14 глава.
Библиотека встретила её густым запахом старой пыли, полированной древесины и чего-то едва уловимого — словно сырости камня, впитавшего шёпоты столетий. Потолок терялся в темноте, а высокие стеллажи стояли стеной, создавая мрачные коридоры из книг, словно лабиринт.
Элианора осторожно прикрыла за собой дверь, сердце колотилось так громко, что ей казалось — его можно услышать на всю усадьбу.
Она двинулась вперёд, пальцы скользили по корешкам книг. Большинство названий были на латыни или на древнеанглийском, среди них попадались зловещие: «О формах искажённой магии», «Живущие в тени», «Истории неудавшихся чар».
Элианора перебирала книги одну за другой. Пыль поднималась клубами, щекотала нос, заставляла морщиться. Она раскрывала том за томом, пробегала глазами первые страницы, но — всё не то.
Её пальцы были в серых разводах пыли, ногти чуть дрожали. Чем больше она искала, тем сильнее сжимался ком внутри.
«Нет. Я не уйду отсюда, пока не найду хоть что-то. Я видела его своими глазами — значит, он существует. Значит, он должен быть описан.»
Она рванула с полки ещё один массивный фолиант, чуть не выронив его от тяжести, и с глухим ударом уронила на стол. Открыла. Там снова было — истории про какие-то древние кланы, забытые ритуалы. Но не про него.
Элианора откинулась назад, сжала виски ладонями. Раздражение кипело.
Она резко захлопнула книгу так, что гул прокатился по залу. На секунду ей показалось — будто стены библиотеки откликнулись эхом.
Элианора продолжала рыться в книгах, будто в бездонном море. Один том сменял другой, страницы шелестели, словно шептались насмешливо: «Не то. Не здесь. Не для тебя.»
Часы текли незаметно. Сначала пальцы ныли от тяжести фолиантов, потом затекла спина, но она не останавливалась. Всё тщетно.
Наконец, после почти двух часов борьбы с пылью, древними буквами и бессмысленными списками проклятий, она устало осела прямо на пол между стеллажами.
Голова откинулась назад, дыхание было тяжёлым, в висках звенело. Она обвела взглядом башни книг вокруг себя, как руины — и поняла: пусто.
— Здесь ничего нет... — тихо сорвалось с её губ.
Она опустила руки, пальцы лениво скользнули по деревянному полу. В груди разливалось странное ощущение бессилия.
Но где-то глубоко внутри, на дне этого отчаяния, уже рождалась другая мысль:
«Если в библиотеке Малфоев об этом нет... значит, информация о нём слишком опасна даже для них. Придётся искать в другом месте.»
Элианора поднялась с холодного пола, пригладила волосы ,маска спокойствия снова легла на лицо. Но внутри все кипело: больше двух часов впустую, никакой книги, никаких ответов. Только тупое эхо собственных шагов по каменному полу.
Элианора вышла из библиотеки. Воздух в коридоре показался ей душным, будто стены Малфой Мэнора давили на неё со всех сторон. Она шла медленно, ступая почти беззвучно, но в голове её рождался план. Чёткий. Без права на ошибку.
Она больше не хотела быть «дочерью Люциуса» или «сестрой Драко». Она не хотела быть лишь чьей-то тенью. Её имя должно звучать рядом с именем Темного Лорда.
Пункт первый. Стать правой рукой Волдеморта. Это значит — доказать ему, что она бесстрашна, преданна и готова идти дальше, чем остальные.
Пункт второй. Выяснить, где находится книга. Та самая, которая хранит истину о монстре.
Пункт третий. Узнать всё про это создание. Его слабости. Его силу. Его природу.
Пункт четвертый. Уничтожить монстра. Не из страха. А потому, что это её испытание.
Пункт пятый. И последнее. Самое опасное. Убить Волдеморта.
Она знала, что это безумие. Но мысль грела её сердце ледяным пламенем: если ей удастся пройти этот путь — она больше никогда не будет марионеткой.
Элианора остановилась у окна. Снаружи ночь обнимала поместье, и на миг ей показалось, что сама тьма внимательно слушает её мысли.
