23 глава
Сразу предупреждаю, что я не знаю, правильно ли я описала заклинания, их последовательность и прочее. Поэтому что-то может быть как то нелогично... Но я надеюсь, что все в порядке.
Полтора часа тягучей тишины давили на обоих. Лес вокруг стоял непривычно мрачный: ветви переплетались над головой так плотно, что даже утренний свет почти не пробивался сквозь листву.
Элианора шла чуть впереди, капюшон глубоко надвинут на лицо, шаги её были ровные, отмеренные, будто каждая секунда приближала её к чему-то, что она уже видела в мыслях. Теодор — позади, чуть в стороне, и всё время поглядывал то на дорогу, то на неё. Его сигарета давно догорела, но пальцы всё ещё привычно сжимали пустоту, словно он держал её там, чтобы не сказать лишнего.
— Сколько ещё? — наконец нарушил молчание он. Его голос прозвучал тихо, но резко, будто он отрезал ножом.
Элианора не обернулась, лишь на секунду замедлила шаг:
— Если идём правильно — меньше часа. Дом этой семьи стоит особняком, в стороне от всех дорог. Потому так трудно добраться.
Теодор фыркнул.
— Удобное место для охоты. — Он выдержал паузу и добавил с ухмылкой: — Хотя, похоже, они думали, что это место защитит их.
Они шагали дальше, и с каждым метром воздух становился тяжелее. Где-то вдалеке завывал ветер, и было ощущение, что за ними кто-то наблюдает. Теодор остановился первым, щурясь в сторону густой чащи
Элианора остановилась рядом, глаза её сузились. В воздухе действительно витала напряжённость — словно тончайшая сеть чар, натянутая вокруг места, к которому они приближались.
— Мы близко, — сказала она. Голос её был низким и решительным.
Они продолжили идти по узкой тропинке, корни деревьев то и дело цеплялись за ноги, трава шуршала по мантиям. Тишина становилась слишком гнетущей, и Теодор первым её нарушил.
— Знаешь, Малфой, — начал он лениво, будто бы просто, чтобы отвлечься, — я всё время думаю: мы идём убивать семью, которая ни о чём не подозревает. Древних магов, да, но всё равно... семью.
Элианора резко повернула голову:
— Что, жалость пробудилась?
Теодор усмехнулся уголком губ, но в голосе зазвучала серьёзность:
— Не жалость. Скорее... интерес. Ты так уверенно идёшь, будто уже сделала это десятки раз. Будто тебе всё равно, кто окажется в том доме — древний маг или ребёнок.
Элианора холодно фыркнула:
— Если начать думать о том, кто именно окажется там, то можно сразу сдаться. Я не буду слабой.
Теодор замолчал на пару шагов, потом сказал тише:
— Или ты слишком боишься показаться слабой.
Она резко остановилась, развернулась к нему. В её глазах вспыхнуло раздражение, но за ним мелькнула усталость.
— Хочешь философствовать? Сейчас не время.
— А я хочу знать, — спокойно парировал он. — Для тебя это месть за мать или игра на доверие Тёмного Лорда?
Элианора стиснула зубы, шагнула к нему ближе и почти прошипела:
— Для меня это необходимость. Я докажу, что я сильнее всех.
Теодор тихо рассмеялся и качнул головой:
— Ты доказываешь это не Лорду. Ты доказываешь это себе.
Он снова пошёл вперёд, оставив её стоять. Лес вокруг будто стал ещё темнее, и Элианора сжала кулаки, догоняя его.
Элианора ускорила шаги и догнала его, бросив резкий взгляд в сторону.
— Не делай себя умным, словно ты можешь прочитать меня как открытую книгу, — её голос был холоден, но в нём звучала острая, нервная нотка.
Теодор приподнял бровь, чуть склонив голову, будто смакуя её раздражение.
— Я и не говорю, что читаю тебя, Малфой. — Его губы тронула хищная улыбка. — Но иногда ты сама слишком громко кричишь своими поступками.
Она зло усмехнулась, отводя взгляд в сторону тропинки:
— Ошибаешься. Ты видишь только то, что я позволяю видеть.
— Значит, — протянул он тихо, почти шёпотом, — если я увижу больше, это будет твоей ошибкой, а не моей?
Элианора резко повернула голову, и их взгляды на мгновение встретились. В её глазах вспыхнуло что-то дикое — смесь злости и страха, которое она тут же постаралась спрятать за ледяной маской.
Она отрезала:
— Ты никогда не увидишь больше, Нотт.
