4 глава
Когда дверь наконец захлопнулась, Антон простоял еще пять минут, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Только услышав, как в соседнем дворе захлопали ставни, он облокотился о стол, вдруг осознав, что колени подкашиваются.
— Он знает, — раздался из-за печи хриплый голос.
Арсений вылез, придерживая бок. Его бледное лицо покрылось испариной, но глаза горели ясным холодным огнем.
— Твой сосед не дурак. Он вернётся. С солдатами.
Антон кивнул, глядя на забытый Федосовым кисет. Табак был редкий, фронтовой.
Поздно ночью, когда метель завывала в трубе, Арсений неожиданно заговорил:
— В Данциге у меня был друг. Художник.
Он сидел у печи, разглядывая свои руки — офицерские, но с чернильными пятнами на указательном пальце.
— Он рисовал портреты... детей. Пока его не призвали.
Антон молча подкинул дров. Искры отразились в голубых глазах немца.
— Почему ты рассказываешь мне это? — наконец спросил он.
Арсений повернулся к нему. В тени от пламени его лицо казалось вырезанным из старого дерева.
— Чтобы ты знал... кого прячешь.
Утром Антон менял повязку. Пальцы скользили по горячей коже, когда вдруг...
— Ты дрожишь, — заметил Арсений.
Антон не ответил. Он сосредоточенно завязывал узел, но не мог не чувствовать ритм чужого дыхания.