказала она, но уголки её губ дрогнули в усмешке.
Теодор снова затянулся, выпуская дым прямо ей в лицо, словно возвращая должок.
— А ты воришка, — спокойно произнёс он, протягивая сигарету обратно, будто приглашая к продолжению этой странной игры.
Элианора, ловко выдернув сигарету из пальцев Теодора, сорвалась с места и почти бегом добралась до дивана. С глухим стуком она упала на мягкие подушки, раскинувшись в нарочито ленивой позе. Сигарета торчала у неё из губ, и она, прищурившись, глянула на Тео снизу вверх, явно провоцируя.
Он подошёл неторопливо, как хищник, уверенный в добыче. Наклонился, протянул руку, но Элианора мгновенно перехватила движение — вынула сигарету изо рта и отодвинула её в сторону, словно насмешливо охраняя трофей.
Тео сузил глаза и снова потянулся. Она лишь усмехнулась и тут же поднесла сигарету обратно к губам, крепко зажав её между ними.
Он не стал спорить. С тихим смешком склонился ниже, глядя прямо в её глаза. Его пальцы уверенно коснулись её подбородка, а другой рукой он легко вынул сигарету из её губ, бросив на столик рядом.
— Ах ты... — только начала Элианора, но не успела договорить.
Теодор резко сократил расстояние и поцеловал её, прервав всю игру одним движением. Вкус табака смешался с его дыханием, и это оказалось куда сильнее любой затяжки.
Элианора дернулась, словно хотела возмутиться, но вместо этого только крепче вцепилась в край дивана, сердце сбилось с ритма.
Но вместо того, чтобы оттолкнуть его, она вдруг подалась ближе, сама углубляя поцелуй. Её пальцы, до этого лениво лежавшие на диване, поднялись и скользнули к его шее, вцепившись так, будто она боялась, что он отстранится.
Поцелуй стал резче, жаднее. Вкус табака всё ещё держался на её губах, но теперь он смешивался с его теплом, с ощущением чего-то нового, запретного, но чертовски правильного.
Тео чуть прижал её к дивану, а она, будто сдаваясь, но и одновременно нападая, приподнялась навстречу, не давая ему ни малейшего шанса отступить. Между ними больше не было игры с сигаретой — только напряжение, обжигающее, как пламя.
Когда они наконец разомкнули губы, Элианора тяжело выдохнула, её дыхание сбилось, глаза блестели вызовом и чем-то ещё, более мягким.
— Ну и кто теперь безнадёжный? — прошептала она с хрипловатой усмешкой, но пальцы всё ещё держали его за ворот рубашки, не отпуская.
Дверь открылась почти беззвучно, и Драко, вернувшийся с пакетом её вещей в руках, замер на пороге. Его глаза расширились — перед ним на диване, почти сплетённые друг с другом, сидели Теодор и Элианора. Она всё ещё держала его за ворот рубашки, её дыхание сбивалось, а на губах остался лёгкий след от недавнего поцелуя.
— ...Мерлин, — выдохнул Драко, ошарашенно моргнув, — я, кажется, зашёл не вовремя.
Элианора резко отстранилась, словно её поймали на преступлении, и, чтобы скрыть смущение, схватила сигарету со столика, демонстративно затянулась и выдохнула дым прямо в сторону Драко.
— Ты всегда выбираешь худшее время, — проворчала она с притворным равнодушием, хотя румянец на её щеках говорил сам за себя.
Теодор медленно поднялся, даже не пытаясь скрыть ухмылку:
— А ты как будто хотел застукать.
Драко приподнял бровь, поставил вещи на кресло и, сложив руки на груди, бросил:
— Поверь, последним в списке моих желаний было увидеть вас в таком виде.
Драко прищурился, глядя на Элианору, которая с деланным спокойствием сидела, закинув ногу на ногу, и медленно выпускала дым из сигареты.
