22 глава.
Элианора сидела на краю кровати, обхватив колени руками. Тусклый свет свечи бросал дрожащие тени на стены, и вся комната казалась слишком тесной, слишком душной после разговора с Теодором.
— Чёрт... — едва слышно прошептала она, спрятав лицо в колени. Сердце всё ещё колотилось так, будто он всё ещё был рядом, нависал, смотрел в упор.
Она заставила себя поднять голову. Взгляд упал на сложенный листок — то самое письмо, которое чудом не оказалось в руках Теодора. Дрожь пробежала по пальцам, когда она развернула его, снова увидела аккуратный почерк Гермионы. Слова, которые нельзя было доверить никому.
Элианора достала палочку, направила кончик на письмо и выдохнула:
— Incendio.
Огонёк вспыхнул, и в ту же секунду пламя жадно охватило бумагу. Она держала её до последнего, пока огонь не лизнул кончики пальцев. Резко отпустив, она наблюдала, как листок вьётся, сгорая, превращаясь в пепел, который осыпался на пол лёгким серым облаком.
На мгновение в комнате стало темнее. И тише.
Элианора ещё сидела на краю кровати, уставившись на тёмное пятно пепла от сожжённого письма, когда вдруг раздался уверенный, резкий стук в дверь. Она вздрогнула, сердце рванулось к горлу. На мгновение ей показалось, что это снова Теодор. Но голос внутри подсказывал: нет. Это не он.
Она медленно поднялась, провела ладонью по лицу, чтобы стереть следы усталости, и осторожно открыла дверь.
На пороге стоял Люциус Малфой. Его холодный, выверенный взгляд скользнул по дочери, потом по комнате. Он задержался на секунду дольше на пепле у её ног, но ничего не сказал.
— Ты давно не появлялась на собраниях, — произнёс он глухо, но в голосе чувствовалась угроза. — Ты уже теряешь ту могущественность, которую постепенно обретала. Не смей больше пропускать.
Элианора сжала губы, взгляд её остался холодным, хотя внутри всё сжалось.
— Я занята... — тихо сказала она, но Люциус прервал её жестом.
— Темный Лорд передал для тебя особое поручение. — Его слова прозвучали, как приговор. — Ты должна уничтожить род древних магов. Вырезать их до последнего. Таков приказ.
Элианора побледнела ещё сильнее, чем обычно.
— Что...? — сорвалось с её губ. Голос дрогнул, едва слышно, словно она сама не верила, что спросила.
Люциус смотрел на неё сверху вниз, в его лице не отражалось ни сомнений, ни эмоций. Только ледяная отстранённость.
— Задание будешь выполнять не одна. — Он выделил каждое слово. — Тебе в напарники назначен Теодор Нотт.
Имя будто ударило её, пробив через стены самообладания.
— Почему именно он?— выдохнула она.
Люциус чуть приподнял подбородок, будто это был риторический вопрос, недостойный ответа.
— Вы оба единственные подростки, которые достаточно сильны, чтобы претендовать на роль правой руки Темного Лорда. — Его голос звучал, как холодное железо. — Это испытание. И либо ты выполняешь приказ, либо теряешь всё.
В комнате повисла напряжённая тишина. Элианора чувствовала, как в груди поднимается ярость, смешанная с ужасом и... обречённостью.
Люциус слегка склонил голову набок, его белокурые волосы блеснули в полутьме свечи.
— Не подведи. — Он развернулся, и его мантия бесшумно скользнула по полу.
Дверь закрылась, и в комнате снова воцарилась тьма. Элианора стояла неподвижно, как статуя, её руки дрожали, хотя лицо оставалось непроницаемым.
Она не знала, что страшнее — сам приказ или то, что выполнять его ей придётся рядом с Теодором.
Она вдруг вспомнила мать. Тёплые руки, тихий голос, взгляд, полный света — всё, чего уже не было.
Мать бы не подчинилась такому приказу. Мать бы подняла голову и сказала «нет». Но мать погибла. Погибла, потому что была слишком мягкой. Слишком человечной.
Элианора стиснула зубы. Она не будет слабой.