Теодор усмехнулся, пожал плечами и пошёл вперёд, но по тому, как его глаза чуть блеснули в полумраке леса, было ясно: её слова только подогрели его интерес.
Теодор нарушил тишину почти ленивым тоном:
— Как думаешь, мы смогли бы когда-нибудь подружиться?
Элианора хмыкнула, даже не оборачиваясь:
— Подружиться? С тобой? Это самый бредовый вопрос, который я слышала за последние дни.
Он не ответил сразу. Вместо этого сорвал с ветки крошечный белый цветок и, неожиданно для неё, осторожно заправил его за прядь её волос.
Элианора резко отпрянула и нахмурилась:
— Ты что, больной? Мы же не в каком-нибудь жалком романтическом фильме, Нотт.
Теодор чуть склонил голову, и уголки его губ дрогнули в насмешливой улыбке:
— Знаю. Просто этот цветок подходит к твоим волосам. Холодный, как ты. Настоящая снежинка.
Она фыркнула, скрестив руки на груди:
— Снежинка? Ты издеваешься?
— А что? — невинно приподнял брови он. — Не нравится?
Элианора скривилась:
— Это звучит как какая-то мерзкая сентиментальная чушь, которую шепчут влюблённые парочки под луной.
Теодор тихо рассмеялся, глядя на её раздражение с явным удовольствием:
— По-моему, это даже прикольно.
Элианора резко усмехнулась и бросила ему в ответ:
— Тогда ладно. Ты будешь... Кудрявым засранцем. Согласен?
Теодор не удержался от короткого смешка, в его взгляде мелькнул живой огонёк:
— Звучит неожиданно мило из твоих уст.
Когда её язвительная фраза повисла в воздухе, лес снова поглотил их голоса. Лишь ветер пробегал по листве, словно нарочно подчёркивая тишину между ними.
Элианора смотрела прямо перед собой, будто ничего не произошло, но пальцы сами собой то и дело касались виска, где ещё держался белый цветок. Она ненавидела признавать, что не хотела его убирать.
Теодор шёл рядом, молчаливый, но уголок его губ всё ещё был приподнят — он явно наслаждался её реакцией.
Она сдернула цветок из волос — резко, почти зло, как будто сама мысль, что кто-то может украсить её, была ей отвратительна. На секунду Теодор даже усмехнулся: ну конечно, Малфой не терпит чужих штрихов к своему облику.
Но в следующее мгновение его улыбка погасла. Элианора не бросила цветок на землю, не смяла его в пальцах, как он ожидал. Она чуть сжала его ладонью, будто проверяя — хрупкий ли, и, почти незаметным движением, скользнула рукой к карману мантии. Цветок исчез внутри ткани.
Теодор замер, делая вид, что ничего не заметил. Но глаза его выдали — он видел всё. И эта маленькая деталь пробралась к нему глубже, чем любое её колкое слово.
Он не сказал ни слова, только шёл рядом. Но внутри него зародилось странное ощущение: что бы она ни говорила, как бы ни кололась — она не до конца холодна к нему.
Губы его сами дернулись в улыбке, но он тут же прикусил внутреннюю сторону щеки, заставив лицо остаться равнодушным. Взгляд — чуть насмешливый, с привычной тенью хищной иронии. Только вот дыхание выдало его — оно стало тише, размереннее, будто он пытался унять то странное тепло, которое зародилось в груди.
Они шли уже молча, ветер шелестел в ветвях, тропинка то сужалась, то вновь расширялась. Вдруг Элианора резко замерла, её шаги оборвались, и Теодор по инерции почти налетел на неё.
Она вскинула руку и указала вперёд.
— Кажется... тот особняк, — тихо произнесла она.
Сквозь густые кроны деревьев показались тёмные очертания здания. Оно возвышалось на холме, окутанное мерцающим ореолом магических чар, будто само место отталкивало чужаков. Высокие окна блестели, словно ледяные зеркала, а над крышей колыхался воздух — знак защитных заклинаний.
Теодор прищурился, скользя взглядом по каменным стенам.
— Мрачноватое местечко, — хмыкнул он, но его голос прозвучал сдержанно, без привычной насмешки.
Элианора смотрела серьёзно, без тени улыбки. В груди у неё тяжело билось сердце — вот она, цель.
Теодор слушал её, чуть наклонив голову, и на его лице появилась тень удивления. Элианора говорила спокойно, но в её голосе чувствовалась жёсткость, холодная решимость, от которой пробегал мороз по коже.