Она тихо прошептала, глядя в отражение своего лица в стекле:
— Всё или ничего.
***
На следующий день Малфой Мэнор снова стал логовом. В главном зале за длинным дубовым столом собрались Пожиратели. Каждый сидел на своём месте, словно фигура на шахматной доске, и лишь один человек в этой партии был истинным игроком.
Темный Лорд.
Его худое тело казалось почти прозрачным в полумраке, но голос был резким, режущим, как лезвие:
— Город падёт не один раз. Сегодня мы двинемся дальше. Мы заберём ещё больше. Мы заманим их в ловушку. Засада. Паника. Крики. — его губы тронула тень улыбки. — Пусть мир поймёт: нет места, где они в безопасности.
Некоторые из Пожирателей кивнули, кто-то нервно сжал пальцы на коленях, но никто не осмелился прервать его.
Элианора сидела чуть поодаль. Её глаза горели — внешне спокойные, но внутри пылал огонь. Это был шанс. Шанс показать, что она не просто участник, а та, кто может мыслить как он.
Она ждала паузы, и когда Волдеморт сделал вдох, словно позволяя своим словам раствориться в воздухе, Элианора заговорила.
— Мой Лорд, — её голос прозвучал ровно, но чуть тише обычного, как будто она говорила только ему. — Если позволите... я могу улучшить ваш план.
Все головы повернулись к ней. Драко напрягся, Люциус чуть приподнял подбородок, а Теодор скосил глаза, наблюдая.
Волдеморт не двинулся. Только его змеиные глаза сузились.
— Говори, Элианора, — тихо произнёс он. И в этом «говори» слышалось: «осторожно».
Элианора чуть наклонилась вперёд, положив ладони на стол. Её взгляд — холодный, без капли сомнения:
— Если позволите, мой Лорд, нападение приносит страх. Но страх живёт недолго. Люди быстро привыкают к ужасающему, начинают прятаться, искать новые пути выжить. Мы должны дать им надежду... только чтобы уничтожить её.
В зале повисла тишина.
— Мы устроим праздник. Благотворительный фронт, — её губы дрогнули в усмешке. — Мы предложим еду тем, кто лишился семьи, дома, всего. Люди будут сами тянуться к нам, как голодные крысы к приманке. Они поверят, что тьма всё ещё способна на милость.
Она выдержала паузу и произнесла последние слова тише, почти шёпотом, но каждый услышал:
— А еда будет отравлена.
На мгновение казалось, что воздух в зале застыл. Даже факелы перестали трепетать.
Кто-то из пожирателей закашлялся, не скрывая удивления. Другие переглянулись. Люциус смотрел на дочь с выражением холодной гордости.
Волдеморт медленно поднялся. Его взгляд прожёг её насквозь. И вдруг — тихий, жуткий смех разрезал тишину:
— Великолепно. — он протянул руку, словно благословляя её слова. — Ударить не в спину, а в самое сердце. Уничтожить веру в свет, в доброту. Пусть они сами выбирают свою смерть, веря, что это спасение.
Он обвёл зал взглядом.
— Сегодня Элианора Малфой доказала, что её ум — оружие.
Теодор прищурился, сжав челюсть. Драко опустил глаза, сжимая кулаки.
А Элианора, сохраняя ледяное выражение лица, внутри почувствовала, что сделала шаг ближе. Один шаг к его правой руке.
Собрание закончилось. Пожиратели поднимались из-за стола, тяжёлые мантии шуршали о мраморный пол, кто-то перешёптывался, кто-то откровенно обсуждал идею Элианоры.
Люциус подошёл первым. Его лицо было непроницаемым, но в уголках губ таилась едва заметная гордость. Он положил ладонь на плечо дочери — жест, к которому она никогда не привыкнет.
— Ты достойная дочь Малфоев, — тихо сказал он. — Сегодня ты превзошла многих.
Элианора осталась холодной, но внутри её сердце болезненно сжалось.
Чуть поодаль стоял Драко. Его взгляд встретился с её глазами, и в нём не было ничего, кроме презрения. Он словно прожёг её насквозь — и тут же отвернулся, уходя прочь. Ни слова. Но именно эта тишина ударила сильнее любых криков.