— Я сделаю это, — прошептала она в пустоту, её голос прозвучал жёстко, даже хрипло. — Я докажу, что выше всех. Что лучше их.
Она подошла к столу, села, и на мгновение спрятала лицо в ладонях. Внутри всё боролось: память о матери, ненависть к отцу, страх перед Волдемортом. Но поверх всего — решимость.
Она поднимется. Она станет тем, кому доверяет сам Тёмный Лорд. И когда придёт время... именно она вонзит нож в его сердце. Это будет её месть.
Губы Элианоры дрогнули в улыбке — холодной, почти мёртвой.
Она поднимет руки в крови, если это необходимо. Всё ради матери. Всё ради того, чтобы разрушить того, кто разрушил её жизнь.
Она отомстит за мать.
***
Зал был полон ледяного мрака. Тени от факелов на стенах ползли по камням, будто шепчущие призраки. Волдеморт сидел в высоком кресле, его красные глаза светились в полутьме, а змеиный шёпот резал воздух.
Перед ним стояли двое подростков — Элианора Малфой и Теодор Нотт. Их фигуры тонули в черных мантиях, лица оставались напряжёнными, но в каждом из них кипела своя буря.
— Род Селвинов, — голос Волдеморта прозвучал хлёстко, словно удар кнута. — Одна из древнейших семей, слишком долго кичащаяся своей «чистотой» и «честью». Они слишком много знают. Их кровь должна быть смыта.
Элианора напряглась. Селвины. Она слышала о них — гордые, замкнутые, с глубокой магической родословной, уходящей ещё к Мерлину.
— Их имение находится в Норфолке, на окраине деревни, которую давно стерли с магических карт. — Волдеморт приподнял костлявую руку, в которой держал клочок пергамента с адресом, и позволил ему плавно опуститься вниз. Его мгновенно подхватил ветер, и он скользнул к ногам Элианоры.
Она наклонилась, подняла бумагу и почувствовала, как в груди сжалось. Это не просто задание. Это проверка.
— Как убивать их — разберётесь сами, — продолжил Волдеморт с лёгкой насмешкой. — Важно лишь одно: ни один не должен выжить. Ни один.
Он сделал паузу, прищурив глаза.
— Малфой. Нотт. — его голос стал мягким, почти маслянистым. — Это будет ваше первое настоящее испытание. Кто из вас проявит силу и хитрость — сделает шаг ближе к тому, чтобы быть рядом со мной.
Элианора скользнула взглядом на Теодора. Он стоял прямо, его лицо не выражало ничего, но глаза вспыхнули азартом.
— Вы поняли приказы? — тихо спросил Волдеморт, и этот вопрос прозвучал как угроза.
Они синхронно кивнули и, не проронив ни слова, развернулись, покидая мрачный зал. Их шаги гулко отдавались по каменным плитам, словно отсчёт перед чем-то необратимым.
Когда массивные двери захлопнулись за их спинами, Теодор первым нарушил молчание. Его голос звучал ровно, но в нём сквозил вызов:
— Каков план, Малфой?
Элианора не замедлила шага, лишь холодно метнула в его сторону взгляд:
— Мой план — это только мой план.
Её слова обожгли Теодора. Он резко схватил её за запястье и прижал к холодной каменной стене. Его лицо оказалось опасно близко, голос — низким и резким, но отточенным, как лезвие:
— Думаешь, ты справишься одна? Сможешь в одиночку вырезать целый род Селвинов? Совсем с ума сошла?
Он чуть сильнее вдавил её плечо в стену, но глаза его горели не злостью — скорее яростным стремлением доказать своё.
— Мы сделаем это вместе. — каждое слово он будто чеканил. —. Мы убьем их вместе. И план у нас будет общий. Ясно?
Элианора напряглась, мышцы под кожей заиграли от ярости. Она резко дернула рукой, пытаясь вырваться, но Теодор держал слишком крепко.
— Убери руки, Нотт, — её голос зазвенел от злости, но под этой сталью чувствовалась боль. — Ты вообще кто такой, чтобы решать за меня? Думаешь, я позволю тебе командовать мной?