— Сейчас ты убираешь защитные чары, — её пальцы нервно скользнули по рукояти палочки, — после я иду к гаражу. Там у них наверняка должен быть бензин. Я оболью им землю вокруг дома и подожгу.
Она посмотрела на него почти вызовом, будто проверяла, дрогнет он или нет.
— А потом, — продолжила Элианора, глаза её сверкнули в полумраке, — мы вдвоём, одновременно, бьём в них разрушительными заклятиями. Столько, сколько сможем.
Она сжала кулак, едва заметно дрожащий, и добавила:
— Дом рухнет.
Теодор медленно приподнял бровь, его губы тронула ухмылка, но глаза оставались серьёзными.
— Жестоко, Малфой.
Теодор усмехнулся чуть шире, но в его взгляде промелькнула осторожность:
— Но всё же... ты слишком полагаешься на бензин. С этими древними магами такой фокус может не сработать. — Он сделал шаг ближе, понизил голос, почти шёпотом: — Если хоть один из них почует неладное, они Apparate прочь ещё до того, как огонь коснётся стен.
Он откинул с лица непослушную прядь и добавил:
— Мы сделаем иначе. Я сниму защиту, да... но перед этим поставлю свои чары-ловушки вокруг дома. Если кто-то вырвется — они попадут прямо в них. А ты уже займёшься огнём.
Элианора вскинула подбородок, глядя на него с вызовом:
— Думаешь, я не справлюсь сама?
Теодор ухмыльнулся, но его голос звучал глухо и серьёзно:
— Думаю, вместе мы не оставим им шансов.
Теодор стоял прямо перед особняком, его лицо искажалось напряжением, губы шептали заклинания одно за другим. В воздухе потрескивало, будто сама магия сопротивлялась. Синие вспышки срывались с кончика палочки, ударяясь в невидимый барьер и отскакивая обратно, оставляя на его руках красные ожоги.
— Чёрт... — выдохнул он сквозь зубы, прикусывая губу до крови. — Слишком крепко заперли...
Он стиснул палочку в пальцах, будто готов был сломать её, и вновь ударил. На этот раз барьер застонал, будто живое существо, и, с последним толчком, треснул. По воздуху разошёлся запах озона, и защита рухнула, рассыпавшись в пыль. Теодор тяжело выдохнул и метнул быстрый жест рукой: давай, твоя очередь.
Элианора, притаившаяся у тёмного гаража, мгновенно среагировала. Она едва слышно прошептала заклинание, и старая дверь с жалобным скрипом отворилась. Внутри пахло металлом и маслом. В полумраке она нащупала тяжёлую канистру с бензином.
Её руки не дрогнули. Она вышла наружу и, будто выполняла священный ритуал, медленно начала разливать жидкость по периметру. Бензин стекал по земле, впитывался в траву, оставляя за собой резкий, удушливый запах. Он растекался тёмными дорожками, словно предвестие смерти.
Каждое её движение было холодным и точным. Она не торопилась. Внутри ощущалось что-то ледяное — не страх, не сомнение, а почти маниакальное спокойствие.
Теодор наблюдал за ней со стороны. Ему казалось, будто она сама становится частью этого обряда уничтожения: белые волосы освещались тусклой луной, а в её глазах отражался блеск тёмной решимости.
И вот бензин почти закончен, и дом теперь словно стоит в окружении смертельного кольца.
Огонь рождался из искры. Элианора стояла в стороне, держа палочку крепко, так что побелели пальцы. Одно короткое движение — и конец.
Она подняла руку, её губы едва шевельнулись:
— Incendio.
Вспыхнуло сразу. Сухая трава и разлитый бензин взревели, словно ждали этого прикосновения. Оранжево-алые языки огня взметнулись вверх, сплетаясь в жадные волны. Воздух вокруг сжался от жара, запах гари ударил в нос.
Огонь пополз по кругу, быстро охватывая дом. Окна засверкали отражениями, и вскоре внутри послышался грохот — кто-то внутри заметался, пытаясь понять, что происходит.
— Они выходят, — хрипло сказал Теодор, палочка уже была наготове.
Дверь распахнулась, и первый маг выскочил наружу. Лицо его было перекошено от паники, но в руке сверкала палочка.
Элианора не дала ему произнести ни слова.
— Expulso ! — закричала она.
Заклинание ударило прямо в грудь, разорвав воздух гулким взрывом. Мужчину отбросило назад, и он упал, не издав ни звука.