А Теодор не сделал ни шага. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и всё так же смотрел. Пристально, слишком долго. Его взгляд был не похвалой и не осуждением. Он изучал её, словно пытался заглянуть под маску, увидеть, что творится за ледяной оболочкой.
И тут к Элианоре подошла Нарцисса. Её руки были скрещены, голос звучал тихо, но в нём дрожал страх, едва скрытый за мягкостью:
— Что ты творишь, милая?.. — её глаза блестели. — Ты же понимаешь, куда это ведёт?
Элианора подняла на мать взгляд — холодный, стеклянный. На мгновение она почти сорвалась, почти позволила трещине пробежать по лицу, но тут же собралась.
— Я делаю то, что нужно, мама, — сказала она отстранённо. — Чтобы выжить.
Нарцисса нахмурилась, словно хотела возразить, но промолчала.
Нарцисса смотрела на дочь с тем особым выражением, которое ломало любые стены — не презрение, не злость, а горечь. Она медленно шагнула ближе, её голос стал ниже, дрожал, будто каждое слово давалось с усилием:
— Элианора... ты говоришь, что делаешь это, чтобы выжить. Но я вижу — ты умираешь уже сейчас. — Её глаза наполнились слезами, которых она не позволяла себе показывать никому. — Ты хочешь стать правой рукой Темного Лорда? Но ты перестанешь быть моей дочерью задолго до этого.
Слова ударили по Элианоре сильнее, чем любое проклятие. Она почувствовала, как что-то внутри обрушилось — ледяная маска, которую она так старательно держала. В груди будто хрустнуло, дыхание перехватило.
Её губы дрогнули, но слова не находились.
Нарцисса коснулась её щеки пальцами — осторожно, как когда-то в детстве. — Я теряю тебя, милая. Ты слышишь? Я теряю тебя.
Элианора резко отступила, чтобы мать не увидела предательскую дрожь в её глазах, и отвернулась. Но её руки тряслись.
— Я всегда говорила, что приму любой твой выбор, — её взгляд скользнул по лицу Элианоры, будто пытаясь найти там хоть тень той девочки, которую она помнила. — Не буду осуждать за ошибки... но ты совершаешь их снова и снова.
Элианора сжала губы, её ледяное выражение лица едва дрогнуло, но не рухнуло.
— Ты подвергаешь невинных людей смерти, — продолжила Нарцисса, и её голос стал почти шёпотом. — И я вижу, как тебе это становится привычным. Ты... одержима этим. Одержима, как Люциус.
Эти слова ударили сильнее, чем Круцио.
— Посмотри в зеркало, Эли, — мать качнула головой, и блеск слёз дрогнул на её ресницах. — Это больше не ты. Это... одержимая девочка своими планами, а не моя дочь.
Она отступила назад, будто боялась остаться дольше, чем положено, потому что тогда сама сорвётся. И, не сказав больше ни слова, Нарцисса развернулась и ушла, её шаги гулко разнеслись по мраморному полу.
Элианора осталась стоять, с трудом удерживая дыхание ровным. Маска трещала, но она всё ещё цеплялась за неё.
Элианора стояла посреди комнаты, словно прикованная к полу. Она не осмеливалась сделать ни шаг, ни вдох поглубже — любое движение могло сломать её хрупкую маску. Слова Нарциссы звенели в ушах, эхом отражаясь внутри головы: «Это не ты...»
В груди будто теснился ком, но лицо оставалось застывшим, холодным, как мрамор. Руки бессознательно сжались в кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.
Комната вокруг казалась слишком пустой, воздух — слишком тяжёлым. Она чувствовала, как сердце бьётся в горле, а дыхание становится неровным, но заставляла себя стоять неподвижно.
Прошу вас, пишите комментарии. Не бойтесь спрашивать, если что то непонятно. А то я не могу понять, правильно ли я все описываю, нормально ли все. И мне кажется, что я как то немного запутала вас. Мне нужны ваши отзывы!!! 😢