Она толкнула его плечом, но он не отстранился. Наоборот, навис еще ближе, и его дыхание обожгло её кожу.
— Я не командую, — рявкнул он, стиснув зубы. — Я спасаю тебе жизнь. Ты настолько ослепла своей ненавистью, что готова сдохнуть ради красивой маски силы.
Элианора фыркнула, её глаза вспыхнули ледяным огнём:
— Лучше сдохнуть, чем тащить за собой тебя! Я сама справлюсь.
Она наконец вырвала руку, шагнула в сторону, и её мантия резко взметнулась в воздухе.
— Запомни, Нотт, — её голос был ядовито спокоен, словно кинжал, спрятанный в бархат, — если ещё раз попробуешь меня держать — я сломаю тебе руку.
И, бросив на него последний хмурый взгляд, Элианора пошла вперёд, даже не обернувшись.
Элианора быстрым шагом шла по коридору, её каблуки гулко отдавались эхом, словно каждое движение было вызовом. Но шаги Теодора слышались всё ближе, он не собирался отставать.
— Ты вечно прёшь напролом! — его голос гремел позади. — Думаешь, если молчишь и строишь из себя ледяную королеву, то станешь сильнее? Да ты просто глупая!
Элианора дернула плечом, не сбавляя хода:
— Замолчи, Нотт. У меня нет времени слушать твой бред.
— Конечно! — он догнал её и шагнул сбоку, заглядывая в глаза. — Ты никогда никого не слушаешь! Думаешь, весь мир обязан вращаться вокруг твоих планов!
Она остановилась, резко повернувшись:
— Знаешь что? По крайней мере, у меня есть планы. В отличие от тебя, который только и делает, что цепляется за меня, как... —
Она не успела договорить. Теодор рывком схватил её за руку, развернул и буквально прижал к ближайшей колонне. Его глаза вспыхнули бешенством.
— Я что, со стенкой разговариваю?! — прорычал он, удерживая её запястья так, что те болезненно заныли. — Сколько можно притворяться, что тебе плевать на всё?!
Элианора вздрогнула, но лицо оставила каменным. Только губы дрогнули от ярости.
Элианора вырвала руку, в её голосе слышалась смесь злости и боли:
— Да что тебе, чёрт возьми, от меня надо?! Ты ведь только и ждёшь момента, когда я оступлюсь, когда меня убьют! Ты будешь рад, если я помру!
Теодор скривился в усмешке, хотя в глазах сверкнула странная искра:
— Да, я буду рад! — резко бросил он, почти выплёвывая слова. — Рад, потому что ты бесишь меня больше, чем кто-либо! Но, — он шагнул ближе, снова загоняя её в угол, — действовать легче будет вдвоём. Ты прекрасно это знаешь.
Между ними повисла тяжёлая тишина. Его дыхание обжигало её лицо, он держал её так, будто пытался вбить в её голову свои слова.
Элианора дернулась, но даже не обернулась, её голос прозвучал резким шёпотом:
— А вчера ты говорил другое.
Она резко развернулась и, не глядя ему в глаза, пошла прочь, каблуки звонко отбивали шаги по каменному полу.
Теодор остался на месте, сжав кулаки, лицо исказила злость и непонимание. Он бросил ей в спину:
— Да о чём ты вообще?! — голос сорвался, стал громче, грубее. — Элианора, блять, повернись!
Она шла дальше, будто не слышала. Но внутри её клокотало — от его слов, от собственного сердца, которое предательски билось быстрее.
Он не выдержал. Его шаги стали резкими, быстрыми, и уже через секунду Теодор настиг её.
Он схватил Элианору за плечо и рывком развернул к себе.
— Ты что, совсем рехнулась? — процедил он, стиснув зубы. — Хочешь играть в молчанку? Думаешь, я буду за тобой бегать, как идиот, пока ты изображаешь из себя недосягаемую?
Элианора вздёрнула подбородок, её взгляд был ледяным, но под этой маской бушевал хаос.
— Отпусти, — прошипела она. — Немедленно.
Но Теодор даже не дрогнул, пальцы сжали её сильнее.