Вслед за ним выбежала женщина, волосы её были растрёпаны, глаза горели решимостью. Но Теодор уже метнул в неё заклятие — зелёный свет полоснул воздух. Женщина рухнула безжизненно, словно кукла.
Огонь жадно пожирал дом, с каждой секундой становясь выше и ярче. Внутри слышались крики, плач, лязг упавших предметов.
Элианора шагнула ближе, её лицо освещал огонь. Она подняла палочку, в голосе её не дрогнуло ни капли:
— Всех, кто выйдет — уничтожаем.
Из задней части особняка с треском распахнулась дверь, и сразу трое магов вырвались наружу. Эти уже не метались в панике — глаза их горели холодной решимостью. Они разом подняли палочки, и воздух прорезали молнии заклятий.
— Protego! — Теодор выставил щит, но его едва не смело назад. Земля под ногами дрогнула от удара.
Элианора, не теряя времени, развернулась к дому.
— Reducto!
Часть стены взорвалась, словно её прорвали изнутри. Каменные обломки с грохотом посыпались вниз.
— Bombarda Maxima! — выкрикнула она снова.
Особняк содрогнулся, пламя взметнулось выше, крыша заскрипела и обрушилась в одной из сторон.
— Чёрт, Малфой! — крикнул Теодор, уворачиваясь от алого луча, что врезался в землю рядом, выбросив фонтан земли и искр.
Элианора обернулась. Двое магов прижали Теодора, загоняя его в угол яростными ударами заклятий. Третий уже целился в неё.
Она резко прыгнула в сторону, подняв палочку:
— Sectumsempra!
Воздух разрезала тёмная дуга — мужчина заорал, хватаясь за грудь, кровь хлынула из свежих порезов. Он упал на колени, но другой сразу же метнул в неё огненное заклинание.
Взрыв разметал землю рядом, отбросив её к стене. В ушах звенело. Но Элианора, задыхаясь, снова поднялась.
— Мы не имеем права проиграть... — прошипела она и ударила палочкой в сторону дома. — Reducto!
Новый взрыв разорвал фундамент, и одна из опор рухнула, заваливаясь в пламени. Дом начал складываться внутрь себя.
Огонь теперь не просто горел — он ревел, как живое чудовище, сжирая камень и плоть.
Теодор, перехватив инициативу, рявкнул:
— Avada Kedavra!
Зеленый луч и алый луч ударились друг в друга с оглушительным треском, и воздух взорвался вспышкой ослепительного света.
Их палочки соединились тонкой, вибрирующей нитью энергии — словно натянутая жила, из которой сыпались искры.
— Чёрт! — прорычал Теодор, стиснув зубы. Его руки дрожали, пальцы судорожно сжимали палочку, когда сила противника налегла на него всей тяжестью.
Красный луч начал теснить зелёный, продвигаясь вперёд, всё ближе к Теодору. На его лице проступила гримаса ярости и боли — он явно терял контроль.
Элианора резко обернулась, глаза расширились. Она видела, как вены на его шее вздулись, как он, хрипя, едва держал поток.
— Нотт! Держись! — закричала она, уже поднимая палочку.
Взмах — и она рванула:
— Stupefy!
Её луч врезался в мага сбоку, тот пошатнулся, его заклинание дрогнуло, алый поток ослабел. В этот момент зелёная вспышка Теодора пробила его защиту и ударила прямо в грудь.
Маг отлетел назад, безжизненный, глухо стукнувшись о землю.
Энергетическая нить распалась, воздух наполнился запахом озона и гари.
Теодор упал на колени, тяжело дыша, пальцы ещё сжимали палочку так, словно он боялся её выпустить. Пот заливал лоб, кудри прилипли к вискам.
Элианора подбежала и резко схватила его за плечо:
— Ты идиот, — процедила она сквозь зубы.
Теодор приподнял голову, губы растянулись в слабой усмешке:
— Но ведь не сдох. Потому что ты рядом.
Едва Элианора успела помочь Теодору, как за её спиной вспыхнула ослепительная дуга заклинания.
— Expulso!
Взрывная волна снесла её с ног. Она пролетела несколько метров и ударилась спиной о каменную стену соседнего строения. Воздух с хрипом вырвался из лёгких, палочка едва не выпала из пальцев.
Она подняла глаза — перед ней стоял мужчина лет сорока с длинными серебристыми волосами. Его глаза светились холодным презрением.
— Слишком юная, чтобы играть в убийцу, — процедил он и взмахнул палочкой. — Sectumsempra!