— Никогда бы не подумал, — протянул он с насмешкой, — что ты вообще умеешь кого-то так прижимать. Обычно же все должны дрожать под твоим взглядом, а не наоборот.
Элианора лениво скосила глаза на него, уголок её губ чуть дёрнулся, но она тут же спрятала это за маской холодности.
— Удивлён? — её голос звучал низко и почти насмешливо. — Привыкай. Я многого умею.
Она сделала ещё одну затяжку и с притворной небрежностью добавила:
— А вот то, что ты подглядываешь, Малфой, не красит тебя.
Теодор усмехнулся и качнул головой:
— Драко, осторожнее. Она тебя сейчас так припечатает словом, что забудешь, зачем вообще пришёл.
Драко фыркнул, но его губы всё равно тронула улыбка:
— Нет, ну правда... Видеть тебя, Элианора, в таком виде — это событие. Даже не знаю, кому больше сочувствовать — тебе или Нотту.
Элианора, чтобы скрыть, как предательски теплеет лицо, глубже затянулась и выпустила дым прямо в потолок, бросив с ледяным видом:
— Сочувствие оставь себе.
Элианора развалилась на диване так, будто всё происходящее её нисколько не касалось. Сигарета лениво дымилась между пальцами, глаза оставались холодными, хотя губы ещё хранили вкус Теодора.
Теодор, будто нарочно, не отодвинулся. Напротив — сел рядом с Элианорой и, чуть склонившись к ней, обнял её за плечи. Его пальцы легко прошлись по её волосам, будто он имел на это полное право.
Элианора даже не дёрнулась. Лишь приподняла подбородок и с холодной усмешкой выпустила струйку дыма.
Драко резко втянул воздух и откинулся назад, бросив с ироничным смешком:
— С ума сойти... Да если бы кто-то рассказал мне это месяц назад, я бы решил, что он спятил.
Теодор чуть сильнее прижал Элианору к себе и посмотрел прямо в глаза Драко:
— А теперь видишь сам.
Элианора, не глядя, вложила сигарету в губы Теодора, сама же вытянула ладонь в сторону Драко:
— Дай мои вещи.
Драко приподнял брови и скрестил руки на груди.
— А «пожалуйста»?
Она закатила глаза так, будто он только что сказал величайшую глупость в мире. Взгляд её скользнул по нему холодно, с лёгкой усмешкой. Этого хватило: Драко вздохнул и молча протянул ей свёрток.
Элианора забрала пакет и сразу прижала его к себе, будто охраняла сокровище.
Теодор же спокойно вытащил сигарету изо рта, потушил её и лениво протянул руку:
— Дай сюда. Проверим, нет ли «запрещёнки».
Элианора фыркнула, прижимая вещи ещё крепче.
— Ещё чего. В моих вещах рыться будешь? Может, сразу личный дневник почитаешь?
Она усмехнулась и покачала головой, пряча пакет за спину.
Дверь тихо скрипнула, и в комнату шагнул эльф. На серебряном подносе дымилось несколько тарелок — тёплый хлеб, жареное мясо, овощи, миска с супом и даже чайник с горячим чаем. Его огромные глаза тревожно скользнули по лицам сидящих: Элианора с пакетом, прижатым к себе, Теодор — с насмешливо-холодным прищуром, и Драко, который явно устал от их вечного перетягивания каната.
— Э-э... господа, — пролепетал эльф, низко кланяясь, — ужин для вас...
Он поставил поднос на стол и тут же отступил назад, будто боялся задержаться хоть на миг дольше.
Запах еды моментально разошёлся по комнате. У Элианоры предательски заурчало в животе, и она скривилась, откинувшись на диван:
— Чёрт, — пробормотала она, бросив косой взгляд на Теодора и Драко, — будто я и правда маленький ребёнок, которому вы собираетесь в рот ложку совать.
Теодор усмехнулся, закуривая новую сигарету:
— А может, и придётся.
Драко, закатив глаза, подвинул к ней тарелку:
— Сначала поешь, потом злись.