— Нет, — сказал он низко, почти рыча.
Элианора вскинула голову, её глаза сверкнули гневом и вызовом. Она резко толкнула его в грудь, пытаясь освободиться от хватки.
— Хорошо! — выкрикнула она, голос дрогнул от напряжения, но прозвучал твёрдо. — В этот раз работаем вместе! Ты этого хотел? Услышал?
Теодор замер на секунду, тяжело дыша. Его пальцы всё ещё сжимали её плечо, но уже не так яростно, а скорее будто проверяя — не исчезнет ли она, если он отпустит.
— Вот и умница, — хрипло сказал он, уголки губ дёрнулись в тени усмешки. — Наконец-то мы понимаем друг друга.
Элианора резко вывернулась из его рук, отступив на шаг, но взгляд её по-прежнему был прикован к нему.
— Не обольщайся, Нотт, — холодно бросила она. — Я согласилась ради дела, а не ради тебя.
Он усмехнулся шире, склонив голову набок, и в его глазах мелькнула опасная искра.
Теодор скрестил руки на груди, прищурился:
— Ты знаешь, как добраться туда? Или будем блуждать, пока нас не выследят?
Элианора холодно посмотрела на него и ответила:
— Сначала переместимся туда портключом. Но не прямо в дом. — Она помедлила, и в её голосе появилась тяжесть. — У старейших родов, таких как Селвины, защита особая. Их особняк скрыт магией: на него нельзя аппарировать напрямую и портключ туда тоже не перенесёт. Любая попытка окажется провальной или приведёт тебя в ловушку.
Она склонила голову чуть набок, будто проверяя, слушает ли он внимательно.
— На обычных магических картах их особняк не указан. Но есть тропы, ведущие к месту. Чаще всего это древние лесные пути, охраняемые чарами. — Она достала из-под мантии небольшой свиток, похожий на старую карту, потемневшую от времени. — Мы будем следовать по этим ориентирам. Остальное — на свой страх и риск.
Теодор изогнул губы в усмешке.
— Лесные тропы, значит... Прямо как в сказке, только с концом кровавым, — он хмыкнул. — И кто из нас будет вести? Ты, Малфой? Или думаешь, что я пойду за тобой, как щенок?
Элианора прищурилась, на губах мелькнула дерзкая усмешка.
— Ещё как пойдёшь, Нотт, — прошептала она, словно бросая вызов.
Теодор нахмурился, его пальцы машинально сжались в кулак, будто он готов был возразить. Но вместо слов он лишь резко выдохнул и усмехнулся в ответ — низко, хрипло, почти звериным смешком.
— Знаешь, Малфой, — он шагнул ближе, склонившись так, чтобы их взгляды встретились, — чем больше я слушаю твои приказы, тем больше хочется доказать, что ты ошибаешься.
Элианора выдержала его взгляд, не дрогнув. Внутри всё кипело, но она не собиралась показывать слабость.
— Докажи, — произнесла она холодно, почти шёпотом. — Но пока ты нужен мне, и это единственная причина, почему я позволяю тебе быть рядом.
Тишина натянулась между ними, словно струна.
Они замерли на секунду в этом странном противостоянии — её усмешка против его холодного взгляда.
Элианора первой оборвала тишину:
— Хватит пустой болтовни. — Она вытащила из кармана небольшой, на вид совершенно обыденный предмет — старую серебряную пряжку, потускневшую от времени. — Портключ. Он сработает ровно через минуту. Держись покрепче, если не хочешь, чтобы тебя расплющило где-нибудь в болоте.
Теодор фыркнул, но пальцы всё же легли на металл рядом с её рукой.
— Если уж погибать, то не в болоте, — пробормотал он, глядя на неё так, будто хотел ещё что-то добавить, но передумал.
Внутри Элианоры вспыхнула нервная искра: всё было слишком реально. Ей придётся убивать — и не просто безымянных магглов, а древний род волшебников. Но вместо того чтобы показать сомнения, она сжала портключ так сильно, что побелели костяшки пальцев.