Элианора едва успела перекатиться в сторону, но заклинание полоснуло по руке. Кровь хлынула тонкой струёй, заливая мантию.
Она вскочила, яростно взмахнула
Маг отбил её атаку, словно она была ничем. В его движениях не было суеты, лишь безупречная точность. Следующее заклинание ударило прямо ей в грудь:
— Confringo!
Её тело отшвырнуло, она снова ударилась об землю. Грудь горела адской болью, в ушах звенело, мир плыл перед глазами.
— Встань же, — насмешливо сказал маг, приближаясь. — Дочь Малфоя, наследница великого рода, а дерёшься как девчонка, едва получившая палочку.
Элианора стиснула зубы, задыхаясь от боли, и подняла палочку дрожащей рукой. Но прежде чем успела что-то сделать, он рванул к ней, отобрал инициативу.
— Crucio!
Боль прожгла её тело, будто тысячи раскалённых игл вонзились в кожу. Она закричала, выгибаясь, пальцы едва не выпустили палочку.
На миг ей показалось, что всё кончено. Что она проиграла. Что вот он — её конец.
И только дикий, отчаянный крик Теодора прорезал эту агонию:
— Avada Kedavra!
Зелёная вспышка сверкнула сбоку. Маг оттолкнулся, отбежал, избегая заклятья, и обрушил на Нотта град атак. А Элианора, дрожа, еле смогла встать на колени, чувствуя вкус крови во рту.
Она была на волоске от смерти.
Элианора едва держалась на ногах. Лицо побледнело, кровь пропитала рукав, дыхание рвалось прерывистыми хрипами. Она успела отразить одно заклинание, но второе — с грохотом врезалось рядом, взметнув облако земли.
И тут рядом раздался яростный голос Теодора, перекрывающий шум боя:
— Какого чёрта ты не используешь Аваду Кедавру?!
Он буквально сорвался на крик, его глаза сверкали бешенством.
— Ты что, хочешь, чтобы нас убили здесь, как щенков?! Не делай из себя святую, Малфой! Мы пришли убивать, а не играть в дуэль по правилам!
Он резко отразил очередную вспышку и, повернувшись к ней почти вплотную, прорычал:
— Используй! Или сдохнешь первой.
Элианора стиснула зубы. Её руки дрожали, и не от страха — от ярости, от боли, от того, что внутри всё рвалось в разные стороны. "Авада" — запретная черта, шаг, который невозможно отменить. Но в глазах Теодора было нечто, что не оставляло места сомнениям: либо она убивает, либо убьют их.
Она стиснула палочку крепче, её губы дрогнули, словно она собиралась впервые в жизни переступить черту.
Элианора стояла, задыхаясь, её колени подкашивались, но взгляд оставался упрямым. Она не знала — сможет ли? Хватит ли ненависти, силы, решимости?
И тут на неё ринулся молодой маг, глаза его горели яростью, в руке — палочка, уже готовая обрушить очередное смертельное заклинание.
Элианора видела, как он приближается, и вдруг перед глазами вспыхнула та ночь.
Темный Лорд.
Мама.
Как её тело падало на землю.
Как Драко кричал, обвиняя её.
Как она сама стояла и не могла дышать от боли.
Что-то внутри неё сорвалось.
— Авада Кедавра!!! — закричала она, и голос её был надтреснутый, полный ярости и безумия.
Из кончика палочки сорвался ярко-зелёный луч, прожигая воздух. В мгновение ока он ударил прямо в грудь противника.
Маг не успел даже вскрикнуть. Его глаза расширились, тело дёрнулось и с глухим стуком упало на землю — безжизненное, пустое.
На секунду воцарилась тишина. Элианора застыла, сама не веря в то, что сделала. В груди что-то сжалось, будто воздух вырвали наружу. Её рука дрожала, палочка тяжелела в пальцах, как будто к ней прилипла вина.
А потом раздался резкий смешок Теодора.
— Вот так, Малфой, — прорычал он, отбивая очередное заклинание врага. — Вот она — настоящая ты.
У Элианоры задрожали губы. Она чувствовала, как сердце колотится о рёбра, как тошнота подкатывает к горлу. Но в то же время — странная, пугающая сила охватила её, будто внутри открыли дверь, за которой копилась вся её ненависть.
Теодор тяжело дышал, опустив палочку, взгляд его был жестким, настороженным. Вокруг лежали тела, воздух ещё дрожал от разлетевшихся заклятий. С каждой секундой тишина становилась гнетущей.
