17 глава.
Прошла неделя.
Элианора сидела на подоконнике, задыхаясь в сизом дыме. На полу валялись пустые пачки сигарет, на столе — пепельница, переполненная окурками. Её руки дрожали так, что она едва могла держать следующую сигарету. Внутри была пустота, зияющая дыра, которую не закрыть ни дымом, ни слезами.
Мама всегда была рядом. Даже когда Люциус давил, даже когда Драко отворачивался, даже когда весь мир видел в ней только чудовище — Нарцисса оставалась её тихим светом. И теперь этот свет погас. По её вине.
Мысль об этом прожигала изнутри хуже огня.
Она поднесла палочку к губам, пытаясь зажечь очередную сигарету, но магия будто отказывалась слушаться. Пламя не вспыхнуло. Руки затряслись сильнее.
— Чёртова... дрянь... — прошипела она и с яростью метнула палочку через всю комнату.
Затем с силой захлопнула окно так, что стёкла дрогнули. Сорвала с подоконника стопку книг и швырнула их на пол. Листы разлетелись по комнате, словно чьи-то оборванные воспоминания.
Силы ушли. Тело подломилось, и Элианора сползла вниз, прямо на холодный пол, сжимая руками голову.
И тут слёзы прорвались. Горькие, неконтролируемые, срывающие дыхание.
Комната погрузилась в гробовую тишину, нарушаемую лишь её рыданиями.
Деревянная дверь дрогнула от глухого стука. Три удара — уверенных, но не слишком громких, словно тот, кто стоял за порогом, понимал, что ступает на опасную землю.
Элианора вздрогнула. На миг ей показалось, что это мать. Что стоит только открыть — и Нарцисса будет там, со своей тихой улыбкой, со словами утешения. Но этот миг тут же сгорел в пламени злости и отчаяния.
— Кто бы это ни был, не смей даже открывать эту грёбаную дверь! — сорвалась она криком, полный истеричной ярости. Голос эхом ударился в стены, и в тишине за дверью воцарилось напряжённое молчание.
Она схватила первую попавшуюся книгу с пола, даже не посмотрев, что это было, и со всей силы метнула её в дверь. Глухой удар разнёсся по коридору, будто это был не том заклинаний, а камень, швырнутый в лицо незваному гостю.
Тяжело дыша, Элианора откинулась к стене, зажмурившись. Руки дрожали. Сердце билось так, будто готово было разорвать грудь.
Внутри её буря нарастала. Злость больше не была просто злостью. Это была жгучая, ядовитая ненависть, которая искала себе цель. И цель была очевидна.
Волдеморт.
Чудовище, которое отняло у неё всё. Маму. Драко. Остатки семьи. Даже её собственное отражение в зеркале.
Она представила его перед собой — высокого, холодного, с бледным лицом, лишённым всего человеческого. Она видела, как он будет стоять на коленях перед ней, униженный, раздавленный, молящий о пощаде. И она — единственная, кто сможет решить, дать ли её.
— Я убью тебя... — прошептала она, сама себе, но слова звучали как клятва, застывшая в воздухе. — Я заставлю тебя ползать передо мной, как жалкую тварь.
И в этот миг Элианора поняла: её боль и скорбь больше не отделимы от жажды мести.
Элианора резко поднялась с пола, вытирая тыльной стороной ладони мокрые щеки. В груди всё ещё гулко билось сердце, но внутри уже рождалось новое чувство — жгучая, холодная ненависть. Ненависть к Волдеморту, к его власти, к собственной слабости. Эта ненависть была сильнее слёз.
Она подошла к зеркалу, вгляделась в своё отражение — покрасневшие глаза, всклокоченные волосы, губы, искусанные до крови. На секунду ей стало противно от этой разбитой девчонки, глядящей на неё. Она рывком отодвинула зеркало, взяла расчёску и быстро пригладила волосы. Накинула чёрную мантию с глубоким капюшоном. Её пальцы крепко сжали палочку, будто это было единственное, что держало её в руках от полного распада.
Вместо двери — окно. Она приоткрыла его и, бесшумно ступив на холодный подоконник, выскользнула наружу. Мэнор спал, лишь изредка мерцал свет факелов в коридорах. Элианора скользила по крышам, как тень, спрыгнула на землю и, пригнувшись, растворилась в саду.
Она знала, кого ищет.
Единственного, кто всегда был рядом, но никогда не принадлежал к их миру.
— Добби... — её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём была сила приказа и мольбы одновременно. — Добби, я знаю, что ты здесь.
Тишина. Только ветер шевелил листву. Элианора сжала кулаки и произнесла снова, жёстче:
— Добби! Покажись. Мне нужно поговорить с тобой.
В воздухе что-то дрогнуло — и через мгновение в тени старого дуба показался знакомый маленький силуэт. Большие круглые глаза блеснули в темноте, уши прижались к голове. Добби смотрел на неё настороженно, словно знал, что этот разговор изменит всё.