Мир вокруг дрогнул. В груди разом сорвался воздух, тело скрутило, словно кто-то потянул их за крючок в животе. В ушах зазвенело, всё завертелось — и через миг их обоих швырнуло вперёд.
Они рухнули на влажную землю. Запах сырой травы и хвои ударил в нос. Где-то неподалёку шумел лес, а впереди, вдалеке, сквозь туман виднелись силуэты старого поместья — угрюмого, темного, словно вырезанного из самой ночи.
Элианора прищурилась, всматриваясь сквозь ветви, и кивнула в одну из сторон.
— Нам туда, — коротко бросила она, отбрасывая с лица прядь волос.
Теодор недовольно оглядел окрестности.
— И сколько мы будем идти?
— Часа два-три пешком, — спокойно ответила она, поправляя ремень на плаще. — Ближе перенестись нельзя. Их род охраняют древние защитные чары, они сбивают траекторию любых перемещений. Попробуешь — и тебя может просто разорвать между пространствами.
Он тихо выругался, но пошёл следом, сверля её взглядом в спину.
— Замечательно. Два-три часа рядом с тобой — это хуже любой пытки.
Элианора только усмехнулась, не оборачиваясь.
— Терпи, Нотт. Пытки только начинаются.
Они шли по тропинке, шорохи листвы под ногами казались слишком громкими в тишине леса. Утренняя дымка висела над землёй, и всё вокруг дышало тревогой, будто сама природа понимала, куда направляются двое подростков.
Теодор скосил взгляд на Элианору, его голос прозвучал глухо, но с любопытством:
— Как мы убьём их?
Элианора не сразу ответила. Она всматривалась в туман впереди, будто прокладывала путь не только через лес, но и через собственные мысли. Наконец, холодно и уверенно произнесла:
— Сначала мы снимем защитные чары. Устроим разведку и посмотрим, что там внутри.
Она чуть сжала кулаки, продолжая:
— Потом... нужно будет устроить взрыв в доме. Не знаю пока как именно — или через зелья, или через заклинания. Но дом должен полыхнуть. Это отвлечёт их и разобщит.
Теодор усмехнулся краем губ, но промолчал.
Элианора же продолжала, её голос становился всё более напряжённым:
— Некоторые из них успеют выйти. Они будут обессилены, ошеломлены. Вот тогда мы нападём. Быстро, резко, без лишних слов.
Её глаза блеснули сталью:
— Надо будет — используем «Аваду Кедавру». Мы не играем в дуэль. Мы убиваем.
Она остановилась, повернулась к Теодору и тихо добавила:
— Как только все будут мертвы, зайдём внутрь и проверим, никто ли не остался. Ни детей, ни стариков, ни слуг. Никого.
Ветер качнул её светлые волосы, и на мгновение лицо Элианоры стало похожим на маску — хладнокровную, бесстрастную.
Теодор посмотрел на неё пристально, будто пытался понять, говорит ли она так от решимости... или от боли.
Теодор слушал её внимательно, чуть прищурив глаза, пока она раскладывала всё по шагам, будто это был не план убийства семьи, а шахматная партия. Когда Элианора произнесла последнее слово, он усмехнулся — низко, с едва уловимым сарказмом:
— Ты так спокойно говоришь об этом, Малфой... Словно речь идёт о прогулке в саду, а не о вырезании целого рода.
Он качнул головой, медленно выпуская дым из лёгких.
— Но должен признать: в твоей холодности есть толк.
Элианора на миг опустила взгляд, будто слова Теодора задели её сильнее, чем она хотела показать. Но уже через секунду снова вскинула голову, голос её прозвучал ровно, почти без эмоций:
— Если хоть что-то пойдёт не так, мы уходим. Без героизма. Без «второго шанса». Живыми мы ценнее, чем мёртвыми.
Теодор хмыкнул, шагнув ближе, его плечо едва не коснулось её.
— Вижу, ты даже отступление заранее продумала. Ты меня пугаешь, Малфой. Но знаешь что? Мне нравится.
Он посмотрел прямо в её глаза, и в этом взгляде было и восхищение, и насмешка, и какой-то мрачный интерес.