Он обернулся к Элианоре.
— На улице вроде всё, — сказал он хрипло, вытирая окровавленную щёку рукавом. — Проверим дом...
Он на миг замолчал, посмотрел на языки огня, жадно пожирающие стены особняка.
— Но сначала нужно потушить.
Его глаза на секунду встретились с её — в них не было ни капли облегчения, только холодный расчёт.
Теодор поднял палочку.
— Aguamenti.
Тонкие струи воды зашипели, ударяясь в огонь, но пламя было слишком яростным, слишком жадным. Оно сопротивлялось, и казалось, что сама магия неохотно гасит его.
Элианора, всё ещё дрожащая после «Авады», шагнула ближе, её дыхание сбивалось. Она молча присоединилась, направив палочку к дому. Две силы слились воедино, медленно подавляя огонь, превращая его в клубы дыма и мокрый пепел.
Когда пламя угасло, особняк стоял чёрным, обугленным, но ещё целым. Внутри царила угрожающая тишина.
Теодор усмехнулся уголком губ, почти безрадостно.
Когда последний дымок растворился в ночи, Теодор первым переступил порог. Доски пола жалобно заскрипели, отзываясь на каждый шаг. Воздух внутри был густым, пропитанным гарью и остаточной магией, от которой холодок пробегал по коже.
Элианора шла следом, палочка в её руке горела тусклым светом Lumos. Свет ложился на стены, чёрные от копоти, на упавшие балки, на разбросанные книги, уцелевшие лишь чудом.
Она двигалась медленно, взгляд цеплялся за каждую деталь: треснувшую фотографию в серебряной рамке, перевёрнутый стул, распахнутый сундук с выгоревшими до дыр мантиями. В доме не было звуков — только эхо их шагов.
— Здесь никого нет, — тихо произнесла Элианора, словно боялась нарушить эту зловещую тишину.
Теодор скривился, словно не доверял её словам. Он обошёл комнату, заглянул в разрушенный коридор, но снова вернулся к ней.
Элианора опустила палочку, но всё же ещё раз оглянулась. В этой пустоте было что-то неправильное, будто дом сам хранил тайну. Её не покидало ощущение, что кто-то только что стоял здесь, и исчез за секунду до того, как они вошли.
Она прижала пальцы к карману, где лежал цветок.
Элианора медленно прошла по полу, покрытому пеплом и обломками. Её взгляд зацепился за что-то тёмное в углу — под рухнувшей балкой, среди обугленных тряпок. Она присела, отбросила обломок в сторону и осторожно достала предмет.
Книга. Потемневший кожаный переплёт, местами прогоревший, но удивительно уцелевший. На обложке слабо мерцали символы, словно отталкивающие огонь.
Элианора сдёрнула с неё слой пепла, провела пальцами по тиснённым буквам.
— «Магические существа и древние чудовища...» — прочитала она вслух, и в её голосе впервые за долгое время зазвенела искра настоящего интереса.
Глаза девушки сверкнули. Она резко развернула первую страницу, перевела взгляд на Теодора.
— Здесь может быть информация... о нём, — прошептала она, будто открыла ключ к какой-то давней загадке.
Теодор поднял бровь, мрачно усмехнулся, но подошёл ближе.
Элианора сжала книгу крепче, словно боялась, что её вырвут.
— Если кто-то и знал о нём... то это древние. Их род хранил слишком много тайн.
Элианора аккуратно прижала книгу к груди, будто это было самое ценное, что удалось добыть из этого ада. На мгновение она ещё раз оглядела сгоревший зал, где угли тлели, словно чёрные глаза, наблюдающие за ними.
Она резко выдохнула, вернулась к реальности и твёрдо сказала:
— Нам нужно уходить отсюда. Пойдём.
Теодор молча кивнул, стряхивая с плаща пепел, и бросил короткий взгляд на неё. В его глазах читался вопрос — зачем она так отчаянно держится за эту книгу, — но он промолчал.
Они шагнули через развалины, осторожно переступая обломки, и вышли в холодный воздух ночи. За спиной всё ещё потрескивал дом, а впереди раскинулась тёмная тропа, ведущая обратно.
Теодор усмехнулся и тихо сказал:
— Ну что, Малфой, твоё «доказательство верности» вышло шумным. Надеюсь, оно стоило того.
Элианора лишь крепче прижала книгу, даже не взглянув на него.
— Стоило, — твёрдо произнесла она и пошла вперёд.