Добби сделал шаг вперёд, нервно теребя край своей старой наволочки. Его большие глаза блестели в темноте, и в них было и недоверие, и тревога.
— Мисс Элианора... — голос эльфа дрогнул. — Добби слышал ваш зов. Но зачем? Зачем вы ищете Добби ночью... в тайне?..
Элианора приподняла капюшон, чтобы он видел её лицо. Глаза её всё ещё были красными, но выражение стало жёстким, решительным.
— Потому что я больше не могу оставаться здесь, — она заговорила быстро, с надрывом, будто боялась, что силы закончатся, если замедлится хоть на миг.
Добби охнул и прикрыл рот длинными пальцами.
— Добби знает... Добби слышал... — он опустил взгляд. — Мисс Элианора, Добби всегда любил вашу матушку. Она была добра к эльфам.
Элианора стиснула зубы, прижимая палочку к груди.
— Мне нужна твоя помощь, Добби. Ты единственный, кому я могу доверять.
— Добби?.. — эльф недоверчиво моргнул.
— Да. — Она сделала шаг к нему, наклоняясь ближе. — Ты служишь дому Малфоев, но в тебе всегда было больше человечности, чем во всех нас вместе. Я хочу связаться с Поттером.
Добби резко вскинул голову, уши его задрожали.
— С Гарри Поттером? — почти вскрикнул он. — Но... но мисс Элианора... это очень опасно! Если Тёмный Лорд узнает...
— Он убил мою мать, — холодно перебила она. — Думаешь, что может быть опаснее этого?
Добби застыл, его глаза наполнились слезами.
Элианора протянула к нему руку.
— Пожалуйста. Я не прошу тебя предавать. Я прошу тебя помочь мне исправить то, что я натворила.
Добби дрожащими руками прижал уши к голове, словно боролся сам с собой. Наконец он тихо, но твёрдо сказал:
— Добби поможет. Добби отведёт вас к Гарри Поттеру...
Добби приблизился к ней вплотную и понизил голос:
— Добби знает, где сейчас скрывается Гарри Поттер... но Добби не может прямо привести мисс Элианору. Слишком много глаз и ушей следят за каждым шагом.
Элианора нахмурилась, пальцы сжали край мантии.
— Значит, у тебя есть другой способ?
Добби кивнул, его уши дрогнули.
— Гарри Поттер, Гермиона и мистер Уизли меняют места каждую неделю. Но Добби... Добби слышит их. Они доверяют Добби. Я могу передать им вашу просьбу о встрече. В тайне.
Элианора закусила губу. Внутри всё клокотало от нетерпения, но она понимала — нужно осторожно.
— Где? — спросила она тихо.
Эльф посмотрел по сторонам, будто даже стены могли подслушать.
— В Хогсмите есть заброшенный подвал под таверной. Туда никто не заходит с войны. Добби скажет Гарри Поттеру прийти туда
Элианора прищурилась.
— А если они не согласятся?
— Гарри Поттер всегда слушает тех, кто страдает от Тёмного Лорда, — ответил Добби мягко, но уверенно. — Добби верит, что он придёт.
Элианора глубоко вдохнула, чувствуя, как впервые за всё это время в груди просыпается нечто похожее на надежду.
— Тогда сделай это, Добби, — прошептала она.
Эльф кивнул, а затем растворился в воздухе, оставив Элианору одну под звёздным небом с бешено колотящимся сердцем.
Элианора вздрогнула, когда позади раздались шаги. Она резко обернулась, пальцы уже крепко сжимали палочку. В свете луны показался Лоренцо — спокойный, немного взъерошенный, будто только что искал её по всему поместью.
— Что ты тут делаешь? — голос его звучал тихо, но вкрадчиво, как будто он боялся спугнуть её. — Я стучался к тебе, беспокоился. Но... ты не ответила.
Элианора тяжело вздохнула, отвела взгляд к земле.
— Давай не будем разговаривать ближайшие несколько месяцев, хорошо? — слова были холодными, но голос дрогнул. — Любые разговоры сейчас меня только утомляют.
Лоренцо нахмурился, но подошёл ближе.
— О чём ты договорилась с Добби?
Её глаза вспыхнули, как от удара.
— Тебя это не касается, — резко отрезала Элианора, и в этом было столько боли, что прозвучало скорее как крик о помощи, чем как отказ.
Несколько долгих секунд Лоренцо молчал. Потом чуть поднял руки, будто сдаваясь.
— Ладно, — тихо сказал он, пожав плечами. — Извини. Поговорим, когда ты будешь готова.
Он развернулся, но ещё мгновение задержался, посмотрев на неё через плечо. Его взгляд был внимательным и полным тревоги, как будто он чувствовал — с Элианорой происходит что-то, чего она не готова никому открыть.
Элианора осталась стоять в темноте, чувствуя, как горло сжимается от невысказанного.